Нэпман 4. Красный мотор

Глава 10 Первый мотор

В моторном цехе царила необычная тишина. Фордовский конвейер, уже неделю исправно выпускавший готовые двигатели, был остановлен. Все внимание приковано к испытательному стенду, где Варвара готовила к запуску наш первый мотор собственной конструкции.

— Масло залито, охлаждение подключено, — она методично проверяла каждую систему. — Топливная магистраль герметична, давление в норме.

Я наблюдал за ее точными, уверенными движениями. Возле стенда собралась вся команда: Циркулев что-то строчил в неизменном блокноте, Звонарев теребил свою папку с чертежами. Даже обычно язвительный Руднев притих.

— Готово, — Варвара выпрямилась, убирая выбившуюся прядь волос. — Можно запускать.

Она посмотрела на меня, ожидая команды. В ее глазах читалось волнение, хотя она старалась держаться уверенно.

— Начинайте, — кивнул я.

Варвара включила стартер. Двигатель натужно закрутился, но не схватывал. Через десять секунд она остановила прокрутку.

— Так, еще раз, — она слегка обогатила смесь.

Снова рев стартера. На этот раз двигатель чихнул, выбросил облако сизого дыма и… заработал. Неровно, с подергиваниями, но заработал.

— Есть! — воскликнул Звонарев.

Но его радость была преждевременной. Из-под крышки клапанов потянулся дымок, появился нарастающий металлический стук.

— Стоп! — скомандовала Варвара, выключая зажигание. — Что-то с клапанным механизмом.

Она приложила руку к еще теплому блоку цилиндров:

— И температура выше нормы. Намного выше.

— Я же говорил, надо было усилить систему охлаждения, — начал было Звонарев.

— Дело не в охлаждении, — перебил его Руднев. — Слышали этот стук? Зазоры не выдержаны. Придется разбирать.

Я посмотрел на замерший двигатель. Первый блин вышел комом, но это ожидаемо. Мы получили реальную картину проблем.

— Так, — я обвел взглядом команду. — Через час разбор в техническом отделе. Варвара, подготовьте полный отчет по испытанию. Руднев, начинайте разборку, нужно посмотреть износ. Звонарев, захватите последние расчеты по системе охлаждения.

Технический отдел встретил нас привычным запахом чертежной туши и папирос. На большом столе уже лежали разобранные детали двигателя, еще хранившие тепло испытаний. Руднев успел сделать предварительную дефектовку.

— Ну что ж, — я обвел взглядом собравшихся, — начнем с фактов. Варвара, ваш отчет.

Она положила на стол измятый блокнот:

— Время работы — четыре минуты двадцать секунд. Максимальная температура охлаждающей жидкости восемьдесят семь градусов, масла — девяносто два. Давление масла плавало от двух до трех атмосфер. Металлический стук появился на третьей минуте.

— И это еще без нагрузки! — добавил Руднев, поднимая клапан. — Полюбуйтесь на эти задиры. А вот и причина — направляющие втулки овальные, биение больше двух десятых.

Звонарев нервно теребил свою папку:

— Но мы же проверяли размеры перед сборкой…

— Проверяли! — фыркнул Руднев. — А материал кто подбирал? В нашей спецификации стоит чугун с присадкой хрома, а тут что? Обычный серый, даже без модификаторов.

— Литейщики говорят, нет нужных добавок, — вмешался Сорокин. — Обещали через неделю.

— Через неделю? — Варвара стукнула кулачком по столу. — А мы что, будем ждать? У меня там еще пять моторов на сборке!

Я поднял руку, останавливая начинающийся спор:

— Давайте по порядку. Что еще, Алексей Платонович?

Руднев надел очки:

— Коренные шейки коленвала задраны. Подшипники рассыпались через три минуты работы. Поршневые кольца потеряли упругость, термообработка никуда не годится. И это я молчу про геометрию цилиндров.

— А что с цилиндрами? — насторожился я.

— Овальность до пяти сотых, — он протянул мне измерительный протокол. — В третьем цилиндре вообще раковина обнаружилась. Это не производство, а кустарщина какая-то!

Варвара, успевшая изучить разобранный двигатель, подняла голову:

— И компрессия плавает по цилиндрам. В первом восемь атмосфер, в четвертом едва шесть набирается.

— Так, — я достал свой блокнот. — Значит, основные проблемы: качество литья, термообработка деталей, точность механической обработки. Что еще?

— Сборка хромает, — добавил Руднев. — Монтажники не привыкли к таким допускам. Им бы хоть неделю потренироваться. И еще. В литейном надо посмотреть. Оттуда уши торчат.

— Нет у нас недели, — покачал головой я. — План горит.

Повисла тяжелая пауза. За окном уже темнело, отбрасывая длинные тени на разложенные детали.

— У меня есть идея, — вдруг сказала Варвара. — А что если временно использовать коленвалы от фордовских моторов? Они хоть и слабее по характеристикам, но надежные. А блоки цилиндров можно доработать вручную, я знаю способ.

— Исключено, — отрезал Руднев. — Это не решение проблемы, а латание дыр.

— Зато выиграем время на отладку технологии, — возразила она.

Я посмотрел на разобранный двигатель. Каждая деталь требовала доводки, каждый узел нуждался в улучшении.

— Так, решение принимаем следующее, — я выпрямился. — Звонарев, с завтрашнего дня организуйте обучение сборщиков. Руднев, подготовьте новые требования к механической обработке. И свяжитесь с металлургами, нужно срочно решать вопрос с материалами.

— А испытания? — спросила Варвара.

— А вы, Варвара Никитична, готовьте следующий мотор. Будем учиться на ошибках. И завтра я загляну в литейный. Посмотрим, что там.

Когда все разошлись, я еще раз просмотрел записи. Проблем выявилось много, но теперь мы хотя бы точно знали, с чем имеем дело. А значит, можно надеяться найти их решение.

На следующий день я отправился в литейный цех.

Новый цех сверкал синей фордовской краской. Под стеклянной крышей, спроектированной Звонаревым, было светло даже в пасмурный день. Автоматические линии подачи шихты, установленные по последнему слову американской техники, работали размеренно и четко.

— И все равно что-то не так, — Руднев придирчиво разглядывал свежую отливку блока цилиндров. — Оборудование отличное, а качество пляшет от плавки к плавке.

Начальник литейного цеха Каргин, молодой инженер из Промакадемии, раскладывал на столе графики температурных режимов:

— Вот смотрите, Леонид Иванович. Первая партия шла идеально. А потом… Вроде точно по фордовской инструкции делаем, а результат все хуже.

— Может, с химическим составом проблемы? — предположила Варвара, изучая излом бракованной отливки.

— Все по спецификации «Форд Мотор Компани», — Каргин протянул мне лабораторный анализ. — Но вот структура металла… Американцы используют другую руду, у них состав исходных материалов стабильнее.

Я взглянул на шлиф под микроскопом. Действительно, вместо мелкого равномерного зерна — крупные кристаллы, неравномерные включения.

— А что с температурным режимом? — спросил я, уже догадываясь, в чем дело.

— Держим точно по технологической карте, — Каргин включил новый регистрирующий прибор, тоже фордовский. — Видите? График ровный, отклонений нет.

— Постойте-ка, — Варвара вдруг наклонилась к прибору. — А время выдержки? Вот здесь, перед разливкой?

— Стандартное, тридцать минут, как в детройтской спецификации, — ответил Каргин.

— В детройтской… — протянул Руднев. — А наш металл по составу другой. И температура плавления у него выше.

Я начал улыбаться:

— То есть, мы слепо копируем американский режим, не учитывая наши условия?

— Именно! — Варвара оживилась. — Дайте мне три плавки на эксперимент. Попробуем разные режимы выдержки и скорость охлаждения изменим.

— Рискованно, — покачал головой Каргин. — График поставок горит, а фордовские инспекторы…

— А фордовские инспекторы пусть смотрят на результат, — перебил я его. — Если качество будет лучше, чем у них, никто слова не скажет.

— Тем более, — добавил Руднев, — что мы уже внесли кое-какие улучшения в их оборудование. Помните историю с системой охлаждения форм?

Каргин кивнул. История действительно вышла интересная, когда монтировали линию, я настоял на изменении системы охлаждения, хотя американцы были категорически против. А через месяц они сами признали, что наш вариант эффективнее.

— Значит решено, — я посмотрел на часы. — Следующую смену полностью отдаем под эксперименты. Варвара, готовьте программу испытаний. Каргин, организуйте контроль. Руднев…

— А я прослежу, чтобы никто не мешал нашим экспериментам, — усмехнулся он. — И заодним проверю те идеи по модификации формовочных машин.

За окном горело тусклое осеннее солнце. Его отблески играли на синей краске фордовского оборудования. Хорошая техника, спору нет. Но если ее немного доработать с учетом наших условий, вообще цены не будет.

Остаток дня я провел с командой, разбираясь в проблемах. Все пытался понять, почему не сработал первый мотор, сделанный, казалось бы, по последнему слову техники. Когда очнулся, за окнами уже стояла густая темнота.

Глубокой ночью моторный цех казался особенно просторным. Гулкая тишина нарушалась только размеренным гудением испытательного стенда, где Варвара колдовала над доработанным двигателем. Остальные ушли, а девушка осталась.

— Давление масла стабильное, — бормотала она, записывая показания приборов. — Температура в норме…

Я стоял у окна, глядя на огни ночного завода. Доработанный мотор работал заметно лучше первого образца, но каждое решение одной проблемы вскрывало десяток новых.

— Леонид Иванович! — окликнула меня Варвара. — Гляньте-ка на анализ выхлопа.

Я подошел к стенду. Цифры в протоколе говорили о неполном сгорании топлива.

— Бензин, — вздохнул я. — Американцы используют высокооктановое топливо, а у нас…

— Да разве только в бензине дело? — она сердито постучала карандашом по приборной панели. — Вот, смотрите — резиновые патрубки дубеют на глазах. Сальники текут. А эти фордовские приборы? Половина показаний плавает.

Я молча разглядывал работающий двигатель. Перед глазами вставали картины того, что нужно создать: нефтеперерабатывающие заводы с установками каталитического крекинга, производство синтетического каучука, новые приборостроительные цеха…

— Знаете, что самое обидное? — Варвара прервала мои размышления. — Мотор-то получается хороший. Но вокруг него столько всего нужно…

— Например? — я с интересом посмотрел на нее.

— Ну вот хотя бы дороги, — она махнула рукой в сторону окна. — Что толку от хорошей машины, если ездить негде? Нужен другой асфальт, новые методы укладки. А пластмассовые детали? Американцы уже вовсю бакелит используют, а у нас даже производства нет.

Я улыбнулся — она словно читала мои мысли.

— А еще нужны новые сорта стали, — продолжала Варвара, увлекаясь. — И другие сплавы для поршней. И точные измерительные приборы. И… — она осеклась, заметив мою улыбку. — Что? Я глупости говорю?

— Наоборот, — я покачал головой. — Вы очень точно видите картину. Автомобиль — это не просто мотор с колесами. Это целая система производств, технологий, материалов…

— И что делать будем? — она снова повернулась к приборам. — Ой, смотрите, температура снова поползла!

Мы быстро заглушили двигатель. Пока Варвара разбиралась с системой охлаждения, я достал блокнот и начал писать. Список получался внушительный:

Разработка новых марок бензина, создание производства присадок, строительство нефтеперерабатывающих заводов, организация производства синтетического каучука, создание заводов пластмасс, развитие приборостроения, разработка дизельных двигателей, новые технологии дорожного строительства, создание производства алюминиевых сплавов… Да тут одной жизни не хватит. Мне нужен отряд людей из будущего, желательно инженеров, чтобы все это осилить.

— Что это вы пишете? — Варвара заглянула через плечо.

— План создания автомобильной империи, — усмехнулся я. — Думаете, справимся?

Она задумчиво посмотрела на остывающий двигатель:

— Знаете, а ведь интересная задача. Создать все с нуля, по-своему, не просто копируя американцев… — Она вдруг встрепенулась: — Но мы справимся, не сомневайтесь, Леонид Иванович.

Глаза у девушки покраснели от усталости. Я отправил ее спать, а сам остался.

Поздно ночью, уже у себя в кабинете, я разложил исписанные листы. Варвара давно ушла домой, и теперь можно было спокойно обдумать все вопросы, которые днем не давали покоя.

Взял чистый лист бумаги:

'Проблемы автомобилизации СССР:

1. Экономические:

— Отсутствие платежеспособного спроса

— Высокая себестоимость производства

— Необходимость огромных капиталовложений в смежные отрасли

— Неразвитость сферы обслуживания

2. Технические:

— Создание всей инфраструктуры с нуля

— Необходимость развития десятков смежных производств

— Потребность в новых материалах и технологиях

— Отсутствие опыта массового производства

3. Социальные:

— Нет культуры автомобилизма

— Отсутствие квалифицированных кадров

— Неготовность городской среды

— Психологический барьер к личному транспорту'

Я откинулся в кресле. Как сделать машину доступной рабочему? Ford Model A в Америке стоит около 500 долларов. При советской зарплате рабочего в 100–150 рублей в месяц такая цена неподъемна…

Достал логарифмическую линейку, начал считать. Если снизить качество отделки, упростить конструкцию, наладить массовое производство компонентов… Можно попробовать уложиться в тысячу-тысячу двести рублей. Все равно много, но при возможности кредита или кооперативной покупки уже реальнее.

Перевернул лист:

'Этапы создания отрасли:

1. Первый этап (1929–1931):

— Запуск основного производства

— Создание базы комплектующих

— Организация сервисной сети

— Подготовка кадров

Требуемые инвестиции: 120–150 млн рублей

2. Второй этап (1931–1933):

— Развитие смежных производств

— Строительство нефтеперерабатывающих заводов

— Создание производства материалов

— Расширение модельного ряда

Требуемые инвестиции: 200–250 млн рублей

3. Третий этап (1933–1935):

— Создание полного цикла производства

— Развитие дорожной сети

— Организация массового производства

— Выход на экспорт

Требуемые инвестиции: 300–350 млн рублей'

Суммы получались астрономические. Как убедить Москву? Что важнее — копить на индустриализацию или развивать массовое потребление?

Может, стоит начать с грузовиков? Они нужны для индустриализации, их легче обосновать. А потом уже переходить к легковым машинам…

За окном брезжил рассвет. Я посмотрел на исписанные листы — столько вопросов, и на каждый нужно найти ответ.

Так и просидел, пока не подтянулись мои изобретатели.

На столе дымились чашки с крепким чаем, ночь выдалась бессонной для многих. Варвара раскладывала графики ночных испытаний, Руднев протирал запотевшие очки и сердито бормотал, Звонарев что-то чертил в своей неизменной папке.

— Итак, — я обвел взглядом усталые, но воодушевленные лица, — давайте подведем итоги. Что мы имеем по двигателю?

— С технической точки зрения, — начал Руднев, — конструкция получается перспективная. Мощность выше фордовской, ресурс, судя по расчетам, тоже должен быть больше. Но… — он замялся.

— Но требуются совершенно другие материалы и технологии, — закончил за него Звонарев. — Одна система охлаждения чего стоит. А еще нужны специальные сплавы, новые методы обработки…

— И топливо другое, — добавила Варвара. — С нашим бензином мы не получим расчетной мощности.

Я достал свои ночные записи:

— Вот именно. Мы уперлись не в технические проблемы. Вернее, не только в них. Нам нужно создавать целую отрасль промышленности. От нефтепереработки до производства подшипников.

— Но это же… — Звонарев даже привстал. — Это же совсем другой масштаб! Такие затраты…

— И сроки, — кивнул я. — Годы работы и сотни миллионов рублей инвестиций.

В комнате повисла тишина. Каждый осмысливал масштаб задачи.

— А может, проще купить лицензии? — неуверенно предложил Звонарев. — Как с фордовским производством…

— И остаться на вторых ролях? — Варвара стукнула ладонью по столу. — Вечно догонять, копировать чужое?

— Варвара Никитична права, — я поднялся из-за стола. — Нам нужно создавать свое. Но для этого требуется поддержка на самом высоком уровне. Придется ехать в Москву.

— В Москву? — Руднев поправил очки. — К кому?

— К Орджоникидзе. А возможно, и выше. Без поддержки правительства такой проект не поднять.

— И что вы им скажете? — Звонарев отложил карандаш.

— Правду. Что без собственной автомобильной промышленности страна останется на обочине технического прогресса. Что нужно не просто собирать машины по американским чертежам, а создавать новую отрасль. Со своими технологиями, своими разработками.

Я обвел взглядом притихшую команду:

— А пока я буду в Москве, вы продолжайте работу. Руднев — доводите технологию обработки. Звонарев — готовьте подробные расчеты по всем узлам. Варвара…

— А я буду мучить двигатель, — она улыбнулась. — Может, к вашему возвращению удастся выжать из него что-нибудь интересное.

— Главное, не сожгите тут все, — проворчал Руднев, но в его голосе слышалась теплота.

Я посмотрел в окно, где над корпусами завода поднималось осеннее солнце. Предстоял непростой разговор в Москве. Но иного пути не было — чтобы создать настоящую автомобильную промышленность, нужно начинать с больших решений.

— Когда едете? — спросил Звонарев.

— Сегодня вечером. Подготовьте все расчеты и чертежи. И… — я помедлил, — пожелайте удачи. Она нам понадобится.