Нэпман 4. Красный мотор

Глава 13 Интересное предложение

Утро началось как обычно, с разбора накопившихся за время московской поездки документов. Я просматривал отчеты, делал пометки, раздавал поручения. Новый план, одобренный Сталиным, требовал серьезной перестройки всей работы.

В приемной негромко потрескивал новенький телефонный аппарат. За окном серое осеннее небо обещало дождь, возможно с переходом в снег. Головачев, как всегда безупречно одетый, аккуратно раскладывал на столе документы, требующие моего внимания.

— Леонид Иванович, — он протянул мне очередную папку, — здесь расчеты Величковского по новым маркам стали. И еще…

Телефонный звонок прервал его доклад.

— Да, соединяйте, — кивнул я секретарю.

— Дорогой Леонид Иванович! — раздался в трубке знакомый басовитый голос. — Это Лисицын беспокоит, Сергей Павлович.

Я невольно улыбнулся. Профессор Лисицын, заведующий кафедрой экономики Промакадемии, был известной фигурой в московских научных кругах.

Мы встречались на различных совещаниях, он помогал нам пару раз с подачи Величковского, но особой близости никогда не было. И вдруг такой теплый, почти дружеский тон…

— Слушаю вас, Сергей Павлович.

— Знаете, тут такое дело… — его голос стал чуть тише. — Собираемся сегодня вечером небольшой компанией в «Метрополе». Исключительно неформально, обсудить некоторые научно-производственные вопросы. Не окажете честь присоединиться?

Я откинулся в кресле, машинально постукивая карандашом по столу. За годы работы в бизнесе, еще в своей прошлой жизни в двадцать первом веке, я научился чувствовать подтекст таких «случайных» приглашений.

— В котором часу, Сергей Павлович?

— В семь, отдельный кабинет. Публика исключительно интересная, вам понравится.

«Публика», значит. Интересно, кто еще будет на этом «неформальном» ужине?

— Благодарю за приглашение. Постараюсь быть.

— Замечательно! — В его голосе прозвучало плохо скрытое удовлетворение. — Будем ждать. До вечера!

…Я положил трубку и задумался. Странное приглашение. Лисицын… Где-то я уже слышал о его связях. Набрал внутренний номер лаборатории.

— Николай Александрович? Зайдите ко мне, пожалуйста. Есть вопрос по вашим расчетам.

Через несколько минут Величковский, слегка запыхавшийся после подъема по лестнице, входил в кабинет. Его неизменное пенсне на черной ленте чуть запотело.

— Что-то не так с расчетами, Леонид Иванович?

— Нет, расчеты как раз в полном порядке. — Я указал на кресло. — Присаживайтесь. Скажите, вы хорошо знаете профессора Лисицына из Промакадемии?

Величковский снял пенсне, достал батистовый платок:

— Сергея Павловича? Не особо близко. Пересекались на научных советах, конференциях. А что?

— Только что звонил, приглашает на ужин в «Метрополь». Показалось странным.

— В «Метрополь»? — Величковский задумчиво протер стекла. — Хм… Знаете, я слышал, он в последнее время часто бывает в компании Брянцева из наркомфина. Говорят, они старые приятели еще по университету. Но я в эти дела не вникаю, занят исключительно наукой.

Я внимательно посмотрел на профессора. За внешней рассеянностью старого ученого скрывался острый ум.

— Что скажете о самом Лисицыне?

— Толковый экономист, между прочим. Хотя… — он помедлил, — в последнее время больше занимается организационными вопросами, чем наукой. Читает какие-то особые лекции для ответственных работников.

В кабинете повисла пауза. За окном продолжал лить мелкий дождик.

— Ладно, — я перевел разговор, — давайте все-таки посмотрим ваши расчеты по новому составу стали.

Следующий час мы обсуждали технические детали. Но мысли то и дело возвращались к предстоящему вечеру. Что-то подсказывало, ужин будет непростым. Там наверняка будут ответственные работники. Ох как не хотелось с ними связываться.

День выдался напряженным. После разговора с Величковским я успел провести совещание с Воробьевым по новым станкам, просмотреть чертежи Зотова и даже заехать в литейный цех, где шла отладка технологии производства специальных сталей.

К шести часам вечера, когда за окном уже стемнело, я вернулся в кабинет. Дождь усилился, укрывая московские улицы мокрым покрывалом. Достал из сейфа папку с последними расчетами, может пригодиться, если разговор зайдет о технических вопросах.

Степан уже ждал у подъезда с заведенной машиной. Я все также предпочитал пользоваться простым «Фордом», а не представительским «Паккардом» — меньше привлекаешь внимания. Да и Сталин недолюбливал показную роскошь.

— В «Метрополь», — сказал я, устраиваясь на заднем сиденье.

Машина тронулась, скользя по залитым дождем улицам. Москва преображалась в осенних сумерках. Горели витрины магазинов, по Тверской спешили последние трамваи, из булочных тянуло теплым хлебным духом.

У входа в «Метрополь» швейцар в расшитой золотом ливрее почтительно распахнул дверь. В вестибюле тепло и светло, из ресторана доносились приглушенные звуки джаз-банда. Гардеробщик принял мое пальто, смахнув капельки дождя.

— Товарищ Лисицын ждут в отдельном кабинете, — метрдотель в черной паре элегантно указал направление.

Поднимаясь по широкой лестнице, устланной бордовым ковром, я в который раз невольно отметил, как много в «Метрополе» сохранилось от прежней, дореволюционной роскоши: хрустальные люстры, бронзовые светильники, витые перила красного дерева. Впрочем, размышлять об этом было некогда.

Лисицын встретил меня у дверей кабинета с подчеркнутой радостью:

— А вот и наш дорогой промышленник! Проходите, Леонид Иванович, проходите.

Отдельный кабинет небольшой, но роскошный. Тяжелые бархатные портьеры, хрустальная люстра, стол, сервированный тонким фарфором. В углу поблескивал начищенными боками старинный буфет красного дерева.

За столом сидел человек лет пятидесяти, с аккуратно подстриженной седеющей бородкой и внимательными серыми глазами. Его безупречный костюм-тройка и золотая цепочка от часов выдавали привычку к комфорту.

— Позвольте представить, — засуетился Лисицын. — Николай Петрович Брянцев, заместитель наркома финансов. Леонид Иванович Краснов, о котором я вам рассказывал.

Брянцев поднялся, крепко пожал мою руку:

— Наслышан, очень наслышан. Ваши успехи в металлургии впечатляют.

Мы расселись вокруг стола. Появился официант с графином водки и закусками.

— Я позволил себе заказать заранее, — улыбнулся Лисицын. — Фирменные расстегаи здесь по-прежнему великолепны.

Разговор начался с общих тем — погода, московские новости, последние театральные премьеры. Брянцев оказался интересным собеседником, прекрасно разбирающимся в искусстве. Лисицын больше молчал, изредка поддакивая.

После второй рюмки Лисицын вдруг засуетился:

— Ох, совсем забыл! У меня же лекция в вечерней группе. Вы уж простите, товарищи…

— Ничего страшного, Сергей Павлович, — спокойно отозвался Брянцев. — Мы с Леонидом Ивановичем продолжим беседу.

Когда за Лисицыным закрылась дверь, в кабинете повисла короткая пауза. Брянцев достал из серебряного портсигара папиросу, закурил:

— Знаете, Леонид Иванович, — его голос стал деловым, — я думаю, мы оба понимаем, что этот ужин не случаен.

Он выпустил струйку дыма:

— Есть люди, очень серьезные люди, которые внимательно следят за вашей работой. И считают, что ваши таланты можно использовать гораздо эффективнее…

Я молча ждал продолжения. В кабинете сгущались сумерки, только свечи в серебряных подсвечниках отбрасывали причудливые тени на стены.

— Алексей Иванович Рыков очень заинтересовался вашими идеями, — Брянцев слегка понизил голос. — Особенно в части организации промышленности. Ваш подход… скажем так, близок к нашему видению развития экономики.

Он аккуратно стряхнул пепел в хрустальную пепельницу:

— Мы считаем, что форсированная индустриализация — это ошибка. Нельзя ломать НЭП, нужно дать частной инициативе развернуться. А ваши методы управления, ваш опыт организации производства очень схож с нашими.

— К чему вы клоните, Николай Петрович? — спросил я, отодвигая нетронутую рюмку.

— К простому деловому предложению. — Он подался вперед. — Мы можем обеспечить вам режим наибольшего благоприятствования. Финансирование, поставки, устранение бюрократических препон. Взамен просим только одного — работать в правильном направлении.

— И в каком же?

— В направлении развития частной промышленности. Без этого жесткого партийного контроля, без форсированных темпов. Планомерно, разумно, с опорой на механизмы свободного рынка.

Я молчал, разглядывая игру света в хрустальном графине. За окном уже стемнело, только отблески уличных фонарей пробивались сквозь тяжелые портьеры.

— Подумайте, Леонид Иванович, — мягко продолжил Брянцев. — Вы же сами из промышленников, должны понимать — нельзя строить здоровую экономику на голом энтузиазме и приказах сверху. Нужна частная инициатива, конкуренция, свободный рынок…

— Знаете, Николай Петрович, — я медленно покрутил в руках рюмку, — в чем-то вы правы. Действительно, без частной инициативы, без конкуренции здоровую экономику не построишь.

Брянцев удовлетворенно кивнул, но я продолжил:

— Только вот в чем проблема. Мы не в Америке и не в Европе. У нас другие условия, другие задачи. Нам нужно в кратчайшие сроки создать современную промышленность. Причем не просто отдельные заводы, а целые отрасли — металлургию, станкостроение, химию…

— Вот именно! — оживился Брянцев. — И частный капитал мог бы…

— Нет, — я покачал головой. — Частный капитал в чистом виде здесь не справится. Слишком большие затраты, слишком длинные сроки окупаемости. Нужен другой подход.

— Какой же?

— Государственно-частное партнерство. Жесткое планирование базовых отраслей, но с элементами рыночных механизмов. Частная инициатива — да, но под контролем государства и в рамках общего плана.

Брянцев нахмурился:

— То есть вы предлагаете…

— Я предлагаю не возвращаться к старому НЭПу, а создавать новый тип экономики. Где государство определяет стратегию и контролирует ключевые отрасли, но использует рыночные стимулы и частную инициативу для повышения эффективности.

— Это противоречит нашим принципам, — Брянцев начал раздражаться. — Мы за свободный рынок…

— За свободный рынок в стране, где нет современной промышленности? Где нет квалифицированных кадров? Где нужно в считанные годы пройти путь, на который Запад потратил десятилетия? — я подался вперед. — Это утопия, Николай Петрович. Красивая, но неосуществимая.

В кабинете повисла тишина. Было слышно, как за стеной негромко играет джаз-банд.

Брянцев медленно затушил папиросу. Его лицо стало жестким:

— Жаль, что мы не нашли общего языка, Леонид Иванович. Очень жаль. — Он помолчал. — Вы понимаете, что выбираете опасный путь? Сталин сегодня поддерживает вас, а завтра может случиться, что угодно.

— А завтра будет завтра, — я поднялся из-за стола. — Знаете, в чем главная ошибка вашей группы, Николай Петрович? Вы смотрите назад, пытаетесь вернуться к прошлому. А нужно смотреть вперед, искать новые формы.

— Самонадеянно с вашей стороны, — холодно произнес Брянцев. — Очень самонадеянно.

— Возможно. Но лучше ошибаться, пытаясь создать что-то новое, чем цепляться за старое.

Я направился к выходу. У дверей обернулся:

— Передайте Алексею Ивановичу мою благодарность за внимание. Но я уже сделал свой выбор.

Спускаясь по лестнице «Метрополя», я думал о превратностях судьбы. Еще утром казалось, что сегодня обычный рабочий день. А вечером пришлось делать выбор, который определит не только мое будущее, но и, возможно, путь развития целой страны.

На улице все так же моросил дождь. Степан распахнул дверцу «Форда».

— На завод, — сказал я, устраиваясь на заднем сиденье.

Предстояло много работы. И теперь я точно знал, что времени на раскачку у нас нет.

В заводмком кабинете я перевел дух. Нужно подготовиться к завтрашнему совещанию. До глубокой ночи раскладывал документы, составлял программу действий, расписывал задачи.

Котов принес финансовые сводки — средства есть, но потребуется серьезная оптимизация. Особенно с учетом возможных сложностей после сегодняшнего разговора с Брянцевым.

Позвонил в Нижний, поговорил с директором автозавода. Циркулев и Руднев уже наладили производство первых станков, Варвара с Звонаревым заканчивают испытания нового мотора. Они спрашивали, как там у нас дела, но я пока промолчал про изменение плана. Потом расскажу.

Домой вернулся за полночь. А в семь утра уже снова был на заводе. Просмотрел последние телеграммы, сводки, отчеты. К девяти все было готово.

Вскоре просторный конференц-зал заводоуправления начал заполняться людьми. Величковский, как всегда аккуратный, с блестящим пенсне на черном шнурке, что-то тихо обсуждал с Сорокиным, который даже на совещание притащил последние пробы стали. Бонч-Бруевич раскладывал на столе чертежи башен, изредка переговариваясь с Зотовым. В углу пристроился Котов с неизменным гроссбухом.

Я окинул взглядом собравшихся. Не хватало нижегородской команды — Циркулева с Рудневым, Варвары со Звонаревым. Но с ними придется работать отдельно, завтра с утра выезжаю в Нижний. А сегодня нужно запустить московскую часть программы.

— Товарищи, — я встал во главе длинного стола, — после визита в Кремль у нас появились новые задачи. Серьезные задачи.

Все затихли. Даже Сорокин отложил образцы.

— Начнем с главного. Товарищ Сталин одобрил нашу программу развития, — я обвел взглядом притихший зал. — Но с существенными корректировками. Главный упор теперь на создание базы. Специальные стали, точное станкостроение, система управления производством.

Достал папку с документами:

— Николай Александрович, — обратился к Величковскому, — вам с Сорокиным первоочередная задача: освоение новых марок стали. Особенно для оборонки. Вот спецификации, — протянул им бумаги.

Величковский педантично поправил пенсне, пробежал глазами документы:

— Любопытно… очень любопытно. Особенно эти добавки молибдена. Но потребуется…

— Знаю, — перебил я. — Проблема с легирующими элементами. Поэтому вторая задача поиск новых месторождений. Сорокин, подключите ваши связи в геологоразведке.

— А пока с молибденом туго, — подал голос Сорокин, — можно попробовать комплексное легирование. У меня есть интересные наработки…

— Вот и займитесь. Через два дня жду первые результаты.

Повернулся к Бонч-Бруевичу:

— Михаил Александрович, вам с Зотовым единая система связи. На основе башен Шухова. Надо договорился с Владимиром Григорьевичем.

— Позвольте взглянуть на схему, — Бонч-Бруевич склонился над чертежами. — Да, вполне реализуемо. Но потребуется особая сталь для конструкций.

— Поэтому и начинаем с металлургии, — кивнул я. — Все взаимосвязано.

Котов что-то быстро записывал в гроссбух:

— Леонид Иванович, а финансирование?

— Под особым контролем. Готовьте отдельный отчет по каждому направлению. И… — я помедлил, — могут возникнуть сложности с наркомфином. Будьте готовы.

— Понял, — он понимающе кивнул. — Есть определенные резервы.

— Теперь главное, — я выпрямился. — Времени у нас немного. Счет идет на месяцы. Завтра еду в Нижний, ставить задачи тамошней команде. Циркулеву с Рудневым — развертывание станкостроения, Варваре со Звонаревым — переориентация на грузовики.

— А как же легковая программа? — спросил Зотов.

— Пока в стороне. Сначала грузовики, тракторы, автобусы, — я обвел взглядом собравшихся.

В зале повисла тишина. Каждый осмысливал масштаб предстоящих задач.

— Вопросы?

— Сроки? — деловито уточнил Величковский.

— На первые результаты неделя. План-график получите сегодня. А теперь за работу, товарищи. За работу.

Когда все разошлись, я еще раз просмотрел документы. Программа амбициозная, где-то даже рискованная.

Но другого пути нет. Нужно успеть создать промышленную базу, пока политические противники не начали действовать.

Взглянул на часы — пора готовиться к поездке в Нижний. Там предстоял не менее важный разговор.