Нэпман 4. Красный мотор

Глава 14 Проверка готовности

Всю ночь в поезде я просматривал документы, готовясь к разговору с командой. За окном вагона проплывала осенняя Россия: голые леса, припорошенные первым снегом поля, редкие огоньки деревень. Где-то после полуночи задремал под мерный стук колес, но в пять утра уже был на ногах.

Водитель встретил меня на вокзале в Нижнем. Его старенький «Форд», который мы пригнали еще весной для первых строительных работ, бодро фырчал в предрассветных сумерках.

— На завод, — коротко бросил я, забираясь на заднее сиденье.

Машина покатила по просыпающемуся городу. Булыжные мостовые еще поблескивали от ночного дождя. Около булочных уже выстраивались первые очереди, дворники в фартуках сметали с тротуаров палую листву.

За Окой открылся вид на завод, и я невольно подался вперед. Масштаб построенного за считанные месяцы предприятия впечатлял даже меня, хотя я бывал здесь регулярно. Огромные корпуса из стекла и бетона вырастали из утреннего тумана, словно футуристический город. Высокие трубы котельной уже дымили, готовя цеха к рабочему дню. Вдоль железнодорожной ветки выстроились вагоны с оборудованием.

У проходной уже толпились рабочие первой смены. Многие провожали взглядом нашу машину — директорский «Форд» здесь знали все. Шофер лихо развернулся у главного входа в заводоуправление.

— Леонид Иванович! — Звонарев, взлохмаченный, с папкой чертежей под мышкой, спешил мне навстречу через площадь. — А мы вас только к обеду ждали…

— Дел много, — я пожал его руку. — Собирай всех в конференц-зале через час. Разговор серьезный.

Поднявшись в кабинет, я подошел к огромному окну. Отсюда завод виден как на ладони.

Сборочный корпус, где уже монтировался конвейер. Новенький инструментальный цех, детище Циркулева и Руднева. Моторный корпус, где Варвара доводила до ума новый двигатель. Котельная, электростанция, склады…

Всего полгода назад здесь было пустое поле с редкими деревьями. А сейчас вырос целый завод-гигант. Жаль, что придется менять многие планы после разговора со Сталиным. Но ничего, команда у меня сильная, справимся.

В дверь осторожно постучали.

— Да! — я обернулся от окна.

— Леонид Иванович, — в кабинет заглянула Варвара, раскрасневшаяся то ли от быстрой ходьбы, то ли от утреннего холода. — Мы тут с Мирославом Аркадьевичем доработали систему охлаждения. Хотели показать…

— Через час общее совещание, — перебил я. — Там все и обсудим. Серьезные изменения намечаются, Варвара Никитична.

Она внимательно посмотрела на меня, но ничего не сказала, только кивнула и вышла. А я снова повернулся к окну, глядя, как просыпается завод. Где-то вдалеке прогудел гудок первой смены.

Через час большой конференц-зал заводоуправления быстро заполнялся людьми. Массивные дубовые панели на стенах добавляли помещению солидности. Этот зал я специально оформил в стиле старых технических обществ, чтобы создать правильную атмосферу для важных совещаний.

Бойков, грузный, в хорошем костюме с карманными часами на цепочке, привычным жестом почесал кончик уха и устроился по правую руку от меня. Нестеров, с карандашом и блокнотом, занял место слева. Начальники цехов, руководители служб, представители партийной организации и профсоюза — все расселись вдоль длинного стола, покрытого зеленым сукном.

— Товарищи, — я поднялся со своего места, — до торжественного открытия завода осталось меньше двух недель. Нам предстоит принять гостей из Москвы и продемонстрировать работу первого в стране автомобильного конвейера.

По залу прокатился легкий гул, все понимали важность момента.

— Валериан Степанович, — обратился я к Бойкову, — доложите о готовности производства.

Директор завода поднялся, машинально массируя шею:

— Конвейер смонтирован на восемьдесят процентов. К первому ноября закончим. Бригады сборщиков прошли обучение, пробные прогоны показывают хорошие результаты.

— А оборудование? — спросил я.

— Основные станки установлены, — вступил Нестеров, сверяясь с записями. — Остались пусконаладочные работы в инструментальном цехе. Игнатий Маркович, как у вас дела?

Циркулев поправил пенсне:

— Позвольте заметить, что точность обработки уже превышает американские стандарты. Но требуется еще неделя на окончательную настройку.

— Нужно успеть к тридцатому октября, — отрезал я. — Варвара Никитична, что с моторным цехом?

Варвара поднялась, расправив складки строгого синего платья:

— Испытательные стенды работают, первая партия двигателей собрана. Есть некоторые вопросы по системе охлаждения…

— Детали обсудим позже, — прервал я. — Сейчас главное — готовность к торжественному пуску.

— Разрешите доложить по оформлению, — поднялся заведующий клубом Бочкин, бывший театральный художник. — Транспаранты готовы, художники заканчивают росписи. На главной проходной монтируем арку с электрической иллюминацией.

— Только без излишеств, — предупредил я. — Это завод, а не театр.

— А что с культурной программой? — подал голос председатель завкома.

— Духовой оркестр будет, — кивнул Бочкин. — Самодеятельность готовит концерт. И еще…

Я поднял руку, останавливая поток предложений:

— Товарищи, главное — четкая организация самого пуска. Валериан Степанович, возьмите под личный контроль готовность конвейера. Через три дня проведем генеральную репетицию.

Бойков кивнул, делая пометки на бумаге.

— Товарищ Нестеров, — продолжил я, — проверьте все системы. Электричество, пневматика, гидравлика — не должно быть никаких сбоев.

— Будет сделано, — главный инженер быстро писал в блокноте.

Следующий час мы обсуждали десятки конкретных вопросов — от размещения гостей до обеспечения безопасности. Когда основные моменты были решены, я обвел взглядом присутствующих:

— Есть еще один важный момент. После совещания прошу задержаться Циркулева, Руднева, Варвару Никитичну и Звонарева. Есть серьезный разговор.

Бойков вопросительно посмотрел на меня, но я сделал вид, что не заметил его взгляда. Некоторые вещи лучше обсуждать в узком кругу.

Когда за последним участником большого совещания закрылась дверь, я некоторое время молча разглядывал оставшихся. Моя главная команда — каждый со своим характером, но все преданные делу профессионалы.

— Закройте дверь на ключ, — попросил я Звонарева. — Разговор серьезный.

Игнатий Маркович Циркулев педантично протер пенсне. Руднев, против обыкновения, не ерничал, чувствуя важность момента. Варвара присела на край стула, теребя карандаш — старая привычка, выдающая волнение.

— После встречи с товарищем Сталиным, — начал я, доставая из портфеля документы, — в наши планы вносятся серьезные коррективы. Программу легковых автомобилей временно приостанавливаем.

— Как приостанавливаем? — вскинулся Звонарев. — У нас же уже и двигатель новый, и оснастка готовится.

— Дайте договорить, — я развернул чертежи. — Вместо этого создаем легкий грузовик. Полторы-две тонны грузоподъемности, для городских и пригородных перевозок. Компактный, маневренный, экономичный. Это только первая модель. Затем нужно еще. Потяжелее, для строительства.

Варвара подалась вперед, разглядывая эскизы:

— А двигатель? Те наработки, что мы сделали, они, что пропадут?

— Ваш двигатель, Варвара Никитична, станет основой. Только форсируем его под новые задачи.

— Любопытно, — проворчал Руднев, поправляя очки. — А технологическая оснастка? Придется все перекраивать.

— Именно этим вы с Игнатием Марковичем и займетесь, — кивнул я. — Нужно создать специальный участок для производства рам и кузовов.

Циркулев задумчиво погладил бородку:

— Позвольте заметить… Для рам потребуется особая сталь. И холодная штамповка кузовных деталей…

— Да-да, — перебил его я, — и точность исполнения выше, чем у американцев. Справитесь?

— Обижаете, Леонид Иванович, — фыркнул Руднев. — Мы тут кое-что придумали для повышения жесткости станков. Покажем этим фордовским умникам.

— Только это не все, — я понизил голос. — Есть еще одно задание. Особой важности.

Все подались вперед. В наступившей тишине было слышно, как за окнами громыхает маневровый паровоз.

— Нам поручено создание… — я сделал паузу, — дизельного двигателя для специальных целей.

— Дизельного? — Варвара даже привстала. — Но ведь это же…

— Именно, — кивнул я. — Сложнейшая задача. Немцы пока не смогли сделать надежный дизель такого класса. Но у нас есть преимущество — ваши наработки по системе охлаждения.

— И наши станки с микронной точностью, — добавил Руднев уже без обычной иронии.

— Все документы по этой теме — только от руки, никакой машинописи. Хранить в личных сейфах. Работу маскируем под создание двигателя для трактора.

— Сроки? — деловито уточнил Циркулев.

— На грузовик — неделю на проект, месяц на первый образец. По дизелю — месяц на расчеты и эксперименты.

— Сжато, но реально, — Варвара быстро черкала что-то в блокноте. — Если Мирослав Аркадьевич поможет с системой топливоподачи.

— Обижаешь, — усмехнулся Звонарев. — У меня уже есть пара идей.

— Тогда за работу, — я собрал документы. — Через три дня жду первые эскизы по грузовику. После торжественного открытия завода начнем полным ходом.

Все поднялись, возбужденно переговариваясь. Я видел, как загорелись глаза у каждого, новые сложные задачи только раззадоривали этих увлеченных своим делом людей.

— И еще, — добавил я уже у двери. — Возможны… осложнения. Не все довольны нашими успехами. Так что будьте готовы к непростым временам.

— Прорвемся, Леонид Иванович, — Варвара решительно тряхнула стриженой головой. — Не такое переживали.

Я смотрел, как они уходят — каждый уже погруженный в новые задачи, каждый прикидывающий свою часть работы.

За окном догорал октябрьский день. Я отправился в кабинет, чтобы поработать.

Но список новых дел сегодня еще так и не закончился.

Вечерело. Я просматривал последние телеграммы, когда в дверь постучали.

— Леонид Иванович, беда! — Рыбаков, наш главный бухгалтер, влетел в кабинет, размахивая какими-то бумагами. Его обычная невозмутимость исчезла. — Госбанк заблокировал все счета!

— Что значит заблокировал? — я отложил документы.

— Внеплановая ревизия, — он протянул мне телеграмму. — Якобы нашли какие-то нарушения в отчетности. Все платежи остановлены.

В этот момент дверь снова распахнулась. На пороге стоял Бойков, его массивная фигура заполнила весь проем:

— У нас проблема с поставщиками. «Красный путиловец» отказывается отгружать металл. Говорят, получили указание сверху пересмотреть все договоры.

Я откинулся в кресле. Значит, началось. Люди Рыкова действуют быстро.

— Это еще не все, — в кабинет вошел Нестеров, держа в руках свежую почту. — На следующей неделе прибывает комиссия из наркомата. Внеплановая проверка качества продукции.

— За три дня до торжественного открытия? — Бойков нервно помассировал шею. — Явно неспроста.

— Именно, — я достал из сейфа папку с документами. — Присаживайтесь, товарищи. Будем думать.

Рыбаков педантично разложил на столе финансовые бумаги:

— У нас есть небольшой резерв на запасном счете в Промбанке. Его хватит на неделю работы, не больше.

— С металлом сложнее, — Бойков присел на краешек стула, который жалобно скрипнул под его весом. — Запасов только на три дня производства.

— А комиссия будет придираться к каждой мелочи, — добавил Нестеров. — Я знаю председателя — тот еще стервец.

В наступившей тишине было слышно, как за окном постукивают колеса маневрового паровоза. Я разглядывал карту железнодорожных путей, висевшую на стене.

— Значит так, — наконец произнес я. — товарищ Рыбаков, подготовьте подробную справку по финансовому состоянию. Все цифры, все документы. Я сегодня же свяжусь с Серго Орджоникидзе.

— Думаете, поможет? — Рыбаков протер лысину ладонью.

— Уверен. Он прекрасно понимает важность нашего завода для индустриализации.

Я снял телефонную трубку:

— Соедините с Москвой, с наркоматом тяжелой промышленности.

Через несколько минут в трубке раздался знакомый голос с характерным грузинским акцентом:

— Слушаю, Леонид.

— Григорий Константинович, у нас осложнение. Госбанк внезапно заблокировал счета. Якобы для ревизии…

— Знаю, — перебил нарком. — Уже доложили. Рыков действует, да?

— Похоже на то. А у нас через неделю торжественный пуск.

— Не беспокойся, — в голосе Орджоникидзе появились стальные нотки. — Через час будет распоряжение о выделении дополнительного целевого финансирования по линии наркомата. Напрямую, без Госбанка.

— Спасибо, Григорий Константинович.

— Погоди благодарить, — усмехнулся он. — Завтра пришлю комиссию. Нашу, наркоматовскую. Пусть посмотрят, что там за «нарушения» такие. Да, и позвони в Промбанк, я предупрежу Пятакова, он поможет с оперативным кредитом.

Когда я положил трубку, Рыбаков выжидающе смотрел на меня.

— Порядок, — улыбнулся я. — Готовьте документы для наркоматовской комиссии. И съездите в Промбанк, там уже будут ждать.

— Вот это скорость, — уважительно протянул Бойков. — А как же…

— Ах да, теперь по металлу… — я повернулся к директору. — Помните того инженера с Урала, который приезжал месяц назад? Пошлите ему телеграмму. Пусть организует поставки через Нижнетагильский комбинат.

— А как же указание сверху? — директор завода недоуменно почесал ухо.

— Их указание — московское, — усмехнулся я. — А на Урале своя вертикаль власти. Там многие недолюбливают Рыкова.

— А комиссия? — спросил Нестеров.

— А вот тут, — я достал еще одну папку, — у нас есть козырь. Помните испытания нашей специальной стали месяц назад?

Главный инженер кивнул:

— Конечно. Результаты превзошли все ожидания.

— Именно. И протоколы подписаны военной приемкой. А это, — я значительно поднял палец, — другое ведомство. Пусть попробуют придраться к качеству, когда у нас такое заключение.

— Ловко, — Бойков заметно повеселел. — А что с открытием? Может, отложить?

— Ни в коем случае, — отрезал я. — Седьмого ноября завод должен быть запущен. Любой ценой.

Успокоенные руководители разошлись. Я подождал немного и снова снял телефонную трубку:

— Соедините меня со Златоустом. Глушкова Николая Павловича, пожалуйста.

Пока телефонистка выполняла заказ, я просматривал последние сводки. Через несколько минут в трубке раздался знакомый хрипловатый голос:

— Глушков слушает.

— Николай Павлович, нужна ваша помощь. Сможете приехать в Нижний? Есть разговор по организации охраны завода.

— Что-то случилось, Леонид Иванович?

— Скажем так, предвижу осложнения. Помните, как вы в восемнадцатом на Путиловском организовывали?

— Помню, — в голосе Глушкова появился интерес. — Когда быть?

— Чем раньше, тем лучше. И захватите с собой пару надежных людей. Из тех, фронтовых.

Закончив разговор со Златоустом, я тут же набрал московский номер:

— Алексей Григорьевич? Как там наш друг из наркомфина?

Мышкин, умевший говорить обтекаемо даже по телефонной линии, ответил не сразу:

— Товарищ Брянцев проявляет повышенную активность. Особенно в общении с некоторыми банковскими работниками.

— Понятно. Последите внимательнее. Особенно за его контактами с промышленными предприятиями.

— Будет сделано, — в голосе Мышкина появились профессиональные нотки. — Кстати, он тут собирается в командировку. Угадайте куда?

— В Ленинград, к Путиловцам?

— Именно. Похоже, готовят что-то по линии поставок.

— Хорошо, — я сделал пометку в блокноте. — Держите меня в курсе. И еще. Усильте охрану на всех заводах. Особенно возле лаборатории. И предупредите ответственных лиц, пусть будут осторожнее с документами.

Когда все текущие вопросы были решены, я еще раз просмотрел бумаги. Рыков действует системно, по всем направлениям. Финансы, поставки, попытка сорвать открытие завода.

Но у нас тоже есть свои козыри. А главное — поддержка Сталина и Орджоникидзе.

За окном окончательно стемнело. В свете фонарей были видны силуэты рабочих, спешащих со второй смены. Завод жил своей жизнью, и никакие интриги не могли остановить его работу.

Я усмехнулся, вспомнив одну старую поговорку: «Кто нам мешает, тот нам поможет». Что ж, посмотрим, кто кого…