Покоривший СТЕНУ 17: Несуществующие земли

9. Правда, от которой хочется сдохнуть

— Да говорили уже, сколько раз. Но ты, вперёд, не стесняйся. Накосячил ты знатно, но договориться можно всегда.

— Ты не попадёшь туда, куда идёшь.

— Ты про своё логово, или про Стену в целом?

— Да и туда, и туда не дойдёшь. Ты ведь уже понял, что это невозможно.

— Если так, то тебе нечего бояться. Чего ж ты тогда здесь? Одиноко и поговорить не с кем? Погоняемся ещё немного.

— Да пожалуйста, гоняйся. Толку?

— Посмотрим. Надоест, заспамлю тебя растениями.

— Стена не позволит. Система выдаст на тебя квест, если ты начнёшь ассимилировать весь сектор.

— Ну пусть выдаёт. Выполнять сам будешь или попросишь Хищников?

— Наш сектор не единственный. Придут убийцы из других.

— Такие, как Хостер?

— Разные…

— Что тебе нужно? Задержать меня, пока откат твоего логова пройдёт?

Я внимательно следил за его реакцией. Покажет раздражение, скривится или постарается подавить чувства? Но Голубь был опытным манипулятором и актёром. Ни один мускул не дрогнул.

— Просто последняя попытка тебя вразумить.

— Исповедь главного злодея перед выбиванием дури, — понял я.

— Ты специально пытаешься меня уязвить, понимая, что физически не доберёшься.

— Доберусь, — пообещал я. — Это просто вопрос времени.

Голубь тяжело вздохнул.

— Иногда ты напоминаешь мне Принца, — сказал он. — Этот тоже верил, что мы живём в игре, которую нужно пройти. Спустишься вниз и обретёшь… не знаю, что ему там нужно было. Власть и гарем у него были.

— Ты подставил его, сделав Далахан.

— Хочешь начистоту?

— Я тебе с первой встречи это предлагаю. Давай, пробуй, — развёл я руками. — Как по мне, так с этого нужно было начинать.

— Отсутствие ротации сектора нарушает баланс созданием множества сильных проходчиков, которые становятся неуправляемы и порождают новые цепи, аномалии и повреждения Стены. Нубы не могут навредить и их легче щёлкнуть по носу за вандализм.

— А раньше ты говорил, что специально ослабляешь Ивент.

— Так и есть. Это позволяет ротации быть не такой смертоносной. Нормальный Ивент зачищает от проходчиков весь сектор. Слабый часть пропускает. Когда Всадники не соответствуют своей сути, после ротации остаётся больше всего людей. Без ротации нельзя, но я делаю её лёгкой.

— Мой довод ты знаешь. Стена не будет существовать вечно. Из неё нужно выйти, а значит — развиваться.

— Развитие должно быть ограничено, как раз для того, чтобы просуществовать как можно дольше.

— А смысл? Просуществовать, чтобы что? Ты понимаешь, что тебя даже смерть в привычном понимании потом не ждёт? Куда денется твоя душа и духовный ресурс? Сбежать со Стены ты не сможешь, значит тебя будут жрать монстры, пока не найдётся пустотная тварь, которая просто сожрёт твою душу. Знаешь, что будет потом?

Вот теперь его проняло. Он конечно и сейчас чувства скрыл, но в глазах оставались тлеющие огоньки подавленного страха.

— Вот и я не знаю, — ответил я сам себе после паузы. — Не могу себе представить настоящее небытие. Но раз ты решил оставаться тут, расскажешь может… или нет?

Я издевательски усмехнулся.

Да, я хотел вывести его из себя. Ощутить что-то настоящее, за что можно было бы ухватиться и понять, с кем я имею дело.

— Проблемы так не решаются. Нельзя просто спрятать голову в песок. Если ничего не делать и покорно ждать окончательной смерти — так ты только до паранойи дойдёшь.

А вот сейчас он едва заметно вздрогнул. Куда-то я попал.

— У меня есть шанс что-то изменить, даже если есть риск. Лучше бы сам помог, чтобы мы вместе выбрались отсюда.

— А если это в принципе невозможно?

— Мы ходим по кругу, Голубь. Если за Стеной жизни нет — окей, тогда наверное признаем, что семнадцатые были правы и начнём строить летающий город.

— Это невозможно, — с тяжёлым вздохом ответил он.

— Поднять город?

— Не, поднять-то легко, хули там делать, — он сплюнул. — Удерживать ты его не сможешь. Банальные законы физики, йопта. Чтобы он летал, тебе понадобятся ресурсы. Ресурсы Стены не безграничны. Они конечны, Арктур, поэтому наш мир обречён.

— С тем набором технологий, что есть уже сейчас, существует много способов собирать ману и энергию.

— Это не первая попытка создать летающий город. Шестая или седьмая, кажется. Этот мир требует слишком многого. Помимо полёта, нужно поддерживать тепло, обеспечивать свет, выращивать пищу на истощающейся горстке земли, поддерживать работу обогатителя, который позволяет нам дышать кислородом, когда в километре от стены дышать уже нечем. Это только часть функций генератора в секторе.

— Тут ничего тебе не скажу. У меня думаю, проблем с кислородом и со многим другим не будет. Ты был в убежище и видел мою цепь.

— Холод, недостаток света, разреженная атмосфера, необходимость поддерживать высоту… а снизу будет ходить то, что ты видел со Стены. Невообразимые твари, против которых мы с тобой оба — букашки. Ну хочешь — делай, хули нет. Зачем шатать основание своего дома? Сначала погибнет он, затем какое-то время просуществуют твои города. Но одних солнечных батарей тебе не хватит чтобы на постоянной основе нарушать законы физики.

— Даже если и так, что это меняет? Сидеть и ждать смерти? Твой вариант ничем не лучше.

— Зато твой это быстрое самоубийство. Я и все эти лётчики-мечтатели по крайней мере не вредят балансу!

— О каком балансе ты всё время говоришь?

— Все силы, существующие в Стене, поддерживаются в очень хрупком балансе. Проходчики, как одна из этих сил, задают сложность. Развитие сектора и проходчиков гарантирует развитие цепей и угроз. А вместе это ещё больше разрушает наш дом. Ради всех нас, ты должен остановиться. Хочешь — иди клепай бумажные замки с крыльями. Но оставь в покое место, где мы живём.

— Мы снова ходим по кругу. Потому как живёшь тут только ты, ну и я с архитопами по праву сильных. А те же жители тридцатого — существуют.

— Твой гуманизм нежизнеспособен, Арк! — наконец вспылил Голубь. — Да, кто-то должен страдать! Существует карма. А ты как хотел? За что-то же нас заперли на Стене, не так ли?

Прямо запахло некоторыми мыслями Рейна. Кажется, я начинаю догадываться, кто Леви всему этому научил.

— Это только теория. Может и наказали, а может — просто случилась аномалия или катаклизм какой. Я пытаюсь это выяснить. На дне должен быть управляющий терминал. Есть где-то права администратора…

— Нету там ничего, — опустил голову Голубь. — Их всех сожрала эта тварь.

— Многогранник?

— Внизу ничего нет, — повторил он. — Я проведу тебя и всё покажу, если дашь клятву перед богами и Системой, что бросишь все свои идеи достичь дна.

— Если всё так просто, то стань в сторону и смотри. Но раз тебе нужны какие-то клятвы, значит всё не так просто и есть лазейка.

— Да пойми же ты наконец, что с некоторыми вещами нужно просто смириться!

— У тебя уже миллионы отчаявшихся и смирившихся. Ты вроде сам говорил, что любишь разнообразие?

— А что, если я скажу тебе, что вера миллионов людей, запертых там, это и есть то, благодаря чему ты всё ещё жив?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты уже знаешь о макаронном пророке и понимаешь, как много могут изменить вера и воля. Ты ведь не думаешь, что где-то в реальности действительно существовал реальный бог в виде лапши с фрикадельками? Но сила этого парня более чем реальна, а его учение и заповеди обретают силу реальной религии. Это всё сделала вера.

— Хочешь сказать, что просто заставляешь их верить в вечность Стены? А нормально это делать религия не позволяет?

— Люди, которые имеют всё, уходят от веры, — простодушно ответил Голубь. — Когда чудеса ты видишь каждый день, ты воспринимаешь их как должное. Живёшь в раю в окружении близких, не зная нужды и болезней, и со временем забываешь о том, что есть великое зло и есть обязанности. Несчастный загнанный в угол человек каждый день обращается к вере. Такова реальность.

— Я нихрена не понял из твоих туманных формулировок. Окей, по легенде Чёрное Солнце было крысиным богом, потом его фрагмент попал к тебе. Затем эта хрень промыла мозги кашей из постулатов уже искажённого им Гильгамеша, мировоззрения Чёрного солнца и прочей чепухи. Пока логику вижу.

— Да что ты знаешь о моём наставнике! Гильгамеш был гением, и не тебе обсуждать его!

— О, правда? Что-то мне подсказывает, он бы сейчас не обрадовался, увидев своего ученика.

— Он хотел справедливости. Я о таком уже не прошу. Мне достаточно только мира. Но ты хочешь и его отнять. Ты создатель цепей, Арктур, чудовище. Однако я говорю с тобой и пытаюсь вразумить. Бери десятый и правь им как великий Хранитель. Бери город и стань его владыкой, возвысся над архитопами. Бери двадцатый и поднимай империю Короля Механизмов. Владей десятками секторов, если хочешь. Только не лезь вниз. Ради нас всех!

Где-то здесь меня наконец проняло. Я вдруг понял, что он не играет, он реально так думает. Я имею дело с фанатиком и безумцем. Но если он искренне хочет мира, может, есть шанс…?

— Если я соглашусь, я всё равно буду требовать прекратить игры в антиутопию на тридцатом.

— Это невозможно. Их страдания обеспечивают их веру. Их вера обеспечивает целостность Стены. Мы все в долгу у этих людей за их страдания ради всей Стены.

— Жизнь без смысла хуже смерти.

— У них есть смысл!

— Страдать?

— Я уже сказал, что пробовал другие методы. Я пробовал сделать веру в вечность Стены добровольной. Пробовал удовлетворять их хотелки. Пробовал превращать общество в секту. Поверь, я пробовал всё это!

Не может быть, это что, слёзы?..

— У меня было свыше миллиона дней на то, чтобы перепробовать всё. Приходится проводить тесты, следить за параметрами, вычислять баланс.

— И как успехи?

— Мы на грани краха. Верующих уже сейчас не хватает, а ещё больше повышать давление на население это риск разрушения духовного ресурса согласно… — он запнулся.

— Правила, которое ты скрыл, — подсказал я. — Ты ведь тоже бедствие и ренегат. Система ко всем относится одинаково.

— Она тоже понимает, что я пытаюсь помочь. Но она не совершенна. Да, согласно этого совершенно нелогичного и странного правила я тоже ренегат, как и все мы. Но сама изначальная функция Системы более не работает. Прохождение Стены невозможно. А я… да, духовный ресурс разрушается, но медленно, и благодаря этому Стена продолжает жить. Если бы не я и не тридцатый, Стена бы не просуществовала столько.

— У тебя есть доказательства?

— Хочешь всех спасти от тиранов-правителей и проверить? По моим расчётам это максимум около сорока тысяч дней. Но если что, эта машина не запускается мгновенно. Ты хочешь остановить её из-за морализаторства и любопытства. А я пытаюсь тебя вразумить ради выживания, в том числе и твоего собственного!

— Не убедил, — сказал я, хотя если честно, что-то в душе укололо.

Ведь я на самом деле просто лезу вниз в надежде во всём разобраться.

С другой стороны, это всего лишь его слова о том, что он не прошёл фильтр Многогранника. Может быть даже он сам в них верит, но это ведь не значит, что я не найду способ этого сделать!

— Остановись, Арктур! — продолжил он. — Пока ещё не поздно, мы можем заключить мир. Можем даже стать союзниками. Я не лезу в твои дела, ты в мои. Тогда мы будем жить гораздо дольше, чем сорок тысяч суток!…

…всё ещё не убедил. Хорошо…

…Там, в районе сорокового Стена заканчивается. Ниже нет ничего. Только тьма, слышишь? Я, как и ты, хотел спуститься ниже и быть героем. Но в этом проклятом мире не бывает героев!

— А может, ты просто не прошёл фильтр?

— Ты не понимаешь, о чём говоришь. Это не монстр, не локация, не аномалия. Он — это всё. Он — бесконечное пространство, опоясывающее всю Стену. Нет сектора, где бы не простирались его владения. Он — это все существующие цепи разом. Чудовищный бульон из всех стихий и форм, опоясывающий эту планету. Ты веришь, что сможешь одолеть целую планету, Арктур?

— Как это выглядит? Как оно появилось?

Он опустил голову и покачал ею. Шлем на миг скрыл его лицо, пряча… слёзы. Голубь был искренен до самого конца, и это пугало меня больше всего. Его слова были чудовищны и… разумны.

Могу ли я принимать решение о том, как жить миллионам людей?

Но ведь, если бы было нечто вроде честного голосования, выбора — жить как они жили или что-то изменить, очевидно что выбрало бы большинство голосов. Тем более, что даже сорок тысяч дней для всех, кроме поддерживаемых механизмами отцов, это уже недостижимый срок жизни.

Магия и медицина может уже сейчас увеличить продолжительность жизни всех этих людей в десятки раз. Исцелить все болезни… да и прокормить эти миллионы мы сможем. У нас незаселённый двадцатый, свободные локации на десятке, да и поверхность можно колонизировать. Плюс семнадцатый сектор. Плюс экспедиция в двадцать третий, попытка дойти до десятки в двадцать первом.

Долгие проекты, но если от этого зависит жизнь миллионов людей, сделаем.

Но это уже далёкие перспективы.

Сейчас важно другое.

Раз я уже ищу способы, что делать с последствиями своего решения, значит я готов принять за него ответственность. А потом, если что, соберём сильнейших в ближайших секторах, проведём совет как быть. Это в случае, если пройти Стену действительно невозможно.

Всегда нужно на всякий случай быть готовым к худшему.

Как я должен ответить, я уже понял.

— Мои условия такие: население тридцатого делится между Орденом и союзниками. Тебе, так и быть, готов оставить всех зелёных бюрократов из числа полукровок. Пусть практикуют свои развлечения друг на дружке. Я собираю совет с архитопами и представителями других секторов. Вместе решаем вопрос с верой и сохранностью Стены.

Я сделал паузу, пытаясь понять по взгляду собеседника, думает ли он вообще над тем, что я говорю, или заранее отвергает возможность договориться на других условиях.

— Ты будешь частью общего совета, — продолжил я. — Там же решим, что вообще делать с этим всем. А насчёт спуска вниз — я продолжу его, но без создания новых цепей и не буду вести лифт дальше тридцатого. Хочу убедиться в твоих словах лично.

Голубь задумался, переваривая сказанное. На какой-то момент мне показалось, что он почти готов согласиться, но в конце он поднял на меня решительный взгляд и покачал головой.

— Со спуском — хрен с тобой. За тридцатым всё равно нет разумной жизни, — махнул рукой Голубь. — Если без новых цепей и с кое-какими ограничениями, чтобы не шатать баланс. Но с людьми… я не могу согласиться. Ты себе не представляешь, как мне жаль, что я вынужден это делать. Но иначе умрут и они, и мы, и вообще все. Это единственная вещь, которую я не могу нарушить. Кодекс превыше жизни.

— Это от Гильгамеша?

— Кодекс Левиафанов, Арк. В нём только одно правило, но из него проистекает всё на Стене. «Не прекращай верить». То, что ты мне предлагаешь — самоубийство. Я люблю людей больше, чем кто бы то ни было, но ОНИ ДОЛЖНЫ СТРАДАТЬ!

Лицо Голубя перекосило. Не ненавистью, но такой болью, словно он действительно готов страдать за каждого из жителей своего адского городка.

— Тише, приятель, никто никому ничего не должен. Тем более такую гадость, как «Страдания». Если хочешь, мы проведём голосование. Так и спросим, что выберите, пожить до старости как люди. Желательно, лет хоть пятьсот-шестьсот. Или во имя Стены остаток дней страдать в твоём концлагере.

— Это эгоизм, Арктур!

— Это свободная воля, придурок! Каждый имеет право на свободную волю, иначе в том, чтобы существовала твоя Стена вообще нет смысла. Пусть хоть завтра пропадёт вместе со всеми кто в ней! Так думает большинство на тридцатом. Им уже плевать на всё, лишь бы это закончилось.

— Что ж… видят боги совести, я пытался. Я до последнего давал тебе шанс. Они были правы, я слишком добр. Видит судьба, до последнего не хотел этого, но видимо придётся. Властью бога-куратора, я пронесу через туман эти души, — произнёс он тихо, и вокруг меня засиял холодный синеватый свет.

Чёрная дорога осветилась сиянием. Засветилось всё, что не было покрыто чернотой. Части светящейся материи со стен и локаций полетели к нам, медленно собираясь в фигуры проходчиков.

А вот и главный секрет неуязвимости моих противников.

Вся компания хищников, снова воскресшие Вязь и Первух, и дальше — на этот раз Голубь похоже решил идти до последнего. Я узнал искажённую рогатую голову кадавра Керна и ставшего кадавром бывшего спутника Альмы. Медведя, хотя я даже не знал, когда он успел склеиться. И даже парочка бандитов — орк и гверф, Талгар и Арни — сейчас стояли в общем ряду.

Правда, недолго. Те, кто провёл среди мёртвых больше времени, слабо понимали, что происходит. А некоторых я и вовсе не видел никогда прежде. Но ребята скорее всего тоже непростые.

— У тебя был выбор, Арктур, — сказал Голубь.

— Блин, опять всё заново… ну, спасибо, что хотя бы без Хостера!