Демонская кровь Маргариты

ГЛАВА 15 Рождение триады

Вернувшись домой, я долго отмокала в ванне и раздумывала над всем, что со мной сегодня произошло. «Мумий» этих никак забыть не могла. А когда выползла в зал, Пиус с Фенькой что-то оживленно обсуждали, а дядя Михей с кухни что-то им поддакивал.

— О чем речь ведем? — полюбопытствовала я, когда партизаны, завидев меня, примолкли. — Секретничаете? Обо мне?

— Тьфу, больно надо мне с адовым отродьем секреты разводить! — выдал Фень, а глазки-то свои выпученные отвел. Темнит что-то рыб-хранитель, ох, темнит.

— Ладно, не хотите говорить — не говорите. Но если дело важное и меня касается, то я бы хотела быть в курсе, а то мало ли что… психану.

Обитатели моего скромного жилища впечатлились, на мои кровавые глазки полюбовались и промолчали. Всех сдал домовой. Выполз на кухню в переднике, вручил мне кружку с отваром, глянул строго на партизан и сказал:

— Неспокойно что-то во внешнем мире. Неподалеку маг необученный объявился. Заклятьями разбрасывается, проклятия старые активирует, от Инквизиции сбегает.

И все с намеком. Нетрудно было догадаться, куда он клонит. А я что? Разве что-то плохое сделала? Ну да, поубивала этих шушер, огоньком побаловалась, но инквизицию в глаза не видела, хотя нет, видела. Когда мы с Митричем назад ехали, у церкви странная пара стояла. Прямо на том самом месте, где я утром сожгла монстров, были двое: мужчина и женщина. Мужчина высокий и накачанный, как тяжелоатлет, в длинном черном пальто. Женщина была маленькой, миниатюрной даже, и очень, просто убийственно красивой. И если я после моей метаморфозы считала себя очень красивой, то она была в десятки раз красивей — как самая эффектная модель.

— И кто ж они такие? — спросила я, когда меня отругали (это дядя Михей), нотации прочитали (ну, кто бы сомневался, что Фень-мучитель без нотаций обойдется), и разобижались (Пиус надулся, что я его, видите ли, не вызвала, когда жарко стало).

Да если бы я знала, как это сделать, неужели б не позвала?

— А косточка, косточка тебе на что, хозяюшка? — грозно, но с почтением выдал нол.

— Э… я думала, это так, сувенир.

— Сувенир? Сувенир?! — возопил хвостатый.

— Чего ты орешь, отродье? — неожиданно вступился за меня дядя Михей. — Маргариточка же, как дитятко малое, в магии не разбирается. А ты, головешка адова, объяснил бы, да растолковал по-человечьи. Тьфу!

Дальше мне принялись растолковывать, что стоит мне только представить нола или назвать вслух его имя, так он тут как тут и явится. Что магией на людях пользоваться нельзя, а то приедут дядечки из Особого отдела и заберут меня под белы рученьки, нет, не в дурдом — в Инквизицию, а это место, по слухам, гораздо хуже самых страшных людских тюрем. Я поверила, прониклась и зареклась вообще пользоваться магией. Ну а напоследок уже я огорошила помощников рассказом о старом проклятии, «мумиях» и живом доме предков. Славная троица притихла, почесала в макушке, да и собралась на домашний совет — без моего участия, между прочим. Меня выставили на кухню, вручили миску оладушек, кружку травяного чая с капелькой коньяка для согреву, и закрылись в зале.

Результатом сей сходки стало решение пока никому о проклятии не говорить, за город не ездить, учиться и ждать, когда они соберут побольше информации. С этой целью Пиус и Фень умотали на историческую, так сказать, родину: один — к своим, другой — в Алексин сад, а дядя Михей остался за мной приглядывать. Я бы сказала — нянчиться, но не стану.

И пока я на кухне восседала, да оладушки поглощала, все думала, что кроме тети Вали последние пять лет никто о моей судьбе не беспокоился. Отвыкла я как-то, забыла, каково это, когда о тебе так заботятся как о самом родном существе. Со смерти бабушки я была одна, сама преодолевала все свои беды, а теперь меня оберегают, переживают, любят вроде. Так на что мне жаловаться?

Я решила смириться: как-то в один миг вдруг поняла, что, несмотря на все безумие моей новой жизни, она мне вроде как не противна и даже нравится местами. А когда я сама с собой примирилась, когда глянула на хмурого дядюшку Михея, осознала, наконец, что за имечко у моего рыба-хранителя. Не Фень его зовут, не Фень.

— Я буду ведьмой, — проговорила вслух.

— Вот и хорошо, Риточка, вот и славненько, — одобрительно кивнул домовой.

Я хотела еще что-то сказать такое же жизнеутверждающее, но тут прозвенел звонок, возвещая о приходе тети Нины. Поспешила в прихожую, распахнула дверь, не глядя в глазок, и удивилась. Нет, на пороге стояла именно тетя Нина, но та с кем она явилась…

— Лиля? — выдохнула я, уставившись на ту самую девушку из «Немезиды» — будущую секретаршу Джулиана Ёзера.

— Мы знакомы? — нахмурилась она, внимательно меня разглядывая.

— Неужели я так изменилась?

— М… Маргарита?

Она так смешно вытаращилась, что мне захотелось щелкнуть ее по симпатичному носику.

— Да-да. Она самая.

— Что с тобой случилось? — с трудом выдохнула она, даже не заметив, что перешла на «ты».

— Новогоднее желание загадала, — сокрушенно вздохнула я, вызвав у девушки еще большее потрясение.

— Рита шутит, — фыркнула тетя Нина, разуваясь в коридоре. — Мм-м, я чую запах шалфея, чертополоха и лаванды. Хорошие травы. Отгоняют…

— Знаю-знаю, зло, — махнула я рукой. — Теть Нин, так это и есть ваша светлая ведьма?

— Да, а что?

— Да ничего. Просто не ожидала, что мир настолько тесен.

Я пригласила гостей на чай, но тетя Нина предпочла сразу приступить к делу и начала выкладывать из большой клетчатой сумки какие-то чаши, большие толстые свечи, железную банку, кажется, с солью и камни всех цветов и разновидностей. Я узнала янтарь, малахит, бирюзу и тигровый глаз.

— Вы расскажете мне подробнее, что мы будем делать?

— Ритуал называется «Тень ночи». Обычно его проводит круг, в который входит ведьма, но так как у тебя нет своего круга, и ты не совсем ведьма, то придется обойтись тем, что есть.

— А зачем нужны светлые и темные ведьмы?

— Чтобы скрыть твою демонскую суть от всех, включая светлых и темных. Сегодня Сочельник — один из самых мощных магических дней в году. Я создам круг из соли, чтобы замкнуть силу на нас четверых, затем расставлю чаши по сторонам света, в них мы и положим необходимые ингредиенты. Свечи нам понадобятся, чтобы напитать кровавик силой дня, луна, чтобы напитать его силой ночи, на север мы положим росу из Алексина сада — элемент воды, на юг — зажженный пепел из жерла потухшего вулкана — элемент огня, на восток — пустую чашу — элемент воздуха, на запад — эти камни — элемент земли.

— А зачем земля с кладбища?

— Это сила твоего рода, сила предков, и ее мы посыплем на кровавик.

— А что будет потом?

— Я прочитаю заклинание, и волшебство свершится, — улыбнулась тетя Нина, потрепав меня по щеке.

— А это не опасно? — засомневалась Лиля.

— А ты что же, боишься магичить с полудемоном? — пошутила я, правда, шутку не оценили. — Не знала, что светлые ведьмы так брезгливы. Как же ты с демонами-то общаешься? А тем более на них работаешь?

— Это другое, — буркнула смущенная светлая. — И я тебя не боюсь.

— А может, стоит бояться? Я же вроде как порождение ада — чудовище.

— В тебе нет зла, Рита, — строго осадила меня тетя Нина. — Если бы мы этого не чувствовали, нас бы здесь не было.

— Ох, вы меня успокоили, я не зло, какое счастье! — съязвила я и решила пойти на кухню, чтобы еще какую-нибудь гадость не брякнуть, очень уж обидела меня реакция Лили. Словно я, в самом деле, чудовище. И как же вовремя зазвонил дверной звонок, возвещая о приходе последней участницы нашего эксперимента.

— Роза? — удивленно похлопала глазами я, обнаружив на пороге еще одну свою новую знакомую. Хотя, чему я удивляюсь? Этот мир не просто тесен — он размером с булавочную головку.

— Рита? — не меньше меня изумилась девушка.

— Ха, вот теперь нам точно без сабантуйчика не обойтись, — воскликнула я, припомнив наш первый разговор в магазине сувениров. — Значит, ты темная?

— И ты? Поверить не могу, неделя прошла, а ты так изменилась.

— Ага, сама в шоке.

— Постой, так поэтому, когда я тебе звонила, ты так странно себя вела?

— Всерьез размышляла — не сплю ли я? Да уж, не каждый день, знаешь ли, я просыпаюсь в облике, черт знает кого. Хотя нет, теперь каждый.

— Тебе идет, — улыбнулась Роза.

— Да неужели? — в который раз за сегодня съязвила я.

Еще один сюрприз меня ждал, когда я представляла девушек. Оказалось, что эти двое давно знакомы, и более того — они обе, а точнее мы все работаем в одной компании. И мой мир в очередной раз пошатнулся.

— Я не понимаю, ладно Роза терпит демонов, но ты Лиля, ты же светлая?

— Рит, а что ты вообще знаешь о нашей компании? — хмыкнула Роза.

— Я знаю, что ею владеют демоны.

— Не владеют, — поправила Лиля, — управляют.

— А есть разница? — не поняла я.

— И большая. На самом деле корпорация принадлежит Совету, а точнее всем его членам, и занимается она многими вещами.

— Например?

— Например, выдает лицензии, или работает над созданием вакцин от человеческих болезней, или изучает древние манускрипты, или проводит новые магические эксперименты.

— Потрясающе, то есть в нашей корпорации люди не служат?

— Ну почему же? И людей там тоже хватает. Ты, например, — заявила Лиля и снова смущенно поправилась, — до недавнего времени.

— Допустим, все это правда, а чем ты там занимаешься? — наехала я на Розу. — Или ты солгала, когда говорила, что психолог?

— Рит, остынь. Я, в самом деле, психолог и просто консультирую, иногда решаю, кому стоит давать лицензии, а с кем лучше повременить.

— Например, с вампирами? Ты даешь лицензии на убийства?

— Не на убийства, Рита, — резко поправила Роза, услышав неприятие в моем голосе, — на инициацию.

— Как убийство не назови… — фыркнула я и не стала заканчивать фразу. Все это было так странно и мерзко, хотя чему я удивляюсь? Я же тоже такая — темная ведьма-полукровка. И свет мне светит разве что в фонарике или в восковых свечах, которые как раз начала разжигать тетя Нина.

— Так значит, вы все знакомы? — спросила она, переводя задумчивый взгляд с меня на Розу, а затем и на Лилю. — Интересно.

— Что интересно? — спросили мы хором.

— Ничего, — покачала головой светлая, — просто мысли вслух. Идите, готовьтесь, девочки, а я здесь закончу.

С этими словами она дала каждой по длинной хлопковой сорочке до пят. Лиля переодеваться с нами отказалась.

— Да ладно, ты серьезно? — обижено воскликнула я. — И что? Теперь от тебя воды не допросишься?

Ответом мне стала закрытая дверь ванной.

— Оставь ее, — махнула рукой Роза.

— Но разве тебе не обидно? Мы словно прокаженные какие-то.

— Светлые — снобы и лицемеры, в большинстве своем. Я знаю много темных, которые делают добрые дела, а еще больше светлых, которые совершают настоящие мерзости. В конце концов, это всего лишь сторона. И в мире темных ты встретишь брезгливость по отношению к светлым, просто мы более деликатны.

— Тетя Нина не такая.

И я уверена, что и бабушка такой не была.

— Янина особенная. Других таких светлых людей я не встречала.

— Кажется, у вас с ней тоже есть своя история, — заметила я.

— Да. Когда-то она спасла мне жизнь, — ответила темная и начала раздеваться. Я последовала ее примеру.

— Что это у тебя? — спросила Роза, когда я повернулась к ней спиной.

— Это?

Если честно, я и сама не знала природу появления у меня под правой лопаткой то ли метки, то ли ожога, то ли шрама, имеющего вид плетеного круга, внутри которого был спрятан странный символ — тройное лезвие по трем его граням, соединенным в центре. От круга отходили лучи, словно от солнца, только в реальности это шрамы — красные, взбухшие царапины, внешне довольно некрасивые, но жить не мешающие.

Об этой отметине я знаю только то, что до моей загадочной болезни ее не было. Хотела еще вчера спросить у тети Нины об этом, но как-то подзабыла на фоне последних событий. Может, после ритуала получится выяснить.

— Так, ерунда, — отмахнулась я и поспешила надеть сорочку.

— Ты так думаешь? — прищурилась темная.

— А что? — настороженно обернулась я. — Что не так с этим ожогом?

— Рита, это вовсе не ожог.

— А что?

— Клеймо.

— Что? — страшно удивилась я и потребовала ответа: — Объясни?

— Знаешь, я, наверное, ошиблась, — неожиданно пошла на попятную девушка.

— Ну, уж нет! Договаривай, раз начала, — грозно засверкала глазами я.

Роза закусила губу в раздумьях и уже открыла рот, чтобы ответить, но тут тетя Нина заглянула в спальню.

— Итак, ведьмочки, почти полночь. Пора.

И Роза закрылась, поспешно сбежав от моего вопрошающего взгляда. Я постояла немного, посверкала настороженным взглядом в сторону закрывшейся двери и решила для себя, что как только ритуал закончится, я заставлю темную рассказать, даже если для этого мне придется ее пытать. Хватит с меня недомолвок!

В зал я вернулась порядком разозленная и готовая к бою. Лиля тоже успела облачиться в свою сорочку и уже сидела на коленях в круге из соли напротив Розы. Я сурово посмотрела на обеих и подсела рядом, а после тетя Нина замкнула круг. Затем она стала зажигать свечи, расставленные на полу в форме круга, одну за другой по часовой стрелке. Против часовой же выкладывала в чаши ингредиенты. Я внимательно наблюдала за ее действиями и в какой-то момент в голову пришла странная мысль, что это все очень красиво. Особенно когда лунный свет из окна лился прямо на нас. Желтое, огненное свечение и лунное сияние, перемешиваясь, создавали ореол таинственности, заставляя проникаться моментом, верить в то, что здесь и сейчас происходит что-то значительное.

— По доброй ли воле вы вступили в этот круг? — заговорила тетя Нина, открыв старую, потрепанную черную книгу, вроде той, что лежала в бабушкином сундуке.

— По доброй, — слаженно ответили девушки и с ожиданием посмотрели на меня.

— По доброй, — произнесла я.

— Понимаете ли вы все последствия вступления в круг?

— Понимаем, — на этот раз хором сказали мы, правда, Лиля на этот вопрос ответила с явной неохотой.

Кажется, я ошибалась в ней. При первой встрече мне показалось, что у нее чистая, добрая душа, но предрассудков в ней, как оказалось, тоже хватало. Она открыто своего неприятия нам с Розой не демонстрировала, но этого и не нужно было. У нее все эмоции на лице написаны, и первая из них — сожаление, что позволила втянуть себя в это.

— Принимаете ли вы все последствия сегодняшнего ритуала?

— Принимаем.

— Ну, что ж. Да будет так. Богиня Луна прими наши клятвы, даруй нам силу, чтобы сотворить добро, даруй нам храбрость, чтобы не поддаться тьме, даруй нам мудрость, чтобы принять твои дары. Прими наш зов, богиня Луна, поддержи в начинаниях, ибо именем твоим мы отвергаем зло, отвергаем гнев, ненависть и темные желания свои.

Пока тетя Нина говорила, я с удивлением поняла, что лунный свет, льющийся из окна, начал перемещаться, и слова речитатива проникали в самую душу, заставляя страстно желать силы, храбрости, мудрости и…

— Я прошу у богини Луны смирения, — сказала Лиля.

— Я прошу у богини Луны терпения, — шепотом продолжила Роза, и я тоже попросила то, чего хотело мое сердце в данную секунду.

— Я прошу у богини Луны веры, чтобы принять весь этот мир таким, каков он есть, принять себя.

И когда последний звук сорвался с моих губ, свечи, стоящие перед нами, вспыхнули так, что мы отшатнулись, а окно вдруг распахнулось, впуская в комнату колючий ледяной вихрь. Тетя Нина испуганно дернулась, ветер задул и сбил ее свечу, а с кругом из соли начало происходить что-то невообразимое.

Песчинки поднялись в воздух, закружились вокруг нас троих, минуя тетю Нину. Я ничего не видела, только чувствовала руки Лили и Розы, сжимающие мои, слышала треск, гул и ужасный грохот. Зажмурилась от страха и даже собралась молиться всем богам на свете, чтобы только этот ужас прекратился, но мне не пришлось. Страшный вихрь схлынул так же внезапно, как и начался. Песчинки осели, образуя круг вокруг нас троих, огонь свечей перестал походить на огненную струю, и я увидела, как светятся наши с Лилей и Розой руки, а сила… Я могла бы сейчас поклясться на чем угодно, что чувствую то же, что и они.

Роза была потрясена не меньше меня, но в ней ощущались и другие чувства — боль, гнев, ненависть, та, что сжигает дотла. Лилю же колотило от страха, ужаса и неприятия. Она не могла поверить в случившееся, хоть и знала, в отличие от меня, что же сейчас с нами произошло. Именно она первой разомкнула руки, и когда это случилось, из меня словно все силы вытянули, оставив беспомощной, уставшей и совершенно разбитой.

— Что это было? — еле шевеля губами, спросила я, повалившись на ковер.

— Рождение триады, — ответила бледная, как полотно Лиля.