Демонская кровь Маргариты

ГЛАВА 20 Боссы

— Как ты, Риточка? — заботливо спросил дядя Михей, пододвигая ко мне миску с оладушками. Я вполне бодро ему улыбнулась и еще раз прочитала записку от Розы. Подруга строго-настрого наказала мне никуда без нее не ходить, но, во-первых, дома скучно, во-вторых, надо позвонить Леше и извиниться, а в-третьих, сегодня первый рабочий день, и я как раз планирую уволиться.

Пиус — предатель такой, был полностью на стороне темной и намеревался, чуть ли не силой, удерживать меня дома, но тут сыграло его гипертрофированное чувство вины. Оказывается, он знал о побочном свойстве клейма и просто забыл меня предупредить. Я великодушно его простила, — а то бы еще неделю лицезрела его убитую физиономию, — но с условием, что он отпустит меня на работу.

Так что я медленно собиралась, уплетала оладушки, запивала их свежим молоком и слушала болтовню Пиуса о том, как ему жаль, что он меня подверг такой страшной опасности.

А поплохело мне, когда уловила слова нола о том, что если клеймо активировалось, значит, проклятый демон прочувствовал, так сказать, силу моей страсти буквально на себе. Я уж было обрадовалась, но это было только начало сказки, а конец оказался неутешительным: помимо чувств, демон мог видеть все моими глазами. И я очень надеялась, что это все же не так, да и мало ли в мире таких Леш с серебряными глазами и волосами цвета пшеницы, такими мягкими, шелковистыми, и так приятно пахнущими морским бризом? О, я до сих пор чувствую их аромат, и тело ноет от… не знаю от чего, наверное, от нехватки ласк, которые ему недавно дарили. Блин! Чертов демон, чтоб он провалился! Кстати…

— Пиус, скажи, а если этот демон сдохнет, шею там свернет на скользкой лестнице, в жерло вулкана свалится, или машина его переедет, со мной что будет?

— Вы выживете, — жизнерадостно возвестил нол.

— Постой, что значит выживу? Как это выживу? Я что же, это почувствую?

— Конечно, — «обрадовал» хвостатый. — Как и в последние три дня, вы почувствуете его боль и смерть.

— Погоди, ты сказал «как в последние три дня»? То есть все, что я ощущала… это его боль была?

— Ну да, — как само собой разумеющееся, сказал он. А я ужаснулась. Твою мать! Так это ему ТАК больно было? И два дня, пока я тут в горячке лежала, он все это чувствовал в душе, в сердце? Какой ужас! Ведь на сердце замороженную клюкву не положишь. Но почему?

— Почему ему так больно?

— Я не знаю, — с сочувствием посмотрел на меня Пиус.

Настроение испортилось. Одно дело клеймить человека, или в моем случае демона, за то, что он по прихоти своей не дал мне насладиться вечером с любимым, и совсем другое, если… не по прихоти.

— Пиус, скажи, а снять это клеймо можно?

— Если ваш господин захочет…

— Кто? — взвизгнула я. — Какой еще господин? Что еще за рабовладельческий строй такой? Я не согласна!

— Этот пережаренный упырь, наверное, не так выразился, — поспешил успокоить меня дядя Михей.

— Я все так выразился, веник ты растрепанный. Госпожа ему жена? Жена. А он ее господин. Он обязан обеспечить ее счастливую жизнь, чтобы госпожа ни в чем не нуждалась и все время улыбалась.

— Да? — заинтересовалась я. — А что жена должна делать?

— Делать счастливым господина, конечно, — сказал Пиус.

Хм. Интересная трактовка брака. Собственно, в идеале она и должна такой быть. Он должен сделать счастливой ее, она его. Все просто, только вот в жизни так редко бывает. Да и само счастье… эфемерно. У каждого оно свое.

— Ладно, заканчиваем разговор. Я на работу. И очень надеюсь, что меня сегодня того — уволят.

Правда, потом мне придется озаботиться новой работой, но это будет уже потом.

А сейчас у меня было еще одно очень важное дело — Леша, к которому я поспешила подняться, пока не передумала. Он был дома, и на этот раз уже я смогла лицезреть его заспанную физиономию, очень, надо сказать, привлекательную физиономию.

— Привет.

— Привет, незнакомка. Ты как? — спросил он хриплым со сна голосом, одним движением утянул меня внутрь квартиры и принялся целовать. Мне стоило огромных усилий сдержаться и не отреагировать, а то под лопаткой опять пожар начал разгораться.

— Я в порядке, Леш, только мне на работу нужно. Я забежала буквально на минуту.

— Жаль, — прошептал он, оторвавшись от меня, но не выпустив из объятий. — Я так тебя хочу.

Ох, да я заметила, как сильно он меня хочет. Прямо весь горит, как я совсем недавно.

— Давай увидимся сегодня. Ты во сколько заканчиваешь?

— В пять, как все.

— Значит, в семь у меня? И на этот раз ты мне расскажешь, на какие продукты у тебя аллергия. Или мы можем куда-нибудь пойти поужинать, а потом вернуться ко мне. Закончить начатое, что скажешь?

Я скажу, что скоро с ума сойду от его предложений, на которые так хочется согласиться. Но…

— Давай я тебе попозже позвоню. Я обещала подругам устроить девичник. Надеюсь, они меня извинят, если я его перенесу.

— Твои подруги… эта Роза… странная, — прошептал он, целуя мою шею. — Прямо цербер, даже в квартиру меня не пустила.

— Прости, она немного… меня опекает… ах, — простонала я, когда он укусил мочку уха, и тут же почувствовала острый приступ боли. Даже глаза заслезились. Слава богу, Леша ничего не заметил и продолжил покрывать мою шею, ухо, подбородок поцелуями.

— Моя сладкая девочка, ты заставляешь меня терять голову.

— Правда?

— А ты сомневаешься? — тихо рассмеялся он, взял за руку и положил мою руку туда, ну… туда. — Это теперь всегда, с тех пор, как я тебя встретил.

— Бедненький, нелегко тебе приходится.

— Марго, останься, прошу. Сейчас. Опоздай.

— Не могу, — простонала я и попыталась вырваться из его железной хватки. Куда там, он настоящий силач, особенно когда чего-то хочет. А хотел он меня. — Правда, не могу.

— Мне кажется, если я тебя сейчас отпущу, то навсегда потеряю.

— Какая глупость, — фыркнула я и впервые сама его поцеловала, не знала только, что через секунду он перехватит инициативу, и я уплыву на волнах наслаждения, но всего на миг. — Я никуда не денусь.

— Обещаешь?

— Обещаю, — улыбнулась я, и только тогда он меня отпустил, почти отпустил. Сначала долго целовал, обнимал, и всячески убеждал остаться.

Только в лифте я смогла успокоиться, тихом, мирном, исправном лифте. Вау, кажись, полоса моего чудовищного электрического невезения закончилась. Ну, хоть в чем-то же мне должно было повезти.

А вот распрекрасное настроение от встречи с Лешей чуть не испортилось, едва я вышла из подъезда, почти столкнувшись с дядей Толей, мужем тети Глаши. Пользуясь моментом, я поинтересовалась, как там его жена поживает, однако ответ не порадовал.

— Ох, девонька, пришлось нам ее положить.

— Что? Так сильно сердце прихватило? — испугалась я.

— Да с сердцем-то все нормально, а вот с головой у нее беда. Глашенька говорит, что в лифте на нее обезьяна напала, мохнатая, зубастая и говорящая.

— Говорящая? — вытаращилась я.

— Ага, она все Глашеньке шептала, чтобы та ее к себе позвала, да на спину посадила. Говорила, что они друзья.

— С обезьяной? — решила уточнить я.

— С обезьяной, — тяжело вздохнул дядя Толя, — вот как в жизни-то бывает. Была моя Глашенька и умом тронулась.

— Да, бывает, — глубокомысленно изрекла я и поспешила ретироваться.

Ну, надо же! Значит, шушера с тетей Глашей еще и говорила? То-то мне показалось, что в шипении ее что-то человеческое проскальзывало.

На работу я шла полная радости и свежих сил, и даже не по проулку, а по главной улице. Пялилась на витрины магазинов, уже предвкушая, что на обратном пути я смогу в них зайти. Правда, моих сбережений на фирменные тряпки не хватит, но кто сказал, что нельзя просто посмотреть, или примерить. К тому же, для таких, как я, обделенных лишними средствами, есть Остин или Нью Йоркер. Пусть там все китайское, зато дешевое, а мне столько всего надо купить. Вся одежда теперь велика, даже белье, ну, кроме бюста. Здесь уменьшение веса сыграло в мою пользу: на фоне худосочности грудь стала казаться большой и аппетитной. И кое-кому даже понравилась на вкус.

От воспоминаний утреннего рандеву я слегка покраснела, и под лопаткой, так некстати, засвербело. Блин, ну разве я виновата, что мне нравится Леша, а не какой-то там мифический возлюбленный, который даже меня не спросил, когда демонову метку ставил. А может, и спросил, но я ведь не помню. Да и сколько лет-то прошло уже. Можно было бы и забыть.

Кстати о забытом: мне пришлось, чуть ли не с боем, продираться мимо нашего вездесущего охранника Василича и доказывать, что я — это я, а не мошенница, укравшая у настоящей Маргариты ее пропуск. И думаете, убедила? Хрена с два! Пришлось назад поворачивать и воспользоваться запасным ходом, ведущим прямо в архив. Благо, Василич ключ-карту не успел отобрать, а я вовремя смоталась.

А уж когда я на рабочее место наконец добралась, пришлось еще и тетю Валю убеждать, что я не чернокнижник, не метаморф и не кракен, надевший личину внучки ее дорогой подруги. Она ну никак не хотела меня признавать.

— Риточка, что же ты с собой сделала? — ошарашено выдала коллега-ведьма, чуть ли не с ужасом меня разглядывая.

— Это я с собой сделала? — с обвинением в голосе хмыкнула я. — Ну да, ну да. А вы все, с моей бабушкой во главе, получается совсем не причем?

Ответом мне стал горестный вздох и покаянный вид.

— Прости детка, не могли мы твою бабушку ни остановить, ни упредить. Ее выбор то был — тебя подальше от нашего мира держать.

— А вы тоже умеете, как тетя Нина, молодой становиться? — полюбопытствовала я. Уж очень интересовал меня этот вопрос.

— А то ж, — подмигнула тетя Валя и через секунду преобразилась. От пожилой женщины не осталось и следа, а на ее месте стояла красивая девушка — точная копия с фотографии двадцатых годов.

— Интересно, а я через сто лет тоже так смогу? — спросила, любуясь тетей Валей, хотя какая она теперь тетя, просто Валя.

— Ты еще лучше сможешь, — рассмеялась светлая. — Риточка, ты такая красивая стала.

— Демонская кровь мне к лицу?

— Бабушкина кровь тебе к лицу, бабушкина. И взгляд у тебя другой.

— Какой?

— Уверенный. Сильный. Ты так Раечку напоминаешь, и глаза у тебя ее. Раиса хоть и не кареглазая была, но точь-в-точь, как ты сейчас смотрела. Как ты, милая?

— Надо же, вы первая меня об этом спрашиваете.

— Потому что я тебя давно знаю. А еще знаю, что непросто тебе было с судьбой своей смириться.

— Непросто, вы правы. Бабушка все от меня скрывала.

— Прости ее, милая, она боялась.

— Чего?

— Ни чего, а за кого. За тебя она боялась, что не убережет, как Тому, а после той истории с демоном…

— Вы и об этом знаете?

Нет, умом я понимала, что он реален, клеймо не уставало мне об этом напоминать, но почему-то глупо и по-детски надеялась, а вдруг ошиблась?

— Это от него бабушка меня скрывала? От того демона? Из-за него она свою жизнь променяла на…

— Твоя бабушка, Рита, ничего ни на что не меняла. Она сделала выбор, приняла решение, и я советую тебе с ним смириться, — строго сказала тетя Валя, прямо как тетя Нина недавно.

— Мне просто трудно понять…

— Она очень тебя любила, и Тома тоже. Мы ради детей на все готовы, и ты, пока сама матерью не станешь, не осознаешь этого.

Может, они и правы, я не понимаю многого, и принять не могу, пока всего о прошлом своем не узнаю. Вот если бы встретиться с прошлым этим лицом к лицу, да раскопать все до конца, глядишь, душа бы моя и успокоилась.

— А о моем деде, Андрее, вы что-то знаете?

— Хочешь найти его?

Я пожала плечами. Наверное, он и так знал, где я и что я, но за пять лет без бабушки так и не захотел познакомиться. Это наводит на определенные, не слишком приятные мысли. Но цветочки-то на бабушкину могилку он носит, а значит не все равно ему. Да и не знаю я о нем ничего. Может, жена у него ведьма еще та — не разрешает со мной общаться, а может, и вовсе не знает обо мне, а дедуля тревожить любимую не хочет. Да и понятно это — какой жене понравится, если муж внучку от другой женщины в дом приведет? Так что не мне его судить, мы почти чужие.

— Он темный, Риточка, — напомнила тетя Валя.

— Так и я вроде не светлая, — горько хмыкнула в ответ.

— Так-то оно так, но Раиса не зря тебя от мира темных оберегала.

— Мой дед — он плохой?

— Да нет, не плохой и не хороший, он просто другой.

— Но если бабушка его любила, и если он ей на могилу цветочки носит…

— Цветочки, говоришь? — удивилась тетя Валя. — Надо же, не знала. Впрочем, может и правильно все. Я напишу тебе его координаты. Захочешь — найдешь, глядишь, и сложится у вас что-то.

— Спасибо.

— Да не за что, милая. Ох, как же ты на Раю похожа, прямо гляжу и в молодость свою возвращаюсь.

— Да вы и так молодая, меня моложе, — улыбнулась я, присев за свое рабочее место.

Ох, заболталась я что-то, а ведь пора бы о главном побеспокоиться — об увольнении. Не долго думая, я включила компьютер, и когда тот совершенно спокойно, в кои-то веки без происшествий, загрузился, принялась строчить письмо главному по кадрам. Дописав и отправив сообщение, решила поведать тете Вале о своем уходе.

Она расстроилась, поохала, поахала, да и благословила меня. Другого я и не ждала, а вот чего совсем не ожидала, что через полчаса после моего письма от высокого начальства придет ответ, с просьбой зайти на восьмой этаж для беседы.

Удивилась, конечно. С чего бы это им меня уговаривать? Я ведь никто — крыска подвальная, но если боссы сказали, что надо, значит, надо.

И раз уж мне, скорее всего, больше не доведется подняться на верхние этажи, то грех было бы не воплотить в жизнь мою давнюю мечту — прокатиться в стеклянном лифте.

Впечатления от поездки у меня остались самые расчудесные. Я могла видеть весь центр, как на ладони, и даже кусок своей собственной многоэтажки. И очень хотелось проехаться не до восьмого, а до четырнадцатого, до самого верхнего этажа, я даже руку протянула, чтобы нажать заветную кнопку, но с удивлением обнаружила, что кнопок-то всего тринадцать, плюс одна на подземный паркинг. А жаль. Хотелось бы мне знать, какой вид открывается из-под купола…

Насладиться видом подольше не получилось — двери лифта разъехались, и мне пришлось выйти туда, куда за пять лет работы в «Немезиде» моя нога ещё не ступала. А попала я на ресепшен, где за огромным столом под большой светящейся вывеской названия корпорации сидела она — «змеюка» местной разновидности.

— Вы к кому? — спросила Инга Марецкая, скользнув по мне цепким взглядом.

Да, от нее не укрылось идеальное тело, длиннющие рыже-каштановые волосы и дешевые тряпки.

— Так, так, так, неужели вездесущая Инга Марецкая не признала во мне старую подругу? Милая, так вроде не год прошел. Неужели ты очки забыла надеть? Приглядись, дорогая.

— Снегирева, ты что ли? — вытаращилась «кобра». — Ты чего с собой сделала?

— Преобразилась. Нравится?

Судя по ее завистливому взгляду, впечатление я произвела, «кобра» даже всю свою язвительность подрастеряла, правда, ненадолго.

— И до чего же дошла современная косметология, из коровы бабочку делают.

— Ох, спасибо. Такой комплимент, да еще от тебя…

«Кобра» аж позеленела от осознания, какую глупость сморозила и решила вспомнить о своих прямых обязанностях.

— Снегирева, ты случаем этажом не ошиблась? Крысы дислоцируются в подвале.

— Вау, ты такие длинные слова знаешь? — восхищенно пропела я. — Поздравляю!

— Я еще не такие слова знаю, хочешь, расскажу? — рявкнула доведенная до бешенства секретарша.

— Как-нибудь обойдусь. Мне, знаешь ли, некогда с тобой лясы точить. Я к Семен Семенычу.

— Зачем? — тут же вперила в меня свои змеиные глаза «гадюка».

— Радуйся, увольняюсь.

Удивительно, но на это мое заявление она ничего не ответила, буркнула только «тебе налево» и отвернулась. Я тоже отвернулась и потопала в указанном направлении, поражаясь, как же богато живут небожители. Все вроде в сдержанных тонах, а кажется, что идешь по элитному отелю.

Повернув за угол, я оказалась в современном, похожем на западный, офисе, где сотрудники сидели за небольшими перегородками, уткнувшись в компьютеры и никого вокруг не замечали. Кругом стоял мирный, но не мешающий гул голосов, кто-то отвечал на звонки беспрерывно звонящего телефона, кто-то быстро печатал, а кто-то стоял у выхода из лифта с кипой бумаг, и в этом ком-то я узнала…

— Лиля!

— Привет, как ты? — вроде искренне спросила светлая.

— Кажется, оклемалась. Извини, что тебе пришлось…

— Оставь, я сделала то, что должна была. И я не сука, как считает Роза.

— Да я и не думала…

— Пожалуйста, не лги, — попросила Лиля. — Я знаю, что вы обе обо мне думаете. Оправдываться и извиняться не собираюсь. Я хочу только одного — избавиться от триады и очень надеюсь, что вы обе скоро осознаете, что эта связь делает все только хуже. А сейчас извини, я должна идти.

— Конечно, конечно, — отозвалась я, посторонившись, только спросила: — Лиль, а где здесь кабинет начальника по кадрам?

— Справа дверь с позолотой. Не пропустишь.

— Спасибо.

Я продолжила путь и вскоре обнаружила заветную дверку.

Семен Семеныч оказался грузным дядечкой далеко за шестьдесят. Но меня в нем поразило вовсе не это, а то, что на его необъятном животе расположилась… ага, еще одна шушера, только похожа она была на ящерицу, а не на обезьяну. Зеленая, как геккон или хамелеон, но более мерзкая.

Увидев меня, тварь ощетинилась, а Семен Семеныч забеспокоился.

— Так почему же вы уходите, Маргарита… э…

— Андреевна, — подсказала я. — А ухожу я потому, что хочу найти работу по душе.

— По душе, значит.

— Ага, — кивнула я, пристально наблюдая за ящерицей.

— И это тогда, когда начальство пожелало ознакомиться с вашим личным делом.

— Что? — удивилась я, отвлекшись от шушеры, и совершив тем самым большую ошибку. Эта гадина воспользовалась моим невниманием и напала.

От неожиданности я завизжала и оттолкнула шушеру прямо на макушку кадровику, тот тоже завизжал — мы оба завизжали, пока я не додумалась отодрать гадину от его шевелюры, которая оказалась париком. Скинув и парик, и ящерицу на пол, я принялась топтать обоих, да так усердно это делала, что превратила шушеру в весьма неаппетитный зеленый фарш. Бедный специалист по кадрам уже не кричал, он выл, хватался за голову и разыскивал свой парик. И он его нашел, водрузил на голову и взвыл еще громче.

— Что ты наделала, дура? Ты убила, убила его! — верещал дядька, а я замерла от неожиданности и даже не почувствовала, когда он схватил меня за грудки, а вот когда трясти начал, я оттаяла и, недолго думая, шандарахнула его огнем — единственным, что пока освоила более-менее хорошо.

Дядька перешел на ультразвук, шарахнулся от меня к двери и ломанулся к выходу, и я за ним. Народ повыскакивал со своих мест, откуда-то появилась Инга, попыталась успокоить свихнувшегося кадровика, но он сам ее успокоил — эффектным ударом в челюсть. Я бросилась к поверженной девице, а он совсем ополоумел, приняв окно за дверь, но дверь, то есть окно, не поддалось, и начальник со всей дури в него врезался, распластавшись по стеклу, как тот ошметок шушеры, что болтался у него на макушке.

И что вы думаете? На этом все закончилось? Ага, сейчас! Все только начиналось.

Дядька очнулся, пошарил дикими глазами по присутствующим, наткнулся на меня и осознал, что я главный его враг во вселенной. А что народ с врагами делает? Ага, уничтожает. Тут и Инга пришла в себя, узрела злого мужика, прущего, как танк, прямо на нас, и заверещала.

Лично у меня заложило уши, а мужика смело силовой волной. И я не пошутила, его реально сдуло.

Я, было, подумала, что это «кобра» постаралась, но, слава богу, она не ведьма, не демон, не суккуб и даже не земноводное — обыкновенная человеческая девица, а сдуло бедолагу начальника силой магии Лилии.

— Какого демона здесь происходит? — возопила моя светлая подружка, глядя прямо на меня, словно это не кадровик, а я стала причиной всего этого безобразия.

— Она… она… она… — пробубнил свихнувшийся начальник, а отлипнув от стеночки, снова нахлобучил на себя парик. И тут ошметок ящерицы упал ему на нос. От привалившего «счастья» мужик свалился в обморок. Правда, ненадолго. Лиля вмешалась и, поколдовав над бесчувственным телом, привела начальника в боевую, так сказать, готовность. Зря, на мой взгляд. Сознание-то к нему вернулось, а вот разум…

Семен Семеныч подскочил и стартанул от нас, на этот раз к лифтам, а он, лифт в смысле, как раз в это самое мгновение разъехался и оттуда вышел… босс.

Все прекратилось внезапно. Словно по щелчку. Секунду назад мужик верещал, как резаный, а в следующую — застыл. Только, как немая рыба, открывал, закрывал рот и пялился на босса. Мы тоже пялились, да что мы? Весь офис пялился.

— Кто-нибудь объяснит нам, что происходит? — выгнув бровь, спросил Адриан Ёзер, обращаясь к присутствующим.

Это слово «нам» — резануло слух. Я насторожилась, отступила в сторону, открывая себе обзор, и посмотрела за спину босса, где стоял каменным изваянием второй Ёзер. Где стоял Джулиан. И то, как он смотрел на меня — нет, не просто смотрел, а буквально прожигал злым, просто каким-то демонским взглядом, заставило все мое естество сжаться в безотчетном ужасе.

Никого в жизни я еще так не боялась, никого и ничего, кроме этого че… демона. И теперь я понимала, чем настоящий демон отличается от фальшивого, такого, как я. Вокруг него клубилась тьма. Вокруг Адриана тоже клубилась, но меньше, а в этом ее было столько, что мне даже смотреть было страшно, так страшно, что я отвернулась, чувствуя, что меня снова, как в первый раз, начинает просто колотить. И если бы Адриан не прекратил весь этот балаган и не переместил нашу компанию в кабинет начальника по кадрам, я бы просто упала в обморок от мысленного перенапряжения.