На один выстрел ценнее

Глава 19

Квик-кар Сайджеда кашлял, как заядлый курильщик. Дейн сидел на пассажирском сиденье, слегка сдвинув шляпу на лоб. Он то и дело поглядывал в мутное боковое зеркало, выискивая за размытым светом фар намёки на "хвост". Пока ничего, но расслабляться не стоило. Несколько минут в салоне висела тишина, но потом историк не выдержал:

— Можно вопрос задать?

Дейн лениво повернул голову, приподняв край шляпы кончиком пальца:

— Валяй.

— Люди болтают, что вы охотитесь за Фениксом. Это правда?

Краут бросил на историка взгляд, в котором читалось всё — от усталости до лёгкого раздражения.

— Да уж, — протянул он, растягивая слова. — Скажем так: это одно большое, треклятое недоразумение.

Сайджед удивлённо вскинул бровь.

— Серьёзно? — переспросил он, покосившись на Дейна. — А как же контракт в глим-сети? Там ваше имя. Клеон показывал!

— И что с того? — Дейн пожал плечами, будто его обвинили в краже конфеты. — Кто-то пустил слух, а остальным лишь бы языки чесать. Какой-то инфопат постарался и состряпал липовый контракт.

Сайджед хмыкнул, но любопытство его не отпустило.

— Не похоже на фальшивку. Ладно, допустим. А Коллегия? Поговаривают, вы один из них. И что вы в одиночку положили сотню Пепельных в Тарнвейле. Это тоже выдумка?

Дейн скривился, будто проглотил ложку прогорклого масла, и потёр переносицу пальцами.

— Тринадцатое пекло, Сайджед, ты же вроде ученый, так? Не стоит верить всему, что говорят. Нет, я не из Коллегии. И сотню Пепельных не положил. Я из той дыры еле ноги унес. Это всё просто преувеличения и слухи.

— Слухи — как сорняки, растут там, где никто не полет, — задумчиво произнес историк.

— Именно! — согласился Дейн.

Сайджед некоторое время молчал, давая Дейну передышку, но тишина продлилась недолго.

— Знаете, я всё равно немного в шоке, — вдруг выпалил Сайджед, и в голосе его проступило мальчишеское воодушевление. — Я-то думал, путешществие в Пределы — уже приключение, а тут я помогаю настоящему охотником за головами! Кому расскажу — не поверят.

Дейн медленно повернул голову и уставился на него, как на блаженного, что несёт чушь под синтетическим пойлом. В голове уже крутилась колкость, но он сдержался. Не хотел обижать наивного ученого. Вместо этого Краут молча полез в карман, вытащил потёртые наушники и бросил коротко:

— Кода, музыку.

Конструкт, парящий у плеча, издал тихий писк. Через секунду в ушах заиграла ещё одна песня "Ночных Клинков". Дейн откинулся на спинку сиденья, скрипнувшего под его весом, и уставился в окно. Городской пейзаж мелькал за стеклом — тусклые огни Арн-Холта растворялись в ночи, уступая место чёрной пустоте окраин. Шляпа съехала на глаза, но он не поправил её, погружаясь в свои мысли под ритм песни.

Спустя два часа квик-кар Сайджеда, сипя и кашляя двигателем, резко затормозил. Фары выхватывали из ночной тьмы угловатые силуэты построек, проступающие из мрака. Дейн выпрямился на сиденье, сдвинув шляпу назад, и прищурился, вглядываясь в очертания впереди.

Первыми в глаза бросились остовы старой станции связи. Центральная вышка торчала над комплексом, словно кривой, сломанный палец, указывающий в чёрное, ночное небо. Когда-то она ловила сигналы с орбиты, но теперь её верхушка была смята, ржавчина пожрала металл, а огромная параболическая антенна валялась на боку, наполовину утопленная в песок, как поверженный титан.

Вокруг вышки раскинулся кластер зданий — угрюмый бетонный бункер с узкими щелями окон и сорванной дверью, наполовину засыпанной землёй. Стены покрывали чёрные разводы копоти, а крыша зияла провалами, будто кто-то выгрыз куски бетона. Чуть дальше виднелись ангары автопарка — их ворота, покорёженные временем, чернели пустыми пастями, а внутри угадывались ржавые скелеты платформ и россыпь обломков. В стороне стояла диспетчерская башня, невысокая, с обвалившейся верхушкой и болтающейся лестницей, которая скрипела на ветру.

Но дальше, за станцией, рассыпались руины. Каменные колонны, изъеденные ветром, торчали из земли, как выбитые зубы гиганта.

Дейн толкнул дверцу квик-кара, та скрипнула, как обиженный зверь, и выбрался наружу. Холодный ветер ударил в лицо. Он поправил шляпу и бросил взгляд на Сайджеда, который возился с багажником.

— Будь ты на месте Гроуле, где бы устроил тайник? — спросил Краут, оглядывая мрачный пейзаж.

Сайджед выпрямился, хлопнув крышкой багажника, и кивнул в сторону руин, протягивая Дейну потёртый фонарь.

— Там, — коротко бросил он, зажигая свой фонарь. Луч света дрогнул в его руках, осветив бледное лицо.

Дейн хмыкнул, щёлкнул кнопкой фонаря — тот загорелся тусклым жёлтым светом — и кивнул.

— Ладно, допустим, ты прав. Пошли, посмотрим, что там за чертовщина.

Они двинулись вперёд, шаги хрустели по песку и мелким камням. Руины раскрылись перед ними во всей красе — остатки храма или театра, давно поглощённые временем. Колонны, покрытые выцветшими резными узорами, стояли криво, некоторые обломились у основания, будто подрубленные исполинским топором. В центре руин зияла лестница, уходящая под землю. Лестница вывела их в узкий коридор. Стены, шершавые и холодные, были испещрены граффити — грубые рисунки, кривые символы и надписи, вырезанные чем-то острым. "Здесь был Орик", "К чёрту корпорации!", "Беги, пока можешь".

— Очаровательно, — проворчал Дейн, проведя пальцами по выщербленной поверхности.

Сайджед осветил фонарём дальний конец коридора, нахмурившись.

— Если Нира что-то тут спрятала, любой бродяга мог это найти, — заметил он, и в голосе сквозило сомнение..

— Посмотрим, — отрезал Краут, шагая вперёд.

Коридор плавно расширялся, и вскоре они оказались в просторном зале. Потолок уходил вверх, теряясь в тенях, но трещины на нём намекали, что он может рухнуть в любой момент. Пол усеивали каменные обломки, стены покрывала копоть, а граффити здесь были ещё гуще — от непристойных рисунков до выцветших ругательств. Дейн остановился, оглядываясь. "И что нам искать?" — мелькнула мысль.

— Сканируй, — бросил он Коде, парящему у плеча.

Конструкт издал короткий писк и поплыл вдоль стен, освещая их тонким лучом. Сайджед водил фонарём по углам, хмуро щурясь.

— Честно говоря, не верю, что тут что-то есть, — пробормотал он, пнув камешек носком ботинка. — Это место — проходной двор.

Дейн уже собирался согласиться, — но тут Кода издал резкий, пронзительный визг, зависнув у одной из стен.

— Нашёл что-то? — Краут круто развернулся, шагнув к конструкту.

Кода направил луч на кирпич, почти незаметный среди хаоса граффити. Дейн и Сайджед подошли ближе, фонари осветили стену. На камне проступал рисунок — простой, но чёткий: песочные часы, а под ними кривая ухмылка, нацарапанная грубыми штрихами.

Сайджед наклонился, прищурившись.

— Это ещё что?

Дейн провёл пальцами по символу, ощущая холод камня и неровности линий.

— Знак Лукавого Дуа, — негромко сказал он, и в голосе его мелькнула тень удивления.

Историк выпрямился, вскинув бровь.

— Думаете…

— Нира оставила его, — ответил Краут, не отрывая взгляда от стены.

Он надавил на кирпич ладонью, сначала легко, потом сильнее. Ничего. Сайджед открыл рот, явно собираясь съязвить, но не успел — из глубины стены донёсся низкий, протяжный скрежет. Где-то в камне зашевелились древние механизмы, шестерни заскрипели, пробуждаясь от векового сна, и пол под ногами слегка дрогнул.

— Что за… — Сайджед попятился, чуть не выронив фонарь.

Глухой удар эхом отозвался в зале, будто тяжёлый замок щёлкнул, отпираясь. Стена задрожала, пыль посыпалась с потолка, и камни медленно, с натужным скрипом, начали раздвигаться, открывая тёмный проход.

Дейн отступил на шаг, положив руку на кобуру, и бросил взгляд на Сайджеда.

— Кажется, мы нашли, что искали.

За тайной дверью открылся узкий коридор, уходящий вглубь земли. Дейн повестил фонарём — луч выхватил из мрака неровные стены и ушёл вперёд, растворяясь в тенях.

— Идём, — бросил он через плечо, шагнув в проход. Сайджед шумно выдохнул, будто собираясь с духом, и двинулся следом, бормоча себе под нос:

— Ну конечно, куда ж я денусь…

Лестница под ногами была древней — каменные ступени, стёртые временем, крошились под ботинками, покрытые тонкими нитями плесени и серой пылью. Воздух здесь был сухим, почти колючим, пахнущим чем-то странным. Сайджед шёл чуть позади, касаясь стены рукой.

— Интересно, как далеко вниз уходит лестница? — пробормотал он, скорее себе, чем Дейну.

Краут не ответил. Он заметил, что коридор был чище, чем верхний уровень — ни граффити, ни мусора, только голый камень да тишина, нарушаемая их шагами. Лестница вскоре вывела их в просторную комнату.

Стены, сложенные из кирпичей, покрывали древние фрески — не грубые царапины бродяг, а настоящие картины, слегка выцветшие, но всё ещё завораживающие своим мастерством. На панно вырисовывались фигуры в длинных, струящихся одеждах, их лица, обращённые к потолку, выражали смесь благоговения и страха. Руки тянулись к центру композиции, где на высоком троне восседала женщина. Её взгляд был холодным, почти ледяным, а голову венчал высокий убор, похожий на корону из острых шипов. В руках она сжимала скипетр и что-то похожее на звезду, вырезанную из камня.

— Ну и ну… — выдохнул Сайджед, замерев на месте. Его фонарь дрожал в руках, луч метался по фреске, выхватывая детали. Глаза историка загорелись, как у ребёнка, нашедшего сокровище.

Дейн скользнул взглядом по изображению, потом повернулся к Сайджеду, прищурившись.

— Это тоже от предыдущих поселенцев осталось?

Сайджед покачал головой, не отрываясь от фрески, и провёл пальцами по краю одной из фигур.

— Нет, — ответил он. — Это намного древнее.

— Отлично, — буркнул Дейн, скрестив руки. — Кода, сканируй.

Конструкт пискнул и поплыл вдоль стен, методично освещая каждый участок. Сайджед открыл было рот, явно собираясь рассказать об увлекательном прошлом этой планеты, но тут Кода издал короткий, резкий сигнал и завис у одной из стен.

— Нашёл что-то? — Дейн шагнул к конструкту, направив фонарь туда же.

Луч Коды упёрся в ряд кирпичной кладки, и на трёх кирпичах проступили знакомые знаки: песочные часы с кривой ухмылкой — эмблема Лукавого Дуа. Только теперь их было три, разбросанных по фреске.

Дейн нахмурился, водя фонарём между символами.

— Странно…

— Это загадка, — сказал Сайджед, отступив на шаг и склонив голову набок. Он прищурился, разглядывая стену, будто перед ним была шахматная доска.

Фреска изображала сцену аудиенции у царицы. Перед ней выстроились послы в одеждах разных стилей. Каждый держал дары — корзины, сундуки, свёртки. Но знаки Лукавого Дуа были вырезаны только под тремя из них.

— Надо нажать в правильном порядке, — уверенно заявил Сайджед, кивнув самому себе.

Дейн покосился на него с лёгким скептицизмом.

— Уверен?

— Не до конца, — честно признался историк, пожав плечами. — Но попытка не пытка. Сомневаюсь, что здесь есть ловушки… Надеюсь на это.

Он подошёл к фреске, провёл рукой по камням и остановился у первого посла — того, что нёс всего одну корзину. Нажал. Раздался тихий щелчок, словно что-то внутри стены встало на место. Сайджед кивнул и шагнул к следующему — посол с двумя сундуками. Ещё один щелчок, чуть громче. Наконец, он надавил на третий камень — под фигурой с целой горой даров, сваленных у ног.

Третий щелчок эхом прокатился по залу. На миг воцарилась тишина. Внезапно пол под ногами дрогнул, и с низким, натужным скрежетом каменная плита в центре комнаты начала отползать в сторону. Пыль взметнулась вверх, обнажая новую лестницу, уходящую ещё глубже в темноту.

Дейн взглянул на историка.

— Откуда ты знал порядок?

Сайджед усмехнулся, вытирая пыль с рукава, и кивнул на фреску.

— Всё просто. Посмотрите на дары. Первый посол принёс меньше всех — одну корзину. Второй — два сундука. А третий — больше, чем первые двое вместе взятые.

Дейн хмыкнул, разглядывая тёмный проём. Лестница вела вниз, её ступени терялись во мраке, и оттуда тянуло холодом, острым и неприятным.

— Ладно, профессор, — сказал он, поправляя ремень с кобурой. — Посмотрим, что там внизу.

Лестница вывела их в огромный зал, чей потолок терялся в вышине, подпираемый массивными колоннами. Их поверхность покрывали вырезанные узоры — спирали, звёзды и тонкие линии, похожие на письмена давно мёртвого языка. Свет фонарей выхватывал из полумрака статуи Медеи, выстроившиеся между колоннами, словно молчаливая стража. Одна восседала на троне, сжимая жезл, другая стояла с вытянутой рукой, указывая в пустоту, третья просто смотрела вперёд — холодная, непроницаемая, величественная.

Сайджед замер перед одной из скульптур, его фонарь осветил её лицо. Глаза историка расширились, дыхание сбилось.

— Поразительно… — выдохнул он, почти шёпотом.

Дейн настороженно перевёл взгляд со статуи на него.

— Что такое? — спросил он, прищурившись.

Сайджед поморщился, но не смог отвести глаз.

— Она… как живая, — пробормотал он, наклоняясь ближе.

Краут шагнул к статуе, направив фонарь на её лицо. Тот же ледяной взгляд, что на фресках, но в камне он казался ещё более живым — словно Медея следила за ними. Скульптор вырезал каждую черту с одержимой точностью: тонкие вены проступали под кожей её запястий, складки одеяния спадали так мягко, что казалось, ветер вот-вот их всколыхнёт. Даже волосы, уложенные в высокий убор, выглядели почти настоящими.

— Да уж, — нехотя признал Дейн, отводя луч света. — Чертовски жутко. Кода, сканируй стены.

Конструкт пискнул и поплыл вдоль колонн. А Дейн и Сайджед двинулись глубже, к дальней стене зала — огромному рельефу, занимающему всё пространство от пола до потолка.

На нём царица Медея восседала на троне. Одна рука лежала на подлокотнике, сжимая скипетр, другая была поднята в повелительном жесте. Перед ней стояли три воина в доспехах, увешанных оружием. Их лица скрывали шлемы, но напряжённые позы выдавали готовность к бою. На следующем участке рельефа Медея взмахивала рукой — и те же трое уже рвали друг друга в яростной схватке.

Дейн склонил голову, изучая сцену.

— Это что, ритуал какой-то?

Сайджед провёл рукой по рельефу, пальцы задержались на выщербленном краю трона.

— Можно сказать и так, — ответил он, задумчиво хмурясь. — Это был её способ выбирать мужа-консорта. Три претендента. Один победитель.

Дейн фыркнул, скрестив руки.

— Ну и нравы. Культ нашёл подходящую персону, чтобы боготворить.

Сайджед тяжело вздохнул, его взгляд стал мрачнее.

— Медея была… чудовищем в человеческом облике, — сказал он, отводя руку от камня. — Жестокой, беспощадной. Её двор утопал в крови — казни, гладиаторские бои, пытки ради… Ради удовольствия. Если звёздная система не подчинялась, она сжигала её дотла. Вирусные бомбы, орбитальные удары — ей было всё равно, сколько жизней она отнимет.

Дейн молчал, слушая. Луч его фонаря скользил по рельефу, выхватывая детали — тела, пронзённые копьями, лица, искажённые болью.

— Она заставляла народ видеть в ней богиню, — продолжал Сайджед. — Но она была обычной смертной. И мужья её… каждый заканчивал одинаково — от её рук. А потом она искала нового.

— Тринадцатое пекло! — хмыкнул Краут, но в голосе не было веселья.

— Последний консорт решил не ждать своей очереди, — кивнул Сайджед. — Убил её, надеясь захватить трон. Только вот у Медеи были дети, и они тоже жаждали власти.

— Дай угадаю, — перебил Дейн, прищурившись. — Все перегрызлись?

— Именно, — усмехнулся Сайджед, но усмешка вышла сухой, почти усталой. — Кровавая мясорубка. В живых остался только Тисандер, её сын. Он похоронил мать здесь, на Ивелие. Соорудил для неё гробницу. Грандиозную, как её эго. А царство Тисандера… оно рухнуло довольно быстро. Ивелий подвергся страшным орбитальным ударам. Никого не осталось в живых.

Сайджед замолчал, отступив от рельефа, и снова окинул зал взглядом. Потом замер.

— Погодите… — пробормотал он, резко шагнув к стене.

Дейн нахмурился, шагнув следом.

— Что там?

Сайджед не ответил, только махнул рукой, подзывая ближе.

— Смотрите, — сказал он, указывая на нижнюю часть рельефа, где победитель стоял над телами поверженных соперников.

Краут присмотрелся. У ног воина лежали двое — один с пробитой грудью, другой с отрубленной рукой. Но внимание Сайджеда привлекли не они, а гербы, вырезанные рядом с каждым претендентом. Первый — скрещённые мечи, второй — солнце с лучами, похожими на когти.

А третий…

Дейн сузил глаза, наклоняясь ближе. На камне, у ног победителя, пылала птица — крылья раскинуты, пламя вырывалось из её груди, высеченное так чётко, что казалось живым.

— Феникс, — выдохнул он, выпрямляясь.