Резидент КГБ. Том 1

Глава 16

— Ты же понимаешь, насколько это серьёзное обвинение, а, Коля?

Полковник Игорь Бережной собственной персоной сидел напротив меня, застыв в кресле. Лицо его было почти невидимо за подвижными слоями сигаретного дыма. Оттуда, из дыма, торчал только его решительный острый носяра. И иногда сверкали внимательные глаза.

Когда я позвонил ему с копенгагенского почтамта, он заметно обрадовался. Это он просто не знал, о чём у нас пойдёт речь. В ходе телефонного разговора, полного недомолвок и зашифрованных фраз, мы договорились встретиться лично.

И вот, встретились.

Теперь мы сидели в номере небольшой гостиницы на окраине голландского Гронингена. Город располагался приблизительно на половине пути между Лондоном и Копенгагеном. Поэтому мы его и выбрали.

Разговор наш продолжался уже немало времени.

— Понимаешь?

— Понимаю, Игорян, понимаю.

Бережной поднялся и заходил по комнате, скрипя паркетом. Высокий, худой, порывистый. Он был старше майора на два года, но его уже вполне можно было представить где-нибудь на трибуне, в президиуме. Или в свите у самого высокого руководства. Дым рассеивался на его пути, улетал в открытую форточку.

Он остановился, выставил в мою сторону быстрый указательный палец.

— А представь, только на минутку, что ты ошибаешься… А?.. И что тогда?

Дальше прозвучало знакомое: об отце и брате Гордиевского, о семейной династии работников государственной безопасности.

— Я, Игорь, не ошибаюсь, — твёрдо сказал я.

На лице Бережного отразилась досада.

— Да я вижу, что сам-то ты уверен, — проговорил он, глядя в сторону. — Во всём себя убедил. Я не знаю, что там у тебя с ним произошло… Но так же, блин, нельзя. Доказательства у тебя, прямо тебе говорю, недостаточные. Ерунда, а не доказательства. А ты в этой своей убеждённости просто подгоняешь решение под правильный ответ. Вернее, под тот ответ, который видится тебе правильным.

Палец ткнул в воздух у меня перед носом. Кресло тихо скрипнуло, когда Бережной плюхнулся в него обратно. Он ссутулился и стал нервно раскачиваться взад и вперёд.

— А вот теперь представь ты, — я тоже ткнул в него пальцем. — Тоже на минутку. Предположим, что всё так и есть. Подумай, какие у него сейчас возможности: таскать секреты, вредить, прибивать на корню всю нашу работу. А? Но это ещё ладно. Дальше его переведут домой, повысят. К чему он получит доступ на новой должности? А потом его отправят ещё куда-нибудь. Может, на твоё теперешнее место. Вот это себе представь! Представил?

Судя по кислому выражению лица, Бережной представил. Он опёрся о подлокотники, собираясь подняться. Потом передумал. Сказал, зажигая очередную папиросу:

— Серьёзных провалов у вас вроде нет…

— В Норвегии недавно был, — сказал я.

— Ну так то в Норвегии.

Мы помолчали. Бережной курил, я дышал с ним за компанию сигаретным дымом.

— Я в этом вашем противостоянии, — решил он меня заверить, — в любом случае на твоей стороне. Это само собой. Но ты должен понимать одну вещь. Идти наверх с тем, о чём ты рассказал, я не могу. Там всё не так просто. Мне скажут то же самое, что я сказал сейчас тебе. Плюс ещё и прочитают лекцию о дезинформации и целенаправленной дискредитации со стороны противника. И ни на какие акции добро не дадут. — Он развёл руками. — Нужно что-то более весомое.

Нет, Бережной не представил, что на его должности в лондонской резидентуре вдруг очутился и работает предатель, человек англичан. Видимо, совсем плохо было у него с воображением. Моих доказательств ему было мало. И это я ещё наврал, что обнаружил в квартире Гордиевского блокнот с шифрами. И что своими глазами видел, как тот встречается с работником английского посольства.

— Давай так, — продолжал мой недоверчивый собеседник. — Ты копай дальше. Только, смотри там… осторожнее…

Ага, ну правильно. Осторожность это как раз то, что мне поможет. Напрасно я так радовался обретению воспоминания об этом крутом полковнике с Туманного Альбиона.

— Я тебя понял, — медленно проговорил я.

Бережной всё прочитал по моим глазам.

— Что ты там понял! — заорал он, потом обернулся на дверь, повторил уже тише: — Что ты понял?

По лицу его пролегли морщины.

— Обижается он тут… Я же сказал: я на твоей стороне, за тебя. Даже если ты ошибаешься — в чём я, скажу тебе честно, почти уверен. Я постараюсь тебя прикрыть в любом случае. Но ты должен осознавать ответственность. Сам понимаешь, как оно, если вляпаешься, может закрутиться. Из Конторы, может, и не турнут, но… будешь где-нибудь в северном Казахстане… у сусликов по норам самиздат искать…

Я невесело усмехнулся. Кивнул. Протянул на прощанье руку.

— Доказательства я предоставлю. Будь на связи.

Возвратившись после этой встречи в Копенгаген, я сосредоточился на одной мысли. Нужно поймать Гордиевского с поличным. Как это сделать? Пожалуй, только дождаться его контакта с куратором. И там уже взять предателя на горячем, скрутить и расколоть. Но встреча эта, может быть, состоится не скоро. А непрерывно следить за ним две или три недели не в моих возможностях. Надо же когда-то выполнять и свою работу — и шпионскую, и как помощника пресс-атташе. Да и спать по ночам тоже иногда необходимо.

И идея пришла.

Неправильно просто сидеть и ждать события. Нужно своими активными действиями это событие спровоцировать!

Тут же, на кураже, я набросал контуры того, что буду делать дальше. Я проведу одну операцию. Такую, которая заставит забегать и Гордиевского, и его хозяев, любителей овсянки и чая в файв-о-клок. Которая всколыхнёт это змеиное гнездо и заставит повыползать гадин на свет божий.

И я стал претворять задуманное в жизнь. По резидентуре я ходил с задумчивым и многозначительным видом, как будто пребывая в предвкушении чего-то грандиозного. Проконсультировался у заслуженного работника Пеняева, какие существуют нюансы при проведении крупных вербовок. Пеняев такого опыта не имел, однако, раздувая от важности щёки, дал мне несколько советов.

Потом, улучив момент, когда поблизости не было никого другого, я подошёл к Сергею Кисляку.

— У меня намечается одно дело, — сообщил я, понизив голос. — Поможешь? Дело крупное, я его давно подготавливаю. Если всё получится, можем заработать новые звёзды себе на погоны.

Глаза Кисляка загорелись алчным интересом. Но после первой реакции там проскользнуло недоверие.

— А Кругляеву что же не предложишь?

С его стороны это был логичный вопрос. И ответ на него у меня, конечно, имелся. Здесь оказалась кстати наша с Василием размолвка из-за того, что я не хотел подключать его к несостоявшейся разборке с африканцами. Наше охлаждение друг к другу в резидентуре заметили многие.

— У Васи сейчас хватает других дел, — сказал я.

Кисляк всё понял правильно.

— Какая именно помощь тебе нужна? — деловито спросил он.

Я объяснил. Требовалось подобрать место для встречи с человеком, который будет находиться в стране инкогнито. И которого ни в коем случае не должны увидеть посторонние. При этом человек опасается встречаться в совсем уединённом месте, так что загородный дом или нечто подобное здесь не подойдут. Гостиничный номер тоже. Лучше, если это будет отдельная закрытая беседка в ресторане или кафе. И желательно с неприметным входом со стороны тихой улицы.

Ещё я поделился, что мероприятие проводится совместно с лондонской резидентурой и курируется напрямую из Центра. Секретность максимальная. В нашей резидентуре о проведении операции не знает никто, даже Гордиевский.

Когда я назвал имя человека, с которым планируется встреча, глаза Кисляка полезли из орбит.

Закончив разговор, я взял пальто и пошёл из резидентуры. Мой новый партнер меня не подвёл. Возвратившись через минуту за ключами от машины, которые специально оставил на столе, я отметил, что Кисляка на рабочем месте не наблюдается. Зато из кабинета Гордиевского доносились негромкие голоса.

И это было правильно.

Во дворе кафе «Старый драккар» пахло ёлками и жареной курицей. Фонари на декоративных столбах прятались за мохнатыми хвойными ветвями, и теней здесь было куда больше, чем света. Луна укрылась за тучами и высовывать оттуда свой жёлтый лик этим вечером не собиралась.

Из-под двери нужного домика пробивалась тусклая полоска света. Туда, в домик, соблюдая все необходимые предосторожности, пришли заранее. И теперь ожидали моего появления. И не только лишь моего.

Итак, представление стартовало. Крадущейся походкой, два раза остановившись и подозрительно обернувшись, я пробрался по тёмной аллее к домику. Взялся за ручку. Потянул дверь на себя.

И тогда началось.

Со всех сторон вспыхнули мощные прожекторы. За ёлками, под ёлками и даже среди их ветвей активно задвигались. Послышался топот десятков бегущих ног. И тут же, перекрывая другие звуки, загремел мегафонный голос:

— Всем ни с места! Проводится полицейская операция! Замрите и держите руки на виду!

Кричали, что характерно, по-английски.

Я сделал так, как сказал человек с мегафоном. Из-за угла домика ко мне уже выскочили трое. Они слепили меня фонарём и звякали на бегу наручниками. Одного я успел разглядеть, этот лысый толстяк был начальник датской контрразведки ПЕТ, наш старый враг Йорн Брун, ярый антисоветчик. Делая вид, что не замечает моего дипломатического паспорта, он кряхтел и пытался заломить мне руки за спину. Получалось у него плохо.

Тем временем на аллею вывалила целая толпа. Полицейские, парни в штатском с пистолетами наголо, амбалы без оружия, но с такими лицами, что с ними было и так всё ясно, знакомые «топтуны» из внешнего наблюдения. Снаружи у самого забора на машине взвыла автомобильная сирена, заморгало красным и синим. Служивый народ толкался на узком участке. Все пытались пробраться в первый ряд и урвать себе побольше славы. Я пошарил глазами в толпе и с удовлетворением отметил, что наши английские друзья тоже здесь.

Тут движение человеческих масс несколько упорядочилось. Меня, так и не сумев скрутить, отодвинули от двери в сторону. А на дом навели самый мощный из своих прожекторов.

— Внимание! — опять заговорил мегафон. — Из дома выходить по одному! Территория блокирована, бежать не пытайтесь!

Подскочившие полицейские в бронежилетах распахнули дверь и отступили по сторонам. Все замерли. Взгляды устремились к прямоугольному проёму, что был освещён и снаружи, и изнутри.

И вот в проёме появился человек. Это оказался высокий негр в элегантном светлом плаще, в светлой шляпе и замшевых перчатках. Он шагнул наружу и с удивлением воззрился на творящееся за дверью светопреставление.

— Это все на нашу вечеринку? — проговорил он с весёлым ужасом.

То был, конечно, Леонардо.

Появление его вышло эффектным. Сунувшимся к нему людям в форме он ткнул под нос свой дипломатический документ:

— Спокойно, ребята: я вице-консул Республики Бразилия.

Те неуверенно затоптались рядом, переглядываясь и ища глазами своё начальство.

Но на этом сюрпризы только начинались.

Под крышей домика раздался протяжный и удивительный звук. Это была музыка. В дверях появились ещё два негра. Эти были одеты поскромнее Леонардо, зато они держали в руках настоящие гармошки. И не просто держали, а вовсю на них наяривали. «К нам приехал, к нам прие-е-ехал…» — почудилось мне в перекрывшей все другие звуки мелодии, но с музыкой у меня туговато, тут я мог и ошибаться.

Сбитые с толку полицейские, служащие контрразведки и все остальные застыли на местах. А из домика вслед за баянистами выскочили смуглые и нарядные женщины. Они заблестели платьями и приветственно замахали руками. Самая длинноногая из них ринулась к передней шеренге, где пялили обалдевшие глаза люди в мундирах и костюмах. Останавливать её никто и не думал.

Красотка выбрала себе невысокого полноватого дядечку в роговых очках. Она оплела руками его шею и прижалась сильно декольтированным бюстом к его удивлённой груди.

— Леонардо! — заорала она, оборачиваясь. — Ты всё-таки отыскал для меня состоятельного мужчину, какой ты молодец!

Её ярчайший рот растянулся в счастливой улыбке, в пышной причёске вздымались перья. Ну и формы там были такие, что просто захватывало дух. Дядечка в очках хватал ртом воздух, как рыба на берегу, галстук его растерянно топорщился из-под пиджака. Бедняга, судя по его виду, пребывал в полной прострации.

Тут рядом заклацали вспышки фотоаппаратов. Это вовремя выскочившие репортёры запечатлевали для истории весь этот англо-бразильский карнавал. Появились ли они из того же домика, ждали своего часа в соседних или умудрились проскочить сюда с улицы, значения не имело.

— Это провокация! Уходим! — Мужчина средних лет в костюме, высокий и лопоухий, сориентировался первым. Он с трудом отцепил от очкастого дядьки латинскую красавицу и потянул того в толпу.

Майор знал их обоих. Высокий был Ричард Бромхед. Раньше он работал в английской резидентуре в Копенгагене. А я знал, что это лично он завербовал Олега Гордиевского несколько лет тому назад. Я рассчитывал, что он клюнет на заброшенную мной наживку и примчится сюда возглавить предполагавшийся служебный триумф. Ведь в этом домике в кафе «Старый драккар» английская МИ-6 собиралась сегодня застукать на встрече с представителем КГБ не кого попало. А самого главу Лейбористкой партии и конкурента Тэтчер за пост премьер-министра — Майкла Фута.

Ричард не разочаровал и оказался тут как тут. Мало того: случилось такое, о чём я и не мечтал. С ним вместе пожинать плоды своего успешного руководства прибыл некто более высокопоставленный. Облюбованный колоритной бразильянкой растрёпанный очкарик в костюме был ни кто иной как лично глава МИ-6 Морис Олдфилд.

Вообще-то дама должна была ухватить для совместной фотографии как раз Бромхеда. Однако она или промахнулась, ослеплённая прожекторами, или, наоборот, сориентировалась на ходу, безошибочно почуяв в пиджачном толстячке персону, наделённую большей властью. И выбрала именно Олдфилда. Для меня получилось так, что лучше не бывает.

Два англичанина, прикрывая лица ладонями, проворно ввинчивались в толпу. Волоча за собой повисших на мне полицейских, я шагнул в том же направлении:

— Мистер Бромхед!

Высокая фигура притормозила, обернулась. Бромхед отыскал меня взглядом, и рот его скривился. Он молча смотрел на меня, готовый развернуться и уйти в любой момент.

— Мистер Бромхед, Ричард! — повторил я. — Уделите мне минутку своего времени?

Мой визави нахмурился, выпятив подбородок и встопорщив уши. Поразмыслил секунду-другую. И решил, наверное, что хуже уже не будет.

Он передал своего потерянного и ошеломлённого босса какому-то младшему офицеру и пошагал ко мне.

Начальник датской контрразведки Брун, который топтался рядом со мной, догадался, что его присутствие при нашем с Бромхедом разговоре нежелательно. Он сверкнул лысиной и что-то буркнул своим людям. Они отошли, переместились ближе к бразильским ослепительным дивам, что кутались в короткие шубки и строили глазки налево и направо.

Бромхед подошёл и встал рядом со мной. Наши глаза оказались точно друг напротив друга.

— Красивые девочки, а? — сказал я. — Особенно вон та, с перьями.

— Вы позвали меня, чтобы позлорадствовать, Nikolay? — процедил он сквозь зубы.

Уходить он, впрочем, уже не собирался.

— Отнюдь, Ричард. Я позвал вас, чтобы кое-что вам предложить.

Он хмуро и внимательно уставился на меня. Уши его напоминали два мощных локатора.

— Ваш босс, мистер Олдфилд, достойный человек, — продолжал я. — Будет неправильно, если ему придётся уйти в отставку из-за такой нелепости.

Бромхед скрипнул зубами. Потом брови его недоверчиво шевельнулись.

— В вашей власти замять этот… конфуз? — тихо проговорил он.

— В этом и состоит суть моего предложения.

— А репортёры?

— Здесь только те, кого специально пригласили, чужих нет.

Мимо нас прошмыгнули чернокожие гармошечники, за ними потянулись в дом, продрогшие на улице девушки. Полицейские и спецслужбисты уже осмотрели домик, никого там не нашли и теперь им не препятствовали.

— Что вы хотите взамен? — спросил Бромхед, и в голосе его сквозила настороженность.

Это был правильный вопрос.

— Этой осенью в Норвегии, — сказал я, — по обвинению в шпионаже и государственной измене была арестована норвежская гражданка Гунвор Хаавик. Сейчас она в тюрьме и ожидает суда. Было бы хорошо, если бы власти Норвегии на предложение советского правительства выслать арестованную в СССР ответили согласием.

— А такое предложение поступало? — вскинул бровь мой собеседник.

— Поступит. Обязательно поступит в ближайшее время.

Бромхед задумался, и думал он долго. За это время толпа на аллее перед домиком поредела почти вполовину.

— Этого будет непросто добиться, — ответил он наконец. — Норвегия суверенное государство…

— Как и Дания, — усмехнулся я, взглянув на главу контрразведки Бруна, который, топчась в сторонке, деликатно и безропотно наблюдал, как на его глазах английский шпион общается с советским. — Не надо недооценивать авторитет британского МИДа, Ричард. Я уверен, у вас всё получится.

*** От авторов: На самом деле норвежскую медсестру Гунвор Хаавик, которую выдал предатель Гордиевский, арестовали в начале 1977 года. А в августе, не успев предстать перед судом, она умерла в тюрьме при неизвестных обстоятельствах. То есть в декабре 1977 года, когда разворачивается наш сюжет, её уже не было в живых. Но у нас здесь Альтернативная История, и мы считаем своей обязанностью эту достойную женщину спасти. Пусть это случится хотя бы в вымышленном мире нашей книги. ***

Журналист Мартин Нильсен известию о том, что отснятые материалы публиковать не нужно, не обрадовался. И это мягко говоря. Я его вполне понимал. Они с товарищем-фоторепортёром уже раскатали губы, представляя номер своей газеты с сенсационным фото на первой полосе. Эти ребята исповедовали левые взгляды и англичан с их имперским гонором терпеть не могли. Так что согласились они с большой и явной неохотой. И это они ещё не знали, какая крупная рыба попалась в наши сети — думали, то был просто какой-то начальник отдела.

Своих бравых газетчиков я подбодрил обещанием, что всё ещё будет. Причём скоро. Пусть не прячут далеко фотоаппараты и готовят свои печатные машинки, не за горами новые сенсации, покруче сегодняшней.

Сам я не сомневался, что так оно и получится.