Резидент КГБ. Том 1

Глава 17

Сергей Кисляк жался к стене подвального посольского спортзала, и лицо его плаксиво кривилось. Он походил сейчас на юного мажора, который разбил дорогую отцовскую машину и трясётся в ожидании разговора с этим самым отцом. Но здесь всё было куда серьёзнее. И старший Кисляк был далеко. Да и хватит ли его влияния помочь в том, куда влип его бестолковый сынок, сам сынок уверен не был. И не без оснований.

— Ты хоть понимаешь, насколько встрял?

Кисляк, как мне казалось, понимал, но задать этот вопрос было нужно. В ответ он только шмыгнул носом.

— Кроме нас двоих в резидентуре об операции никто не знал. И хорошо, что это была только проверка.

Он молчал, вытянув шею и вцепившись пальцами в свой модный ремень с блестящей медной бляшкой.

— Как давно ты на них работаешь, а, Серёга?

Вопрос этот заставил Кисляка крупно вздрогнуть.

— На кого? — прошептал он.

— На англичан, на кого же ещё. Говори!

Мой кулак врезался в обитую матами стену. Глухой удар прогремел по залу, потолочное крепление боксёрской груши противно задребезжало. Кисляк дёрнулся в сторону и чуть не упал.

— Я не… Я же никому, честное слово!

— Совсем никому⁈ — грымнул я, хватая его за отвороты пиджака.

— Никому, — проблеял он. — Разве только… Олегу Антоновичу…

Тут он, кстати, не соврал. У меня была возможность это проверить: я попросил молчаливого таксиста Йенса за ним проследить. Кисляк много мотался по городу, но кроме своих обычных контактов ни с кем подозрительным не встречался.

— Ты рассказал Гордиевскому? Почему? Я ведь предупреждал, что не должен знать никто!

— Но он ведь… руководитель… — Кисляк попытался «включить дурака».

Я заглянул в его испуганные глаза.

— Что-то мне подсказывает, что сам Олег Антонович этот ваш разговор скорее всего не припомнит. И тогда выйдет, что время и место проведения операции сдал противнику именно ты. Знаешь, что за такое полагается?

Взгляд Кисляка показал, что он это знает более чем хорошо. Подвалы, о которых он сейчас думал, были не для спортивных тренировок, а несколько другого рода.

— Что у вас с ним за дела? Давай, рассказывай! Сам же видишь, как он тебя подставил. Если признаешься во всём сейчас, то ещё сможешь избежать высшей меры.

Глаза Кисляка забегали. Сомневался он недолго и уже скоро всё рассказывал, подробно и откровенно.

Сергей Кисляк не работал ни на какую из вражеских разведок. По крайней мере, осознанно. Его преступная тайна состояла в другом. Он состоял в группе, которая посредством дипломатических пересылок и по некоторым другим каналам занималась ввозом и вывозом из СССР контрабанды. Что называется, в особо крупных размерах. Ниточки вели наверх, замешаны были большие чины, из Конторы и не только. По сути, за этим его большие дяди сюда и отправили. Свою работу по линии разведки он выполнял постольку поскольку, знал, что с этой стороны он прикрыт. Агентурную работу почти не вёл, чтобы не дай бог не попасть в чёрные списки местной контрразведки. Вот такой боец невидимого фронта, в прямом смысле.

Какое-то время Кисляк работал таким образом и не знал горя. Но в один из дней Гордиевский вызвал его к себе. Резидентурный начальник каким-то образом прознал о тайной миссии Кисляка и предложил следующее. Он закрывает глаза на кисляковские внеслужебные занятия, а Кисляк за это выполняет некоторые его поручения. Ничего особенного. Сначала молодой оперативник думал, что он просто делает за Гордиевского обычную рутинную работу. Что это своего рода дедовщина. Кисляк не возражал и радовался, что так дёшево отделался.

Потом он заметил некоторые странности. Гордиевский сказал ему, что сам запишет факт закладки посылки в новый тайник для нелегала, но запись в оперативном журнале резидентуры не появилась. И так продолжилось дальше. Ещё Гордиевский поручил Кисляку проводить так называемые мгновенные передачи. Он оставлял в условленной телефонной будке или в безлюдном переулке мятую сигаретную пачку с капсулами внутри. И через полчаса забирал их там же обратно.

— По каким дням это происходило? — уточнил я.

— Всегда по вторникам, в обеденный перерыв…

Мне всё стало понятно. Утром во вторник приходила дипломатическая почта, и с ней вместе сообщения и инструкции из Центра. Они доставлялись в виде микроплёнок, которые шифровальщики разрезали и относили Гордиевскому для передачи по служебным отделам. А тот наладил процесс так, что эта сверхсекретная информация сразу передавалась англичанам, да ещё и чужими руками. Те всё быстренько копировали и возвращали обратно.

Какой же… эффективный менеджер, подумалось мне с холодной яростью.

Было, кстати, не исключено, что Гордиевский знал об этом контрабандном клане или даже сам тайно к нему принадлежал. А неопытного Кисляка, подловив на какой-то мелочи, запугал и дальше использовал в своих предательских делах. Кисляк же, догадываясь о том, что резидентуру в Копенгагене возглавляет возможный предатель, продолжал работать под его началом. И продолжал выполнять его тайные указания.

— Что со мной теперь будет? — проговорил он.

Ноги перестали его держать, он присел на пол и обхватил голову руками.

— Пока ничего, — ответил я. — Как придёт время, повторишь то, что сейчас рассказал, перед другими людьми. Может, накажут не очень строго. Папа, опять же, походатайствует.

Я приблизил к нему лицо.

— А не дай бог что-то пикнешь здесь раньше времени… Сразу полетишь в Москву — без сознания, в носилках и под капельницей.

Разобравшись с Кисляком, я переключил внимание на главный объект — Гордиевского.

Тот появился на работе позже обычного, в начале десятого. Контактов с англичанами на тему вчерашних событий он, я так надеялся, не имел. По крайней мере, за его домом я следил до полвторого ночи, а потом, куняя носом между сиденьями фольксвагена, с пяти часов утра.

О случившемся он, однако, каким-то образом узнал, земля слухами полнится. Это было заметно по его лицу. Заходил он в помещение резидентуры с таким видом, как будто ожидал сурового окрика и немедленного расстрела. Взглянув на него, я удивился, почему он вообще приехал сюда, а не дёрнул в английское посольство — просить убежище. Может, он рассудил, что после вчерашнего профессионального фиаско англичане могут его туда и не впустить.

Увидев, что арестовывать его не собираются, Гордиевский немного воспрянул духом. Развил некоторую деятельность и даже вызывал кого-то к себе в кабинет. Спрашивал также Кисляка, но тот после моего с ним разговора куда-то умотал. Я приготовился к тому, что он вызовет меня. Нет, этого не случилось.

В начале двенадцатого Гордиевский выполз из кабинета и направился к выходу. По пути он взглянул в нашу дверь и встретился со мной глазами. Он поспешно отвёл взгляд, как будто обжёгся. Вот это было очень правильно. Пускай, пускай нервничает — и совершает ошибки.

Выждав с минуту, я поспешил следом за ним.

Я был уверен, что предатель едет на встречу с англичанами. Ему позарез нужно было оправдаться перед ними. Иначе вся его жизнь летела под откос. Он будет ползать на коленях и молить дать ему шанс всё исправить. Наверняка он тащит с собой целую кипу отборных, придержанных для подобного случая секретов. Может быть, он таки рассчитывает, что ему предоставят политическое убежище и сюда он уже не вернётся.

Отлично. Пусть едет. Для этого я и организовывал весь балаган с фальшивой встречей и бразильскими девами. Теперь главное — не упустить его по дороге. И как раз для этого поблизости от посольства дежурил в своём такси надёжный человек Йенс.

— Гони, — сказал я, захлопывая дверцу.

Такси рыкнуло двигателем и покатило вперёд.

Знакомый и уже порядком мне осточертевший белый ситроен двигался по проулку метрах в тридцати впереди нас. Здесь образовалась небольшая пробка, в такое время это бывало нередко. Мы встроились в общую колонну и покатили за ним.

Мы не успели проехать и минуты, как из ряда припаркованных машин прямо у нас перед носом выскочил пошарпанный серый седан. Йенс невозмутимо дал по тормозам, езжай, мол, несчастный: правило Три Дэ — дай дураку дорогу — открыли, наверное, сразу после изобретения колеса.

Но нет, то был не случайный бестолковый ездун. Вывалившийся перед нами автомобиль ехать дальше не собирался. Он перекрыл дорогу и остался стоять.

Дверцы распахнулись, на асфальт полезли трое. Пальто их оттопыривались в характерных местах, на головах сидели шляпы. Водитель в машине позади нас принялся раздражённо сигналить. Когда в руке одного из топающих к нам мелькнул пистолет, сигнал резко оборвался.

Я понял, что эти ребята мне знакомы. Это были колумбийские боевики, те самые, что недавно отвозили меня к своему шефу. Двое, похожие на гангстеров из мультфильма, и третий, у которого я отобрал тогда пистолет. Теперь он снова был с оружием и смотрел на меня без симпатии.

Как же они были сейчас не вовремя!

Йенс понял меня без слов. Рычаг переключения передач захрустел под его рукой, меняя своё положение. Мы сдали чуть назад и рванули направо, через бордюр и газон. Дав разбежаться обалдевшим пешеходам, мы помчались по тротуару. По сторонам замелькали люди, скамейки и кусты. Колумбийцы бежали за нами, размахивая руками. А впереди открывался просвет и возможность вернуться на дорогу.

И тут у нас на пути выросла коренастая фигура. Человек стоял, скрестив руки на груди. Давать нам дорогу он определённо не собирался. Справа от него тянулось бетонное ограждение, за ним сверкала вода канала, слева торчал столб — объехать человека не получалось. Да он и не случайно выбрал такое место.

Я узнал его. То был главарь колумбийских мафиози города Копенгагена по имени Карлос Монтеро. Шрам на его лице виднелся издалека.

Йенс невозмутимо давил на газ, на вырезанном из камня лице не шелохнулся ни один мускул. Было понятно, что он не остановится.

— Не надо, друг, — сказал я. — Тормози.

Шины оглушительно взвыли. Машина, прочертив на асфальте чёрные полосы, замерла у самых коленей неподвижного отмороженного Карлоса. Наскоро объяснив Йенсу, что ему следует делать дальше, я толкнул дверцу и ступил на тротуар.

Подоспевшие колумбийцы в пальто и шляпах остановились у меня за спиной. Метрах в трёх, ближе подходить опасались.

— Вы всё по тому же финансовому вопросу? — обратился я к Карлосу Монтеро.

— И да, и нет, — осклабился он, показав крупные желтоватые зубы.

— Интересно. Тогда я отпущу такси.

Человек со шрамом секунду поразмыслил и отступил в сторону.

— Сдачи не надо! — крикнул я Йенсу через опущенное стекло.

Тот всё понял и рванул вперёд. Колесо едва не наехало на ботинок Карлоса.

Мы с главным мафиози пошагали вдоль набережной. Перед мостом спустились по ступеням. Вдоль бетонного берега медленно проплывали пустые пивные бутылки, сигаретные окурки и прочая дрянь. Пахло мазутом.

Остальные гангстеры тоже спустились к воде. Они встали чуть поодаль и внимательно смотрели на своего босса, готовые ринуться к нам по первому его знаку.

— Мы так и не договорились об урегулировании наших материальных разногласий, русский камрад, — проговорил Карлос Монтеро, и на лице его отразилось почти искреннее сожаление. — Более того, отобранный у моего человека пистолет я был вынужден приплюсовать к общей сумме.

Колумбиец развёл руками: ничего, мол, не поделаешь, нюансы бухгалтерии.

— Но есть и хорошие новости. У меня появилось интересное предложение, Ник Смирнофф. — Его поросшее щетиной лицо приблизилось к моему, голос понизился. — Неожиданное, но очень выгодное. И в первую очередь для тебя.

Он подышал на меня острым перцем и коньячным перегаром, потом перешёл к сути дела.

— Тут оказалось, — приподнял он бровь, — что одни мои деловые партнёры заинтересованы в консультациях по некоторым темам. Например, о нюансах работы вашего посольства. Конечно же, на коммерческой основе. Ты мог бы в этом поучаствовать. Им-то и нужно всего ничего: какие-то подробности о визах, о всяких мероприятиях, делегациях, культурных обменах… В общем, сущая ерунда. Я не представляю, зачем им это нужно… — Его лицо поменяло конфигурацию морщин, выражая недоумение. — Однако они готовы выкладывать за эту чушь немалые суммы.

Карлос Монтеро ткнул мне пальцем в грудь.

— Всего за пару таких консультаций ты мог бы полностью рассчитаться по нашему с тобой финансовому разногласию. А дальше будешь просто зарабатывать. Оставляя мне за посредничество совсем крохотный процентик.

Он состроил довольное лицо и сдержанно рассмеялся.

Я усмехнулся с ним за компанию. Да уж: предложение, подкупающее своей новизной. Мне подумалось, что общаться с этим Карлосом Монтеро всё равно что налаживать контакт с инопланетной расой. Ему и в голову не приходит, что существуют такие понятия как клятва и честь. Что не всё продаётся. И что предлагать то, что предлагает он, офицеру — это просто оскорбление. Ведь за всю историю советской разведки таких паршивых овец как Гордиевский набрались единицы, совсем ничтожный мизер.

— А у этих знакомых, — поинтересовался я, — у них на паспортах случайно не напечатан королевский герб со львом и единорогом?

Карлос Монтеро перестал улыбаться. Взгляд его обратился вдаль, где над морем висели фиолетово-серые эскадрильи облаков.

— Это неважно, русский камрад. Это не имеет значения. Ты не будешь видеть этих людей. Ты не будешь даже о них знать. Всё продумано. Мои помощники будут забирать у тебя бумаги, а тебе передавать купюры, вот и всё.

Я снова усмехнулся, на этот раз про себя. Вот таким незатейливым образом, чужими руками, меня пытаются завербовать англичане. Нет, тут же поправился я, не завербовать. Зачем им какой-то майор, когда у них сидит в кармане и кормится, как морская свинка с руки, целый и.о. резидента. Нет, меня они собираются просто скомпрометировать — чтобы прикрыть свой главный источник. Принять и оплатить два-три никому не нужных отчёта на произвольные темы. А потом слить информацию об этих контактах в советскую контрразведку. С тем, что колумбийцы при этом использовались, как ширма и передаточное звено, наши разберутся элементарно.

Да ведь колумбийцы перехватили меня при слежке за Гордиевским совсем не случайно, осенило меня. Это вовсе не совпадение. Английская разведка использовала их и здесь. Прикрывая своего ценного агента, убирая за ним слежку. Видимо, Гордиевский сумел как-то связаться со своим куратором прямо из помещения резидентуры, пошёл на риск. Хорошо работает МИ-6, этого у них не отнять.

Но они не знают о Йенсе. Да и я ещё могу успеть — застать встречу, взять предателя с поличным!

Сначала, правда, нужно закончить разговор с Карлосом и его людьми. И как можно быстрее.

— Предложение интересное, — сказал я. — Есть, над чем подумать. Давайте, я заеду к вам на днях, обговорим детали. Адрес я помню.

— Отлично, — кивнул Карлос Монтеро, хлопнув себя по груди. — Но откладывать ни к чему. У меня есть список конкретных вопросов по темам. Не здесь, в офисе. Поедем со мной, передам его тебе сразу, чего тянуть.

Ага, список. Ну да, понятно. Он просто хочет задержать меня как можно дольше.

— И правда, тянуть нечего, — согласился я. — В общем-то, я готов дать свой ответ прямо сейчас.

С этими словами я коротко замахнулся и врезал Карлосу Монтеро боковым в челюсть.

Кулак жёстко и увесисто поразил свою цель. Мафиозный главарь взмахнул руками и полетел через ограждение. Когда послышался плеск воды, я уже нёсся к остальным. Я с ходу врезался в них, и все трое разлетелись, как кегли.

Один попытался подняться, одновременно запуская руку за пазуху пальто. Я не стал дожидаться и смотреть, что он оттуда достанет — сунул ему апперкот и толкнул в воду. У второго из кармана или из рук вывалился при падении пистолет. Теперь бандит полз к нему, но я был быстрее. Подхватив железяку, я схватил его за шкирку. Это был тип, который застрелил тогда малазийца. Ударом лба я отправил его в нокдаун и повернулся к третьему.

Третий отползал вдоль ограды, потом вскочил и побежал. Этот, видимо, был без оружия.

— Эй! — крикнул я, передёргивая пистолетный затвор. — Стоять!

Тот послушно остановился.

— Иди сюда! Куда ты побежал? — спросил я, швыряя оружие в воду. — А босса твоего кто будет вылавливать?

Бегун ошалело глянул на меня, на поднявшийся в канале фонтанчик от пистолета. На своего товарища, который громко фыркал, цепляясь за скользкий бетон нрабережной. Потом — на дрейфующее вдоль берега тело в недешёвом пальто и полосатом костюме-тройке.

Убедившись, что эти двое осознали, что от них требуется, я покинул это место и рванул к посольству.

В помещении резидентуры царили тишина и спокойствие. В нашем кабинете все сидели на местах и что-то писали, усердно скрипя шариковыми ручками. Наблюдать эту благостную картину после моих гонок, драк и беготни было немного удивительно.

Вася поднял на меня отрешённый взгляд.

— Мне не звонили? — спросил я, с трудом переводя дух.

— Звонили, — мой товарищ флегматично почесал щеку. — Просили передать, что произошла автомобильная авария. Не случайная. Жертв нет, но объект упущен.

Он что-то дописал у себя на листке, отодвинул его в сторону и посмотрел на меня уже с некоторым интересом.

— Что там у тебя творится?

— А… — Я устало махнул рукой, стянул пальто и опустился за свой стол. — Потом расскажу.

Вася понимающе кивнул.

— Ясно, — сказал он. — А у нас тоже новости. К нам едет ревизор.