Резидент КГБ. Том 1

Глава 9

Длинный автомобиль неизвестной модели проносился по уже знакомым мне улицам. Молчаливый усатый здоровяк крутил руль умело. Мелькали светофоры, огни вечернего города отражались в тёмной воде каналов.

Мои попутчики молчали. Тот, что говорил со мной на улице, развалился на переднем сиденье. Пистолетчик, что оказался неприятным на вид типом средних лет, сидел рядом со мной. Усов он не носил, но шляпа присутствовала, это у них было как униформа. Он отодвинулся к окну и держал руку под полой пальто. От всех троих пахло жжёными листьями.

Машина повернула от центра, немного попетляла переулками. Потянулась тёмная улица с приткнувшимися по обочинам грузовиками. В свете фар мелькали бетонные заборы, на фоне пасмурного беззвёздного неба угадывались очертания промышленных построек. Потом их сменили портовые краны. Мы двигались на восток, к морю. И в конце концов туда и приехали.

Свернули с дороги, проехали мимо поднявшегося шлагбаума вдоль высоких сумрачных ангаров. Дальше показался корабль.

Мы остановились на бетонном пирсе и вышли из машины. У трапа дежурил человек с «Калашниковым», он отступил в сторону, давая нам пройти. Вода тихо хлюпала внизу и была чёрная, как нефть.

Немного пройдя по палубе, мы по очереди нырнули в проём, над которым горел продолговатый фонарь. И после тесного коридора оказались вдруг в большой каюте. Наверное, правильнее было называть её кабинетом.

На улице здесь пахло солёным ветром и простором, а внутри всё пронизал дым сигары. Сигару курил человек в полосатом костюме-тройке. Он сидел за столом. Его смуглое хищное лицо бороздил давний шрам, что проложил свой жутковатый изгиб из-под глаза в район между ухом и шеей.

Память майора определила этого персонажа как Карлоса Монтеро. Он был родом из Колумбии. И жил на корабле.

С отделанных тёмным деревом стен блестели в рамках за стеклом фотографии. Карлос Монтеро позирует с убитым львом. Карлос Монтеро с убитым слоном, вздымаются поверженные бивни. Карлос Монтеро возле туши носорога. Карлос Монтеро с какими-то людьми — те улыбаются, наверное, радуются, что Карлос Монтеро не застрелил их, как тех льва и слона.

Под фотографией, где кровожадный Карлос большим десантным ножом вырезает кусок из распростёртого антилопьего туловища, примостился на стуле мой знакомец Леонардо. Сидел он как бы тоже за столом, но только где-то у самого краешка. И вид имел тихий и печальный.

Ага. Значит, напрасно я подумал на некие майорские дела. Сегодняшнее душевное приглашение я заслужил сам, когда спасал этого бразильского оболтуса от малазийцев. Только при чём тут колумбийцы? Впрочем, это должно было выясниться в самое близкое время.

— Приветствую, русский камрад, — пророкотал Карлос Монтеро, подниматься со стула он не стал. — Выпей со мной.

Он двинул по столу хрустальную рюмку с коньяком, початая квадратная бутылка стояла на столе между тарелок с бутербродами и фруктами. Я подошёл. По виду бутылки коньяк был недешёвый, по вкусу… не знаю, я не умею отличать, разве только попадётся полная дрянь. Закусил ломтиком лосося на кусочке хлеба. И уселся на один из расставленных вокруг стола стульев.

Привезшие меня усатые парняги скромно жались у дверей. Мне показалось, смотрели они с завистью, им-то здесь коньяка не предлагали. Внезапно я понял, кого эти двое мне напоминают. Они были точь-в-точь как два гангстера из мультфильма про капитана Врунгеля. Такие же усатые и носатые, только шляпы другие.

Третий из их команды ни на что хорошее похож не был. Он замер по другую сторону от двери и маячил там, как вылепленная неумелым скульптором статуя.

Карлос Монтеро отставил свою рюмку и промокнул губы большой салфеткой.

— У нас с тобой вышло досадное недоразумение, русский камрад, — произнёс он, и его волосатые ноздри шевельнулись. — Очень досадное…

Дальше я услышал поучительную историю. О том, как один жадноватый бразильский дипломатишка решил подзаработать. А на чём ещё зарабатывать бразильцу, как не на кофейном экспорте? Тут как раз подвернулся коллега из Колумбии, и не кто попало, а целый вице-консул. У него были покупатели на крупную партию кофе, найти товар в Бразилии и заложить туда свой интерес было несложно. Заплатить приходилось сразу, и общительный бразилец подключил к бизнес-проекту своих дипломатических знакомых: малазийских ребят, человека из посольства Японии и ещё кого-то по мелочи. Больше всего удалось позаимствовать у того же колумбийского вице-консула. По пути корабль зашёл в Колумбию, часть товара сгрузили там, остальное приплыло в Данию. И тут по какой-то причине покупатель пошёл в отказ. Кофе пришлось выгрузить в арендованный склад, и что делать дальше было непонятно.

Кредиторы бразильского дипломата стали интересоваться, когда же они получат назад свои деньги плюс заработанное на сделке. И узнали, что сделка не состоялась, а они теперь должны немалые суммы колумбийской кокаиновой мафии. Дело в том, что в длинном компаньонском договоре, который все, даже умудрённый жизнью японец, подписали не особенно вчитываясь, присутствовал незаметный пункт, где они значились как поручители бразильского дипломата. А происхождением денег колумбийского вице-консула тот, обрадованный скорыми заработками, и не поинтересовался.

Конечно, всё это, включая вымышленного покупателя, было придумано колумбийцами. И судно заходило к ним на родину не для того, чтобы сгрузить часть злополучного кофе, а чтобы попрятать среди кофейных упаковок кое-что своё, хоть тоже сыпучее, но белое и на кофе не похожее. Наркоторговцы не только получали бесплатный межокеанский транспорт, но попутно наживались на простофилях-дипломатах: в договоре, конечно, предусматривались изрядные проценты за несвоевременный возврат денег.

Когда к компаньонам Леонардо стали пока ещё вежливо обращаться люди Карлоса Монтеро, те повели себя по-разному. Кто-то попрятался. Японец перестал выходить из посольства и, возможно, искал там в справочниках информацию о том, как правильно совершить японский народный суицид сепукку.

А малазийцы решили во что бы то ни стало поговорить с корнем всех бед — Леонардо. Отыскать его оказалось, понятное дело, непросто. Когда же им это удалось и они только начали беседу, за него неожиданно вписался посторонний в этом деле человек из большой северной страны. А раз так, то тем самым он перестал быть посторонним. То есть взял на себя часть долга Леонардо перед жутким человеком со шрамом на лице. По крайней мере, малазийцам это виделось именно так (а то процентов там набежало уже немало). И Карлос Монтеро не стал вести себя как бюрократ, а пошёл им в этом навстречу.

В общем, теперь с меня было что-то около тридцати тысяч зелёных американских долларов. И проценты начислялись ежедневно.

— Неприятная ситуация, — согласился колумбийский босс, прочитав мои, мягко говоря, удивлённые мысли. — Но раз так получилось, то никуда не денешься: в урегулировании финансового вопроса придётся поучаствовать.

Раздавленная в пепельнице сигара выпустила последнюю струйку дыма и погасла.

Усатые гангстеры смотрели на меня с любопытством. Были ли они вооружены, я не знал. Наверное, были, какой же гангстер без оружия. Безусый, у которого пистолет точно имелся, смотрел без любопытства, но внимательно, и глаза его походили на те же пистолетные дула. О том, что сам я без оружия, они знали, не зря обыскали меня перед тем, как завести сюда к своему хозяину.

Интересно, подумалось мне, этот любитель сафари и международный кидала понимает, с кем связывается? Отдаёт он себе отчёт, что я могу вот прямо сейчас прыгнуть с места — и легко свернуть ему шею? И пока я это сделаю, его работники не успеют даже сунуть руки в карманы. А когда наконец сунут, станет поздно: прикрываясь от пуль туловищем Карлоса или, по ситуации, столом, я буду уже рядом с тем из них, кто в деле вытаскивания пистолета окажется быстрее. Или же просто уйду через дверь.

Это было не пустое бахвальство, я чувствовал, что способен это сделать. Периферийная часть сознания, усиленная опытом и умениями майора Смирнова, исподволь, без моего прямого участия, обдумывала возможное развитие событий. Так генштаб любой уважающей себя армии готовит варианты своих гипотетических действий, в том числе самые агрессивные. А обыватели, прознав через годы какие-то этого отголоски, ужасаются, принимая всё за реальные, но неосуществившиеся планы.

Наводить шороху в этом живописном, хоть и мрачном кабинете-каюте я пока воздержался. Но Карлос Монтеро, наверное, прочёл что-то такое в моём взгляде. А может, всё у него было продумано заранее.

По его чуть заметному знаку один из усатой парочки скрылся за дверью. Скоро он вернулся, и не один. Впереди себя он толкал невысокого человечка в костюме и при галстуке. Тот был так бледен, что я не сразу признал в нём малазийца. Это был один из тех, с крыши. Он держал под руки Леонардо, когда малазийский босс Дато Буанг Разали Джалал пытался с тем говорить.

Сейчас малазиец побледнел совсем не напрасно. Как только усатый отпустил его и отошёл к двери, Карлос Монтеро приподнял бровь и со значением кивнул.

И тогда загремели выстрелы.

Малазиец вскрикнул и задёргался под разящими пулями. Постоял секунду, продырявленный, с выпученными от боли и ужаса глазами. И рухнул на пол.

Собирались ли здесь застрелить также и Леонардо, а может, и меня? Вряд ли. Это было бы нелогично. Но бандитскую извращённую логику понять иногда непросто. Как бы там ни было, это осталось неизвестным.

При первом же выстреле я рухнул на спину вместе со стулом. Перекатился и вскочил рядом со стрелком. Вырвал пистолет, приложил убийцу рукояткой по голове. И, держа обмякшее тело в качестве щита, повёл оружием от усатых гангстеров в сторону их застывшего за столом босса.

Гангстеры уставились на меня с поднятыми руками. Потом они перевели взгляд на Карлоса, и руки их пристыжено опустились. Но не до конца. Сам глава мафиозных колумбийцев держал руки на столе. Человек был опытный, он всё понимал.

Малазиец лежал на полу без движения, под телом разрасталось кровавое пятно. Ему было уже не помочь.

Не убирая рук со столешницы, Карлос Монтеро поднялся. Постоял недолго, потом вышел из-за стола. Сделал два шага в мою сторону. Остановился — не настолько близко, чтобы начинать его опасаться.

— Ты всё неправильно понял, русский камрад, — раздался его вкрадчивый голос. — Мы только обозначили всю серьёзность ситуации. Тебя убивать никто не собирается, ни сейчас, ни позже.

Он прищурил глаза и вдруг рассмеялся хриплым и каркающим смехом.

— Нет, я вовсе не мечтаю, чтобы ваше страшное Кей-Джи-Би гоняло меня по всему миру до конца моих дней!..

Отсмеявшись, Карлос Монтеро дёрнул шеей и мгновенно стал серьёзен. Шрам на щеке побелел, а в глазах прорезался холодный металлический блеск. Мне подумалось о другом металле — том, который сотворил этот шрам. Что это было, полицейская пуля? Мачете соперника за главенство в банде? Или мотыга ограбленного и отчаявшегося крестьянина? В любом случае: сделай тот металл своё дело, мир, кажется, стал бы немного чище.

— Я не думаю тебя убивать, — повторил Карлос. — Зачем? Мой аргумент состоит в другом. Я расскажу тебе. Мы работаем здесь давно, у нас есть связи. Сначала мы опасались… Но местные чиновники, они тоже продаются. Ещё как продаются! Просто стоят дороже, чем в других местах, как они это называют — в третьем мире. Да ты знаешь это и сам…

Он замолчал. Я разжал пальцы, и тело стрелка по безоружным глухо стукнулось о пол. Потом я подумал и опустил руку с пистолетом.

— Я могу устроить так, что советский дипломат Ник Смирнофф будет объявлен в королевстве Дания персоной нон-грата. «За деятельность, несовместимую с дипломатическим статусом», — процитировал он формулировку. — Это нетрудно устроить. Не скажу, что дёшево, но нетрудно. И если это станет делом принципа… В общем, я надеюсь, мы друг друга поняли.

Карлос Монтеро прищурился. Взгляд его чёрных неподвижных зрачков упёрся мне в переносицу. Пожалуй, он не блефовал.

— Я ухожу, — сказал я.

Нужно было всё обдумать. Но сначала нужно было выбираться с этого поганого корабля.

— Когда мне ждать мои деньги? — спросил Карлос Монтеро.

Хотелось ответить ему что-то дерзкое. Что деньги — зло. Или сказать, что при коммунизме денег вообще не будет, это его наверняка озадачило бы. Но я не стал ничего говорить о деньгах. Со всем этим мы будем разбираться потом.

— Вот это я возьму с собой, — сказал я, взмахнув у него перед лицом пистолетом.

Он молча смотрел.

— И это тоже.

Я указал на Леонардо. Тот, просидевший всё это время под стеной в полуобморочном состоянии, встрепенулся. Его глаза недоверчиво заблестели. Потом он медленно поднялся и, шатаясь как пьяный, побрёл ко мне. Если бы колумбийский босс взглянул на него, не исключено, что Леонардо этим взглядом отбросило бы обратно на стул. Но Карлос Монтеро на него и не посмотрел.

Широко обойдя мёртвого малазийца и едва не наступив на его лежащего без сознания убийцу, бразильский дипломат подошёл и укрылся от взгляда Карлоса у меня за спиной.

Я шагнул к двери. Мафиозный босс не двигался. Его усатые бойцы топтались на месте и вращали глазами, но лезть под пистолет дурных не было. Проверив, что за дверью нас не поджидают, я вытолкнул туда Леонардо, а потом вышел сам.

На палубу за нами никто не выскочил. Мы пошагали к трапу. Там беспрепятственно спустились на пирс. Человек с автоматом взглянул на нас. В глазах его мелькнул вопрос, но он благоразумно оставил его при себе. В сумраке у ангара я заметил ещё одну фигуру с «Калашниковым». Человек просто стоял, и я сделал вид, что не заметил его.

Потянулись пятьдесят метров ожидания: не резанут ли тишину крики, не щёлкнет ли затвор. Не резанули, не щёлкнул, стрелять в нас никто не стал.

Дежурному у шлагбаума было всё равно, кто мы такие и почему здесь ходим. Мы пожелали ему буэнос ночес и нырнули в темноту улицы. Никто не увязался за нами и дальше. Колумбийцы не боялись, что мы пойдём в полицию. Те, кто имеют финансовые дела с кокаиновой мафией, в полицию не ходят. И кадровые офицеры КГБ такой привычки тоже не имеют.

Когда мы отошли достаточно далеко, я протёр пистолет носовым платком и выбросил в мусорный контейнер.

Ничего платить колумбийцам я, конечно, не собирался. Облезет этот корабельный Карлос Монтеро. Тридцать тысяч долларов это и через пятьдесят лет немаленькие деньги, а здесь так вообще целое состояние. Да и не в этом дело.

Да, бразильский приятель Леонардо принёс неожиданную проблему. Раньше у майора от него была в основном польза. Благодаря неимоверной общительности у этого шалопая имелась масса знакомых, причём не в среде одного лишь дипломатического корпуса, но и в правительстве, деловом мире, в прессе, среди богемы. Да и вообще везде, где только можно придумать. Этими своими знакомствами он легко делился с майором Смирновым — а знакомства это хлеб разведки.

Иногда через Леонардо майору перепадали такие контакты, что этим окупались все сопутствующие проблемы. Даже такие, как сегодняшняя. Например, упомянутый японец был не каким-то затрапезным дипломатишкой, а крупной фигурой, военно-морским атташе, и майор уже давненько к нему присматривался. То, что теперь японец влип в финансовые неприятности, открывало значительные перспективы.

— Куда мы идём, Ник? — жалобно спросил Леонардо. — Опять пить водка?

Мы уже выбрались на улицы, где светили фонари и бродили прохожие, обычные люди, не убийцы, не вымогатели и не наркоторговцы.

— Нет, сегодня водка мы пить не будем. После водки наутро болит голова. А тебе с утра нужно заниматься делом: куда-то пристраивать твой кофе, чтобы поскорее вернуть деньги. Много там его?

— Очень много, Ник. Тонны и тонны. Это катастрофа, Ник…

— Ничего, продастся. Постепенно, малыми партиями. Курочка по зёрнышку.

Леонардо остановился под декоративным фонарным столбом. Прислонился к нему, провёл по лицу рукой в красной вязаной перчатке.

— Какая курочка, Ник? Какие зёрна? Кофе растворимый, в стеклянных банках. Я тебя не понимаю, Ник. Вы у себя в России кормите куриц кофейными зёрнами?

— Нет, — сказал я. — Это такая пословица, не обращай внимания. О, смотри, такси!

Я взмахнул рукой, и белая машина с табличкой на крыше затормозила у тротуара. Нужно было срочно отправлять этого охламона. Польза пользой, но я мог его ненароком и придушить.

— Давай, езжай-ка домой. Нет, лучше переночуй в посольстве. И вот что: позвони японцу…

— Японцу? Он не в духе, Ник. Последний раз, когда мы с ним встречались, он гонялся за мной с самурайским мечом. Я говорю тебе правду.

— Нет, ты позвони. Скажи, чтобы он не отчаивался, ему помогут.

В голове болтался обрывок идеи, но обдумать это всё я собирался позже, на свежую голову.

— Помогут? Что ты имеешь в виду, Ник?

— Пока ничего конкретного. Всё, давай, езжай.

Я захлопнул дверцу. Машина тронулась. Сам я пошёл вдоль дороги, и скоро меня подобрало ещё одно такси.

На этот раз возле двери подъезда меня никто не поджидал и пистолетным стволом в спину не тыкал.

Ждали меня рядом с дверью в квартиру.