30 сребреников – 7. Арагонская Ост-Индская Компания

Глава 5

12 апреля 1460 A . D ., Рим, Папская область

Я как-то даже не ожидал, что мой приезд в город взбудоражит всю общественность. Не успел я даже отдохнуть, как ко мне заспешили купцы, торговцы, аристократы, все с единственной просьбой усмирить проклятых бандитов. Мне пришлось напомнить всем, что я давно не префект, но, конечно, рассмотрю просьбы уважаемых жителей города по причине своей бесконечной доброты. Все благодарно вздыхали, низко кланялись и благодарили меня.

Просителей было столь много, что встретиться с немецким книгопечатником Петером Шёффером и кардиналом Торквемада, мне удалось только вечером.

Немец явно стеснялся, и низко мне поклонился, когда его мне представили.

— Меньше волнения Петер, — улыбнулся я ему, — вы работаете на меня, так что вам нечего меня опасаться.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — на отличной латыни ответил он, — за предложение и в целом за тот комфорт, который вы создали для меня и моей семьи.

— Здесь больше стоит благодарить хозяина дома, — я улыбнулся кардиналу Торквемаде, который сидел с ним рядом, — наставник захотел себе типографию, а я лишь следовал его просьбе.

Кардинал кивнул.

— И получилось отлично Иньиго, завтра мы покажем тебе результат. Петер отличный инженер! Даже улучшил существующие методы печати!

— С нетерпением буду ждать экскурсии по типографии, — закивал я, — а то сегодня сами видели, сколько у меня было гостей.

— Бандиты утомили жителей, а в отсутствие папы, некому даже навести порядок, — тяжко вздохнул кардинал, — так что хорошо, что ты приехал.

Весь вечер мы проговорили про их дела, успехи и на следующее утро сразу после завтрака отправились и впрямь маленькую типографию, которую сделали прямо во дворце кардинала. Оглядывая примитивные станки и стеснённые условия, я нахмурился.

— Вам что-то не нравится, синьор Иньиго? — забеспокоился немец.

— Здесь нет возможности расширения, — я обвёл руками помещения, — а это не хорошо, поскольку я тоже хочу воспользоваться плодами ваших трудов и напечатать свою книгу.

Глаза обоих моих собеседников округлились.

— Что ты хочешь напечатать Иньиго? — заинтересованно поинтересовался у меня кардинал.

— Я прочитал ватиканский Кодекс и кодекс Ефрема, осмыслил их и понял, что в Библии напечатанной вашим бывшим шефом Гутенбергом, — обратился я к Петеру, — есть немало ошибок, даже несмотря на то, что он опирается на принятую сейчас Вульгату. Я хочу выпустить справочник, где укажу на его ошибки.

Глаза немца, который недолюбливал бывшего шефа тут же загорелись огнём страсти, но прежде, чем он что-то сказал, ко мне обратился кардинал Торквемада.

— Иньиго, а ты читал кодексы, которые были написаны с переводов блаженного Иеронима Стридонского для этой самой Вульгаты?

— Э-э-з, — подвис я, — нет наставник, только все написанные сейчас Вульгаты, хотя их сейчас больше ста тридцати разных вариантов и везде есть ошибки.

— Обратись к синьору Веспазиано да Бистиччи, — порекомендовал мне он, — у него были в продаже Фульдский и Амиатинский кодексы. Прочитай сначала их сам.

Я почтительно поклонился ему.

— Спасибо за науку учитель, конечно, я это сделаю, но возвращаясь к заданию, которое я хотел поручить Петеру.

Я снова повернулся к немцу.

— Найдите дом, можно неновый, с крепкими полами и высокими потолками, где-нибудь неподалёку отсюда и выкупите его под будущую типографию. Дворец учителя, конечно, гостеприимное место, но тут нет места для расширения, а это нам понадобится в дальнейшем. Если синьор Веспазиано да Бистиччи в городе, я сегодня же с ним встречусь и попрошу его вам помочь.

Кардинал радостно прищурился от моих слов.

— Признайся Иньиго, ты хочешь потом напечатать Библию? — с улыбкой поинтересовался он, — все обычно начинают с редакции чужих работ.

— Не буду скрывать, учитель, — согласился я с ним, перекрестившись при этом, — я устал от того количества бардака, который сейчас творится, так что да, хочу сделать свой вариант, который мог бы стать единственно верным.

На глазах кардинала показались слезинки.

— Достойная цель Иньиго, — он вытер влагу рукой, — от моего лучшего ученика.

— Спасибо учитель, за тёплые слова, — склонил я голову в благодарности к его словам.

— Кстати, у меня проездом гостит один мой старый знакомый, он читает лекции по философии и теологии в Павийском университете, — внезапно предложил Торквемада, — давай я вас с ним познакомлю, думаю ему будет очень интересно выслушать твои соображения по правкам библии Гутенберга. Он очень начитанный и подкованный теолог, так что думаю, вы друг другу будете полезны.

— Буду только рад учитель, — улыбнулся я, — а пока мы с Петером съездим домой к синьору Веспазиано да Бистиччи, поговорим о поиске нового помещения под типографию, если он, конечно, в городе.

— С богом, — перекрестил нас кардинал и мы с немцем пошли на улицу, где нас уже ждала повозка.

Сев в неё и поехав, я стал спрашивать немца, всё ли его устраивает в Риме, не нужно ли ему помочь ещё в чём-то, на что тот, немного смутившись, ответил, что хотел бы иметь собственное жильё, поскольку пользоваться всё время милостью кардинала Торквемады не позволяет ему совесть.

— Петер, купим тебе дом, за продление твоего контракта, — предложил я, — я куплю его для тебя, и ты будешь жить в нём, пока работаешь на меня. Если со мной что-то случится, я укажу тебя в своём завещании, как его владельца. Как тебе вариант?

Немец удивлённо на меня посмотрел.

— Это огромные деньги синьор Иньиго, вы готовы потратить их на меня? Вы так в меня верите?

— Я хочу, чтобы тебя ничего не отвлекало от работы Петер, — кивнул я, — я не стал говорить это при учителе, но даже тысячи экземпляров для моих целей будет мало. Ты должен быть готов однажды услышать от меня слово «миллион».

Немец выглядел ошеломлённым.

— Я максимум печатал пятьсот экземпляров синьор Иньиго, а миллион даже страшусь представить себе такое количество, — признался он.

— Тогда ставлю тебе две цели Петер, — я стал серьёзным, — мы будем печатать два экземпляра одной и той же книги. Первый максимально дешёвый, чёрно-белый, выжми всё, чтобы удешевить процесс, но этот экземпляр не должен стоить дороже нескольких флоринов.

Рот немца приоткрылся.

— И второй, будет цветной, как у библии Гутенберга, на дорогой коже, с дорогим переплётом и высокой ценой, доступной только для аристократов, — продолжил я, — все свои силы приложи на это, а если кардинал будет интересоваться, ответь, что так просил я, под свои цели.

— Я понял, синьор Иньиго, — кивнул он, — и конечно всё выполню в точности.

— Благодарю, — кивнул я, — будет проблемы или нехватка средств, пиши, я пришлю кого-нибудь, чтобы тебе помог.

Книгопечатник заверил меня, что теперь, когда ему поставлена цель, он приложит все силы, чтобы её достичь, к тому весьма кстати будет дом в Риме и хороший оклад, который он и так сейчас у меня получает.

— Будет больше Петер, — заверил его я, — как только я закончу свои приоритетные дела и займусь книгами.

За разговорами мы подъехали к дому синьора Веспазиано да Бистиччи, который едва узнав, кто приехал, выбежал встречать нас сам.

— Синьор Иньиго, какое счастье! — его улыбка была шире лица, — вы надолго в Риме?

— Надеюсь, что нет, синьор Веспазиано, — легко я его приобнял, показывая степень своего доверия к нему, — но это не от меня зависит.

— Проходите в дом, — сказал он, здороваясь с Петером Шёффером.

Уже за столом я поинтересовался о двух кодексах, о которых говорил учитель, а также о поиске помещения.

— Копии этих книг у меня есть, кардинал Торквемада прав, — согласился он, — что же касается дома для типографии, это будет сложно, но думаю возможно.

— С Петером тогда сами договоритесь о поисках, — я показал на молчаливого немца.

— Конечно, синьор Иньиго, — ответил мне книготорговец.

— Ну и поищите для него заодно дом для проживания, — добавил я, — что-то приличное и безопасное для его и его семьи.

— Конечно, синьор Иньиго, — заверил меня Веспазиано да Бистиччи, — всё сделаю.

— И у меня будет тогда к вам дополнительная просьба, синьор Веспазиано, — попросил его я, — я не очень доверяю переписчикам, вы не могли бы договориться с теми местами, где хранятся оригиналы этих кодексов, чтобы я их почитал лично?

— Фульдский кодекс хранится в Фульдском аббатстве, Амиатинский кодекс в аббатстве Сан-Сальваторе, синьор Иньиго, — ответил он, — я отлично знаю обоих приоров и за небольшое вознаграждение они с радостью предоставят вам доступ к любым книгам, которые у них хранятся. Жаль, конечно, нельзя ничего выносить из хранилищ, так как там есть весьма ценные экземпляры.

— Синьор Веспазиано, — улыбнулся я, — пообещайте им хорошее вознаграждение, если к моему внезапному приезду будет готово для меня помещение для работы, и чтобы мне никто не мешал.

Флорентиец улыбнулся.

— Всё сделаю, синьор Иньиго, не переживайте. Копии книг я вам пришлю сегодня же.

— Тогда я вас оставлю, чтобы вы договорились по времени и категориям поиска дома и нового помещения под типографию, — сказал я и они подскочили со стульев, чтобы меня проводить до повозки.

1 мая 1460 A . D ., Рим, Папская область

Поскольку губернатор по факту свои функции не выполнял, префект вообще где-то потерялся, хотя вернулся в Рим вместе со мной, то с тем количеством просьб и жалоб, которыми меня завалили, мне пришлось взять на себя обязанности от обоих этих должностей. Доставка продуктов, питьевой воды, разбирательство по чьей вине обрушился дом, всем этим и многим другим мне пришлось невольно заниматься, с ностальгией вспоминая, как бы сейчас мне пригодился тут Сергио.

К сожалению чего не было, того не было, так что все мои разбирательства были крайне быстрыми, а приговоры по большей части строги и суровы. Я хотел как можно быстрее со всем разобраться, чтобы в ожидании ответа от Якопо Пиччинино хотя бы отдохнуть и выделить время для посещений вечером тех римских семейств, которые меня к себе звали. Новость из Сиены о том, что папа наградил меня «Золотой розой» наконец достигла Рима и количество желающих её увидеть превышало все мои скромные возможности по времени для этого. Город был словно живой организм, со своими проблемами и задачами, так что прохалявив в прошлый раз, сгрузив всё на Сергио, в этот раз мне досталось по полной. Ещё хорошо, что в первый майский день этого года, я наконец получил такой долгожданный ответ.

Ханс вошёл ко мне с большой улыбкой на лице и потыкал пальцем вниз. Я, заваленный бумагами по самую макушку, с перепачканными чернилами пальцами хмуро на него посмотрел.

— Ты если думаешь, что я хочу угадывать твои пантомимы Ханс, то глубоко заблуждаешься, — хмуро сказал я.

— Внизу, обоз, синьор Иньиго, — кратко сказал он, — я думаю вам стоит на него взглянуть.

— Что там может быть интересного? — удивился я, видя его счастливое лицо.

— О, синьор Иньиго, обещаю, вам точно понравится! — заверил меня он.

Делать было нечего, пришлось всё отложить и поднявшись с кресла, спуститься вниз. Первое, что меня насторожило, кружащиеся вороны в небе и тучи мух, которые облепляли повозки, быков и их погонщиков, которые выглядели крайне испуганными и вздрагивали от каждого громкого звука.

— Вам подарок от синьора Якопо Пиччинино, — Ханс подошёл к одной из телег и откинув рогожу, спугнув тем самым десятки тысяч мух, показал, что она просто завалена отрубленными головами.

То же было во второй и всех остальных, просто сотни отрубленных голов.

— И вишенка на торте, — сияющий капитан преподнёс мне корзинку, открыв которую я увидел одно знакомое мне лицо. Вроде тот наёмник, что тогда охранял нас, когда я спасал Родриго Борджиа. Второе лицо, было на него похоже, они определённо точно были родственниками.

— Письмо или сообщение от любезного синьора Якопо было? — я спокойно закрыл корзинку и повернулся к швейцарцу.

— Нет синьор Иньиго, только это, — он показал на корзинку и телеги с отрубленными головами.

— Тогда вот что, — решил я, — все головы разместить на копьях вдоль стен города, пусть там немного просушатся на солнышке.

— Головы этих двоих бунтовщиков, — я показал на корзинку, — повесить за окном моего кабинета префекта.

— Всё сделаю, синьор Иньиго, — закивал Ханс.

— А сам, оденься поприличнее, повезёшь деньги синьору Пиччинино лично, — продолжил я, — и раз он был столь любезен, что прислал нам столько голов, я ещё отправлю ему личный подарок. Только нужно будет посетить цех кузнецов.

— Что-то особенное? — заулыбался швейцарец.

— Ну надо же не ударить в грязь лицом, — я показал на телеги, — нужно достойно ответить ему.

Наёмник просто расплылся в удовлетворённой улыбке.

— Ах, синьор Иньиго, ваши приказы всегда так приятно выполнять, — поклонился он и пошёл звать солдат, чтобы искали копья и разбирали головы из телег, чтобы везде появилось грозное предупреждение о том, что с новым префектом шутки плохи.

И если ещё вечером то, чем занимались мои наёмники было еще не так заметно, зато поутру, все без исключения увидели, что в Риме снова появился строгий хозяин. Настолько строгий, что сотни голов, насаженные на копья на всём протяжении городской стены над всеми четырьмя воротами, через которые въезжали и выезжали из города тысячи людей ежедневно, давали всем понять лучше любых слов, что будет с тем, кто отныне нарушит порядок в городе.