30 сребреников – 7. Арагонская Ост-Индская Компания

Глава 9

— И как он тебе? — первое, что спросил Кристофоро Моро, когда поздно вечером к ним приехал Джорджо Лоредан, который должен был навести мостики с прибывшим в город посланцем папы.

Усаживающийся за стол к друзьям нобиль, был крайне задумчив.

— Беспринципный, умный и крайне жестокий молодой человек, — Лоредано поднял взгляд на ждущих его ответа благородных нобилей, — всё, как нам о нём и говорили. Я вам сейчас расскажу то, что он предложил, в ответ на мой план по смешиванию квасцов, вы тоже проникнитесь.

Джорджо Лоредан быстро пересказал их разговор с маркизом де Мендосой, и прожжённые торгаши, которые ради хорошей прибыли готовы были торговать, хоть с самим Сатаной, удивлённо переглянулись. Да, маркизу удалось удивить даже их.

— Под видом выкупа христиан из плена, перевозить руду с Османской империи, — Кристофоро Моро покачал головой, — до такого даже мы не посмели додуматься.

— Я же говорю Кристофоро, — хмыкнул Джорджо Лоредан, — я был сам поражён размахом этой идеи, сулящей такие прибыли, что у меня даже нет возможности, её сейчас подсчитать. Вы лучше меня знаете, что по всей Европе начал действовать запрет на торговлю квасцами с турками, а мы не только увеличим поставки, но ещё и будем единственными монополистами в этом деле, что открывает ещё и огромные перспективы на манипуляции с ценами на конечный товар.

— Как на это посмотрят его партнёры? Он явно должен будет им об этом сказать, — задумчиво посмотрел на них ещё один мужчина.

— Это будут уже не наши проблемы, а его, — заметил Кристофоро Моро, — но, судя по всему, он сможет объяснить им повышение доходов от переработки руды.

— Странно то, с какой скоростью он это придумал, — произнёс её один голос сидящего за столом, — нет ли у тебя подозрения, что он уже обдумывал провернуть это дело раньше?

— Неизвестно мой друг, — пожал плечами Джорджо Лоредан, — но Миланский герцог явно не просто так назначил такую гигантскую награду за его голову.

— Кстати насчёт этого, что посоветуем нашим кондотьерам? — поинтересовался Кристофоро Моро.

— Что лучше им не вмешиваться в это противостояние, — Джорджо Лоредан спокойно пожал плечами, — этот молодой человек произвёл на меня при первом же общении такое впечатление, что я до сих пор нахожусь под влиянием от его слов.

— Ты так говоришь Джорджо, что мне тоже не терпится с ним познакомиться, — улыбнулся Кристофоро Моро.

— Обладатель «Золотой розы», — ещё один мужчина покачал головой, — он папе там задницу что ли вылизывает за это каждое утро?

— С учётом того, что без него Пия II вообще бы не избрали папой, — пожал плечами Кристофоро Моро, — кто ещё кому там вылизывает, нужно узнать.

— О чём ещё вы с ним говорили Джорджо? — поинтересовался он следом.

— Да, есть два условия, которые нам нужно выполнить, чтобы он согласился на сделку по квасцам, — скривился Лоредано, — нам нужно что-то пообещать папе и кардиналу Пьетро Барбо.

— Этому содомиту-то зачем ему помогать? — удивились все.

— У него есть договорённости с кардиналом Родриго Борджиа, — ответил Джорджо Лоредан, — который сами знаете сейчас вице-канцлер.

— И возможный будущий папа, — добавил задумчиво Кристофоро Моро.

— Я, кстати, глядя на маркиза, подумал Кристофоро, что хорошо было бы, если бы Пий II поддержал твою кандидатуру на будущих выборах дожа, — неожиданно предложил Лоредан, — для выборщиков это было бы дополнительной мотивацией голосовать за тебя, поскольку последнее время отношения Светлейшей с Римом далеки даже от хороших.

— Так уверен в том, что мне стоит вообще выдвигаться? — удивился Моро.

— Ты идеальный кандидат, — ответил ему другой мужчина, — а помирившись, хотя бы для видимости с Римом до выборов, ты добавишь себе голосов.

— Идея хорошая, но главное, чтобы этот маркиз смог донести эту идею до папы, — хмыкнул Кристофоро Моро.

— В теле этого молодого человека, явно есть капелька крови венецианцев, — улыбнулся Джорджо Лоредан, — я беру на себя этот вопрос, а вы поговорите с нашими сторонниками в Сенате, чтобы решить те две проблемы, которые озвучил он нам.

— Договорились Джорджо, — кивнул Кристофоро Моро, — тогда через неделю встречаемся и думаем, с чем идти к маркизу.

— Займу его чем-нибудь на это время, — согласился с ним собеседник, — я слышал он любит лошадей и красивых девушек, так что у меня определённо есть, чем его увлечь.

Мужчины с улыбками переглянулись между собой: большая редкость, когда от папы приезжает понятный им, договороспособный посол, любящий деньги и женщин, что может быть лучше для пользы дела?

Утром проснувшись, я ещё долго лежал в кровати, обдумывая вчерашний разговор с Джорджо Лоредано. Неожиданное предложение венецианцев обрадовало меня, поскольку получить в таком неожиданном месте вариант, о котором думал сам много времени, было необычно, но очень удачно. Осталось дождаться, когда синьор Лоредан согласует с остальными венецианскими нобелями условия, а самому пока и правда можно было предаться осмотру города, о котором много слышал, но ни разу не видел.

— Марта! — позвал я, но вместо неё в дверь вошла прилично одетая Жюльетта, с потупившимся при виде меня взглядом.

— Синьор Иньиго, синьора Марта ушла за продуктами на рынок, синьора Камилла занимается распределением слуг и наёмников, — объяснила она своё здесь присутствие, — могу я вам прислуживать?

— Хорошо, — вздохнул я, поскольку было даже интересно посмотреть, как она будет меня одевать и мыть, ведь буду я в это время голым.

Справилась она скажем так на троечку, поскольку красная словно мак, она постоянно смущалась, отводила взгляд от моего горба, паха и других частей тела, с большим трудом помыв меня и одев, правда своим смущением и естественностью немного подняла мне настроение. Я хоть и старался этого не показывать, но она мне очень нравилась, а её прикосновения к моему телу вызывали у меня тысячи мурашек на коже.

— Завтрак, синьор Иньиго? — повесив мою ночную рубашку в шкаф, обратилась она ко мне, — синьора Марта приготовила вам перед уходом на всякий случай.

— Неси, — разрешил я, и она вышла, а зашёл Ханс.

— Синьор Иньиго, — он смущённо на меня посмотрел, — синьор Джорджо Лоредан сильно извинялся, что не сможет с вами позавтракать, поскольку он спешил в Совет Десяти донести до них информацию, полученную от вас вчера, а также тому, что его племянник не сможет вас провести по городу.

— Ну что же, — я спокойно пожал плечами, — мы люди самостоятельные, справимся и сами.

— Вместо племянника, он прислал племянницу, — смущённо продолжил капитан наёмников, словно меня не слышал, — и она такая…

Он завис, а я удивлённо на него посмотрел.

— Ханс? — попытался я его растормошить.

— В общем я приглашу, а вы сами всё увидите, — неожиданно решил он, самовольно выйдя из комнаты и не закрыв даже за собой дверь, но вскоре он вернулся, сопровождая девушку лет восемнадцати. При взгляде на неё у меня также потерялся дар речи: чуть округлое лицо, чувственные губы, слегка подведённые помадой, красивые карие глаза, смотрящие на меня с восторгом, аккуратный носик и мягкий чувственный подбородок. Всё это очарование дополняли открытые плечи и небольшая аккуратная грудь, скрытая под платьем.

— Синьорина Орнелия, — представил он её, но девушка сама взяла знакомство в свои руки.

Она низко мне поклонилась, и опустилась передо мной на колени.

— Ваше сиятельство, дядя передаёт вам свою тысячу сожалений, — произнесла она мелодичным, спокойным голосом в котором слышалось сожаление, — что ни он, ни мой брат не смогли с вами позавтракать, поэтому он лишь надеется, что моя скромная компания скрасит вам это время. Я также готова показать вам город, если вам этого захочется.

Мой взгляд оказался невольно прикован к вырезу на её груди, и она, заметив это, лукаво мне улыбнулась.

— Или же мы можем остаться у вас, и предаться утренним молитвам. Мне сказали, что вы прибыли от самого папы, — явно с намёком продолжила она.

Ханс, стоящий у двери, закашлялся, да и я сам был немного не в себе. Я как-то уже привык к красоте Паулы, да и Жюльетта была очень хороша собой, но новое юное дарование, присланное мне синьором Джорджо, явно не с целью показать мне город, определённо стоила моего внимания.

Помахав рукой, я выгнал Ханса из комнаты, а сам опустившись на кровать, хмуро заметил.

— А вы точно его племянница, синьорина Орнелия? Мне рассказывали, что девушки Венеции весьма строгих нравов.

— Очень строгих, ваше сиятельство, — тут же подтвердила она мне, — но когда тебе дарят то, о чём ты давно мечтала, то можно сделать и исключение, тем более, когда тебе уже выбрали того, за кого ты скоро выйдешь замуж.

— А о чём мечтаете вы? — поинтересовался я.

— Получить свой портрет кисти великого Джентиле Беллини, — с восторгом озвучила она мне то, что хотела, — к нему очередь расписана на годы вперёд, к тому же он скоро уезжает в Падую, им дали заказ на роспись базилики Святого Антония, так что дядя Джорджо пообещал мне, что поговорит с мастером и у меня будет свой портрет его кисти.

— Это так важно для вас? — удивился я, что она мечтала о таком вроде бы пустяке, как потрет.

— Ваше сиятельство! — ахнула она, заломив свои руки, — ни у кого из моих подружек нет такого портрета, я буду первой. К тому же это будет очень хорошей частью приданного, его работы стоят больших денег.

— Сколько стоит такой портрет? — полюбопытствовал я у неё.

— Мастер редко берётся за подобное ваше сиятельство, поскольку за большие заказы больше платят, — с тяжёлым вздохом призналась девушка, — но те счастливчики, которым удалось договориться на свой портрет, отдавали за них по триста-пятьсот флоринов.

Деньги и правда были впечатляющие, как просто для небольшой картины.

— То есть только я стою между вами и портретом? — улыбнулся я.

— Ваше сиятельство, — Орнелия немного надула губки, — вы откажите девушке в такой малости? Если даже я вам противна, прошу вас, дайте мне шанс! Я говорю на пяти языках, музицирую, пишу стихи, знаю двадцать разных танцев, не говоря уже о том, что отлично знаю родной город. Умоляю вас, проведите со мной всего лишь неделю! Я готова на всё!

Она потянулась к завязкам платья, но я остановил её жестом.

— Вы мне не только не противны, синьорина Орнелия, — мягко сказал я, — но даже признаюсь, симпатичны.

Глаза девушки вспыхнули радостью.

— Так что давайте сначала познакомимся, прежде чем предаваться другим приятным занятиям, — с иронизировал я, показывая, что она может встать с пола, что она с радостью и сделала, благовоспитанно сев на стул, стоявший напротив моей кровати.

— Орнелия Лоредан, — представилась она, остановив меня от собственного представления, — вы можете не представляться ваше сиятельство, о вас уже говорит вся Венеция. Вашу свиту невозможно было не заметить, когда вы вчера прибыли в город, а человек получивший из рук папы «Золотую розу» не может остаться безызвестным. Так что я знаю кто вы, чем владеете и даже перечень ваших достоинств.

— Да? — улыбнулся заинтересованно я, — интересно было бы их услышать самому.

— Дядя сказал, что вы самый умный человек, с которым я когда-либо была знакома, — склонила она голову, — знаете древнегреческий и истинную латынь.

— «Венецианцы и правда хорошо подготовились к встречи со мной, — вздохнул я про себя, но вслух сказал другое».

— Вы завтракали, синьорина Орнелия?

— На всякий случай да, ваши сиятельство, но могу составить вам компанию, — живо отреагировала она на моё предложение.

— Жюльетта! — позвал я, но вместо девушки пришла Камилла, которая, едва зайдя в дверь, замерла в ступоре.

— Камилла, завтрак пожалуйста на две персоны, — попросил я, на что девушка поклонилась, но выходя, пробормотала так, чтобы я слышал.

— Я отошла всего на час, а он уже нашёл себе новую содержанку. Боже, помоги всем нам.

Орнелия тоже это услышала и улыбнулась.

— Вас окружают только красивые девушки, ваше сиятельство? — со смешинкой в уголках глаз, спросила она у меня.

— Мой грех, — смиренно согласился я, и перекрестился, — люблю всё красивое.

Её весёлый смех, словно звон серебряных колокольчиков рассыпался по комнате.

— Брат как увидел вчера вашего коня ваше сиятельство, теперь спать спокойно больше не может, — сказала она, — умолял меня попросить вас, посмотреть на него поближе.

Девушка была так проста и говорила так искренне, что я решил не париться и воспринимать спокойно преподнесённый мне дар синьором Джорджо, он явно специально поменял Антонио на Орнелию, чтобы я был более ему благодарен. Впрочем, смотря на веселушку и болтушку Орнелию, которая если чего и желала, то только свой заветный портрет, а такие тонкости, как секс до брака, её явно волновали слабо, я успокоился совершенно.

— Думаю, не стоит вам ждать целую неделю, синьорина Орнелия, — когда Камилла принесла еду и косо посматривая на девушку, которая со мной завтракала, накладывала мне, я обратился к венецианке, — отправимся сразу в мастерскую этого вашего художника, где я сам попрошу его нарисовать ваш портрет.

Глаза девушки широко распахнулись, а грудь стала чаще вздыматься, вызывая неодобрительный взгляд Камиллы на всё это.

— Но ваше сиятельство, синьор Беллини, не берёт заказов, — едва ли не жалобно сказала она, — к тому же я ведь говорила вам, что они готовятся к отъезду в Падую.

— Дорогая Орнелия, — улыбнулся я, — я не встречал пока в своей жизни художника, который бы мне отказал. У меня просто дар убеждения творческих людей.

Глаза Орнелия засветились радостью и даже немножко обожанием.

— Тогда я с радостью покажу вам всё, ваше сиятельство! — с придыханием сказала она.

Когда сладкая парочка вышла из дома, Камилла показала рукой на венецианку, чуть ли не прилипшую к маркизу, хотя тот был в два раза её ниже по росту и передразнила её.

— Я с радостью покажу вам всё, ваше сиятельство!

Жюльетта недоумённо посмотрела на Камиллу и той пришлось объяснять ей очевидное.

— Учись дурёха, — хмуро сказала она, — ты в свите маркиза уже второй месяц, а первая же попавшаяся смазливая девица уводит его у тебя прямо из-под носа.

Француженка широко распахнула глаза.

— Синьора Камилла! Как можно! Она этим показывает только свою распущенность!

Римлянка изумлённо посмотрела на и правда дурёху, которая в свои годы несмотря на свою красоту никого не заинтересовала из мужчин и видимо небольшое приданное было лишь частью из этой проблемы.

— Бедняжка, — жалостливо посмотрела она на Жюльетту, — и как ты жить-то дальше собралась? Ну, ладно, дело твоё.

Сказала она, отправляясь заниматься делами по хозяйству и оставляя француженку в полном непонимании, что сейчас было и за что, её назвали глупой.