30 сребреников – 7. Арагонская Ост-Индская Компания

Глава 8

15 июля 1460 A . D ., Венеция, Венецианская республика

Светлейшая, как называли Венецию сейчас большинство людей, встретила меня мелким моросящим дождём и пасмурным небом. Дороги размякли, и вездесущая грязь казалось была казалось везде. Из Рима лучше всего было добираться до Венеции по суше, к тому же с моей многочисленной свитой каждый раз нужно было искать несколько кораблей, поскольку на одну галеру, даже сороковёсельную, мы все чаще всего не помещались.

Вот и сейчас, мы пусть и не так быстро, как мне хотелось добрались до города, стоящего на воде.

— Синьор Иньиго, — к повозке подъехал Ханс, — вернулся мой лейтенант, сказал, что искать дом нет смысла, поскольку вас ждут в городе.

— Да? Кто интересно? — удивился я, поскольку мало кто знал, что я еду в Венецию.

— Не знаю, синьор Иньиго, — пожал он плечами, — но едва он стал искать большое поместье, сдающееся под съём, как у него тут же поинтересовалась местная стража, для кого он его ищет и услышав ваше имя, обрадовались и передали, что для вас уже подготовлен дворец семьи Лоредано, так что нам даже выделили сопровождение. Вон тот молодой всадник в сером камзоле показывает нам дорогу.

— Пригласи его ко мне, — попросил я и вскоре крайне смущённый подросток четырнадцати лет спустился с коня и пересел в повозку ко мне.

— Синьор Иньиго де Мендоса, — просто сказал я на венецианском диалекте, — как зовут вас синьор?

Молодой человек смутился ещё сильнее и едва слышно ответил.

— Антонио Лоредан, ваше сиятельство.

— Синьор Антонио, — я обращался к нему спокойно и ровно, как взрослому, — а можете мне подсказать, кто проявил такую заботу обо мне, что прислал вас? Я хочу по приезду в город обязательно поблагодарить этого человека.

— Мой отец попросил меня, а его в свою очередь двоюродный брат, синьор Джорджо Лоредан, — ответил подросток.

— Благодарю вас, синьор Антонио, — я склонил голову, — и вас, за помощь и вашего отца с дядей.

— Не за что, ваше сиятельство, — склонил он голову ниже, и воспользовавшись моим разрешением, с радостью снова перебрался на своего скакуна и поехал вперёд, показывая дорогу.

Вскоре пришлось разбиваться на более мелкие группы, поскольку нормальная суша кончилась и проще стало перебраться на водную гладь каналов, чем такой толпой пробираться по узким улицам города. И тут нас тоже ждали десятки лодок, в которых гребцы стали споро перегружать багаж и людей с повозок, на плавательные средства. Часть моих людей остались с лошадьми и повозками, они прибудут вслед за нами позже, а пока сев в большую, украшенную золотом лодку, мы поплыли в неизвестную мне сторону. Сидевший на носу подросток, лишь изредка робко оглядывался на меня, видимо, чтобы убедиться, что я не спрыгну в воду.

Плыть пришлось довольно долго, к тому же на нашу небольшую флотилию многие обращали внимание, смотря с большим любопытством на меня, но, к счастью, вскоре мы с Большого канала переплыли в более мелкий и добрались наконец до дворца, о котором мне говорили. Был он не такой большой, к каким я привык в Риме, но он был построен больше ввысь, чем вширь и в принципе было понятно почему, земли, пригодной для застройки, здесь было не так уж и много.

Встречал меня человек, одетый очень дорого, по его накидке на плечах, подбитой мехом горностая, а также шёлковому жакету было понятно, что человек это явно небедный.

Он сделал два шага вперёд и подал мне руку, когда наша лодка причалила к личной пристани дворца.

— Ваше сиятельство, — вежливо улыбнулся он мне, заинтересованно оглядывая при этом, — позвольте представиться Джорджо Лоредан.

— Синьор Джорджо, — я кивнул ему, — благодарю вас за племянника и эту встречу, я в Светлейшей впервые в жизни и было бы чрезвычайно утомительно искать для себя и свиты пригодный для моего статуса дом.

— Именно так я и подумал, ваше сиятельство, — улыбнулся мужчина за пятьдесят с волевым лицом, длинными седыми волосами и глубоко посаженными глазами, — поэтому решил вас встретить лично.

— Спасибо, синьор Джорджо, — ещё раз поблагодарил его я, — я всегда помню добро.

Он хитро улыбнулся.

— Как и зло, ваше сиятельство, — ответил он, — вы удивительный человек, и я рад с вами познакомиться лично. Прошу в дом, у нас ещё будет время для разговоров.

— Несомненно, синьор Джорджо, — согласился я, — именно для этого я и прибыл в Венецию.

— Прошу, — он отодвинулся в сторону и показал куда идти, шагая рядом.

— Ваша спутница, которая поражает всех своей красотой, не с вами? — полюбопытствовал он, показывая, что хорошо информирован насчёт меня и моей свиты.

— Паула занята строительством собора в Аликанте, — ответил я спокойно, — девушка хорошо дружит с большими суммами денег.

— Что обычно редкость, — улыбнулся Лоредано, — девушкам свойственна легкомысленность и лёгкость, особенно в таком возрасте.

— Ну Паулу точно такой не назовёшь, — я пожал плечами, меняя тему, — у меня послание от Пия II, когда и с кем я могу поговорить об этом?

Тут синьор Джорджо нахмурился и осторожно ответил.

— Понимаете ваше сиятельство, в этом есть небольшая сложность, у нас сейчас фактически нет дожа, его обязанности выполняет Сенат. Так что чтобы собрать внеочередное совещание, потребуется какое-то время.

— В вашем прекрасном доме, синьор Джорджо, — я показал рукой на роскошь, которая меня окружала, пока мы шли в комнаты, которые выделили для меня, — я готов ждать, но не слишком долго.

— Я передам ваши слова Сенату, ваше сиятельство, — склонил он голову.

— Ну и да, синьора Иньиго, будет достаточно в нашем общении, синьор Джорджо, — сказал я, — пока я ваш гость, ни к чему нам лишний пафос в личном общении.

— Благодарю вас, синьор Иньиго, — улыбнулся мужчина, — вот прошу, ваши комнаты.

Большие двери открылись передо мной, и я словно оказался в королевском дворце. Кругом была лептина, украшенная золотом, картины и ковры, куда только не кинь взгляд.

— Вас ждать на ужин, синьор Иньиго? — поинтересовался он.

— Я бы хотел с вами поговорить, — кивнул я, видя, как мои слуги наводят суету и заносят вещи, — когда мне быть готовым?

— Через четыре часа, синьор Иньиго.

— Я буду, — кратко ответил я ему и мы, раскланявшись разошлись.

Встретились мы с ним уже за ужином, где, к моему удивлению, кроме него никого не было, что было, мягко говоря, необычно. За ужином чаще всего собиралась вся семья, к тому же всем было интересно послушать нового человека. Об этом я и поинтересовался у него.

— Ваша семья, синьор Джорджо, не составит нам компанию?

— Жена у меня умерла, детей нет, синьор Иньиго, — спокойно ответил он, — что касается других родственников, я решил оставить встречу с ними на завтра, а сегодня я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз.

— Я вас слушаю, — показал я жестом, что готов разговаривать.

Он замолчал, пока слуги приносили еду и раскладывали её по тарелкам, а затем все вышли из зала, в том числе и мои Марта с Камиллой, оставляя нас с Лоредано наедине.

— Не скрою, синьор Иньиго, я ни капли не слукавил, когда говорил сегодня при встрече, что вы удивительный человек, — начал он, приступая к еде и я тоже стал накалывать вилкой кусочки мяса со своей тарелки, — мы давно хотели связаться с вами, чтобы обсудить вопрос поставок квасцов в Венецию, а когда узнали, что папа посылает вас к нам в качестве своего посла, решили, что это провидение Господне.

— Так что решили подготовиться и узнать обо мне больше? — улыбнулся я.

— Совершенно верно, синьор Иньиго, — склонил голову Лоредано, — плюс ещё недавно в Светлейшую во многие семьи пришёл заказ на вашу голову из Милана, так что вы и правда весьма необычный человек.

Эта новость меня удивила.

— А можно подробности, насчёт Милана? — попросил я.

— Не знаю, чем вы так насолили герцогу Сфорца, синьор Иньиго, но да, от его человека пришёл заказ на то, чтобы разорить ваши владения на Балеарских островах, и если это возможно убить вас самого, — без капли стеснения сказал синьор Джорджо.

— И во сколько милейший герцог оценил мою голову? — поинтересовался я с лёгкой улыбкой.

— Тридцать тысяч флоринов, — просто ответил Лоредано, — весьма значительная сумма даже за голову маркиза.

— Нужно будет в качестве ответной любезности, — мой голос обрёл холод, — назначить встречную награду за его голову, но вы явно не за этим мне об этом сказали. В этом видится какой-то ваш интерес синьор Джорджо.

— Несомненно, синьор Иньиго, — улыбнулся Лоредано, — в Венецию добралась булла папы, которая сильно ограничивает всех истинных христиан в покупках турецких квасцов, так что наш бизнес она сильно затронет.

— Насколько я знаю, синьор Джорджо, — пожал я плечами, макая кусочек мяса в загущённую подливку, — Венеция всегда блюла свои интересы, а не пожелания Рима.

— Это так, синьор Иньиго, — вздохнул собеседник, — но совсем уж игнорировать Рим было бы большой ошибкой.

— Давайте синьор Джорджо, определимся, — я наконец стал догадываться в какую сторону клонится наш разговор, — вы сейчас говорите от своего имени, или представляете интересы определённой группы лиц?

На лице мужчины появилась лёгкая улыбка.

— Как и говорили о вас, вы очень умны синьор Иньиго, скрыть от вас что-то чрезвычайно трудно, — польстил он мне.

— Так говорят, — безразлично пожал я плечами, показывая, что лесть мне не сильна интересна и он это понял.

— А ещё говорят, синьор Иньиго, — он остро посмотрел на меня, — что вы любите золото, даже порой больше, чем свои принципы.

— Если у нас начался деловой разговор, синьор Джорджо, — я отложил столовые приборы, — то я готов вас выслушать.

Он кивнул и тоже отодвинул от себя приборы.

— Я не думал, что мы начнём этот разговор сегодня, меня попросили просто мягко узнать у вас насчёт желания заработать, — снова он внимательно посмотрел на меня.

— Что вы предлагаете? — прямо спросил я его.

— Не секрет, что вы в консорциуме с другими семьями обладаете монополией на разработку и продажу квасцов из Тольфа и Неаполитанских рудников, — Лоредано видимо решил не тянуть дальше кота за хвост.

Я просто кивнул, поскольку это было общеизвестным фактом в узких кругах разумеется.

— Также вся руда свозится на ваше предприятие в Остию, где уже превращается в готовый продукт, который развозится затем по всей Европе, — продолжил он и мне ничего не оставалось, как просто снова кивнуть.

— Я уже догадался, что вы хотите мне предложить синьор Джорджо, — чуть улыбнулся я, — но скажите это вслух вы сами.

Он тоже улыбнулся.

— Что, если квасцы, которые уходят с вашего предприятия, смешивать с квасцами, которые вы будете получать от нас, синьор Иньиго? — осторожно поинтересовался он, — мы готовы обеспечить большие поставки, если булла папы не будет нас касаться.

То, что ушлые венецианцы придумали ровно тоже, что я и сам хотел сделать, только без них, меня не сильно удивило. Схема была уж слишком на виду, главное было её увидеть, если не смотреть на это с позиции веры. И хотя я изначально хотел провернуть такую сделку напрямую с турками, но это можно было сделать и позже, ведь когда я смогу выйти на прямых поставщиков было неизвестно, а тут такое предложение от венецианцев.

— Только не квасцы, синьор Джорджо, — я внимательно на него посмотрел, — а руду. Если руда будет поступать на галерах в Остию из Неаполя, никто не заподозрит того, что это не совсем руда из Неаполитанских рудников.

Лоредано задумался.

— Наши поставщики хотят продавать только готовые квасцы, — задумчиво сказал он.

— Если мы будем смешивать квасцы в виде уже готового продукта, все увидят разницу между ними, — объяснил я ему, — я видел квасцы из фокейских рудников, и они жёлтого цвета, наши же из Тольфа, прозрачные. Так подставляться я не буду, поскольку нас быстро вычислят и у меня будут проблемы, а зачем они мне?

— Проблемы никому не нужны, синьор Иньиго, — быстро согласился он со мной, — к тому же, рационально подумав, ваше предложение и правда лучше. Если мы будем доставлять руду в Неаполь и там перегружать её на галеры, которые идут в Остию, то ни у кого и мысли не может возникнуть о том, что это руда не совсем из тех рудников. Молчу уже о готовом продукте.

— К тому же, — улыбнулся я, — этому поспособствует ещё одна сделка.

Лоредано ещё более заинтересованно на меня посмотрел.

— Мой наставник, кардинал Виссарион Никейский, подал мне отличную идею, — объяснил ему я, — узнав, что я еду в Венецию, он попросил меня узнать у венецианских купцов, которые торгуют как всем известно по всему миру, не могли бы они выкупить у турок тысячу христиан, которые были угнаны в плен. Он хочет потратить свои личные сбережения на выкуп этой тысячи бедолаг.

— Это дело безусловно богоугодное, — венецианец перекрестился, и я вслед за ним, — главное сойтись в цене. Но как это влияет на дело, которое обсуждаем мы с вами?

— Самое прямое, синьор Джорджо, — хитро улыбнулся я, — чтобы совсем уже скрыть поставки руды в Неаполь, вы будете на тех галерах, которые перевозят руду от турок, перевозить освобождённых из плена христиан. Мы с вами громогласно оповестим всех, что присоединимся к благородному жесту кардинала Виссариона Никейского и дадим обет Деве Марии выкупить десять тысяч пленных христиан на свои личные средства.

Глаза Лоредано широко расширились, и я ему слегка поклонился.

— Да, вы договоритесь с турками, и мы небольшими партиями будем привозить их из Османской империи в Неаполь, подавая это как выполнение нашего обета…

— А тем временем на этих же галерах, на которых они будут прибывать из плена в Неаполь, будет поступать руда с фокейских рудников, — понял он меня с полуслова.

— Мне кажется это отличным планом, синьор Джорджо, — улыбнулся я ему, — много лучше опасного разбавления самих квасцов.

Лоредано с таким изумлением на меня посмотрел, будто увидел впервые.

— Слухи о вашей образованности и уме, синьор Иньиго, ничуть не преувеличены, — тут он уже явно не льстил мне, а был ошеломлён, — с вашего позволения я донесу ваш план, который признаюсь, понравился мне много больше нашего первоначального, до своих друзей и следующий раз, мы встретимся уже вместе с ними, чтобы более детально обсудить эту сделку.

— Разумеется, — согласился я, — но, когда будете говорить со своими друзьями, то не забудьте им также сказать, что я не могу вернуться к папе с пустыми руками, это недопустимо для меня. Так что им нужно будет тоже подвинуться со своими принципами и дать Пию II хоть что-то, что его удовлетворит.

— Я донесу до них вашу мысль, синьор Иньиго, — твёрдо пообещал он.

— Ну и последнее, о чём я бы хотел с вами поговорить, синьор Джорджо, — задумчиво посмотрел я на него, — кардинал Пьетро Барбо, друг моего друга кардинала Родриго Борджиа.

Лицо мужчины сморщилось, словно он съел лимон.

— Мне тоже не нравится этот содомит, синьор Джорджо, — ответил я, — сильно не нравится, и я не прошу вернуть ему привилегии, понимаю, что это невозможно в текущих реалиях для вас, но кость ему тоже придётся кинуть, если хотите договориться со мной по другим вопросам.

— Я слышал о вашем влиянии на выборы нынешнего папы, — он нехотя покачал головой, — вы хотите поддерживать хорошие отношения со всеми кардиналами, для выборов следующего папы?

— Видите, синьор Джорджо, — улыбнулся я ему, — мне даже не нужно вам объяснять зачем мне помогать проклятому содомиту. Как говорит кардинал Борджиа, иногда приходится улыбаться и льстить даже тем, кого на дух не переносишь.

— Хорошо, синьор Иньиго, мы подумаем, что можно сделать и насчёт кардинала Барбо, — нехотя ответил он, — если на этом всё, то пока я занимаюсь делами и передаю ваши просьбы остальным заинтересованным людям, то могу вам предложить своего племянника, который вас встречал, чтобы он показал вам город.

— Буду вам за это безмерно признателен, синьор Джорджо, — склонил я голову, — Антонио мне показался хорошим парнем.

— Это несомненно так, — улыбнулся двоюродный дядя, — он очень прилежный и умный молодой человек.

— Тогда я буду ждать его завтра, чтобы он показал мне город, — согласился я с ним.