Ай да Пушкин, втройне, ай да, с… сын!

Глава 32 Первый камешек

Квартира в доходном доме княгини С. Г. Волконской, которую снимало семейство Пушкиных.

Как пролетела следующая неделя, Пушкин не заметил. Проводя целыми днями с цесаревичем, он часто оставался ночевать во дворце. Как справедливо заметила супруга, дети уже стали забывать его. Но что можно было сделать? Ему выпал исторический шанс повлиять на будущее не просто страны, а целой цивилизации. И упустить этот шанс было просто преступно.

— Ничего не поделаешь, я должен, — бормотал Александр, корпя над бумагами. Сегодня ему удалось выбраться домой, но этот день пришлось провести за работой. — Ташенька, прости…

Задержав взгляд на уже остывшей кружке с травяным отваром, что около часа назад принесла супруга, поэт грустно улыбнулся. Больше всего на свете сейчас ему хотелось послать к черту все заботы, и пойти к ней, к детям, но он не мог.

— Прости… Я должен хотя бы попытаться сделать из него настоящего правителя. Должен, Ташенька, должен. Нам нужен не просто хороший человек, а настоящий правитель.

Пушкин со вздохом отвернулся и снова склонился над своими бумагами.

— Просто хорошего человека России-матушке мало, ох как мало. Просто хороший человек для России даже страшен, преступно опасен. Сколько уже таких было… хороших, добрых людей, после которых страна десятилетиями захлебывалась кровью.

При этом неуклюже дернул пером и посадил некрасивую кляксу, залившую несколько строчек письма. Правда, на это даже бровью не повел. Задумался.

— К примеру, Николай Второй — добрый ведь, хороший, честный?

Покачал головой, соглашаясь с этими словами.

Разве не так? Кто скажет, что последний российский император Николай Александрович был злым и бесчестным человеком? Современники, даже его откровенные враги и политические соперники, все, как один, признавали, что он был добрым, мягким человеком, прекрасным семьянином, который всем сердцем любил свою семью. Мемуары полны соответствующих примеров, но разве таким он должен был быть⁈

— Эх, Коля, Коля, Николай, не в той ты время родился, совсем не в то время, — Пушкин тяжело вздохнул, вспоминая, куда завела императора его доброта и мягкость. — Нельзя было тебе в государи, никак нельзя. Характер у тебя не тот. Тут совсем другой человек нужен был. Стальной…

С пера, которое Александр продолжал держать в руке, капнула очередная капля чернил, и на бумаге вновь расплылась безобразная клякса. Теперь уже лист был окончательно испорчен, и для прошения нужно было брать новый.

— А Горбачев, что лучше что ли? То же со всех сторон хороший, мягкий, пробы негде ставить. А уж как свою супругу любил, что можно турецкий сериал снимать.

Да, действительно, любил отчаянно. Ни одну ее просьбу не оставлял без внимания: хочешь на юг — пожалуйста, хочешь за границу — обязательно, хочешь украшения — непременно. Отличный семьянин, добрый человек, за все хорошее и прекрасное, а правитель — откровенно хреновый!

— Вот ведь какая заковыка! Как найти ту самую середину, которая здесь нужна? Как воспитать не просто хорошего человека, но и ответственного государя, который в одном случае будет милостив, а в другом возьмется за топор?

Эта мысль и не давала ему покоя. Ведь, он пока еще по-настоящему так и не приступил к воспитанию цесаревича. Эта неделя, по-хорошему, была ознакомительной — он знакомился с наследником престола, тот знакомился с ним. Александр все еще продолжал искать то, что ему нужно.

— … Обычными средствами здесь никак не обойтись, — устав сидеть, Пушкин вскочил с места и начал вышагивать по кабинету. — На обычных уроках далеко не уедешь. Дело ведь не столько в образовании, сколько в воспитании. Высокообразованных уродов в любом времени хватает.

В идеальной ситуации цесаревич должен был с самого детства воспитываться как будущий правитель. Десятилетиями должен впитывать особую ответственность за судьбу огромной страны, миллионов людей.

— Именно так, шаг за шагом нужно и воспитывать государя. Следует строить «по кирпичику» его личность. Каждый день, каждую неделю, каждый месяц цесаревич должен чувствовать свою сопричастность большому и важному делу — управлению страной. Сначала ему нужно поручать небольшие, простенькие дела, потом поручать более сложные и ответственные вещи… Это воспитание на делах, на конкретных проектах, как у пионеров или комсомольцев в мое время.

Александр прекрасно помнил, как будучи пионером, получил свое первое поручение от пионерской дружины — следить за состоянием учебников в классе. Ему обстоятельно, на пальцах, объяснили важность задания. Ведь, продлевая жизнь учебнику, мы не просто помогаем школе, а заботимся о сохранении наших лесов. Чем не ответственное поручение для восторженного юнца, только-только получившего свой пионерский галстук? Потом он принимал участие в сборе макулатуры и металлолома, принимал участие в помощи питомнику с бездомными животными, помогал пожилому ветерану в уборке квартиры. И всегда он знал, что делает очень нужные, очень «взрослые» дела. Было ощущение сопричастности к важному, даже может великому, а потом он повзрослел…

— Разве для цесаревича нельзя придумать нечто такое? Помимо обычной учебы, пусть Константин каждый день сталкивается с какой-нибудь проблемой, которую нужно решить. Да, это будут небольшие проблемки, но со временем они будут расти, обретать нравственный характер. Пусть все чаще и чаще он принимает решения, ошибается, потом исправляется, снова ошибается и снова исправляется. Пусть учится быть правителем.

На этих словах Пушкин резко остановился, задумался, а через мгновение уже рванул к письменному столу, чтобы записать возникшие в голове мысли.

Петербург. Зимний дворец

В кабинете повисло молчание. Император «буравил» напряженным взглядом Пушкина, тот с совершенно невозмутимым видом стоял у окна.

— … Гм, — наконец, кашлянул Николай Первый, прерывая затянувшуюся паузу. — Когда я начал вас слушать, то с трудом сдерживался, чтобы не выругаться. Признаюсь, ваше предложение мне показалось чересчур необычным, даже оскорбительным. Мне даже показалось, что вы принимаете моего сына за какого-то простолюдина или слугу. Эти задания, какие-то дела, которыми ему нужно заниматься…

Он вновь ненадолго замолчал, и так посмотрел на Пушкина, что тот поежился.

— Но сейчас я понимаю, что был не прав. Вы, несомненно, прямолинейны, говорите неудобные вещи, что может не нравится. Однако вы определенно желаете блага монаршей фамилии и доказали это делом. Я никогда не забуду что вы, сударь, спасли моего Александра не только от смерти, но и бесчестия.

Скрипнул зубами, вспомнив тот злополучный орден розы и креста. Ведь, тогда все шло к тому, что его наследник, его старший сын, станет предателем и выберет путь Иуды.

— Думаю, вы правы, наследника Российского престола нельзя воспитывать, как обычного дворянина. Нельзя…

Николай Александрович замолчал. Никогда не просто признавать свои ошибки и просто заблуждения, а императору тем более.

— Я даю свою отеческое разрешение, Александр Сергеевич — готовь моего сына так, как считаешь правильным. Однако будь готов ответить за результат, когда придет время.

Пушкин в ответ кивнул. Мол, готов.

— Хорошо.

Петербург, Сытнинская улица, Сытный рынок

Две неприметные черные кареты остановились, выпустив странную группу людей. Четверо казаков с бородами лопатой застыли у карет, по сторонам при этом бросали такие взгляды, что у всякого отбивали желание подойти и заговорить. Двое других — невысокий мужчина в темном плаще, шляпе и курчавых бакенбардах и мальчишка лет двенадцати — встали особняком и о чем-то заговорили.

— … Ваше Высочество, наверное, вы удивлены, что во время занятий мы оказались на самой окраине города? — Пушкин, а это был именно он, хитро прищурился и посмотрел на своего подопечного. Тот, и правда, был удивлен происходящим. Явно не ожидал, что окажется в самый разгар учебного дня у черта на куличках. — Тем не менее, прошу рассматривать нашу сегодняшнюю прогулку, как очередное самое обычное занятие — учебный урок.

У цесаревича при этих словах даже рот раскрылся от удивления. Он за эти несколько дней, как познакомился со своим новым наставником, уже привык к его строгости, железной дисциплине. А тут они, словно нашкодившие школяры, наплевали на утвержденный распорядок дня, и отправились гулять.

— Сейчас все объясню, Ваше Высочество, — усмехнулся Александр, все больше и больше «подогревая» нетерпение мальчишки. — Сейчас мы с вами пройдем на Сытный рынок, один из старейших рынков нашей столицы. Легенды приписывают авторство этого необычного названия самому Петру Великому, вашему незабвенному предку. Мол, проголодавшись, тогда еще царь Петр Алексеевич оказался на крошечном безымянном рынке, располагавшемся на самой окраине нового города. Здесь кто-то из торговцев так сытно накормил его, что государь повелел с той поры называть эту улицу Сытнинской, а рынок — Сытным. Это не просто старейший, но и крупнейший рынок столицы. Присмотритесь Ваше Высочеству к товарам.

В окружении казаков, энергично раздвигавших шумную толпу, они прошли через ворота, оказались в самой рыночной толчее, и едва не оглохли. Вокруг все шумело, кричало, скрипело, бухало. С одной стороны слышался забористый русский мат, с другой стороны — витиеватые перлы на арабском языке. Вдобавок кто-то окал позади них, расхваливая свой товар.

— Рынок, Ваше Высочество, — это наше Отечество в миниатюре. Оглядишься по сторонам и сразу поймешь, чем славна и богата Российская империя, какими товарами гордится, а какие товары покупает за границей. Смотрите направо — мясо, рыба, мука соль в избытке. Посмотрите налево, где на прилавках лежат яркие ткани — лен, шелк, что привозят к нам из других стран и берут за них золотом…

Так, медленно обходя прилавок за прилавком, проходя мимо бесконечных мясных, рыбных, мануфактурных рядов, Пушкин на конкретных примерах рассказывал об экономике России, соседних стран. «На пальцах» объяснял, почему наши товары стоят дешево, а зарубежные дорого. Втолковывал, какой выгодой для государства оборачивается продажа товаров за границу.

— Рачительный государь будет стараться, чтобы чужеземные купцы наши товары покупали задорого, а свои продавали у нас задешево. В таком случае казне будет большой прибыток, а соответственно и российскому народу выгода. Именно так и рассуждал ваш великий предок — Петр Алексеевич, заводивший мануфактуры в стране, развивавший горное и железоделательное дело, основывавший школы и академии…

Цесаревич, как показало время, совсем не был спесивым и наглым мальцом, которым показался при первом знакомстве. Напротив, показал себя чрезвычайно любознательным, невероятно активным, буквально засыпавшим вопросами своего наставника.

— А если взять и запретить иностранцам у нас торговать своими товарами? Ведь, тогда весь барыш у нас останется, — в какой-то момент Константин стал излагать свой взгляд на торговую политику России. — Дадим им пинка. Почему так никто не сделает?

Незаметно к ним подтянулись и казаки охраны, которые от скуки и рутины уже давно «грели уши» на их разговоре. И судя по их заинтересованным лицам, им тоже было интересно, как ответит наставник.

— Значит, Ваше Величество, предлагаете запретить торговлю иностранцам? К сожалению, такие сложные вопросы так просто не решаются.

Грустно улыбнувшись, развел руками Пушкин. В будущем его страна уже не раз такое проходила. Ошалевшие от власти правители и их приспешники «воротили» такие дела, что экономика казалась обезумевшей лошадью, которая то неслась вскачь, то валилась замертво. Достаточно было вспомнить вечно причмокивающего Егора Гайдара, одного из ярых руководителей и идеологов либеральных реформ, почитавшего за благо разрушение собственной авиа- и автомобильной промышленности. Мол, зачем нам собственные автомобили и самолеты, если их можно купить на Западе? А сколько еще было и будет таких деятелей?

— Резко запретив торговать иностранцам, мы создадим нехватку товара. Ведь, мы сами пока еще не научились его производить. Представьте себе, Ваше Высочество: вы запретите привозить в Россию сахар, и сразу же с прилавков исчезнут сахарные петушки на палочке, сахарные крендельки. Прогоните заграничных торговцев тканями, и русские красавицы забудут о платьях из шелка.

У цесаревича при этих словах медленно вытянулось лицо, и он с явной тревогой стал разглядывать сахарные крендельки, что лежали на прилавке рядом. Похоже, хорошо представил, как исчезнет такое лакомство. Интересно, что нахмурились и лица казаков из сопровождения. Значит, и они не подозревали о такой взаимосвязи.

— Все в нашем мире взаимосвязано, Ваше Величество. Нередко, эта связь не видно, но знайте, она обязательно есть. А теперь приступи к выполнению задания! Надеюсь, вы не забыли, что мы сейчас не просто прогуливаемся по рынку, а присутствуем на учебном занятии. И то, что это занятие не похоже на обычный урок, ни в коем разе не отменяет задания.

Пушкин хлопнул в ладони, привлекая внимание Константина.

— Ваше Высочество, вы будущий государь, который в свое время возьмет в свои руки бразды правления и начнет править. И вам никак не обойтись без знания вашего народа, вашей опоры и опоры государства Российского. Вы должны знать самого обычного человека, понимать его интересы, чувства, и даже его настроение, — Александр крутанулся на месте, показывая руками на проходящих мимо людей. — Итак, слушайте ваше первое задание. Видите вон того торговца? Крупный мужчина за прилавком с тканями?

Цесаревич огляделся и сразу же наткнулся взглядом на довольно колоритного человека. Это был полный купчину с русой окладистой бородой, в ярко красной шелковой рубахе и черной жилетки поверх нее. Из небольшого кармашка жилетки тянулась толстая золотая цепочка от часов, намекавшая на состоятельность торговца. Он облокотился на прилавок и задумчиво смотрел куда-то вдаль. Словом, настоящий купец.

— Сейчас вы подойдете к нему и заговорите с ним, — цесаревич кивнул, внимательно слушая Пушкина. В его руках сам собой появился небольшой блокнотик и карандаш-писалка. Наставник за эти дни уже приучил, что нужно внимательно его слушать и тщательно выполнять все его задания. — Поговорите о торговле. Расспросите, как она идет, какие товары хорошо продаются, а какие не очень. Узнайте, где она закупается тканями, как их привозит. Потом подготовьте мне небольшое сообщение о торговле тканями в столице… И я помню, что вам всего лишь тринадцать лет. Уверяю вас, Ваше Величество, что мне не требуется от вас толстый фолиант. Мне нужно, чтобы вы уловили суть. Уверен, что у вас все получится. Вперед!

Цесаревич растерянно взглянул на охрану, словно прося у них помощи. Однако, они, жестко проинструктированные, даже не дернулись. Правда, такими жалостливыми глазами на Константина смотрели, что кошки по сердцу скребли. Мол, «звиняйте, Вашество, мы ведь всей душой, только этот гад с бакенбардами запрещает».

Поняв, что никто ему не поможет, Константин тяжело вздохнул. Но через какое-то время собрался, расправил плечи, выставил подбородок вперед и решительно зашагал по направлению к прилавку.

Петербург, Сытнинская улица, Сытный рынок

День у Ерофея Федоровича Карпина, купца первой гильдии по торговле тканями, был самым обычным. С самого утра он стоял за прилавком, хотя в его положении это не было необходимостью. На такие дела у него уйма приказчиков была, готовых в любой момент прийти на помощь. Однако, он изредка любил и сам постоять за прилавком, поговорить с покупателями. Как говориться, хотел держать руку на пульсе.

Словом, сегодня должен был быть совершенно обычный день, каких было во множестве до этого. Мужчина даже подумать не мог, что через какие-то минут случится такое, что разделит его жизнь на «до» и «после».

— … Вот так-то, –негромко бормотал он, с любовью разглаживая складки на образцах ткани на прилавке. Яркий шелк струился между его пальцев, напоминая журчащий ручеек. — Красота.

Положив на самое видное место рулон с ярко-красной тканью, Ерофей Федорович снова стал разглядывать проходящих мимо прохожих. Наметанный опытный глаз сразу же различал, кто из них кто. Вот этот плотный мужичок в потрепанном армяке и котомкой за плечами точно не его клиент. А вот та дородная дама в белоснежном платье и кружевном зонтике над головой может и подойти к прилавку. У ней точно хватит денег на его ткани.

— Сударыня, прошу, самый лучший шелк из самой Индии! — Карпин широко улыбнулся в сторону той женщины, приглашая ее подойти к прилавку. — Ни у кого такого не найдете! Самолично обозы снаряжаю, головой за качество отвечаю.

Дама бросила заинтересованный взгляд на ткань, и неуловимо кивнула. Мол, сейчас занята, но чуть позже обязательно подойду. Купец тут же поклонился, всем своим видом показывая, что все понял и будет ждать уважаемую покупательницу.

— А это еще что за малец такой?

Тут его взгляд, скользящий по толпе, выцепил какого-то странного мальчишку, который очень сильно выделялся среди сотен и сотен людей. Его выделяли и чересчур серьезный вид, и уверенная походка, и весьма обеспеченный вил.

— Гм…

Но было и еще нечто, что он отметил чуть погодя. Странный мальчишка уже был рядом с прилавком, когда купец вдруг вздрогнул. От мальчишки прямо «несло» властностью, которую не купишь не за какие деньги. Чувствовалось, а у Ерофея Федоровича был нюх на это, что мальчишка очень и очень непростой породы и его кровь голубее ясного летнего неба. Ясно, как божий день, к нему заявился отпрыск очень знатного рода, и нужно было держать ухо востро!

— Доброго дня, сударь! — Карпин сдержанно улыбнулся, выходя из-за прилавка. — Позвольте, представиться, Ерофей Федорович Карпин, купец первой гильдии, поставщик тканей.

— Здравствуйте, Ерофей Федорович, — совершенно спокойно поздоровался мальчик, даже глазом не моргнув, услышав про купца первой гильдии. Такое ощущение, что юнец каждый день за завтраком встречает по сорок штук таких купцов.

В этот момент купец краем глаза заметил хмурых казаков, круживших совсем рядом с его прилавком и не сводивших глаз с его нежданного гостя. У Ерофея Федоровича аж в сердце екнуло от нехорошего предчувствия. Ведь, мрачного вида казаки, буквально обвешанные оружием, весьма сильно напоминали личную охрану. А кого у нас охраняют казаки⁈

— Кхе-кхе-кхе, — у купца мигом в горле пересохло, все приготовленные слова в горле застряли. — Кхе-кхе, интересуетесь?

Мальчик задумался, внимательно разглядывая разложенные на прилавке ткани. Похоже, думал, что спросить.

— Хочу знать, как торговля идет, откуда ткань возишь, за сколько покупаешь, за сколько продаешь…

И так это «ХОЧУ» прозвучало, что у Карпина снова сердце екнуло. В голове зашумело, в висках забили молоточки. Так не говорят обычные подростки, так говорят…

— Господи… –одними губами прошептал купец, когда его осенила догадка о личности этого странного мальчишки. — Сам…

Даже страшно представить, каких адских сил стоило купцу собраться с силами и начать отвечать.

— Торговля… э-э-э хорошо идет, слава Богу. Покупатели есть, товары разбираются. Ткань ведь очень добрая, такой у нас нигде не найдешь.

… Этот день Ерофей Федорович на всю жизнь запомнил, и до самой смерти снова и снова рассказывал о встречи с самим цесаревичем, который позже получил в народе характерные прозвания «Константин Великий», «Константин Благословенный», «Константин Освободитель».