Будни имперских диверсантов

Глава 9

Помощью подконтрольных Свенсону мертвецов мы, конечно же не, ограничились. Попортить переправу было мало – необходимо было сделать так, чтобы она рассыпалась в нужный момент, а не когда по испорченному участку пойдет первая же телега. И здесь на упырей рассчитывать было нельзя. Когда следующей ночью мы наведались на переправу, близящаяся катастрофа встала со всей очевидностью. Правда, пришлось лезть под лед, что не добавило энтузиазму никому из членов отряда. Да, леди Игульфрид прочла над каждым из десяти несчастных заклинание водного дыхания. Да, у меня нашлась, (благодаря все той же ведьме), склянка с зельем, позволяющим без особого вреда переносить низкие температуры. Однако приятного в том, чтобы ползти подо льдом в грязной, мутной воде, без возможности даже толком определить направление, все равно было маловато. Несмотря на ночное время, мы очень опасались обнаружения, потому прорубь проломили в сотне шагов от мостков – все остальное расстояние пришлось пройти под водой. Слава богам, лед еще достаточно тонок, да и не везде болото замерзло полностью, так что двигались от одной полыньи до другой – так хотя бы можно было уточнить свое положение. За такую осторожность мы были вознаграждены зрелищем едва не рассыпающихся под ногами часовых мостками. Сверху это было незаметно, но из-под воды со всей очевидностью было ясно – лесины вот-вот раскатятся в стороны, и солдаты рискуют прямо сейчас оказаться в воде. Ничего не имею против, но еще слишком рано. Пришлось в срочном порядке отправлять в лагерь леди Игульфрид в сопровождении пары бойцов, и просить срочно принести веревок и тонких лесин на подпорки.

- Не понимаю, зачем я так бегал от каторги, когда за наш бывший отряд назначили награду, - прохрипел Дромехай, в минуту отдыха. Мы не сговариваясь позволили ее себе, после того, как закончили укреплять половину подпорченного пролета. Отдых заключался в том, что мы высунули головы из-под воды, в маленький кусочек свободного пространства между поверхностью болота и, собственно, мостками. – Сейчас как раз один в один она и есть, каторга.

- Ну и звери же вы, - возмутился шеф. – Издеваться таким манером над заключенными – это за гранью добра и зла. Наша каторга гораздо гуманнее. Я знаю, я там бывал.

- Ну, справедливости ради, шеф, там не сильно лучше было. – Добавил я свой комментарий. – Особенно до того, как мы увели оттуда Айсу.

- А ты бы вообще молчал! – не замедлил возмутиться шеф. – Лучше бы за тварью своей хвостатой следил, никакого сладу с ней нет.

Крысодлак действительно поначалу не облегчал работу. К переправе он, конечно же, отправился со мной. Как выяснилось, он отлично плавает и совсем не боится холодной воды, хотя предохраняющего от холода зелья ему не досталось. Этой ночью на зверя напало игривое настроение, и он активно «помогал» в строительстве, а именно, кусался за руки, забирался под одежду и царапал кожу своими когтями, и вообще всячески развлекался за счет хозяина и его коллег. Успокоить его оказалось не так просто – пришлось даже пригрозить лишить его общения с костяным дружком, путем передачи его в руки некроманту. Тот тоже так и не покинул нашу компанию. Неупокоенная некрокрыса отчетливо опасалась Свенсона, и тщательно его избегала, зато к Эльзе сразу прониклась глубочайшей симпатией – должно быть, почувствовала родственную душу. Угроза ли подействовала на крысодлака, или совесть проснулась я не знаю, но больше он не мешал, так что возмущение шефа слегка запоздало. Да и запал уже прошел. Зато жалобно заскулил Ханыга, который благодаря своей ловкости отлично вязал под водой узлы, и потому всю дорогу провел в висячем положении:

- Хочу на нашу каторгу. Там тепло. И сухо. И мордой в грязь не тычут. Убить могут, или под обвалом оставить, но все равно там лучше.

- Терпи, зеленый. – Вздохнул шеф. - Каторгу еще заслужить надо. Мы вот, с тобой, не заслужили.

- И этот орк говорит, что звери – мы. – Подытожил Дромехай. С тем мы и нырнули обратно – продолжать работу.

В связи со всей этой историей шеф чуть не заработал-таки себе на каторгу. За убийство подчиненного при исполнении. Возвращались мы рано утром, и еще до рассвета. И первым, кто нас встретил, оказался сонный Свенсон, который целые сутки продрых после своего колдовства – все же работа с упырями, которые, уже и не совсем нежить, не по профилю тролля, поэтому он довольно сильно вымотался. И теперь некромант недоуменно взирал на десяток разумных, покрытых грязью настолько, что определить где кто можно было только по косвенным признакам.

- А где это вы так изгваздались? – простодушно спросил тролль. – Шеф, не ожидал от вас такого! Ужас, я в первый момент решил, что вижу группу поднятых, а почувствовать их не могу! Вы меня так больше не пугайте!

После этого мы стали похожи на зомби еще сильнее – вытянули руки вперед и с невнятным рычанием двинулись в сторону некроманта. Лично мной, как и любым порядочным зомби, в тот момент руководило только одно желание – сделать Свенсона себе подобным. То бишь извалять в грязи и заставить вдоволь наплаваться в болоте. Остановило нас только присутствие Эльзы, которая несмотря на появившийся над горизонтом краешек солнца еще не легла спать. Девушка мгновенно поняла наше настроение, и побежала топить лед на помывку, о чем громко сообщила, так что мы мгновенно забыли о стремлении покарать тролля за глумление над едва живыми товарищами. Как бы там ни было, мы были очень довольны проделанной работой, и ждали, что акция теперь пройдет без особых сложностей. Хотя могли уже и привыкнуть, что чем больше ты рассчитываешь на исполнение собственных планов, тем больше вероятность, что эти планы полетят ко всем демонам.

Вражеский обоз отправился только на четвертые сутки ожидания. К этому времени мы уже были полностью готовы. Часть гати шагов ста пятидесяти длиной была готова к обрушению. Упыри и покойники находились на положенных им местах, готовые выдернуть стопоры и сорвать веревки, удерживающие мостки на плаву. На расстоянии около сотни шагов от переправы были оборудованы лежки для диверсантов. С этим тоже пришлось повозиться – работали, естественно, ночью и в тишине, но на таком расстоянии все равно можно было выдать себя, так что дело двигалось ужасно медленно. Тогда, после работы над переправой, только ленивый не захотел позубоскалить над нашим видом – так вот, уже через пару дней все насмешники на своей шкуре прочувствовали, каково нам пришлось. Сейчас в этих лежках расположился почти весь отряд, за исключением десяти человек оставшихся в лагере. Был здесь и Свенсон, лежал в откопанной собственноручно ямке, выстланной побитой морозом болотной травой, и укрытый ей же. Осознание этого факта грело мою душу злорадством. Кроме всего прочего подготовили и разметили пути отхода – леди Игульфрид целую ночь намораживала из льда дорожки, чтобы можно было бежать, не опасаясь провалиться. Со стороны результат ее ворожбы не был заметен, так что пришлось еще ставить вешки. Дромехай замучился показывать и объяснять подчиненным, что и зачем было сделано – притащить весь отряд сразу было бы глупо, потому пришлось показывать для каждого отряда отдельно. В общем, работа была проделана титаническая, и каждый участник ей по праву гордился. Сама леди Игульфрид тоже была рядом, хотя мы с шефом пытались оставить ее в лагере. Неудачный получился разговор, после которого мы с ней впервые поссорились.

- Моя поддержка будет нужна вам! – Ответила девушка после того, как шеф, мимоходом заявил, что лейтенант Рагнвер остается на охране лагеря, а также готовится к приему раненых. – Здесь я все равно толком никак не помогу, раненых лечить я и на месте смогу, так будет для них гораздо лучше. Вы, капитан Охрунхай, это прекрасно осознаете, и просто хотите меня обезопасить. С вашей стороны так поступать низко. Я, кажется, никогда не давала повода сомневаться в своей надежности. Что касается приказов – я состою в тайной страже. Это хоть и военизированная, но гражданская организация, и, в случае, если командир отдает заведомо некомпетентный приказ, я имею право его оспорить. И если вы, господин Огрунхай еще раз себе такое позволите, я вовсе перестану вас уважать и считать другом и наставником.

Вот после этого просить ведьму остаться начал уже я. Стал объяснять, что нисколько не сомневаюсь в ее способностях, но мне действительно будет гораздо спокойнее… В общем, дал волю собственному страху, чего делать действительно не стоило. Хотя бы из уважения к своей женщине. Леди Игульфрид, конечно же жутко обиделась, высказала мне все, что обо мне думает, и отказалась разговаривать иначе как по делу. Свое обещание она выполняла до сих пор.

Спустя день, после того, как все было готово, мы смотрели на длинную колонну обоза, и понимали, что все наши труды были напрасны. Неудачу с предыдущим военные альянса явно запомнили и учли. Отличной и прочной дорогой, которую они проложили через болота, дело не ограничилось. Обычно обоз идет позади армии. Это логично. Противник у наступающей армии впереди, обоз – это то, без чего воевать не получается, или получается плохо, так что он и должен оставаться дальше всего от врага. В случае перехода через реки, горные перевалы, мосты, болота, и прочие «узкие» места, порядок движения может измениться. Армия делится на две части – передовой отряд защищает обоз от угрозы спереди, арьергард бережет от возможного нападения сзади.

В любом случае обоз представляет собой поезд из возов, идущих один за другим. К этому мы и готовились. По плану передовой отряд должен был спокойно пройти поврежденный участок, а провалится он только после того, как на нем окажется все или большая часть возов. Однако альянсовцы не стали действовать по шаблону – должно быть, очень не хотели, чтобы очередная попытка штурма провалилась из-за какой-нибудь случайности. Каждый воз шел отдельно, ведомый двумя тяжеловозми. Сотня пехотинцев, затем огромный воз, затем еще сотня пехотинцев, и так далее. Всего сорок возов, и, соответственно, четыре тысячи дружинников. Очевидно, уничтожить весь обоз одним ударом было ну никак невозможно. На этих ста пятидесяти шагах одновременно подловить можно было только три воза. Ну и столько же отрядов пехотинцев, но полностью уничтожать живую силу противника мы и не планировали, потому как это работа для пехоты, а не диверсантов. В результате получилось, что максимум, чем мы можем помочь империи – это задержать доставку метательных и осадных машин дней на десять – в лучшем случае. Ах да, еще незначительно уменьшить их количество. Замечательный результат! А если еще учесть, что непострадавшие дружинники наверняка устроят загонную охоту на тех, кто устроил такое веселье сразу, как только отведут обоз в безопасное место, можно с уверенностью заявить, что нам предстоял эпический провал.

- Есть какие-нибудь предложения? – очень спокойно спросил шеф, как только все осознали размер надвигающейся катастрофы.

- Да чего тут предложишь, - подавленно ответил Дромехай. – По плану действуем. Щас они доползут до точки, обрушим хоть первые три телеги, потом постреляем сколько получится, и валим. А как начнут восстанавливать, повторим еще разок. Или можно все тоже самое повторить шагов на тыщу дальше по ходу. Восстановят тут, пойдут дальше, и снова провалятся. Хотя да, как-то это жалко звучит… - с кривой ухмылкой закончил сотник.

- Они, после сегодняшнего, эту гать проверять будут. – Грустно констатировал Ханыга. - Очень хорошо будут проверять. И подобраться станет сложнее.

- Видите последний воз? – перебил я. – Бочки на нем. Это, похоже, горючка для катапульт и требушетов. Можно подобраться и поджечь. Жарко будет, и, может, еще часть переправы сгорит. Тогда возы и вернуться не смогут, пока переправу не поправят. И охранять такое количество станет сложнее.

- Мысль вроде дельная, только как ты их подожжешь? – живо откликнулся шеф. Гордо подбежать с факелом тебе не дадут. Горючих стрел мы не заготовили. На магов наших, насколько я знаю, тоже рассчитывать не приходится – ни тот, ни другая, с огнем не работают. Или ты собрался трутом и кресалом бочки поджигать?

- Тут я помогу. – Вмешался Свенсон. – Нам ведь достаточно разлить хотя бы одну бочку, а дальше действительно можно трутом и кресалом. Это зелье ведь от любой искры загорается. Так вот, сделать так, чтобы бочка разлилась, я смогу. Но меня потом нужно будет вытаскивать. Я плохо работаю с тем, что раньше не было разумным.

После замечания тролля затея перестала казаться такой уж невыполнимой, так что шеф задумался.

- Вот что, лейтенант, - обратился он к Дромехаю. – Ты командуй по плану. Действуйте, как и оговорено. Ну а мы пойдем жечь горючую смесь.

Мой старый товарищ с тоской покосился на своих подчиненных. Без слов было ясно, что он с гораздо большим удовольствием отправился бы с нами – Дромехай всегда любил подобного рода веселье, особенно если шансы на удачный исход были не слишком велики. Теперь ему было жутко обидно – он даже пробормотал себе под нос что-то про «какого хрена духи степей привели меня на командирскую должность», но возражать не стал. А вот леди Игульфрид уставилась на нас с шефом с большим подозрением – опасалась, что шеф прикажет оставаться с остальным отрядом, и готовилась спорить. Шеф, исподлобья глянув на ведьму, отрезал:

- Идем всей командой. Но ты, сержант Рагнвер, над поверхностью даже не показываешься, а колдуешь свои фокусы прямо из-подо льда. Надеюсь, с этим ты спорить не будешь?

Ведьма и не спорила, а победно глянув на меня, принялась накладывать на нашу команду рыбье дыхание. Нужно было поторапливаться, потому что колонна медленно, но верно приближалась к подпорченной части переправы.

Погода в последние дни потеплением не радовала, так что лед покрыл уже всю поверхность болота, однако несколько полыней, просто на всякий случай мы сохранили. Одна из них была совсем рядом, так что под воду мы скользнули быстро и незаметно для противника. Поднятый шагами ил быстро заставлял воду мутнеть, но видимость все равно была на удивление хороша – день выдался солнечным и морозным, сквозь лед пробивалось достаточно света. Я понадеялся, что с переправы не заметят темные силуэты, движущиеся подо льдом. Впрочем, дружинников пока окружающие пейзажи не слишком интересовали, так что можно было не опасаться преждевременного обнаружения. Тень переправы появилась над головой – мы прибыли на место. В следующий момент я чуть не испортил все дело. Прямо перед лицом, на расстоянии метра, в мутной воде вдруг проявился человеческий силуэт. Если учесть, что все напарники оставались у меня за спиной, явление вышло крайне неожиданное. Я резко дернулся и приготовился пробить головой ледяную корку, чтобы встать на ноги и подороже продать жизнь, но тут меня ухватили сзади за плечо. Свенсон. Некромант отчаянно жестикулировал, тыча пальцем то в неподвижную фигуру впереди, то в себя. До меня, наконец, дошло, что это всего лишь один из контролируемых троллем мертвецов. Стало неловко и обидно за собственную недогадливость. Помощь неупокоенных нам действительно не помешает. Успокоившись, и дождавшись, когда чуть осядет поднятая судорожными движениями муть, разглядел еще девять покойников – именно столько Свенсон смог отвлечь, так, чтобы не сорвать обрушение переправы там, где мы ее уже испортили.

Сначала шеф аккуратно проломил лед под переправой. Здесь это сделать было проще всего – шаги пехотинцев заглушают потрескивание и плеск, увидеть нас некому, зато нам будет отлично видно конец колонны. А он уже приближался – до места добирались долго.

Мы немного промахнулись с расчетами – когда где-то впереди раздался треск и крики, воз с горючим остановился метрах в тридцати от нас. Пришлось срочно пробираться к нему. Дождавшись, когда мертвецы Свенсона выскочат слева от переправы и устроят переполох, мы с шефом аккуратно выбрались из воды с правой стороны. Места по бокам от воза оставалось не очень много, и весь десяток защищающих его с этой стороны дружинников был сейчас очень занят, пытаясь разглядеть, что происходит с противоположного борта воза. Мы с коллегами больше не таимся. Взобраться на переправу не трудно, тем более охрана слишком занята. Когда на нас обращают внимание, уже поздно. Шеф могучим ударом сбрасывает с помоста сразу двоих солдат. Мы с Ханыгой не отстаем, да и крысодлак уже замелькал между ног противника, то и дело вонзая зубы в пятки и сухожилия. Зубы у него острые, даже кожаные штаны не защищают. Первый нтиск позволяет очистить достаточную для нашей компании площадку. Я отвлекаюсь на несколько секунд, чтобы помочь Свенсону взобраться на помост – тролль к физическим нагрузкам непривычен. Благодарно кивнув, некромант прикладывает руку к ближайшей бочке, и дерево на глазах начинает гнить. Жаль, не так быстро, как хотелось бы, ведь противник почти пришел в себя. Спереди и сзади к нам рвутся солдаты. Кто-то спрыгивает на лед, чтобы обойти, но тут же проваливается – леди Игульфрид не спит. Над водой смельчак больше не появляется, несмотря на то, что здесь довольно мелко.

Натиск, поначалу не слишком уверенный, усиливается. Кажется, альянсовцы сообразили, что мы хотим сделать. Умирать не хочется никому, и нас давят массой удержаться становится все труднее. Спасает пока только то, что пространство между бортом воза и краем переправы действительно узкое, иначе нас бы давно забили не считаясь с потерями. Мертвецы с противоположной стороны транспортного средства уже закончились – я понимаю это потому, что из-под него теперь тоже лезут дружинники. Благодаря крысодлаку не слишком активно – здесь у него преимущество. Подвижность его противников ограничена, лица и шеи близко, так что подпрыгивать, чтобы разорвать горло не обязательно.

- Да скоро ты там? – орет шеф Свенсону, ударом кулака отправив в полет еще одного дружинника. Этот спрыгнул на орка сверху. Должно быть, кто-то подсадил – бочки, вообще-то огромные, выше роста, плюс сам фургон – не вдруг и залезешь. Я замечаю, как бока бочек начинают на глазах покрываться тонкой коркой льда. Леди Игульфрид тоже осознала опасность, и приняла меры – если бы спрыгнувший на шефа дружинник догадался бить копьем, оставаясь наверху, или того хуже, стал бы стрелять из лука, нас бы уже ничего не спасло.

Влажный плеск, послышавшийся из-за спины, стал для меня музыкой. Я даже позволил себе оглянуться на секунду – действительно, в бочке образовалась неаккуратная дыра, из которой теперь сочится поток вязкой, черной жидкости. Свенсон уже остервенело бьет чиркалом по кресалу, пытаясь высечь искры. Тролль ощутимо пошатывается – манипуляции с бочкой, как и предсказывал, отняли у него слишком много сил. Непонятно даже, как он смог в таком состоянии достать огниво из промасленной и защищенной от воды тряпки, в которую его завернули перед тем, как лезть в воду.

- Говорила мне мама, учи общую магию, - бормочет он себе под нос. Искры гаснут, не долетая до горючей жидкости. И слава богам! Я успеваю заметить, что руки у Свенсона по локоть испачканы в горючем. Как и рубаха у него на груди. Времени на осмысление и объяснения нет, я успеваю выхватить у тролля огниво, и пинком сбиваю его в воду. Отвлекся буквально на пару секунд, но сзади слышен стон. Оглядываюсь. Ханыга, из-за того, что я отвлекся, уже на полу, грудь в крови. Прыжком швыряю себя на нападающих, массой своего тела сбивая одного, уже занесшего меч, чтобы добить гоблина, и того, что подпирает его сзади. Свой левой рукой вцепляюсь в тело гоблина, и переваливаюсь через край помоста. Главное, удержать правую, в которой зажаты части огнива, над водой.

- Шеф, прыгай! – кричу, как только поднимаю голову над поверхностью. Орка уговаривать не приходится – он и так держится до сих пор на одном упрямстве. Сам отхожу на пару шагов от помоста. Солдаты прыгают слева, но к ним болото не так милосердно. Либо вязнут и не могут сделать и шага, либо вовсе не поднимаются из-под воды. Это моя ведьма ворожит, больше некому.

Пятно темной жидкости растекается по помосту, капает на взбаламученную воду. Но не смешивается – собирается на поверхности. Чиркаю один раз, второй, третий… Пламя взвивается резко, враз. И сразу высоко. Я едва успеваю закрыть глаза. Жар такой, что лицо и волосы, с которых только что потоком стекала вода высыхают мгновенно. И, кажется, начинают гореть. Я ныряю с головой – здесь пока не жарко, но вода уже начинает теплеть. Вот когда огонь доберется до содержимого остальных бочек, лучше нам быть подальше. Ищу глазами Ханыгу. Даже если он уже мертв, не хочу, чтобы он вот так сгорел. Перед лицом появляется морда крысодлака – он кусает меня за нос, и вообще всем своим видом сигнализирует, что отсюда пора убираться. Очень быстро. Но я все еще не вижу Ханыгу. Не могу его здесь бросить. Секунда, другая – ничего не видно. Я поднимаю голову над водой, но лучше не становится. Здесь слишком жарко, от поверхности поднимается пар…

За шиворот меня кто-то хватает, и тащит прочь – я пытаюсь вырываться, но по голове прилетает хороший удар, сознание плывет, и сопротивляться я перестаю. На секунду меня поднимают над водой.

- Все уже убираются отсюда, придурок, – орет шеф.

- Ханыга! Он ранен! – пытаюсь я объяснить, но начальник не дает.

- Да плыви ты, он с Игульфрид!

Объяснить что-то еще шеф не успевает, вместо этого ныряет обратно под воду сам, и сует туда же меня. Даже сквозь толщу воды я вижу вспышку. И слышу рев пламени. Даже не рев – оглушительный грохот. Нас с шефом что-то толкает, начинает крутить и болтать, будто мы не в стоячем болоте, а посреди бурной горной реки. Это продолжается недолго, но сразу прийти в себя не получается – перед глазами все плывет, координация нарушена, я никак не могу подняться на ноги, оскальзываюсь и падаю в воду.