Будни имперских диверсантов

Глава 24

Крепость захвачена, но все понимают, что это только первый этап прорыва. Пока Свенсон колдует, внешняя стена заполняется диверсантами. Кто-то возвращает на положенное место онагры, другие просто любопытствуют. Я вглядываюсь в темноту, пытаясь сообразить, что нам предстоит.

- Почему их так мало? – удивляется шеф. В лагере за стеной готовится штурмовать теперь уже наши укрепления тысячи три бойцов – действительно, всего лишь малая часть армии, которая прошла через проход.

- А чего им тут делать? – пожимает плечами Дромехай. – Они сейчас развивают наступление, грабят, и все такое. Я, наоборот, удивляюсь, почему их так много? По мне хватило бы и гарнизона самой крепости.

- А вон почему, - махнул рукой Ханыга, разом помрачнев лицом. – Пленных охраняют. Посмотри, вон там, видишь?

Шеф живо подскочил к тому выступу, с которого гоблин разглядел пленных. Ну и все остальные заодно. Хотя что-то видеть в ночной темноте можем только мы с гоблином, да, может быть, леди Игульфрид. Остальные ночным зрением не обладают, и во время штурма благодаря паукам обошлись без зелий.

Увиденное еще больше укрепляет меня в мысли, что мы все сделали правильно. Нельзя так с разумными. Да вообще с живыми существами. Донесение, которое мы перехватили, похоже слегка устарело. Сейчас в загоне для рабов, - а иным словом я назвать сооружение, которое мы рассматриваем я не могу, - гораздо больше, чем восемь тысяч разумных. Я на вскидку назвал бы число двенадцать тысяч. Плюс-минус пятьсот разумных, но это не существенно. Существенно то, что все они сидят на голой земле. Лечь места нет – площадь загона меньше, чем главная площадь какого-нибудь некрупного поселка. И да, это в основном дети. Отхожих мест не наблюдается – до меня только теперь дошло, откуда наносит таким запашком. Воду, судя по увиденному пленным выдают в минимальных количествах, про пищу я уже и не говорю.

- Что там? Ну не рассказывайте, не молчите, - поторопил шеф, который, конечно же ничего увидеть не смог.

- Там проблема. Большая проблема, решать которую предстоит прямо сейчас. – Мрачно констатировал я. Дюжина тысяч истощенных и беспомощных спиногрызов, которых нужно будет освободить, а потом как-то довести до не разоренных врагом мест. А значит, найти провиант, воду, и хоть какой-нибудь транспорт, потому что пешком они далеко не уйдут, лечить их и следить, чтобы не поубивались по малолетству. И, конечно, оборонить от врагов, так что все это предстоит делать очень быстро. Начинать нужно с вот этой маленькой армии, которая сейчас готовится штурмовать ворота. То есть прорваться теперь не вариант, мы должны их по меньшей мере рассеять и заставить бежать.

- Может это, прорвемся все-таки, а потом вернемся и освободим? – осторожно спросил Дромехай. – Убьемся ведь сейчас. Я что-то не очень представляю, что можно сделать нашими силами с этой армией. Если только запереться в крепости и держать осаду… Но долго мы так не просидим, провианта не хватит.

- Я бы подписался под каждым словом, дружище, - согласился я. – Если бы не видел того, что вижу сейчас. Я, вообще-то никогда не отличался любовью к детям, но тут уже какая-то космическая гадость. Нельзя так с разумными.

Шеф тревожно посмотрел на меня. Он даже лучше Дромехая знает мое отношение к разумным, и к детям в том числе. От последних я вообще всегда предпочитаю держаться подальше, потому что не понимаю как себя с ними вести. Сделаешь, что-нибудь вроде бы безобидное, а мелкое существо вдруг начинает истерично рыдать и прятаться. Только нервы себе портить. Жалеть какую-нибудь бедную деточку, потерявшуюся в большом городе, я тоже не собираюсь. Сумел потеряться, сумей и найтись. Мы однажды почти серьезно поссорились на этот счет с начальником, когда ему вдруг потребовалось срочно бросить все дела, и нестись сломя голову в поисках родителей потеряшки, перед этим еще и накормив «бедного ребенка». Так что шеф сейчас пытается представить себе, что же такое я там увидел, что даже меня проняло.

- Тогда мы, похоже, просто собираемся сдохнуть, - не слишком даже разочарованно констатировал Дромехай.

- Я бы не была так категорична, - слегка ошеломленно возразила леди Игульфрид.

Я проследил за ее взглядом, мысленно согласился, что наши шансы, пожалуй, не так уж плохи. Свенсон закончил со своими новыми творениями. Весь гарнизон крепости стоял сейчас на площадке между стенами, и вид имел откровенно устрашающий. Я как-то привык уже к покойникам, поднятым в спешке, считай одной лишь волей нашего некроманта, и сейчас тоже не ожидал ничего особенного. Обычные мертвые тела, с прижизненными ранами. Неуклюжие, не слишком быстрые, опасные только своей неуязвимостью. То, что стоит в крепости, назвать ожившими покойниками нельзя при всем желании. Это какая-то совсем иная форма не-жизни, хищная и опасная. Серая, даже на вид грубая кожа, костяные лезвия, вырастающие прямо с тыльных сторон ладоней, когтистые, бугрящиеся мускулами ноги, чуть подсвеченные холодным синим светом глаза. Опасная нежить. Разумная, что самое страшное. Не знаю, насколько разумная, но то, что они как минимум не глупее тех же лесных хищников видно по глазам.

- Ну, как вам мои ребятки? – гордо поинтересовался некромант, только что поднявшийся на стену. – Хороши ведь? Триста пятьдесят отборных бойцов. Управление я завязал на тебя, Дромехай. Сам я командир тот еще, так зачем добавлять лишнее звено?

- И как этим управлять? – растерянно уточнил лейтенант диверсантов.

- Что значит, как управлять? – вытаращился на орка Свенсон. – Как ты своими ребятами управляешь? Говоришь им, что делать, они делают.

- Подожди, то есть они понимают обычные команды?

- Конечно, они же не идиоты, - обиделся тролль. – Ну, я не стал их делать слишком умными, а то потом проблем не оберешься. Но все твои обычные направо-налево-в атаку-отступать они прекрасно поймут. Вот если прикажешь придумать что-нибудь, тогда откажутся. Придумывать они не умеют.

- А чего умеют? – уточнил Дромехай. – Ну, в смысле, обычный боец с ними справится?

- Вряд ли, - с сомнением покачал головой некромант. Может, если ловушку какую подстроит. А так они вдвое быстрее человека, как по скорости реакции, так и по скорости движения, защищены на уровне тяжелого рыцаря – арбалетный болт кожу не пробьет, только если в глаз бить. А лучной стрелой и в глаз бить бесполезно.

- Да, пожалуй, у нас в самом деле есть шансы. – покачал головой шеф.

- Я только не понимаю, если вы такое можете, почему империя еще не размазала нападающих тонким слоем?

- Потому что такое может сотворить, может, пять некромантов по всей империи. И мало уметь, надо еще найти добровольцев, готовых сначала постоять под пляской душ, а потом умереть. Несвежий материал тут не подойдет. Как вы понимаете, никто не разрешит творить подобную магию, даже если добровольцы найдутся – император же не идиот. Вот сейчас пленных наберут, тогда можно ждать и таких отрядов… И то, могут ведь и протестующие найтись. Мы же ведь высокоморальные, не можем так плохо поступать с врагом. Своих можно на убой гнать, а врага ни-ни…

Свенсон продолжал что-то говорить, обличая лицемерие высшего имперского общества, но его уже не слушал. Вражеские войска, наконец, построились для атаки и теперь ускоренным маршем двигались к стенам крепости.

Соотношение сил на первый взгляд у нас просто аховое – с нашей стороны около пятисот бойцов, а враг располагает как минимум тремя тысячами. Откровенно говоря, будь это наша крепость, будь в ней достаточно припасов, и, если бы у нас не было необходимости уйти отсюда как можно скорее, я бы не особенно переживал, даже окажись мы здесь своим изначальным составом, без помощи немертвых тварей Свенсона. Стена, перегораживающая ущелье узкая и высокая, на ней стоят онагры и полно зажигательных снарядов. Просто идеальная для обороны ситуация. Не зря здесь был гарнизон, состоящий из трехсот солдат, этого количества действительно достаточно, чтобы выдержать почти любой штурм и дождаться подкрепления. Однако завал, что мы устроили где-то в середине ущелья, долго не продержится, а значит, уже к полудню можно ждать, что с тыла тоже подойдут альянсовцы. Так что задержаться здесь мы не можем. Внутренняя стена крепости, считай, и не стена вовсе, ее мы оборонить не сможем. Она на это и не рассчитана в общем-то.

Прорываться, по понятным причинам, мы тоже не можем. В результате остается только один вариант, который кажется мне нереальным даже несмотря на усилия некроманта. Да, его создания выглядят ну очень внушительно. Но что могут сделать три сотни пусть и крайне опасных тварей, против десятикратно превосходящих их армии?

Оказалось, могут многое. Сначала бой проходил по обычному в таких случаях сценарию. Мы все, стоящие на стенах, как безумные снаряжали онагры и стрелометы и били по наступающим. Дело осложнялось тем, что никто из присутствующих особым профессионализмом в обращении с метательными машинами похвастаться не мог. Слава всем богам, мы справились с заряжанием, а вот прицеливание вышло гораздо хуже. Хорошо если хотя бы один из десяти снарядов достигал цели. Разорение среди наступающих каждое попадание устраивало внушительное, порой накрывало сразу по десятку-два солдат, но удачные выстрелы случались так редко, что основным результатом этого обстрела стало только падение морального духа альянсовцев. Видеть, как рядом с тобой падают и сгорают товарищи – совсем не вдохновляющая картина.

Пристреляться как следует мы не успели. Бегом преодолев опасную территорию, противник оказался в безопасности под стенами. Ну, в относительной безопасности. Снаряды можно ведь не только метать, а и просто сбрасывать на головы штурмующим, чем мы и занялись, как только враг приблизился на достаточное расстояние. Думаю, до штурма дело так бы и не дошло – очень уж хорошо мы держались. От обстрела со стороны нас защищали зубцы стен, да и был он не так, чтобы очень массированным. В темноте сильно много не постреляешь. В общем, полагаю еще несколько минут, и они стали бы отступать – это стало ясно после того, как один из снарядов разбился о незащищенный щитами таран. Лестниц противник не заготовил, так что смысл класть солдат под стенами после потери бревна полностью терялся. Они бы отошли, чтобы перегруппироваться, заготовить лестницы и новый таран, и повторили бы попытку после рассвета. Но не успели. Дромехай приказал нежити атаковать.

Ворота для вылазки открывать не понадобилось. Зачем, если Свенсон вполне определенно пообещал: прыжок с семиметровой стены для его созданий не то что проблем со здоровьем, даже трудностей не представляет. Надо полагать нападающие были изрядно удивлены в первый момент, когда как им показалось, защитники вдруг сошли с ума и решили устроить акт массового самоубийства. Еще сильнее они удивились, когда свежеиспеченные покойники, не тратя времени на то, чтобы встать, прямо так, на четвереньках и с внушительной скоростью рванули навстречу наступающим порядкам нападающих. Ну а дальше солдатам стало некогда удивляться, потому что их начали убивать, не очень-то обращая внимания на сопротивление. Немертвые ударили незамысловато, в центр строя. Те, кто хорошо видел в темноте мог наблюдать, как солдаты валятся под ноги тварям Свенсона один за другим. Собственно, строй перестал существовать уже через несколько секунд, драка превратилась в свалку, отчего потери противника только увеличились.

Понятно, что ни о каком штурме речь больше не шла. Нежить очень быстро добралась до командования терции, отчего оно быстро потеряло статус командования, как и жизнь. После этого организованное сопротивление прекратилось совсем, и противник начал просто разбегаться.

- Все, бегом, бегом, на выход! – прорычал Дромехай, сам, похоже, изрядно удивленный результатами вылазки.

За ворота крепости я выбежал одним из первых, и все равно поучаствовать в драке никак не успевал. Противник уже разбегался, не получившие других приказов немертвые отступающих не преследовали. Этого и не требовалось – сейчас важнее было заняться пленными.

Заниматься истощенными, испуганными и ничего не понимающими детьми – то еще удовольствие. Если учесть, что разобраться и хоть как-то организовать их нужно до того, как противник очухается, то задача и вовсе превращается в кошмар. Однако, как бы ни не хотелось, что-то делать все равно придется. Для начала, решил подойти поближе и получше рассмотреть состояние пленных. Вместе со мной отправились леди Игульфрид и Ханыга – остальные остались руководить окончательной зачисткой альянсовцев и сбором трофеев. Наше приближение не осталось незамеченным – те, кто находился ближе к нашей стороне загона теперь стояли и пристально вглядывались в темноту, следя за нашим приближением.

- Дяденька, вы ведь наши, имперские? – с надеждой спросила какая-то девчонка, когда мы приблизились.

- Имперские, - кивнул я.

Лицо девчонки осветилось радостью, а потом она попросила:

- Вас ведь мало, да? Они вернутся? Тогда вы нас убейте, пожалуйста, ладно?

От последней фразы стало не по себе, а когда я увидел на лицах других детей надежду… Они действительно хотели, чтобы мы их прикончили.

- Никто вас убивать не будет, - решительно вмешалась леди Игульфрид. – Мы вас отсюда выведем, всех. Только приготовьтесь, что будет непросто. Все-таки нас и правда маловато. Идти придется быстро и далеко.

- Ничего, мы потерпим, - решительно кивнула девочка. – Будем слушаться.

- Тогда давайте пока выведем вас из загона. Только не разбредайтесь, хорошо?

Удивительно, но дети вели себя совсем не как дети. Никто не плакал, не пытался убежать. Они даже ухитрились как-то организоваться самостоятельно, так что даже выходили быстро, без толчеи, малыми группами по пятьдесят – сто разумных, у каждой из которых был свой предводитель. Чаще всего кто-то из взрослых, или хотя бы подростков, но порой встречались группы, где распоряжения отдавали совсем маленькие дети лет десяти. Самых маленьких и тех, кто обессилел больше других, выносили на руках. Зрелище выглядело крайне угнетающим – дети себя так обычно не ведут. И в то же время, такое послушание и собранность внушали некоторую надежду, что нам все-таки удастся довести всю эту толпу до своих. Если повезет.

Леди Игульфрид тут же устроила опрос, пытаясь выяснить, кто нуждается в срочной помощи, предварительно велев нам с Ханыгой организовать питание для пленных. Слава богам, запасов в лагере противника оказалось достаточно – хватило накормить всех, и осталось провизии еще примерно на неделю. В недалеком будущем сложности с провизией грозили вылиться в серьезную проблему: по самым оптимистичным подсчетам, до своих нам добираться не меньше десяти дней, с такой-то скоростью, какую могли развить изможденные дети. Однако пока об этом можно не беспокоиться. Остаток ночи ушел на то, чтобы раздать всем пищу – о горячем обеде речи не шло, на такое просто нет времени. Каждому досталось по куску хлеба, небольшому кусочку солонины, да по плошке воды. Но дети и тому были безумно рады. Я заметил, что некоторые из тех, кто постарше, припрятывали часть пайка про запас. Мне уже доводилось такое видеть раньше, среди тех, кто давно голодает. Чрезвычайно трепетное, граничащее с безумием почтение к еде.

Следующее, что нужно было сделать, чтобы хоть немного ускорить передвижение – это найти транспорт. Телеги в лагере тоже нашлись, но мало. И ладно бы это, так еще тягловых животных почти не было, даже для того, чтобы впрячь их в тот транспорт, что нашелся. Тут помогли пауки. Даже Свенсона, похоже, проняло, так что он без лишних споров согласился уговорить тех из арахнов, что остался без наездника, впрячься в телеги. Остальные восьминогие тоже не остались в стороне – на них так же усадили детей. Только пара десятков остались свободными – на них ребята будут ходить в разведку, чтобы заранее предупредить о появлении противника. Хотели еще немертвых привлечь, но оставили эту идею. Форма тела у них неподходящая. Хотя вообще-то ожидаемого ужаса твари у детей не вызывали, видимо сил на это просто не было. Все удовлетворились объяснениями, что это наши, «хорошие» немертвые. И все равно, как бы мы не старались, большей части пленников предстояло идти на своих двоих.

Отправились мы через два часа после рассвета, и это просто невероятный результат для такой огромной массы разумных. Двигаться старались как можно быстрее, пытались организовать посменный отдых на телегах, чтобы хоть немного ускорить передвижение. Несмотря на ухищрения, скорость оставляла желать лучшего. По моим ощущениям за час продвигались километра на четыре. Это очень быстро в таких условиях, но все равно недостаточно. Я кожей чувствовал, что нас ждут неприятности. И они, конечно, не замедлили появиться. Уже на следующий день стало понятно, что сведения о разгроме возле ущелья противник получил.

Первое столкновение с противником выпало на долю разведки. Точнее не столкновение даже, просто наши всадники заметили наблюдающих на нами гвардейцев дивных. Попытка догнать ни к чему не привела, а отдаляться слишком сильно парни не опасались. Зато стало понятно, что о нас уже знают, и уже очень скоро попытаются остановить.

- Вот что, надо бы нам тоже на разведку сгонять, - решил шеф. – Втроем пойдем, незаметно. Надо понять. Что именно нам угрожает, и как скоро ждать нападения.

Собственно, эта же мысль пришла в голову не только начальнику. Ехать решили втроем – я, шеф, и Ханыга. Леди Игульфрид легко позволила уговорить себя остаться – слишком много больных, истощенных детей было рядом, так что чувство долга перевесило желание проследить, чтобы мы куда-нибудь не вляпались. Удивительно то, что и крысодлак вместе со своей немертвой подружкой решили остаться. Хотя нет, ничего удивительного. Думаю, зверюгам никогда в жизни еще не доводилось купаться в таком количестве восторгов и обожания, как сейчас. Детям было совершенно наплевать, что вид у обоих существ крайне хищный и угрожающий, а одно из них и вовсе неживое. Зверей тискали, гладили, пытались расцеловать, и даже подкормить сохраненными с завтрака кусочками хлеба. От последнего они отказывались. Леди Игульфрид очень умилялась от такого благородства, но я-то знаю, что оба просто предпочитают свежее мясо.

Следы противника встретились уже через пару часов. Правда, старые – это была разоренная деревня. Живых жителей не нашлось, только трупы – никто, конечно же не позаботился о погребении. Привычная по жизни в человеческих государствах картина. Правда, только для меня – шефу с Ханыгой такого прежде видеть не доводилось.

- Только не вздумайте сорваться, - тихо попросил я. – Нам сейчас только этого не хватает.

- Не сорвемся, - скрипнул зубами шеф. – Но убивать этих тварей я буду с радостью.

- Как будто после лагеря с пленными ты бы это без удовольствия делал, - резонно возразил гоблин.

На этом диалог угас, и дальше мы двигались в гнетущем молчании. До вечера наткнулись еще на пять таких же деревень, и с каждым разом настроение падало все сильнее. Немного исправилось оно только когда мы заметили первые признаки сражений – кажется, именно здесь наступающие отряды альянса впервые встретили сопротивление. Это была одна большая братская могила. По моим представлениям, здесь было закопано несколько сотен мертвых. Судя по найденным неподалеку негодным обрывкам амуниции, это были солдаты альянса. Имперских покойников мы не нашли – значит, у наших бойцов было время собрать своих мертвых и унести для достойного погребения. Вывод, с одной стороны, оптимистичный – отступление проходило штатно, не превратившись в бегство. Однако тот факт, что вражеские солдаты остались лежать в покое, удручает. Похоже, имперское руководство все еще не приняло всей серьезности ситуации, и до сих пор цепляется за свои представления о «благородной войне».

Можно было бы двигаться дальше ночью, но, откровенно говоря, я уже с трудом держался на спине у своего скакуна. Благодаря капли крови гор, которую мне со скрипом выделил Свенсон, я обошелся почти без болезненных последствий приема стимуляторов, однако напряжение последних суток никуда не делось – сон, так или иначе необходим. Да и коллеги мои тоже давненько не отдыхали. В общем, мы решили позволить себе несколько часов сна, оставив на пауков роль часовых, благо как раз наткнулись на нетронутые заросли орешника, бурно поросшего высокой травой. В другое время я бы, наверное, не захотел столь безоглядно доверять полуразумным тварям, но теперь польза от любого из нас как от дозорного была бы крайне сомнительна. Так что все, скрепя сердце, решили довериться скакунам. И не прогадали. Тихий, на грани слышимости стрекот, и нежное постукивание лапой по спине разбудили меня часа через три после полуночи.