Будни имперских диверсантов

Глава 3

В городок с говорящим названием Подгорный, неподалеку от которого тренировались диверсанты, отправлялись в дурном настроении. Следов Свенсона так и не удалось найти, и это очень удручало. Хорошего настроения не добавляло так же покушение, случившееся накануне – впрочем, остальные пока об этом ничего не знали. Скрывать от друзей такие события не хотелось, но я решил дождаться, когда мы покинем пределы империи – в противном случае кто-нибудь из них мог от возмущения в порыве праведного возмущения наделать глупостей. Да и очень жаль было так быстро закончившийся отдых. Единственный, кто был полностью доволен происходящим – это крысодлак. Зверь явно засиделся дома, и, поняв, что в этот раз его берут с собой, был полон радости и предвкушения. Его предстоящие приключения не пугали. Даже полет на магических тварях, нелюбовь к которым он разделял с шефом, не мог поколебать прекрасного настроения зверя.

Хмурый шеф встретил появление крысодлака кривой улыбкой:

- Что, чешуйчатый, небось ждешь увлекательных приключений? Надеюсь, у меня будет возможность полюбоваться на твою физиономию, когда они начнутся! Имей ввиду: будем голодать, я тебя первого сожру. Считай, что ты – запас на черный день. Давай-давай, поругайся еще! – добавил орк, выслушав возмущенное шипение. – Будешь возмущаться – дождусь, когда уснешь, и сяду на тебя, так и знай!

Я даже пожалел, что крысодлак не умеет говорить. Уверен, его угрозы были гораздо страшнее. Впрочем, шеф, кажется, и без перевода понял, и потому, проворчав что-то недовольно, прекратил перепалку.

Сонные возницы споро помогли нам взобраться в седла, проверили крепления, и подняли животных в воздух. Мое настроение чуть улучшилось – мне, в отличие от шефа, полеты нравятся. А уж если за спиной сидит любимая девушка, уткнувшаяся носом в лопатки, и твердо решившая добрать в дороге недостающие часы сна, плохие мысли будто сами собой уходят.

Лагерь будущих диверсантов мы заметили еще на подлете. Леди Игульфрид завозилась у меня за спиной с любопытством разглядывая царящий далеко под нами бардак, стала что-то спрашивать, но я не расслышал из-за шума ветра. Впрочем, после приземления все выяснилось – видимо похожий вопрос возник у всех спутников.

- Что-то у меня предчувствия плохие по поводу этих вояк, - первым делом высказался шеф, спрыгнув с мантикоры. – Давно я такого бардака не видел! Это не военный лагерь, а курятник какой-то! Да если на них нападут, они так и будут по этим лабиринтам метаться, пока всех не вырежут! – Остальные согласно поддакивали каждому слову шефа.

Только теперь я понял, как выглядит бивуак для непривычного к жизни за пределами империи взгляда. Местные военные привыкли к порядку – ровные линии палаток, мощеные дорожки с указателями направления к отхожим местам, арсеналу и полевой кухне. Мне же увиденная картина была гораздо привычнее:

- Нет, ребята, вы не правы, - решил я вступиться за наемничью братию, к которой когда-то принадлежал. – Выглядит это, может, не слишком аккуратно, но уж поверьте, тут все неспроста так устроено. Незаметно к этому лагерю не подобраться. Часовые на глазах не маячат, в секретах сидят. И притом на некотором отдалении от лагеря, так что предупредят заранее. Даже если каким-то чудом нападающие смогут напасть неожиданно, все прекрасно знают, куда бежать и что делать. Меньше чем через минуту после поднятия тревоги лагерь будет готов к отражению нападения. И в отличие от нападающих, каждый тут знает, куда бежать и что делать. А вот врагам будет трудно в такой неразберихе.

- Что-то мне кажется ты выгораживаешь бывших коллег по ремеслу, - недовольно проворчал шеф, но дальше развивать свою мысль не стал – к нам уже шли встречающие. И не просто встречающие. Лучше всех удивление от происходящего высказал шеф. Образно, витиевато, и совершенно нецензурно.

- Я надеялся на более теплую встречу, - прокомментировал услышанное потерянный недавно Свенсон. – Все-таки мы с вами, ребята, несколько месяцев не виделись… - договорить он не смог. Когда тебя обнимает радостный орк даже дышать невозможно. Наконец восторги немного поутихли, и тролль объяснил причину своего присутствия в лагере:

- Надоело сидеть на дома. – Начал рассказывать некромант, как только мы расположились в его палатке. - На вас, ребята, посмотришь – вы никогда на одном месте не засиживаетесь. Вот и мне стало завидно. Тут еще стало известно, что император готовит диверсантов и тайная стража должна с этим отрядом устроить веселую жизнь тем, кто нападет на империю… Я все-таки тоже вхожу в тайную стражу. И как медик я неплох, не только с покойниками могу разбираться. Вот и подумал, что будет неплохо к вам присоединиться. И потом, вы же знаете… ну, про мою Ильзе. Я это не афиширую, но, по-моему, нет никого в столичной страже, кто бы не знал. Я давно работаю над тем, чтобы вернуть ее к жизни. К настоящей жизни. Теория показывает, что ничего невозможного в этом нет. Вот я и подумал – если пойду с вами, материала для экспериментов у меня будет много…

Все поняли, о каком материале идет речь. Но особого неприятия ни у кого из моих товарищей не возникло. В империи к темной магии относятся гораздо проще, чем в человеческих государствах. Я сам тоже почему-то не хотел осуждать приятеля. Да, он собирается оплатить чужими жизнями свое счастье. Но империя ни на кого не нападала. Сами пришли – так пусть не жалуются.

- Когда уж ты нас со своей Ильзе познакомишь? – проворчал Ханыга. – Все о ней столько слышали, а никто не видел. Любопытно же!

- С удовольствием познакомлю, только ночью, - грустно улыбнулся Свенсон. – Днем она… спит.

Все деликатно обошли эту тему, хотя нашей ведьме, кажется, было безумно любопытно. Я чувствовал ее нетерпение и желание поскорее встретиться с загадочной подругой Свенсона – будучи единственной дамой в компании леди Игульфрид, похоже, не хватало общения с представительницами своего пола. Разговор постепенно перешел на дела – Свенсон стал рассказывать о том, как шла подготовка нового подразделения.

Мы оказались правы – руководство империи действительно не знало, что делать с таким количеством иммигрантов. Их было гораздо больше, вообще-то, чем два батальона, однако всех представителей более мирных профессий как-то пристроили. А вот бывших наемников, которые, будем честными, зачастую мало отличались от разбойников с большой дороги, девать было некуда. В имперской армии они оказались не нужны, к мирной жизни не приспособлены. Кому из придворных пришла светлая мысль отправить беспокойных новых подданных обратно за границу, да еще под благовидным предлогом – неизвестно, однако нельзя не признать, что идея получилась неплохая. За время подготовки уже вычислили более десятка подсылов – их отправили на каторгу, откуда им будет непросто передавать сведения своим нанимателем. Проверки не прекращались, имперские следователи не оставляли надежды выявить новых шпионов, однако действовали достаточно деликатно, так что большого недовольства среди бывших наемников это не вызывало. К слову, о серьезности подхода к фильтрации говорило уже то, что руководил местной кухней никто иной как Оттиль – дедушка моей Игульфрид. Ведьма была рада. Оказывается, она страшно расстраивалась, что ей не пришлось встретиться с родственником во время отпуска. А вот мне радость от предстоящей встречи пришлось изображать. Ничего не имею против этого почтенного первородного, но я откровенно трусил в предвкушении серьезного разговора с господином советником. Как ни крути, наши отношения с его внучкой скрывать не получится.

Но пока опасаться было нечего. Господин Оттиль был в Подгорном – выбивал из тамошнего мэра что-то для диверсантов. Свенсон не знал точно, что именно, и вообще не лез в дела снабжения. Его обязанностью было лечение покалечившихся во время тренировок или драк, а также допрос покойников на предмет причины смерти. Хотя эта часть обязанностей патологоанатома осталось почти невостребованной. Умерший за все время пребывания Свенсона в лагере был только один, и после допроса покойника выяснилось, что смерть его была далека от любого криминала. Он банально упился до смерти, раздобыв где-то в городе бочонок гномьей самогонки во время увольнительной. Вообще-то для диверсантов действует сухой закон, даже во время отдыха в городе трактирщикам запрещается продавать солдатам что-то крепче пива. Но этот все же нашел, где купить крепкий напиток, и даже смог протащить бочонок в лагерь, где употребил все содержимое сосуда в одиночку, отчего и скончался, не приходя в сознание. Дело обычное, бывает. Расследование получилось коротким, продавца оштрафовали, и на этом развлечение закончилось. Так что Свенсон от безделья даже участвовал в ежедневных тренировках, чем очень гордился.

Нам же предстояло еще познакомиться с будущими товарищами. И здесь тоже не обошлось без приятного сюрприза. Одним из командиров диверсантов оказался незабвенный Дромехай, которого мы пленили на пиратском корабле, когда отправлялись в разведку. Он тогда совсем не расстроился, что их предприятие провалилось, потому что и без того уже подумывал завязать. Жизнь в человеческих государствах ему уже окончательно осточертела, и когда я предложил ему остаться в империи, бывший наемник без долгих раздумий согласился попытать счастья на новом месте.

Встреча вышла радостной, и почти повторила сценку, которая случилась тогда на захваченном корабле. Единственное отличие - Дромехай не пытался в этот раз меня поколотить за внезапное исчезновение. А вот задушить в объятиях как раз пытался, и, как всегда, сопротивляться орочьей радости было невозможно.

- Ну, теперь заживем! – громогласно восторгался бывший наемник. – Я все боялся, что нам поставят какого-нибудь малохольного связного, который сольет всю группу за здорово живешь. Ну ты знаешь, дружище, как это бывает – послать грудью на гномий хирд, или строем под дождем из стрел маршировать, да без щитов. Так-то народ подобрался вроде ничего, понимающий. Большей частью наемники бывшие, бравые парни, которые нихрена уже в этой жизни не боятся. Есть, правда, и мутный народ, но немного. И я думаю, это ненадолго. Как только веселье начнется, они либо перестанут быть мутными, либо того, - Дромехай чуть понизил голос, - перестанут быть. Считать-то нас никто не будет, в случае чего, правильно?

Старый друг похоже ничуть не обольщался по поводу отношения империи к новым подданным, но и не обижался. Да и я с ним согласен. Будучи наемниками, мы встречались с гораздо худшим отношением как от заказчиков, так и от правительств отдельных герцогств в целом. Наемник – это по умолчанию тот, кого не жалко запихать на самое горячее направление, ведь если он там помрет, ему и платить не придется. В империи же все по крайней мере честно. Дромехай продолжал делиться новостями:

- Кормят нас неплохо, обмундирование тоже на уровне. И прикинь, брат, за это даже платить не надо! Все так выдали! Единственное, есть у меня подозрение, что с оружием хотят прокатить. Тут местный бугор, может, знаешь, Оттиль. Мировой мужик, хоть и остроухий, среди них это редкость. Так он днюет и ночует в Подгорном – все цепляется с тамошним мэром насчет снабжения. Они там за каждую корову чуть не до дуэлей доходят, прикинь? Пока папаша этого мэра продавливает, но тот упирается изо всех сил. Ты здесь вроде тоже шишка, так что, если можешь повлиять – будет очень хорошо. С голым задом на копья и против магии идти как-то не хочется. Хотя мы пойдем, конечно, если что. Уж больно условия предложили хорошие. Главное, прикинь – даже если кто отправится к предкам, родственникам потом пенсия будет. Мы даж закорючки свои на такой бумаге ставили. У многих, конечно, родственников-то нет, сам понимаешь… Но кое-кто уже и обзавелся. – Орк внезапно засмущался, и даже отвел меня чуть в сторонку от остальных коллег: - Я ведь и сам, представь себе, тут с одной девчонкой познакомился. Такая цыпа, прям сам своему счастью не верю! Груди – как бидоны, а задницу я даже обхватить не могу. Но пытаюсь каждый раз! – бывший наемник радостно захохотал. – Я тебя с ней непременно познакомлю, когда вместе в городе окажемся. Думаю на ней жениться, перед тем, как нас за границу выпнут, потому как сдается мне, у нее и живот скоро вырастет! – орк заговорщицки пихнул меня локтем под ребро, отчего я едва удержался на ногах. – Папаша еёйный поначалу шибко против был, но мы с ним помяли друг друга нормально так, и он успокоился. А потом еще узнал, что я не голытьба какая, а будущий погибший на поле битвы, так и вовсе стал довольный. А что? Жена потом пожизненную пенсию получать будет, а дети бесплатно в этот их у-ни-вер-си-тет попадут. Вполне себе вариант, как считаешь?

Я искренне порадовался за друга –до сих пор с личной жизнью у него не ладилось, отчего он очень страдал. Отношение же к возможной скорой гибели у Дромехая всегда было довольно своеобразное. Он любит жизнь во всех ее проявлениях, но всегда, сколько я его знаю, помнит о смерти. Каждый знает, что она неизбежна, но почему-то очень трудно это знание принять. Дромехай это делает без усилий, даже не задумываясь. А уж наша с коллегами задача сделать так, чтобы он и другие диверсанты имели как можно больше шансов познакомиться с этой леди только в старости. Ну и мы сами тоже.

Мы еще долго слушали рассказы наемника. В процессе разговора обошли лагерь, познакомились с остальным руководством, понаблюдали за тренировками. Старый товарищ показал наши палатки, где мы оставили вещи и крысодлака – для охраны. Договорились о том, чтобы собраться вечером и обсудить примерный план предстоящей кампании. А до того нам непременно нужно было побывать в Подгорном, потому что увиденное в лагере мне очень не понравилось. Мои коллеги тоже молчать не стали. После того, как мы временно распрощались с Дромехаем, и нашли транспорт чтобы добраться до города, шефа, наконец, прорвало:

- И чего все такие спокойные? – почти спокойно начал орк. – Никого не смущает, что ребят просто сливают? Да вы видели, во что они одеты?

- По-моему красиво, - тихонько пискнула леди Игульфрид. – Как в учебнике истории!

- Вот именно! Не знаю, на каком складе достали это обмундирование, но от такого двести лет назад отказались! В последнюю войну! Когда сообразили, наконец, что солдат незаметен должен быть, а не красив! Красное с зеленым, как попугаев каких! Я даже боюсь представить, какое оружие им дадут!

- А еще оно летнее, - добавил Ханыга. Гоблин выглядел очень озабоченным – кажется, тоже начал догадываться, что неприятности у нашей команды начнутся гораздо раньше, чем мы пересечем линию фронта. – Там, за хребтом, зимы холоднее, чем у нас.

- Вот-вот, - не успокаивался шеф. – А защита? Вы заметили, что защита у каждого своя? Эти дурачки не поняли ничего, они привыкли, что наемник сам себя обеспечивать должен. А мне вот интересно стало – где штатная защита? Оттиль-то куда смотрел? И ты, Свенсон? Не видишь, в чем у нас люди ходят?

- И нечего на моего дедушку ругаться, - вступилась леди Игульфрид. – Он же в этом не разбирается. Нас сюда для того и отправили, чтобы если есть какие-то ошибки – исправить.

- А ко мне вообще никаких претензий, - открестился тролль. – Я-то здесь причем? Кто вообще спрашивает патологоанатома? Да я и сам в этом не особенно разбираюсь. По мне они нормально одеты.

- Ну это да, это я хватил, - слегка смутился шеф. – Я все это к чему – сдается мне, тут растратой попахивает. Кто-то решил погреть руки на наших будущих товарищах по оружию.

- Нужно сначала найти Оттиля и узнать, как это выглядит с его стороны. – Подытожил Ханыга.

С этим предложением спорить не было смысла, и разговор увял, тем более впереди уже показался Подгорный. Как всякий город, никогда не подвергавшийся нападению врагов, он не имел крепостных стен. Граница была, тем не менее, четко очерчена. С востока город огибает бурная горная речка, ну а на западе он упирается в сплошное нагромождение скал – то начинается Пограничный хребет. Там, в толще камня, проживает основное население подгорного – гномы. Роют свои бесконечные тоннели, добывают руду, плавят металлы и куют все, что можно выковать. У той, основной части жителей города есть свое самоуправление, свои правила и порядки, свои традиции. Некоторые из гномов всю жизнь живут под горой, дела поверхности их не слишком интересуют. Большая часть, не столь рьяно блюдущая древние традиции народа, предпочитают жить поближе к поверхности, или даже вовсе под небом, но как бы там ни было, жизнь большинства гномов связана с горами. При этом традиционная пища подгорного народа не привлекает даже самых упорных ревнителей традиций. Все гномы любят душистый хлеб, густое ячменное пиво и истекающие соком горячие колбаски. И никто не любит грибные лепешки, плесневый отвар, и кашу из насекомых – а другие продукты в темных пещерах под землей найти трудно.

Подгорный возник очень давно. Еще до того, как жители этих мест стали называть себя имперцами, сюда приходили торговцы для того, чтобы поменять великолепные гномьи изделия на продукты. После того, как местные жители присоединились к империи, редкие ярмарки превратились в постоянный рынок, со временем этот рынок все сильнее разрастался. Так и появилась негномья часть Подгорного. Здесь, в основном жили люди и другие представители внешних народов. Гномов, как ни странно, почти не встречалось. Если уж и уходили сыны гномьего народа от милых сердцу гор, то предпочитали столицу, или еще какие-нибудь далекие города. Поэтому и в дела верхней части города не вмешивались. Здесь была своя администрация, которая и должна была обеспечить снабжение диверсионных отрядов, как объяснил нам что-то все-таки вынесший из объяснений Оттиля Свенсон. И дело с самого начала шло туго. Даже хуже, чем до появления дедушки леди Игульфрид.

- По крайней мере, после того как он приехал, ребята голодать перестали, - пояснял Свенсон. - Ну я и подумал, что все наладилось…

Тем временем мы пересекли широкий мост через Громотуху. Каждый раз, оказываясь в очередном имперском городе, я вновь и вновь удивляюсь чистоте и какому-то, что ли, уюту, какой бывает только там, где разумные любят то место, где живут. Здесь тоже бывает несправедливость, встречаются преступники и просто неприятные личности, но общее впечатление неизменно. Все очень домашнее. Аккуратные крыши, тщательно выстланные черепицей, следы заботливого ремонта брусчатки… И это не только результат работы тех, кто отвечает за чистоту и порядок. Я сам как-то видел, как какая-то пожилая леди выковыривала растрескавшийся камень из мостовой, чтобы заменить его новым. Просто шла по каким-то своим делам, и вдруг остановилась, достала из сумочки булыжник, и установила его на место старого, щербатого. Честно говоря, я был тогда очень тронут. И мне ужасно не хочется, чтобы когда-то эти порядки изменилось. Не хочется, чтобы в эти тихие городки пришли захватчики, которые станут устанавливать свои правила, более подходящие и удобные для них, совершенно не считаясь с мнением местных жителей.

Подгорный ничем не отличался от других поселений, которые мне доводилось посещать. Здесь было поспокойнее, чем в столице, город выглядел немного более сонным. Впрочем, ближе к торговой площади становилось оживленнее. Внушительное количество народа курсировало по улицам, переходя из одной лавки в другую, или останавливаясь возле лотков, расположенных прямо на улице. Сделки заключались самого разного масштаба – в мясной лавке белокожий гном торговался за пару фунтов мяса, а на другой стороны улицы двое купцов пытались договориться о продаже нескольких подвод, заполненных стальными слитками. Притом особого шума и толкотни не наблюдалось – каждый вел себя со степенным достоинством, предпочитая крикам внушительное молчание или веские реплики. Немного излишняя суета коснулась только оружейных рядов, временно перенесенных на центральную площадь – в связи с войной. Здесь было слишком много торопливых приезжих, не привычных к традиционным методам ведения переговоров в Подгорном.