Будни имперских диверсантов

Глава 7

Климат за граничным хребтом, в противовес имперскому, гораздо более суров. Если дома с деревьев еще не везде опали листья, то там, где мы теперь идем, деревья уже стоят голые. Грязь в колеях дороги окончательно замерзла, и едва похрустывает под сапогами. Границы империи мы покинули три дня назад. Крепости, осажденные врагом, еще держатся – по крайней мере, держались, когда мы уходили в подгорные переходы. Оба перевала, которые эти крепости защищают, тоже пока недоступны для врага. То есть, обойти перевал можно, но только малым отрядом. И нападающие этим активно пользуются, хотя и не слишком успешно – пограничные войска не дремлют. Наши крепости исправно получают продовольствие и пополнение, насколько мне известно, солдаты даже меняются периодически. Плохо только, что и нападающие получают все то же самое и в полных объемах, и давление только наращивается. Еще хуже, что они ведут активное строительство осадных машин. Я как-то упустил этот момент, но, оказывается, одну партию таких машин объединенная армия уже потеряла. Тогда враги планировали штурм только одной из крепостей – дорога до второй еще не была достроена. То есть люди по гатям через болота пройти уже могли, а вот груженый обоз, еще нет. Недостаточно промерзла почва.

Так вот, тот обоз, что шел к Первой крепости, уничтожили по чистой случайности, каковая возможна только во время бардака, сопровождающего наступление войск. Ну и везение сыграло свою роль, конечно, а также героизм кого-то из грифоньих всадников – обоз с деталями застали на марше, отклонившись от обычного маршрута патрулирования. Лихой лейтенант даже не знал, что везут, но спокойно смотреть на целый поезд скрепленных между собой повозок, ведомых тяжеловозами, было выше его сил. Парень просто решил пугнуть обозников, спикировав на грифоне. Лошади перепугались, обозники – растерялись. В результате десяток телег утопли в болоте. Повторить такое вряд ли получится: после того случая человеческие войска озаботились защитой от нападения с воздуха. Теперь грифоньей разведке опасно опускаться ниже тысячи шагов – собьют.

Потом уже, кто-то из пленных выдал, что в том обозе была вся заготовленная осадная машинерия в разобранном виде. Новую активно строят, но ее еще доставить надо. Впрочем, теперь это проще – зима на носу. Болота замерзают, и провезти по ним большой обоз скоро станет гораздо легче. К тому же теперь они не будут неосмотрительно отправлять все в одном обозе. Этого, конечно, пленные не говорили, но тут и дурак догадается, что складывать все яйца в одну корзину не стоит. Так что первая наша задача – это сделать так, чтобы осадных орудий у нападающих по-прежнему не было. Потому что пока война идет довольно вяло. Осаждающие время от времени устраивают штурм, но без поддержки баллист и требушетов, с одними лестницами, которые только и удается кое-как сколотить из того материала, что можно найти на болотах, получается откровенно не впечатляюще. И хорошо бы так оставалось и дальше.

Границу мы с диверсантами пересекли южнее, чем хотелось бы – основные боевые действия разворачиваются в четырех днях пешего хода от того места, где тайные тропы, источившие граничный хребет выходят на поверхность. Не слишком удобно, но ближе было нельзя – очень уж насыщены войсками противника все ближайшие окрестности. Кроме того, идти приходилось сильно в обход. Болота тянутся вдоль Граничного хребта почти на всем его протяжении. Пройти вдоль подножья можно, но так получится даже дольше, чем в обход. Даже зимой, когда болота в значительной степени промерзают. Вот мы и идем в обход. Тем более, что и не нужно нам непосредственно к местам боевых действий – нам бы подальше и потише, и воевать не с регулярными войсками, которых недооценивать было бы глупо. Все-таки местность мы знаем не лучше нападающих, и устраивать в таких условиях партизанскую войну было бы слишком невесело. А вот уколоть противника там, где он этого совсем не ждет, и, желательно так, чтобы он, противник, после этого не смог нормально воевать – это как раз то, что от нас ждет император. И мне такой подход нравится.

Пока что мы, правда, думаем не о том, чтобы нападать, а о том, где и как обустроить временный лагерь. Очень жаль, что не удалось расположиться на своей территории, или хотя бы в горах. Даже шеф, который подземелья любит не больше, чем полеты, был очень разочарован, когда узнал, что базироваться нам предстоит на вражеской территории. Гномы, которые неплохо источили своими ходами и пещерами горный кряж, мало внимания обращали на его западную сторону. Секретные ходы, конечно же есть, но лагерь в них не устроишь, по крайней мере, надолго. Банально отсутствует достаточно развитая вентиляция, а, значит, задержавшийся в туннеле слишком надолго рискует умереть от нехватки кислорода. И быстро это не исправишь. Вот так и вышло, что наш отряд из двухсот с лишним разумных сейчас медленно и осторожно продвигается вдоль болот в поисках достаточно укромного и удобного места, в котором мы должны организовать лагерь.

Трудностей всего две, и главная из них – это провиант. По понятным причинам на постоянные поставки провизии рассчитывать не приходится. Да даже и на редкие и нерегулярные – никто не станет без особой необходимости гонять на вражескую территорию караваны с провизией. Сейчас весь наш отряд, за исключением дозоров, тащится, сгибаясь под тяжестью запаса солонины и круп где-то на месяц. Это если сильно экономить. С такими запасами много не навоюешь. Поэтому проблемы со снабжением нужно решать в первую очередь. Конечно, мы рассчитываем, что кормить нас будет враг, но для этого нужно расположиться достаточно близко к базе снабжения армии, потому что таскать добычу слишком далеко – это многократно увеличивать риск обнаружения следов, и, соответственно, возможность преждевременной встречи с противником.

Вторая трудность – это противодействие вражеской магии. Как только враги обнаружат, что им кто-то мешает, нас станут искать. И если поискам обычными методами все собравшиеся в отряде разумные достаточно неплохо умеют противодействовать, то с магией все гораздо сложнее. Леди Игульфрид, как оказалось, умеет скрывать от магического взора небольшие отряды. Кроме того, каждому солдату батальона выдали специальные амулеты, которые тоже неплохо размывают чужое внимание. В совокупности этого должно было бы хватить, если бы не одно «но». Мои дражайшие бывшие родственники, последние осколки Благого двора, жители холмов. Сиды. Эти гады, как выяснилось, довольно хорошо чувствуют меня на любом расстоянии и игнорируют любые ухищрения. Спасти от их внимания может либо постоянное перемещение, либо… болото. Как выяснилось, леди Игульфрид все-таки смогла вычислить эти самые признаки чужого внимания, которым меня терроризировали бывшие родственники во время предыдущего визита в человеческие герцогства. Поделать с этим она ничего не смогла, зато заметила, что, когда мы были на болотах, найти меня чужим, внимательным взглядам, не удавалось. Слишком богаты эти болота собственной, сырой и неоформленной магией. Потому и упыри здесь сами рождаются, произвольно, без помощи колдунов. Сам я ничего такого не почувствовал, потому что ощутить внимание бывших родных могу только во сне, а спать мне на последнем этапе нашего путешествия, как-то не довелось. Слишком многие тогда нас хотели найти – не до сна было. И по той же причине ведьма ничего мне тогда не сказала.

Из всего вышесказанного можно сделать довольно простой вывод – лагерь нужно устраивать на болотах. Но неподалеку от базы нападающих. Лучше всего – где-то поблизости от гатей, которые по этим болотам проложены. Новоиспеченные подданные империи, кстати, когда узнали о том, где и почему нам предстоит базироваться, хоть и поворчали немного, но сильно не возмущались. Я почему-то опасался гораздо большего недовольства, однако оказалось, что наша компания довольно популярна среди диверсантов, и потому нам готовы простить и не такое.

- А чего ты удивляешься, брат? – хмыкнул Дромехай, услышав о моих сомнениях. – Тут ведь каждый знает, что ты наш, бывший наемник. Не одну сотню лиг истоптал, и нашей, наемничьей жизни жрал полной ложкой. Да тут не каждый такой боевой опыт, как ты имеет! Про наши с тобой похождения байки ходят! Помнишь, как мы Селань брали по заказу того барончика? Всего четверо погибших с нашей стороны, да и с той пару десятков. А ведь и там и там свои были, считай. Не раз на одной стороне сражались. Штурмовали бы в лоб – такая резня бы получилась, а ты тот подземный ход где-то нашел, малым отрядом до тана Селани проскользнули, и всех делов. Да и другие случаи… А тут еще выясняется, что ты не только не помер, а еще и выбился в темной империи в большие люди. Да парни тебя на руках носить готовы в надежде, что ты с ними удачей поделишься!

Я был удивлен. Не думал, что настолько известен среди диких гусей. Впрочем, это даже хорошо - работа нам предстоит опасная, а доверие подчиненных – немаловажная составляющая успеха.

Дорога вдоль болот обычно безлюдна. Да и дорогой ее назвать нельзя – так, тропа, ширины которой едва хватает для того, чтобы по ней проехала телега. Обычно сюда редко кто забредает. Появляются иногда крестьяне из окрестных деревень, самые смелые из которых рискуют пройти по окраине болот в поисках самородного железа или еще каких-нибудь полезностей, которые здесь можно найти. У здешних мест дурная слава, и вполне заслуженно, так что обычно они безлюдны. Порой эта тропа даже зарастает почти полностью, так редко здесь появляются разумные. Но не в этом году. С появлением армии эти места стали куда более оживленными. Вояк-то ведь тоже нужно кормить, вот и рассылают интенданты отряды по окрестностям в поисках дополнительной прибавки в солдатский котел. Это хорошо еще, что подморозило, а то ног бы не вывезли – так сильно разбита колея.

Погруженный в свои мысли я не сразу реагирую на короткую птичью трель, раздавшуюся спереди. А между тем – это условный знак. Вообще-то, не слишком подходящий для этого времени года, но войска противника пока подвоха не ждут, так что пока можно и так. Бойцы без суеты и торопливости сходят с дороги, рассыпаясь по зарослям кустарника. Укрыть отряд из двухсот человек не так просто, но времени у нас достаточно, и действия на такой случай уже давно оговорены, так что мы забираемся поглубже в заросли и залегаем. Если не слишком приглядываться, нас и не увидишь.

Ждать пришлось недолго. Через пять минут стало понятно, что тревога, по большому счету, ложная – во встречном направлении ползут две пустых телеги, сопровождаемые двумя десятками ополченцев. То, что нам встретились именно ополченцы понятно по их неважному снаряжению. Никаких мундиров – только повязки на руках. В остальном одежда разнородная, кое-кто даже обут в лапти. За спиной болтаются чуть ли не самодельные копья, у поясов – кинжалы. В телеги впряжены лошади, которых давно пора отправить на почетную пенсию. В общем, типичный отряд фуражиров – они всегда так выглядят. Никто ведь и не предполагает, что интендантам придется воевать. Жаль, конечно, что мы их встретили не на обратном пути, с грузом, но нам и такая добыча сойдет. Для прояснения обстановки.

Дождавшись, когда телеги поравняются с центром отряда, Дромехай оглушительно свистнул, и незадачливые вояки были мгновенно окружены. Кто-то из самых молодых фуражиров дернулся было бежать, но тут же полетел на землю от пинка одного из наших, и на этом сопротивление закончилось.

- Господа разбойники! – запричитал старик, видимо старший отряда. – Помилуйте! Взять с нас нечего, сами видите – пустые идем. Денег тоже нет, токмо расписки от командования объединенной армией. Отпустили бы вы нас, ради Всевидящего!

Естественно, воззвания старика остались без ответа – телеги уже сворачивали в сторону болот, а сопровождающих споро освобождали от оружия.

- А мы не разбойники, старик, нам ваше добро не нужно, - усмехнувшись, прокомментировал наши действия Дромехай. – Регулярная армия мы.

- Так чего ж вы тогда на нас напали? – удивился старик. – Мы ведь тоже, это самое, армия. Регулярная. А вы чьих будете-то? Что-то я ни форму не узнаю, ни знаки различия.

- Имперцы, - ухмыльнулся Дромехай. И едва увернулся от броска собеседника. Старик, только осознав сказанное, рванул на командира диверсантов, и едва не вцепился ему в горло. Остальные пленные тоже резко отбросили растерянность, и попытались напасть на солдат. Хорошо, все были уже разоружены, так что обошлось без жертв и ранений. Однако такая резкая перемена в поведении пленных все равно была крайне удивительна. И не только для меня – даже флегматичный Свенсон вдруг заинтересовался – тоже выбрался из зарослей, где до этого оставался, и шустро подошел поближе к разворачивающейся сцене.

Пленных, наконец, обездвижили и тоже утащили с дороги – на случай, если не вовремя появится еще кто-нибудь. Горе-вояки, кстати, так и не успокоились – на нас смотрели с открытой ненавистью, пытались вырываться, кто-то даже кусался. Куда только делись неуверенность и страх!

Допрос начали с того самого пожилого солдата, однако беседа сразу не задалась. Еще недавно демонстрировавший готовность к общению человек, теперь на все вопросы только осыпал проклятиями Дромехая и шефа, которые взялись проводить дознание.

- Будьте вы прокляты, черные твари, - брызжа слюной орал старик. – Всевидящий покарает вас, ваши души будут вечно страдать во мраке, а мы, как светлые мученики вознесемся ввысь, и воссоединимся в блаженстве со благим богом. Мужайтесь, братья, темные твари только и могут, что подвергнуть нас пыткам, но души наши останутся чистыми, ибо не запятнаем мы себя предательством веры!

Старика оттащили чуть в сторону, чтобы не смущал остальных пленных призывами к героизму, и продолжили допрос. Но все так же безрезультатно. Несколько тумаков, которыми наградил пленного Дромехай, ничего не изменили.

- Нет, ну тут только пытать, - тихонько проговорил мне на ухо Дромехай, отойдя чуть в сторону. – Но это без меня. Понимаю, что надо, но я такое не умею, честно. Духу не хватает. Он же мне ничего еще не сделал!

- Да подожди, я тебя и не уговариваю, - отмахнулся я. - Сам такое не люблю. Посмотрим лучше, чем Свенсон так заинтересовался.

Некромант в этот момент как раз медленно обходил пленного по кругу, с интересом его разглядывая.

- А ведь он не сам такой смелый, - оглянулся на нас тролль. – Скажи, Игульфрид, ты видишь эти нити?

Девушка подошла чуть поближе, тоже вгляделась куда-то поверх головы пленного, но потом разочарованно отошла, с сожалением покачав головой.

- Ничего не вижу, мастер Свенсон. Никаких следов магии.

- Что и требовалось доказать, - удовлетворенно кивнул некромант. – Ты природная ведьма, у тебя и зрение больше заточено на естественные воздействия. А тут нечто совсем другое. Ближе к некромантии, но… нет, не она. Что-то похожее, но не некромантия. Я такого и не видел никогда. Но то, что воздействие есть, это я могу точно сказать. Он, повторюсь, не сам такой смелый. Очень точное воздействие на мозг. Такое ощущение, что ему немного снизили критичность мышления и чувство страха, зато возбудили те центры, что отвечают за ярость и злость. Причем все это действует только в отношении империи, вот что самое странное! Я вот, например, вообще не понимаю, как такое возможно.

- Да плевать, возможно это или нет, - отмахнулся шеф. – Ты лучше скажи, ты убрать это можешь? Ломать же проще, чем строить.

- Убрать… - Свенсон немного помолчал, еще пристальнее вглядевшись в лицо старика. – Можно попробовать. Но за результат не ручаюсь. Могу и сломать…

- Чего сломать? – не понял шеф.

- Мозг ему сломать, - спокойно пояснил тролль. – Уж больно тонкое воздействие. Нити вообще невесомые, как паутинка. Если где напорчу – он в идиота превратится. Если вам этот экземпляр ценен, то давайте я сначала на ком-нибудь из остальных потренируюсь?

Свенсон, вообще-то, не является представителем отмороженных наглухо фанатичных ученых, которых мне иногда доводилось встречать. Те готовы на любую мерзость ради крупицы новых знаний, и не важно, кого придется убить, будь то женщина, ребенок, или родная мать. Нет, тролль обычно вполне понимает разницу между исследованиями и вивисекцией, и к последней относится негативно. Но иногда на него что-то находит, и тогда поведение некроманта начинает откровенно пугать. Впрочем, он всегда довольно наплевательски относился к жизням разумных. Да и к своей тоже. Ничего удивительного, в общем-то. Профессиональная деформация. Трудно ожидать гуманизма и трепета перед чудом разумной жизни от некроманта, который вообще не видит особой разницы между существованием по разные стороны от смертной границы.

Мы с шефом переглянулись. У нас с ним не настолько циничное отношение к разумным, но сейчас действительно не до гуманизма. Информация нам нужна. Так что кивнув друг другу, мы отправились к стоянке, и притащили еще одного пленного. Жаль будет, если Свенсон кого-нибудь «сломает», но нам нужно прежде всего заботиться о своих людях.

Некромант к делу расколдовывания пленника подошел обстоятельно. Что-то долго чертил, потом поместил продолжавшего сопротивляться парня в центр рисунка, взмахом руки обездвижил «жертву». Начал напевать что-то себе под нос – какой-то совершенно невнятный речитатив, но прислушиваться к нему не хотелось. Никаких особых ощущений, просто не хотелось и все. Не по себе было от этой песенки. Одновременно тролль начал приплясывать. Не так, как танцуют камлающие шаманы – сильно, резко, размашисто. Скорее это было похоже на то, как пританцовывает хозяйка на кухне во время приготовления блюда, если у нее хорошее настроение.

Колдовство затянулось минут на пятнадцать. Ну, я так думал, что колдовство, а потом Свенсон остановился, прекратил петь, и с чувством облегчения констатировал:

- Ну вот, теперь можно и попробовать.

- Так а что ты до этого полчаса делал? – удивился шеф. – Просто так, что ли плясал? Так я тебе скажу, ты неудачное время для своих развлечений выбрал!

- Я проводил подготовку, - снисходительно ответил тролль. – Чтобы никто не почуял моей волшбы. Особенно тот, кто сотворил это странное колдовство. Не хотелось бы привлечь его внимания. Все, не отвлекайте меня. Теперь – самое сложное.

С этими словами некромант подошел к обездвиженной жертве, схватил его за лицо, и пристально уставился в глаза. Пленник вроде бы и не сопротивлялся, но глазами вращал так, что, казалось, они вот-вот у него из орбит выскочат, и повиснут на нервах. Неприятное зрелище. Впрочем, продолжалось оно не долго. Вскоре пленник расслабился, веки чуть опустились, нижняя челюсть повисла, а изо рта потянулась ниточка слюны.

- Не получилось, похоже, - расстроился шеф.

- Почему не получилось? – удивился усталый Свенсон. – Это еще неизвестно. Через час станет ясно, но я поставлю на то, что получилось. А вид такой дебиловатый у него потому, что навязанные мысли давят. Вроде и незаметно, но давят, и напряжение все копится и копится. Вот он от облегчения и «провис».

- Вот ведь духи степей, - выругался шеф. – Как-то не думал, что нам придется здесь целый час просидеть.

- Так и не надо сидеть. Можно двигаться, и даже лучше. Я, конечно, следы своей деятельности убрал, но мало ли что!

- Тьфу, то есть нас еще и искать могут? – расстроился начальник.

- Да нет, пока нет. – Пожал плечами тролль. - Но если я еще раз на этом же месте стану колдовать, тогда могут и заметить что-нибудь.

Пришлось нам снова выдвигаться, только теперь, вкупе с внушительным весом за плечами, некоторым из диверсантов еще пришлось тащить оглушенных пленников. Своими ногами они идти категорически отказывались. Мычали сквозь кляпы, рычали, дергались изо всех сил, пытаясь вырваться. В общем, вели себя как пациенты больницы для скорбных разумом, не обращая внимания на тычки и тумаки. И такая истерика откровенно пугала, если не сказать больше. Ну не типичное это поведение для обычных разумных. Очень редко можно встретить тех, кто, попав в плен, ведет себя так нагло. Да, даже если разумный демонстрирует смирение, он вполне может вынашивать планы побега или даже мести. Но продолжать бездумно и бессмысленно вырываться, будучи связанным, безоружным, и окруженным многократно превосходящими силами противника не станет никто, просто потому, что любой понимает бессмысленность траты сил в такой ситуации.