Будни имперских диверсантов

Глава 28

Шеф, ювелирно раздвинув травинки лежал на пригорке и задумчиво разглядывал деревню под названием Пуп, я пялился на звезды, лежа в овражке, что находился всего в пятидесяти метрах от пригорка, Ханыга возился рядом, скармливал паукам последние запасы провизии. Леди Айса решила обойти вокруг поселка, просто из любопытства. Мы с гоблином на поселок уже полюбовались, и нам было не сильно интересно, а вот шеф нашим рассказам не поверил, и поэтому решил сползать и убедиться лично. Не думаю, что за последние пятнадцать минут что-то кардинально изменилось, и потому могу детально описать наблюдаемую недоверчивым орком картину.

Понятия не имею, как выглядела деревня до того, как в нее пришли дивные, но сейчас ее территория полностью поглощена густым молочным туманом, который можно исходить вдоль и поперек, но не встретить ни домов, ни сараев, ни заборов. Ничего там больше нет, только сумрачная пустота, да мокрая трава под ногами. Причины подобного явления мне также отлично известны. Мои бывшие родственники устроили на месте злосчастного Пупа дольмен, самый обыкновенный. Перенесли деревню в иное пространство. Понятия не имею, чем им так приглянулся этот несчастный поселок – судя по окружающим его полям и лесам, ничего примечательного данный населенный пункт из себя не представляет. Однако теперь попасть в него можно только по приглашению одного из дивных. Хотя вру, слышал я когда-то о том, что можно еще случайно попасть, но только по незнанию. Самое неприятное, что обитатели дольмена при желании могут наблюдать за внешним миром, и я почему-то думаю, что они так и делают.

Именно поэтому я до сих пор не решился туда пройти – очень уж велика вероятность, что нас там будут встречать. Я ведь, несмотря на то, что был изгнан из рода, не утратил слово перехода не забыл, и потому открыть проход для меня труда не составит. А вот дальше… Что ж, так или иначе придется рискнуть. Где-то там сейчас леди Игульфрид, Дромехай, и куча другого народа, которые не заслуживают смерти.

Сверху зашуршало, и в овраг скатился шеф.

- В самом деле туман, и нихрена не видно, - поделился он с нами своими наблюдениями. – И что делать будем?

- Да, собственно, как я и говорил, - пожал я плечами. – я открою проход, и войду. А вы подождете меня здесь.

- Хороший план, - кивнул шеф. – А почему не «я открою проход, и мы войдем»? Только давай без пафосной глупости о том, что можно и не вернуться, и что у нас семьи, а у тебя, дескать, нет. Ты, вообще-то, тоже наша семья. Да и Игульфрид со Свенсоном.

Вообще-то именно этот самый пафосный бред у меня и крутился в голове. Сомнений в том, что ни в одиночку, ни в компании с друзьями победить не получится, у меня даже не возникало. Мысли в голове ворочались медленно, и придумать более привычное оправдание я не успел – вернулась леди Айса. Она, в отличие от шефа, появилась совсем тихо, но новости у нее были интереснее:

- Там дивные идут. Пятеро. Пленных ведут. Не тех, которых вы ищете. Всего пару десятков, взрослых.

Я тут же завозился, пытаясь вскочить на ноги. Получилось не так лихо, как представлялось, каждое движение отдавалось дикой болью, поэтому, как только мне удалось принять вертикальное положение, я опрокинул в глотку последние запасы бодрящих, обезболивающих и заодно стимулирующих зелий. Забавный коктейль, после которого мне и в лучшие времена пришлось бы туго, но сегодня я не собираюсь экономить.

- Ребята, я не буду вас уговаривать. Вы сами прекрасно понимаете, что там – смерть. Только знайте – мне будет обидно помирать с осознанием, что вы тоже не выживете.

- Ничего-ничего, - отмахнулся Ханыга. - Как-нибудь справишься. Нам, знаешь, тоже потом жить, зная, что мы бросили своих несладко будет.

Леди Айса мои слова и вовсе не восприняла на свой счет. Ее отношения со смертью до сих пор остаются для меня тайной, и, вероятно, это уже не изменится. Я попытался ссадить из-за пазухи хотя бы красодлака с подружкой, но зверюги оба посмотрели на меня совсем уж как на идиота, и я решил не тратить время. В конце концов, каждый имеет право помереть тем способом, который ему нравится.

Группа, о которой говорила леди Айса уже приближается к границе тумана, а значит, стоит поторопиться.

- Пойдемте тогда. Нужно к ним прицепиться, пока они не перешли. Хоть какой-то эффект внезапности.

Дело в том, что во время перехода в дольмен разумные находятся в самом уязвимом состоянии. Они не видят пространство, которое оставляют, как собственно и реальность дольмена. Есть шанс, что те, кто находятся внутри тоже отвлекутся, и тогда наше появление станет настоящим сюрпризом.

Сколько бы лет ни прошло с тех пор, как я в последний раз ходил в дольмен, мастерство не пропьешь. Время удалось рассчитать с замечательной точностью. Мы догоняем дивных в тот момент, когда их тела уже едва видны из-за тумана. Я спешно начитываю слова перехода. Фраза-ключ достаточно длинная, но я не сбиваюсь ни в одном слове, звуки древнего языка льются плавно, как песня, как молитва. Я немного переживаю, что в этот раз что-то может не сработать. Вдруг изгнание все же подействовало на мою способность к переходу? Напрасное беспокойство. В какой-то момент я чувствую, что уже не управляю своими губами, мир вокруг отдаляется, подергивается дымкой.

Туман сгустился уже так сильно, что ничего, кроме молочно-белой мути уже и не видно. Я запоздало вспоминаю о запасах крови гор, рассованной по карманам. Слова перехода – это не совсем магия, но вдруг даже ее будет достаточно, чтобы устроить взрыв зелья? Хотя нет. Было бы так – мы бы уже познакомились лично с госпожой Свенсона. Однако ничто не мешает встречающим запустить какое-нибудь заклинание в нас сразу же, как только мы проявимся в дольмене. Это будет хорошая смерть, учитывая, сколько у нас с собой этого магического зелья. Уверен, никому в пределах дольмена не выжить, однако в этом-то и проблема. Если там еще есть живые пленники и наши товарищи, то им тоже не жить. Мы как-то забыли, что в тех взрывающихся мешочках, которые для нас сделал Свенсон, он как-то защитил действующее вещество от случайного срабатывания. Прерывать слово нельзя, так что пришлось быть очень красноречивым. Я снял с себя сверток с зельем, и демонстративно помахал перед коллегами, пытаясь знаками объяснить: как только окажемся в дольмене, нужно отбросить от себя полезную, но опасную бяку подальше. Все, кажется, поняли.

И вот, впервые за много лет я наблюдаю родные пейзажи дольмена. Точнее, мог бы наблюдать, если бы не нужно было без промедления защищаться от удивленных вторжением дивных. Их всего пятеро, но все они – маги. И, конечно, первой их реакцией стало запустить что-нибудь помощнее и погаже в незваных гостей. К счастью, я стоял впереди, успел отбросить сверток с кровью гор, оставалось только раскинуть руки и «всосать» в себя эту мерзость. Уж не знаю, помогают ли процессу мои моральные потуги, но до друзей не достало. Зато у меня случился настоящий припадок. Я оставался в сознании, однако никак не контролировал тело, которое повалилось навзничь, выгибалось и скребло ногтями землю, а из всех отверстий текла кровь. Самое забавное, что боли я больше не чувствовал, что позволило отстраненно наблюдать за происходящим.

Маги дивных, и без того ошеломленные внезапным появлением гостей на территории, которую они считали абсолютно закрытой, видя мои корчи и вовсе на мгновение впали в ступор. Очевидно, я не так должен был отреагировать на колдовство – сгореть там, или расплескаться вонючей жижей, но уж точно не остаться относительно целым. Это мгновение замешательства их и погубило. Над головой у меня просвистели арбалетные болты, мимо пронеслась леди Айса, которая тремя ударами отправила на встречу с предками тех, кто не получили свое от шефа с Ханыгой. Не обращая внимания на растерянных и напуганных пленных, напарники бросились ко мне, пытались тормошить, однако я даже не смог разжать зубы, чтобы успокоить друзей. Впрочем, приступ уже прекратился.

- Ты выглядишь красиво и приятно пахнешь кровью, - сообщила мне леди Айса. – Но умрешь уже совсем скоро.

- Знаю, - кивнул я, поднимаюсь на ноги. – Поэтому поторопимся. Нас уже встречают. – От первых домов в нашу сторону уже направляются несколько десятков дивных. Они не торопятся, но сомневаюсь, что встреча будет теплой.

Представления о красоте у леди Айсы, конечно, странные. От одежды моей в очередной раз остались только жалкие лохмотья, но стесняться, в общем, нечего – я так густо покрыт кровью, что на наготу обратит внимания только самый небрезгливый наблюдатель. Я не пытаюсь прикрыться – времени действительно мало, не хочется снимать тратить его на то, чтобы стащить одежду с трупов. Наклоняюсь только за перевязью с оружием – мое после удара пришло в негодность.

На ходу обращаюсь к пленникам:

- Вывести вас отсюда не получится, некогда. Если выйдет задуманное, то вы, возможно, выживите, и как-нибудь сами покинете это место. Если нет – простите. Постарайтесь не соваться к деревне, отойдите от нее как можно дальше и спрячьтесь.

Сомневаюсь, что они осознали мои слова, но нянчиться с ними некогда. Зря мы полезли в дольмен сразу за группой дивных магов. Мы действовали исходя из неверных предпосылок. Я-то думал, что кто-то продолжает следить за округой, и наше появление вместе со «своими» тогда действительно было бы оправданно – это могло внести хоть какую-то сумятицу в стан противника. Кто же знал, что дивным сейчас не до нас? С этой стороны отчетливо видно, что они все поглощены подготовкой к ритуалу, отряд для встречи гостей выслали только из-за того, что мы здесь нашумели. Обидно. Впрочем, рефлектировать некогда, я подобрал отброшенный сверток с кровью гор и принялся отщипывать крошечные кусочки субстанции, скатывать из них шарики и засеивать ими траву на пути идущих к нам дивных. Эх, жаль, что среди нас нет ни одного мага! Можно было бы устроить шикарную ловушку… Ну ничего, надеюсь, враги сами справятся.

Пространство дольмена выглядело совсем не таким, как я привык его вспоминать. И основное отличие не в том, что дольмен, против обыкновения создали не под землей, а на поверхности, да еще на месте целого поселка. Такое и раньше бывало. Дивная страна всегда была прекрасной. Прекраснее, чем реальный мир. Более насыщенные и яркие краски, чище звуки, и какое-то неуловимое ощущение свежести и радости жизни, которое будто бы наполняет тебя изнутри. То, что я видел сейчас было одновременно похоже и непохоже на привычную мне волшебную страну. Она по-прежнему прекрасна, эта волшебная страна, вот только красота стала чуть холоднее и строже, будто юная принцесса, впервые воссевшая на трон. А еще, я каким-то образом чувствовал чужое внимание. Не враждебное и даже не заинтересованное. Мое присутствие будто бы просто отметили и учли. Такого прежде точно не было. Мне показалось на секунду, что волшебная страна превратилась просто в яркую раскрашенную игрушку, по-прежнему волшебную, но не принадлежащую себе, а лишь служащую чьему-то развлечению. И конечно никогда прежде в дивной стране мне не доводилось наблюдать таких картин. Там, за домами, огромное пшеничное поле. Сейчас пшеницы нет, оно сплошь покрыто тысячами разумных. Пленники дивных свободны – никто не связан, и даже выглядят здоровыми, что неудивительно – в дольмене телесные нужды отступают на второй план. Голод, жажда и усталость вернутся по возвращении в реальный мир, но пока о них можно не думать. Если, конечно, ты не находишься при смерти, как это происходит со мной. Впрочем, мне тоже немного легче – милосердие дивной страны распространяется даже на меня.

Объяснять, что я делаю, не требуется – друзья сами прекрасно понимают суть моих действий. Если в нас будут бросаться заклинаниями, будет неплохо, если кусочки крови гор окажутся на пути этих заклинаний. Нужно только отойти подальше назад, чтобы самих не задело.

- Видите ту группу дивных во главе с прекрасной женщиной, которые поют заклинания возле крайних домов? – уточняю я, и не дожидаясь ответа, поясняю. – Это королева Сидов. Должно быть, она возложила на себя венец совсем недавно, уже после того, как я ушел из дольмена. Не знаю, что это за ритуал, но постараюсь его прервать, думаю, ничего хорошего он не принесет. Нам нужно добраться до них и помешать ритуалу. Так что если кому удастся проскользнуть, остальных не ждите. Это ж ритуал, им отвлекаться нельзя, может, и в одиночку удастся им помешать. Не жалейте некромантовых снарядов. Я с досадой вспомнил, что не попросил шефа с Ханыгой поделиться мешочками с обработанным Свенсоном зельем – свои-то я потратил…

Это был совершенно идиотский план, выдуманный от отчаяния и он, естественно, не удался. Не было никакого боя, нас просто забросали издалека метательными звездочками, смазанными сонным зельем, даже не применяя магии. Шеф успел метнуть только один снаряд, результат был хорош, но нам это уже не помогло.

В отличие от товарищей я остался в сознании – слоновье количество стимуляторов, которое я в себя залил не позволило мне отключиться. Я чувствовал, как меня тащат куда-то, сдирают остатки одежды и вздергивают за руки, чтобы привязать, но сопротивляться не мог. Время отслеживать не получалось, но в какой-то момент я окончательно пришел в себя, почувствовав нежное прикосновение к лицу. Взгляд прояснился, и я увидел лицо той, кого уже не чаял увидеть.

- Ты всегда был слишком независимым и неуживчивым, сын. Посмотри до чего тебя довело твое упрямство? Мне стыдно на тебя смотреть. Ты похож на окровавленный кусок мяса. А ведь мог бы стоять рядом со мной на пороге нового мира.

Давно прошли те времена, когда я терялся в присутствии своей властной матушки, мучительно подбирал слова и прятал глаза.

- Я тоже скучал, - хмыкнул я, сплюнув кровью. Дело не в том, что я хотел продемонстрировать презрение, оно само получилось, как только заговорил. – Когда у нас семейный праздник в честь воссоединения семьи?

- Прямо сейчас, уже почти все готово. Я должна поблагодарить тебя за все, что ты сделал. Эта война с империей нужна была только для того, чтобы набрать достаточно разумного материала для того, что мы задумали. Но ты нашел огромное количество замечательного зелья, так что потребности в разумном материале многократно уменьшились. Ты приблизил час нашего торжества! И ты первым отдашь свою жизнь для нашего возвышения. Это символично, не находишь?

- Как хоть возвышаться-то собрались? Принесете жертву этому вашему многоглазому божку, в надежде, что он поделится остатками?

-Ты все так же глуп, сын. Скитания среди низших народов не добавили тебе ума, только дерзости. Дивные никогда не склонялись ни перед кем. А скоро даже боги станут нам не нужны. Восьмиглазый нужен был только для того, чтобы легче подчинить низших. Он свою роль уже исполнил. Оглянись, посмотри, что за ритуал мы подготовили. Прислушайся к словам, которые говорят наши маги. Это не жертва богам.

Прислушиваться не хотелось – как бы я ни хорохорился, отчаяние потихоньку захватывало мысли. Тем не менее, я послушался, а сообразив, что слышу, едва сдержал возглас удивления.

- Вы что, просто создаете дольмен?! Вся эта война, все эти жертвы – только для того, чтобы создать большой дольмен?!

- Как мелко ты мыслишь! – презрительно фыркнула та, что когда-то была мне матерью. – Не просто большой дольмен. Это будет дольмен размером с целый материк! Вся эта земля вместе со всеми городами, лесами, реками и жителями станет частью волшебной страны. Мы больше не станем ютиться под холмами в своих крохотных пещерках, не будем довольствоваться малым, потому что нам будет принадлежать все. И все низшие займут достойное место наших слуг. Они просто не смогут не подчиниться, потому что дивная страна – это наша страна. Она создана для нас, и все остальные здесь будут только гостями, которые могут здесь находиться только пока соблюдают наши правила.

- Масштаб задуманного поражает, - не мог не признать я. – А не жалко тех, кого вы в жертву принесете? Хотя да, глупость спросил. Ты же сама всегда учила, что есть сиды – и есть все остальные, чьи жизни принадлежат нам, даже если они не знают об этом. Тогда что насчет меня? Я-то вам что плохого сделал?

Сказал, и сам понял, что глупость спросил. Просто слишком давно не общался с представителями своего народа. Она говорит со мной так спокойно, потому что уже давно похоронила. Это произошло еще до того, как меня изгнали, еще когда я перестал оправдывать ожидания своей властной матушки.

- Ты сам выбрал свою судьбу. – Она пожала плечами. – Мое сердце уже отболело по погибшему сыну. Однажды мои чувства взяли верх над достоинством и над разумом. Я звала тебя, я просила вернуться. Я тратила огромные силы, - заемные силы! – чтобы вернуть тебя в лоно семьи. И ты слышал мой зов, но остался равнодушен. Где-то в глубине души, признаюсь, мне до сих пор жаль, что так произошло. Я стыжусь этих чувств. Они недостойны истинного правителя, равного богам. И потому я должна привести реальность в соответствие с фактами, сын. Ты мертв уже давно. Я сделаю так, чтобы тебя больше не существовало. Тебя, и всего того, что ты сделал после того, как умер. Мой прекрасный сын, принц дивного народа умер. Все, что было сделано после – это ложь, которой никогда не было. Твоя душа отправится восьмиглазому – она станет достойной платой за его помощь. А твоя кровь, твоя сила, послужит возвышению дивного народа. Гордись этим, если у тебя еще осталась гордость. Что ж, не будем больше растягивать эту агонию. Единственная милость, которую я могу тебе оказать – это сделать так, что ты умрешь первым и не станешь свидетелем смерти низших, которых ты предпочел своему роду.

Я, наконец, огляделся по сторонам. Та, что была мне когда-то матерью не соврала. Здесь действительно были все, кто мне дорог. Длинный ряд вкопанных в землю столбов, к которым привязаны мои друзья и соратники. Моя любимая. Даже Эльза была здесь, хотя какой от нее прок в этом деле – непонятно, она ведь и так уже мертва. А потом та, что была моей матерью, занесла надо мной ритуальный кинжал, и вонзила его мне в сердце.

Я успел почувствовать резкую боль, в голове пронеслось до жути банальное «Ну вот и все…», а потом… никогда бы не подумал, что смогу в полной мере понять ощущения надутого до звона кожаного мяча, который кто-то прокалывает шилом. Невероятное облегчение – вот что я почувствовал, как только лезвие ритуального ножа пробило мне грудь. Много дней во мне копилась магия. Я ловил грудью заклинания, поглощал литрами зелья, при создании которых без колдовства не обошлось, и все это копилось, не имея выхода, раздувая меня как тот самый мяч. Только теперь я понял, почему именно я умирал – во мне было слишком много силы, и я продолжал заталкивать еще, пытаясь избавиться от этого тянущего ощущения. И тут, наконец, кинжал, который создан для того, чтобы пропускать через себя магические потоки, пробил брешь в моем теле. Мое сознание не погасло, наоборот, то ли от того, что связи с телом больше не было, то ли от дикого напряжения, которое мгновенно исчезло, его вынесло из тела в верхние планы. Несколько месяцев назад шаман по имени Забулдыга учил меня этому, но не думаю, что навыки гоблина сыграли свою роль. Это произошло непроизвольно. Однако опыт шамана помог не растеряться.

Боль исчезла, переживания исчезли, мое зрение обогатилось красками иного мира. Я видел, как кровь, моя кровь, сверкающая от переизбытка энергии, стекает по телу и по лезвию кинжала, как тяжелые капли падают на специально установленный желоб, и стекают в чашу, сияющую, будто маленькое солнце. «Вот где наша кровь гор!» - сообразил я, а потом осознал, что могу по-прежнему чувствовать эту энергию. И теперь не только свою, как только кровь моя коснулась содержимого чаши, я стал чувствовать и его тоже. Кровь гор брыкалась и выворачивалась из рук, и вызывала полное впечатление, что я пытаюсь удержать крысодлака, который не хочет быть удержанным. Однако по мере того, как количество моей крови в чаше увеличивалось, становилось все проще. В конце концов сила подчинилась. Удерживать ее было по-прежнему сложно, но очень интересно. Ощущение океана силы, который как котенок царапается у тебя в руках, и пытается вырваться, пьянило. Хотелось пошалить, устроить какую-нибудь шутку… Вряд ли в этот момент меня можно было причислить к нормальным адекватным разумным. Что там говорить, если в какой-то момент, почувствовав, как меня куда-то тянет в неизвестном направлении, я просто отмахнулся, даже не обратив внимания на последовавший за моим действием обиженный вой. Мимоходом подумал, что это, должно быть, восьмиглазый предъявляет свои права на жертву, и легкомысленно отбросил неинтересные мысли. У него нет на меня прав. Как нет его у той, кто когда-то была мне матерью. А у меня еще есть незавершенные дела.

Воспоминане о незавершенных делах что-то сдвинуло в мозгах, и я огляделся по сторонам. Очень вовремя – моя трудолюбивая матушка уже занесла кинжал над шефом, который в ряду пленников стоял следующим. Сквозь туман в голове подумалось, что с этим нужно что-то делать.

Я никогда не был магом – просто отсутствовали такие способности. Дело не в таланте или отсутствии трудолюбия. В моем теле просто не было каких-то органов, которые отвечают за действия с магической энергией. Но теперь-то у меня нет тела! Только чистый разум. Что может сделать разумный, который никогда не учился магии, даже получив в руки огромные силы? Только пожелать. Я ни секунды не сомневаюсь в своем желании. Я четко знаю – сидам больше нет места в этом мире. Дивный народ заигрался.

Теперь, когда я распоряжаюсь огромной силой, я могу сбросить оковы со своих друзей, освободить пленников, вышвырнуть дивных за пределы империи. Но этого мало. После того, что они творили, прочие расы не смогут терпеть их рядом с собой. Мир не сможет. Я могу убить их. Всех, ту часть, что сейчас собралась в этом дольмене и тех немногих, что остались в других местах. Просто прекратить их жизнь. Но не хочу. Мне тоже мешает память – больно представить, что никогда больше не будет гордых сидов, что забудется их история, и все прежние свершения покроются пеплом небытия. Поэтому я просто желаю, чтобы их больше не было в этом мире. Пусть они уйдут туда, где нет других, столь презираемых ими народов. Пусть они действительно станут лучшими, потому что больше никого нет.

Я смотрю на ту, что была моей матерью. Вижу, как на лице у нее появляется недоумение, которое затем сменяется яростью, а потом ужасом.

- Ты не маг! – кричит она, мгновенно растеряв свое величие и невозмутимость. – Откуда у тебя силы?

Мне хочется ответить, что интересоваться такими вопросами в такой момент как-то глупо, нужно искать выход, но уже поздно. Та, что была моей матерью, уже не совсем в этом мире. Она больше не видит дольмен, дома, пленных, и мое умирающее тело. Перед ее глазами совсем другой пейзаж. Незнакомый пейзаж. Жаль, что я не могу заглянуть туда, куда она уходит. Мне любопытно. Надеюсь, это место пригодно для жизни. Как и положено королеве, она ступила в новую реальность первой из своего народа. Я великодушно позволяю остальным последовать за ней, а тем, кто пытается сопротивляться, помогаю. Мне нравится представлять, что я отправляю их за грань живительным пинком, но это неправда. Сила подчиняется мне неохотно, поэтому все происходит очень плавно и медленно. Один за другим дивные исчезают из нашего мира, кто добровольно, кто недоумевая, а кто и сопротивляясь отчаянно и безнадежно. По моим ощущениям проходит довольно много времени, но, когда все заканчивается, я оглядываюсь на свое тело, и вижу, что даже кровь из груди еще продолжает сочиться.

Сиды ушли.

Очень странно чувствовать себя победителем, будучи бестелесной сущностью. Мои силы никуда не делись. Их стало меньше, но для того, чтобы вышвырнуть целый народ за пределы мира требуется гораздо меньше энергии, чем для того, чтобы перенести целый материк в дивную страну. Я отчетливо понимаю, что не смогу вернуться в свое тело – оно уже почти мертво. Токи жизни еще сохраняются, но это явно ненадолго. У меня достаточно сил, чтобы зарастить рану, но я отчего-то не могу сотворить это одним желанием, а знаний у меня нет. Я же все-таки не лекарь. Если я вернусь в тело сейчас, рискую стать нежитью, а такая участь меня не устраивает. В то же время, я почему-то не могу перейти за грань, хотя отчетливо вижу рядом госпожу, которой служит Свенсон. Сейчас мне совсем не сложно выдерживать ее любопытный взгляд. Может быть, мне мешает сила, от которой я так до конца не избавился? На что бы ее потратить?

Я нахожу взглядом Эльзу, и пытаюсь передать силу ей. Моих знаний по-прежнему недостаточно, чтобы сделать мертвое живым, но, думаю, Свенсон и сам справится, лишь бы энергии хватило. Теперь – хватит. Я чувствую, что становлюсь легче. Успевшее надоесть могущество улетучивается, как капля воды с раскаленной сковородки. Я вижу лица своих друзей, и чувствую гордость. Все же я молодец и чертовски везучий сукин сын. Смог выкрутиться из безнадежной ситуации, сохранил жизни тем, кто мне дорог. Жаль только, что сам, похоже, помер. Леди Игульфрид будет в ярости… Я вижу, как мое тело вдруг падает на землю и замечаю крысодлака, перегрызшего веревки. Эта сценка стала последним, что я видел. Состояние всемогущества и почти всезнания исчезло окончательно, а вместе с ним ушла способность мыслить. Хотелось изречь, хотя бы мысленно, что-нибудь пафосное, но я не успел. От всего того, что составляло мою личность, осталась лишь способность ощущать взгляд смерти. Так оно и должно быть, наверное.

Взгляд был почему-то недовольным. Не то, чтобы на меня злились, или были разочарованы, скорее, это была досада, вот только я не мог понять на что, потому что меня-то, собственно, и не было. А потом я снова очнулся и увидел надо собой усталые лица Свенсона и леди Игульфрид.