Будни имперских диверсантов

Глава 5

Дверь пятого блока все ближе, от конвоиров так и веет предвкушением. Кажется, даже подрагивают в ожидании кровавой потехи. Я, наконец, решился. У меня на руках антимагические браслеты, но в том-то и дело, что мои способности – это не совсем магия. Шаман Забулдыга, который учил меня пользоваться тем, что я получил, объяснял, что маги не просто имеют силу и волю. Второе помогает направлять и применять первое. В теле каждого мага есть каналы – некий аналог кровеносных сосудов, по которым струится магическая сила. Своей волей маг толкает силу по каналам, заставляет ее двигаться. У меня не так. Мои каналы после той давней травмы достаточно широки, вот только силы у меня нет. Совсем. Так уж случилось, что у меня полностью отсутствуют способности к колдовству – как и у большинства разумных, собственно. Но природа пустоты не терпит, и потому мои каналы наполняет то, чего у меня много – эмоции. Понятия не имею, как это работает – это задачка для ученых. Для меня важно то, что мне своей волей приходится, наоборот, держать эти самые каналы закрытыми. Но только не теперь. Здесь, поблизости, собрались те, кого жалеть я не собираюсь. Если и сойдут с ума, переживать не стану. Друзья остались на этаж выше. Нас разделяет десять метров высоты, из которых пять - это гранит. Мой учитель, гоблинский шаман Забулдыга, был уверен, что камень хорошо экранирует эманации моих чувств. Проверять мы не проверяли, подопытных как-то не случилось, но Забулдыга слов на ветер не бросает, так что я решил рискнуть.

Контроль своих чувств для меня настолько привычен, что я давно не обращаю внимания на то что сдерживаюсь. Отпустить вожжи оказалось не так-то просто. Я вызываю в памяти самые неприятные чувства, которые мне довелось пережить. Свои, и те, что мне показала не так давно леди Айса. Страх. Отчаяние. Предчувствие неминуемой гибели. Одиночество. Ничего не происходит. Каналы перекрыты – металл, который охватывает мои руки, пережимает их, не дает двигаться наполнению. «Как мне не хватало этих штук раньше», - думаю я, вспоминая первые дни после появления непрошенных способностей. Тогда я вообще не был уверен, что смогу когда-нибудь находиться в человеческом обществе, не сводя с ума всех окружающих. Посторонняя мысль. Не вовремя – я отмахиваюсь от нее, и продолжаю давить. Действие, абсолютно противоположное тому, чему я учился, и дело идет непривычно. Но идет, потому что антимагические кандалы потому так и называются, что перекрывают движение магии. Но у меня-то не магия. В руках появляется боль. Ощущение такое, будто кисти рук долго пробыли в ледяной воде – их одновременно ломит, и они горят. Но, кажется, что-то начинает получаться. Воздействие усиливаю постепенно – все-таки надеюсь сохранить конвоирам разум. Вижу, как расслабленность уходит из их движений, лица вытягиваются. Оба конвоира стараются не обращать внимания на взбрыкнувшее воображение. Сейчас, темные углы, до которых не достает свет от факела, кажутся им угрожающими. Пляшущие на стенах тени будто обретают плоть. Стражники гонят тревожные мысли. Шаги становятся громче – они будто стараются разогнать топотом давящую тишину. Меня резко и зло толкают в спину. Нет, так не пойдет. Я еще немного усиливаю давление, несмотря на то, что терпеть становится откровенно больно. Но так даже лучше – эта боль тоже идет конвоирам.

Стражникам теперь не до меня. Их шаги замедляются, они начинают нервно оглядываться по сторонам. Меня уже не тянут вверх за руки, я позволяю себе выпрямиться – конвойные не обращают на мою вольность внимания. На лицах собираются мелкие бисеринки пота, губы дрожат. Все. Кажется, дальше можно обойтись обычными средствами. Я делаю глубокий вдох, и издаю вопль, который сделал бы честь любому сумасшедшему. Это становится последней каплей. Мой крик подхватывают, один из стражников толкает меня вперед, навстречу привидевшейся опасности, они разворачиваются и со всей возможной скоростью убегают к лестнице наверх. Коридор погружается в темноту – здесь нет своего освещения, только то, что принесли с собой стражники.

Все-таки я слегка перестарался. Откуда-то из глубины коридора раздаются приглушенные вопли. И они звучат гораздо страшнее, чем даже крики удаляющихся стражников. Видимо, жителям пятого блока тоже досталось. Должно быть, их и без того расшатанная ожиданием смерти психика дала сбой. Проверять, что там у них происходит, не стал – время терять не хотелось, да и не интересно было. Если те твари с ума сойдут от ужаса, я даже рад буду. Пусть почувствуют то, на что обрекали своих жертв.

До второго этажа я добрался в считанные секунды. Судя по обстановке, он предназначался для «цивилизованных» постояльцев. По крайней мере, коридор был освещен масляными лампами, вход на этаж перегораживала отдельная решетка, сразу за которой располагался пост охраны. Это стало неприятным сюрпризом. Очень скоро сбежавшие конвоиры расскажут о происшествии, и сюда направят отряд побольше – чтобы разобраться в происшедшем. Даже если беглецы не смогут дать внятных объяснений, это ничего не изменит. К тому времени мне необходимо найти коллег и хоть как-то вооружиться. Бунт заключенных – это не шутки. По всем инструкциям стража в этом случае должна действовать без жалости, и можно не сомневаться, что под руководством капитана они сдерживаться не станут. Ему очень важно меня убить, но еще важнее прикрыть свои махинации с поставками снаряжения в диверсионные батальоны. В этой ситуации «случайная» смерть нежелательных свидетелей во время подавления бунта для него – настоящий подарок. Даже лучше, чем если бы банда Поваренка прикончила только меня. Я никогда не пошел бы на прямое неподчинение страже, если бы перспектива недожить до окончания разбирательств не была столь высока. Поэтому теперь нужно было действовать очень быстро. Руки освободить не получилось – кандалы заклепали тщательно. Только переступить через цепочку, переведя руку вперед.

На руку мне сыграл тот факт, что объятые ужасом конвоиры пробежали мимо второго этажа не останавливаясь. Поэтому мое появление стало для дежурного охранника сюрпризом. И еще очень повезло, что пост охраны находится практически вплотную к решетке, перекрывающей вход на этаж.

Перед тем как арестовать, нас, конечно же, обыскали. Достаточно тщательно – по долгу службы стража такие процедуры проводит профессионально. У меня забрали арбалет и меч, перевязь с метательными ножами и звездами тоже осталась у кого-то из стражников. Вот на сапоги никто не польстился. Побрезговали, должно быть – слишком непритязательно они выглядят. Потертые и с потрескавшейся кожей, они не могут привлечь взгляда как любителей чужого добра. Между тем это впечатление обманчиво. Да, эти сапоги со мной очень давно, еще с тех времен, когда я жил в дольмене. Вот только вещи выделки моих бывших соплеменников могут терять товарный вид, но свои качества сохраняют очень и очень долго. А еще внутри подошвы искусно спрятан длинный и узкий стилет, смазанный сонным зельем. Драться таким проблематично, да и для метания он не слишком удобен – я храню его просто на всякий случай. Однажды, еще в бытность наемником, попав в плен я использовал его для того, чтобы притвориться мертвым. Просто воткнул в грудь, чуть выше сердца, и упал бездыханным. Выглядело так, будто пойманный шпион поспешил расстаться с жизнью, чтобы избежать пыток. Спустя полсуток очнулся, и, выбравшись из ямы для трупов спокойно уполз к своим. Ну как спокойно, рана-то никуда не делась, но в том случае это был приемлемый риск.

В этот раз притворяться мертвым необходимости не было. Пока стражник соображал, пытаясь понять, откуда здесь взялся нарушитель, и что теперь с этим делать, я сквозь решетку царапнул его стилетом. Это заставило его действовать, но, слава богам, было уже поздно. Он успел только вскочить со стула, а вот закричать уже не смог – яд подействовал. Оставалось только дотянуться до одежды охранника и подтянуть тело поближе. Ключи нашлись на поясе. Ворочать спящего было непросто, но я справился. Заскочив в коридор, побежал в дальний конец – чаще всего именно там располагались одиночные камеры. Сила шефа нужна в первую очередь.

- Ты чего творишь, лейтенант?! – возмутился начальник, завидев мою физиономию. – Ты не понимаешь, что только потрафил этому уроду, местному капитану?

- Полностью разделяю твое возмущение, шеф! – Огрызнулся я. – Сам не знаю, что на меня нашло. Нужно было соглашаться на любезное предложение стражи. Думаю, моя тушка отлично разнообразила бы банде Поваренка тюремное меню. И почему я отказался от такой радужной перспективы?

- Тот самый Поваренок? – вытаращил на меня глаза орк. – Почему его еще не казнили?!

- Передо мной почему-то местные стражи не отчитались, так что не знаю.

- Ладно, ты прав, сейчас это не важно, - шеф сориентировался мгновенно. – Остальных уже выпустил?

- Когда б я успел?

Уже вместе мы освободили сначала леди Игульфрид, а потом и Свенсона. Их соседи по камерам были изрядно удивлены, увидев новых посетителей, но еще больше был удивлен я, когда увидел, с какой теплотой провожали мою возлюбленную ее соседки по камере. Позже девушка объяснила, что уже успела рассказать историю нашего ареста женщинам, и те проявили изрядное сочувствие «невинной девочке из благородных, которую упекли ни за что, ни про что». И которая принадлежа к одному из домов эльфов, смотрела на них не как на мусор под ногами. За то короткое время, что прошло между помещением в камеру и освобождением, ей даже успели обернуть руки под кандалами какими-то тряпками, чтобы не натирало. А все потому, что, побывав за пределами империи, леди Игульфрид однажды оказалась борделе, да и потом долгое время общалась с бродячими артистами (и артистками), чья профессиональная деятельность порой не отличается от трудов работниц публичного дома. Привычное каждому жителю империи презрительное отношение к жрицам любви после этого сменилось на жалость и сочувствие – видимо женщины это почувствовали и отплатили той же монетой.

Свенсону пришлось гораздо тяжелее – мы успели в последний момент. Его действительно поместили в камеру с душевнобольными. И это не те безобидные психи, которых лечат в специальных заведениях. Эти, прежде чем попасть в застенки, успели принести много проблем окружающим – начиная от убийств и заканчивая попытками организовать собственные тоталитарные секты, посвященные то ли темным, то ли и вовсе выдуманным богам. После того как лекари подтвердили отсутствие связи с реальностью и невозможность ее вернуть, этих больных поместили в тюрьму. Обычно, при появлении нового постояльца, их всех запирают по отдельным камерам внутри блока – чтобы, значит, дать время привыкнуть друг к другу. Но в этот раз, похоже, «забыли». В результате вокруг Свенсона, скованного антимагическими наручниками уже собрался весь контингент блока, и некоторые из самых смелых и решительных с любопытством ощупывали тролля. Кажется, еще несколько минут, и его принялись бы пробовать на зуб…

Свенсон, и так-то обычно предпочитающий одиночество компании незнакомых разумных, едва пережил новое знакомство, и даже не сразу пришел в себя. А времени на адаптацию уже не было. Шеф едва успел обвязать решетку несколькими парами снятых с других заключенных наручников, благо ключи от них были у усыпленного мной охранника. Однако положение у нас было крайне непривлекательное. С другой стороны решетки уже собралось несколько стражников. Сходу открыть запор и прорваться на этаж они не смогли, однако уже послали за подмогой. У нас же даже оружия не оказалось. Единственная дубинка, снятая с пояса все того же охранника, плясала в руках шефа – он охаживал загребущие руки других охранников, пытавшихся дотянуться ключами до наручников. Ничего более серьезного у спящего не нашлось – как раз на случай бунта. Самое неприятное, оба наших мага оставались лишены своих сил – как быстро снять заклепки я пока не придумал.

- Ничего-ничего, мастер Свенсон. Мы и не из таких передряг выбирались, - слегка дрожащим голосом успокаивала некроманта леди Игульфрид.

- То есть такое у вас постоянно? – уточнил тролль. – Знаете, господа, я что-то начинаю сомневаться в своей любви к приключениям. Вы уверены, что так и должно быть!

- Хватит вести светские беседы! – не выдержал шеф. – Придумайте, как освободиться, раз уж не помогаете!

Я в это время, вооружившись еще одной цепью от наручников помогал орку отгонять стражников от решетки.

- Они же сейчас сообразят принести арбалеты, и тогда нам конец!

Кажется, до этого такая простая идея стражникам в голову не приходила. После слов орка они отскочили от решетки и принялись совещаться.

- Отлично, шеф, - не выдержал уже я. – Так держать! Может, еще какой совет им дашь?

- Да ладно! – орк и сам понял, что сморозил глупость, но еще упорствовал. – Да не может такого быть, они и сами бы скоро догадались!

Впрочем, местная стража даже с подсказкой от шефа умудрилась совершить глупость. Арбалет они нашли быстро, вот только вместо того, чтобы бить с расстояния, стрелок подошел к самой решетке. Начальник, не переставая удивляться тупости местных охранников выстрелил рукой в сторону решетки. Слушать возмущенную ругань горе-солдат никто не стал – все радовались первому нормальному оружию, которым удалось обзавестись. Жаль только, было непонятно, что с ним делать. В колчане у незадачливого стрелка оказалось всего три болта, да и те употребить было некуда. Потеряв оружие, служители местного закона поспешили скрыться на лестнице.

Нам, в отличие от стражников, угрожала реальная опасность, потому соображать приходилось быстро. Пока противник отвлекся и готовится к перегруппировке, я выхватил у орка ключи, принялся снимать цепи с решетки, затем метнулся к блоку с душевнобольными.

- Дело придумал, - одобрил начальник. – Может, отвлекут их хоть ненадолго.

Выгнать психов из их камеры оказалось непростой задачей. Я потратил минуты три на то, чтобы объяснить (в основном пинками и толчками), что они свободны и могут бежать на волю. К тому времени как последний заключенный «особой» камеры скрылся на лестнице, я вдруг услышал радостный вопль Свенсона. Мы с шефом как-то отвлеклись от магически одаренных членов команды, а они, оказывается, не сидели сложа руки. Ничего хитрого с кандалами им придумать так и не удалось – Игульфрид тянула изо всех сил, тролль тянул в свою сторону, и вот теперь он с победным видом потрясал свободной рукой. Рука была окровавлена, большой палец неестественно торчал в сторону, но эти мелочи некроманта сейчас не волновали.

- И чему ты радуешься? – мрачно осведомился шеф. – Насколько я помню, ты некромант, правильно?

Свенсон озадаченно кивнул, и шеф продолжил:

- И много трупов ты видишь вокруг? Кого поднимать будешь?

Энтузиазм тролля слегка поутих. Он, похоже, действительно не обращал внимания на окружающее, и отсутствию покойников был ужасно удивлен.

- А почему вы еще никого не убили?

- Уж прости, что не обеспечили тебя материалом, - начал было ерничать шеф, но тут ему пришлось прерваться. Стража, наконец, организовалась. Сначала с лестницы, ведущей к свободе, выкатились несколько освобожденных нами заключенных, а потом появилась охрана. Откуда-то сверху доносились распоряжения капитана, а в коридоре перед решеткой стало тесно от его подчиненных.

Убивать стражников не хотелось до жути. Хотелось избить до полусмерти, чтобы неповадно было издеваться над заключенными. Честное слово, будь мы сейчас на третьем этаже, прикончил бы людоедов, что там сидят, и пусть бы Свенсон делал с ними, что хочет. У меня рука бы не дрогнула. Нет у меня жалости к тварям, потерявшим человеческий облик. Но вот стражников убивать не хотелось. Служивые же подобных моральных терзаний не испытывали. Повинуясь указаниям сверху, сразу четверо охранников изготовились к стрельбе. Мы, почему-то, заранее догадались, что в нас будут стрелять, и потому в коридоре маячить не остались – освобожденный от заключенных блок был к нашим услугам. К тому же шеф успел выделить время на то, чтобы погасить масляные лампы, так что попасть под выстрел можно было только случайно. Я осторожно выглянул из-за открытой наружу двери, и как раз в этот момент кто-то из капралов отдал команду на стрельбу. Залп вышел нестройный, и только один болт попал в дверь, за которой я укрывался. Должно быть, случайно. После этого стражники бросились к решетке – освобождать ее от наших импровизированных запоров. Для острастки я пальнул кому-то в ногу. Наручники очень мешали, но на таком расстоянии промахнуться сложно. Бедолага издал истошный вопль и упал, остальные откатились от двери. Появилась небольшая передышка, как раз хватило времени, чтобы посмотреть, чем там так громыхают остальные мои коллеги. Оказалось, они заняты очень важным делом. Пока шеф выламывал прибитые к полу металлические койки, Свенсон на пару с леди Игульфрид пытались тащить одну, уже выдранную из креплений, к двери. Похоже, мы собирались делать баррикады.

Помочь коллегам я мог только советом, потому что опасался пропустить тот момент, когда ярость капитана пересилит страх рядовых, и они снова ринутся к решетке в попытках ее открыть. Наблюдать за подготовкой было одновременно смешно и страшно. Смешно это выглядело, потому что никто из стражников, включая капитана, явно не имел представления, как подавляются бунты. Каждое новое «тактическое решение» выдумывалось на ходу, и своим идиотизмом конкурировало с предыдущими. А страшно, потому что как бы тупо все это не выглядело, рано или поздно они нащупают верную стратегию, и, наше выступление будет подавлено.

Капитану кое-как удалось привести подчиненных в порядок. Раненого мной стражника оттащили внутрь, и снова сунулись к решетке. Я снова выстрелил. Стражники снова отскочили. В нашу сторону сквозь решетку опять полетели болты. Залпом. Более того, на их место встала следующая тройка, и тоже одновременно нажали на спусковые скобы. Видимо, решили, что два залпа подряд напугают нас сильнее. Отстрелявшиеся принялись перезаряжать арбалеты. Я со своим справился гораздо быстрее, так что у меня осталось время для того, чтобы выдернуть уже два застрявших в двери болта. Наконечники знатно погнуло, но я не переживал – с расстояния десять метров, которое разделяло нас со стражниками, это было несущественно. Ругань капитана все усиливалась, заглушая даже стоны второго раненого. Мой выстрел в этот раз получился особенно неудачным, несчастный выл от боли и противился любым попыткам вытащить болт.

За всей этой какофонией я не услышал приближения леди Игульфрид и Свенсона. Тролль тянул койку, двигаясь спиной вперед, и во время очередного рывка так пихнул меня в спину, что я выпал из-за двери прямо в коридор. Удар вышел такой неожиданный, что я заорал не хуже того капитана. Некромант, для которого происшедшее тоже оказалось неприятным сюрпризом, с маху отпустил нары. Ножки угодили точно в стык гранитных плит, которыми был вымощен коридор, отчего плиты раскололись.

- Свенсон, чтоб тебя прохватило, ты что творишь?! – общая нервозность обстановки подействовала и на меня, так что я не удержался от ругани.

- Смотреть надо! – одновременно со мной начал тролль, но вдруг замолчал и принюхался. После этого он вдруг упал на колени, и принялся ковырять образовавшуюся между плитами щель. Не знаю уж, откуда строителям подземелья пришла в голову такая странная идея – мостить гранитом каменный пол пробитой в скале пещеры. Как по мне – достаточно было немного подровнять саму скалу. Однако понять логику этих подземных жителей всегда было сложно, особенно если дело касается той области, где они считают себя профессионалами. И если честно, мне было совершенно наплевать на их заскоки, особенно в нынешней ситуации. А вот тролль страшно заинтересовался. Он уже по локоть засунул руку куда-то под плиту, и шарил ей там с видом кота, который вот-вот поймает особо зловредную мышь. Действия патологоанатома заставили меня резко успокоиться. Мне почему-то показалось, что я вижу симптомы нервного срыва.

- Дружище, ну ты не расстраивайся так, - начал я успокаивать напарника. – Извини, что накричал. Давай помогу тащить нары.

- Да плевать на эти нары! – отмахнулся некромант. – Там кто-то есть… Мертвый!

И точно, под плитой, которой был вымощен пол, оказалась небольшая полость, откуда он вскоре достал давно иссохший труп крысы. Тролль воздел едва не рассыпающуюся от старости тушку к небесам с таким торжествующим видом, будто нашел как минимум клад. Если бы так поступил, например, я, или кто другой из обычных, нормальных разумных, окружающие непременно обеспечили бы такому разумному путевку в дурдом «Ручеек», известное столичное заведение. А Свенсон ничего, даже не удивил никого. Только леди Игульфрид – она его бормотания не слышала, и как раз подошла поближе к стоящему на коленях троллю. В результате трупик оказался у нее прямо под носом. Моя ведьма – девушка неробкого десятка. Ее трудно напугать какими-то несчастными косточками. Но только не в том случае, когда они оказываются у тебя в непосредственной близости от лица совершенно неожиданно. Визг, который издала ведьма стал достойным финалом творящейся вокруг какофонии. Даже стража вместе с капитаном по ту сторону решетки умолкла.

Впрочем, уже через несколько секунд, все снова завертелось. Стражники, ободренные нашими страданиями (а что еще можно предположить, если из темноты тюремного коридора доносятся столь устрашающие звуки?) с удвоенным энтузиазмом бросились трясти решетку. Пришлось отвлечься, чтобы подстрелить еще парочку, но за это время они успели снять одну из цепей – осталось еще две, после чего стражникам останется только открыть замок самой двери, и путь к нашему убежищу окажется открыт. Леди Игульфрид, подавляя икоту, напавшую на нее от неожиданного испуга, пыталась задавать какие-то вопросы Свенсону, сзади напирал шеф, бросив очередную шконку, и только тролль был спокоен и собран. Он занимался любимым делом - колдовал.