Нэпман 5. Дизель и танк

Глава 11 Москва-Ярославль

По сигналу флажка наша колонна медленно тронулась с места. Я сидел в кабине «Полета-Д», наблюдая, как впереди плавно набирает ход головной «Форд». Утренняя Москва встречала нас серым небом и талым снегом на булыжных мостовых.

Бережной, непривычно собранный и молчаливый, вел машину с неожиданной элегантностью. Вместо обычной помятой фуражки на нем красовалась новая кожаная кепка, когда только успел нацепить, а на груди поблескивал старинный серебряный компас на цепочке — подарок деда-штурмана.

— Держим дистанцию пятьдесят метров, — негромко произнес он, ловко маневрируя между трамвайными путями на Арбате.

Варвара, закутанная в теплый шарф, внимательно следила за приборами:

— Давление масла четыре и две, температура восемьдесят три… все в норме.

В кузове Велегжанинов, сменивший вечный черный халат на добротный брезентовый комбинезон, методично проверял крепления канистр и ящиков с инструментами. Его длинные пальцы двигались с механической точностью, а вместо обычных арий он тихо насвистывал какой-то бравурный марш.

Мы миновали Смоленскую площадь. Звонарев, устроившийся рядом с Велегжаниновым, делал пометки в путевом журнале. Травников, наш наблюдатель, с интересом разглядывал московские улицы.

Сквозь небольшое заднее окошко кабины до меня долетали обрывки разговора в кузове. Руднев, как всегда, начал издалека:

— А вы, Сергей Николаевич, давно в комиссии работаете?

— Третий год, — отозвался Травников, устраиваясь поудобнее на ящике с инструментами. — После окончания института направили в технический отдел.

— И как вам испытательная работа? — продолжал прощупывать почву Руднев.

— Интересно, конечно. Хотя бывает всякое… — Травников помедлил. — Помню, в прошлом году проверяли новый трактор. Так главный конструктор прямо на испытаниях в обморок упал, когда мотор заклинило.

— А у нас не упадет, — хмыкнул Руднев. — Наш главный и не такое видал. Кстати, вы обратили внимание на систему охлаждения? Совершенно новый принцип…

Машину тряхнуло на ухабе, и часть разговора потонула в грохоте и скрипе рессор. Когда шум стих, я снова услышал голос Травникова:

— … А самое сложное — это объективность сохранять. Некоторые ведь как думают: раз свое, отечественное — значит, надо победу присуждать. А я считаю, техника она либо работает, либо нет.

— Верно мыслите, — одобрительно отозвался Руднев. — За тем и существуют испытания. Только вот у нас, заметьте, машина действительно лучшая. Без всяких скидок на происхождение.

Судя по тону, наш язвительный инженер проникся симпатией к молодому наблюдателю. Что ж, это может пригодиться в долгом пути.

— Смотрите-ка, итальянцы отстают, — заметила Варвара, глянув в боковое зеркало.

Действительно, красный «Фиат» заметно приотстал. Их двигатель явно не был рассчитан на холодный запуск.

На Садовом кольце нас обогнал черный «Паккард» с членами комиссии. Пятаков приветственно махнул рукой.

Улицы постепенно заполнялись народом. Прохожие останавливались, провожая взглядами необычную процессию. Мальчишки бежали за машинами, выкрикивая приветствия.

— Первый поворот на Мытищи через три версты, — доложил Звонарев, сверяясь с картой.

За окном замелькали окраинные дома, булыжную мостовую сменила разбитая грунтовка. Впереди начинался самый сложный участок — дорога на Сергиев Посад.

— Температура пошла вверх, — предупредила Варвара. — Девяносто градусов.

Бережной чуть сбросил газ, выбирая путь между глубокими колеями. Его жесткие, натруженные руки уверенно держали руль.

Колонна растянулась по раскисшей дороге. Где-то позади натужно ревел мотор ярославского грузовика. А впереди «Форд» начал вилять, его заносило на скользкой глине.

Начиналось настоящее испытание.

За последними московскими домами шоссе резко изменилось. Укатанный снег вперемешку с глиной превратил дорогу в коварное месиво. Свинцовое небо нависало так низко, что казалось, вот-вот коснется крыш грузовиков.

— Похоже, оттепель усиливается, — Варвара протерла запотевшее стекло. — Температура воздуха около нуля.

Головной «Форд» впереди заметно сбросил скорость. Его колеса разбрасывали фонтаны грязи, оставляя глубокие колеи. За ним натужно пыхтел второй американец.

— Давление масла падает, — вдруг встревоженно произнесла Варвара. — Три и пять… три и две…

Я обернулся к кузову:

— Звонарев, проверьте маслопровод! Похоже, где-то подсос воздуха.

Молодой инженер ловко перебрался к двигателю, на ходу доставая инструменты. Травников с интересом наблюдал за его действиями.

Впереди колонна неожиданно остановилась. Красный «Фиат» застрял, его колеса беспомощно крутились в жидкой грязи. Итальянские механики суетились вокруг, пытаясь подложить доски под колеса.

— Держитесь правее, — посоветовал Бережной. — Там колея мельче.

«Полет-Д» уверенно обошел застрявшую машину. Я заметил, как угрюмо посмотрел нам вслед представитель «Фиата» Марелли.

— Нашел! — донесся голос Звонарева. — Ослабло крепление на масляном фильтре. Сейчас подтяну.

Велегжанинов молча протянул ему нужный ключ. Руднев, наблюдая за работой, что-то помечал в блокноте.

— Давление восстанавливается, — подтвердила Варвара. — Четыре атмосферы.

Дорога петляла между холмами, покрытыми редким лесом. Местами еще лежал почерневший снег, но в низинах уже блестели лужи талой воды. Впереди показался крутой подъем.

— Внимание всем, — предупредил я. — Сейчас будет сложный участок.

Первый «Форд» начал подъем. Его мотор натужно ревел, из выхлопной трубы валил черный дым. На середине склона машина вдруг заглохла и медленно покатилась назад.

— Придется помочь, — вздохнул я. — Бережной, подготовьте буксировочный трос.

Но американцы справились сами. Умело маневрируя между промоинами, они сумели преодолеть подъем со второй попытки.

— Наша очередь, — Бережной сосредоточенно всматривался в раскисшую дорогу. — Держитесь крепче.

«Полет-Д» начал взбираться по склону. Двигатель работал ровно, без надрыва. Варвара не отрывала глаз от приборов, тихо бормоча показания:

— Обороты тысяча восемьсот… температура девяносто пять… давление масла стабильное…

Травников быстро записывал цифры, иногда удивленно качая головой.

Когда мы преодолели подъем, я оглянулся назад. Остальные машины все еще боролись со склоном. Ярославский грузовик застрял, его пытались вытащить на буксире.

— До Мытищ еще километров десять, — сообщил Звонарев, сверяясь с картой. — Если темп не снизится, будем там через час.

Я кивнул. Первые испытания наша машина прошла успешно. Но это только начало долгого пути.

За Мытищами дорога превратилась в настоящее испытание. Глубокие колеи, наполненные жидкой грязью, больше напоминали окопы. Между ними торчали предательские камни, грозящие разбить картер или порвать маслопровод.

— Смотрите, второй «Форд» развернуло, — Варвара указала вперед, где американская машина стояла поперек дороги, увязнув по ступицы.

Наша колонна вынужденно остановилась. К застрявшему грузовику уже спешили механики с досками и лопатами.

— Температура масла поднимается, — предупредила Варвара. — Сто пятнадцать градусов.

— Нужно проверить помпу, — я перегнулся в кузов. — Руднев, осмотрите систему охлаждения.

Неожиданно сзади раздался треск и грохот — это ярославский грузовик, пытаясь объехать «Форд», съехал в кювет и накренился так, что казалось, вот-вот опрокинется.

— Придется помогать обоим, — вздохнул я, выбираясь из кабины в холодную морось.

Следующий час превратился в тяжелую работу. Команды объединили усилия. Одни копали, другие подкладывали доски, третьи тянули машины тросами. Травников, засучив рукава дорогого пальто, работал наравне со всеми.

— А вот и местные! — крикнул кто-то.

По раскисшей обочине к нам приближалась группа крестьян с лошадьми.

— Помочь требуется? — степенно спросил бородатый мужик в армяке. — Мы тут всех вытаскиваем, кто застрянет. За пуд муки лошадками выдернем.

Американцы быстро сторговались. Две крепкие лошадки играючи вытянули «Форд» на твердое место. Следом спасли и ярославцев.

Когда тронулись дальше, солнце уже перевалило за полдень. Дорога шла через лес, где талая вода превратила глину в скользкое месиво.

— Стойте! — вдруг крикнул Звонарев. — Под правым колесом что-то хрустнуло!

Осмотр показал треснувшую рессору. Велегжанинов молча достал инструменты, чтобы усилить рессору дополнительными пластинами на болтах. Работать пришлось под дождем, который зарядил всерьез.

— Еще километров двадцать такой дороги, — мрачно сообщил Руднев, изучая карту. — Потом должно быть лучше.

К Сергиеву Посаду подходили в сумерках. Из шести машин своим ходом двигались только три — наш «Полет-Д», головной «Форд» и АМО. Остальных пришлось буксировать.

— Первые километры преодолели, — тихо сказала Варвара, когда впереди показались купола Лавры. — Но какой ценой…

Я молча кивнул. Это только первая проверка на прочность. Впереди ждали новые испытания.

От Сергиева Посада тракт пошел через холмистую местность. Старая дорога, местами вымощенная еще при Екатерине, петляла между лесистых увалов. Временами открывались живописные виды на долины с деревеньками и церквушками.

— Смотрите-ка, — Варвара указала вперед, где дорога уходила в низину. — Там речка разлилась, весь луг затопило.

Действительно, талые воды превратили пойму небольшой речушки в настоящее озеро. Головной «Форд» остановился, не решаясь въехать в воду.

— Нужно промерить глубину, — я вылез из кабины.

Местные мужики, собравшиеся поглазеть на невиданные машины, охотно помогли найти брод. Самый старый из них, с окладистой седой бородой, покачал головой:

— Вчера еще можно было проехать, а за ночь вона как поднялась. Верст на пять в обход придется.

Объездная дорога оказалась еще хуже основной. На одном из крутых поворотов «АМО» занесло, и он съехал правыми колесами в канаву. При попытке выбраться лопнул карданный вал.

— Вот это уже серьезно, — покачал головой Руднев, осматривая поломку. — Без серьезного ремонта не обойтись.

Пришлось организовывать полевую мастерскую. Пока одни машины пробирались дальше, мы задержались помочь коллегам.

К вечеру добрались до Переславля-Залесского. Древний город встретил нас золотыми куполами соборов и пронизывающим ветром с Плещеева озера. Небо затянуло свинцовыми тучами, обещающими долгий дождь.

— До Ярославля еще больше ста верст, — отметил Травников, сверяясь с картой. — Успеем засветло?

— Должны, — кивнул я. — Если, конечно, больше никаких сюрпризов не будет.

Но я слишком рано загадывал. Впереди нас ждали и размытые мосты, и топкие участки дороги, и еще немало испытаний…

За Переславлем дорога пошла вдоль берега Плещеева озера. Свинцовые волны с шумом накатывали на берег, ледяной ветер пронизывал до костей.

— Надо было валенки взять, — поежилась Варвара, плотнее закутываясь в шарф. — Ноги совсем замерзли.

Внезапно двигатель начал работать с перебоями. Я прислушался. В ровном гуле появились странные металлические щелчки.

— Давление топлива скачет, — встревоженно сообщила Варвара. — Похоже, вода в системе.

Пришлось останавливаться. При осмотре обнаружилось, что от постоянной тряски треснула крышка топливного фильтра, и туда попадали брызги из-под колес.

— А вот это скверно, — нахмурился Руднев, разбирая фильтр. — Запасной крышки у нас нет.

Но тут неожиданно выручил Травников. Порывшись в своем портфеле, он достал жестяную коробку из-под монпансье:

— А если попробовать из этого сделать? Металл вроде подходящий.

Велегжанинов внимательно осмотрел коробку и кивнул. Через полчаса импровизированная крышка была готова.

Двинулись дальше. Впереди показался крутой спуск к реке. Размытая дорога петляла между камней, а внизу виднелся деревянный мост, наполовину затопленный талой водой.

— Бережной, только осторожно, — предупредил я, заметив, как ходят под колесами «Форда» трухлявые бревна настила.

Наша машина начала медленный спуск. На середине пути правое заднее колесо вдруг провалилось в промоину, скрытую лужей. Грузовик накренился так, что казалось — еще немного и опрокинется.

— Всем в кузов, на левый борт! — скомандовал я.

Команда быстро перебралась к дальнему борту, уравновешивая машину. Бережной, стиснув зубы, начал потихоньку сдавать назад.

— Температура сто двадцать! — доложила Варвара. — Масло вот-вот закипит!

Но тут из-за поворота показалась телега, груженная сеном. Возница, увидев наше положение, быстро развернул лошадей:

— А ну, залезайте все на сено! Сейчас вытянем!

Общими усилиями машину удалось вызволить из ловушки. Крестьянин, отказавшись от денег, только попросил посмотреть мотор у его соседа:

— У него «Фордзон» который год не заводится. Может, подсобите?

Пришлось задержаться в деревне на час. Зато получили взамен десяток вареных яиц и теплый каравай ржаного хлеба.

До Ростова оставалось еще верст тридцать. Небо постепенно прояснялось, но впереди ждали новые испытания.

Древние стены Ростовского кремля остались позади. Дорога пошла через открытые поля, где весенний ветер гнал поземку по остаткам почерневшего снега. Здесь старый тракт был хорошо укатан, и наша колонна смогла наконец набрать приличную скорость.

— Масло сто градусов, давление стабильное, — докладывала Варвара. — Похоже, двигатель наконец прогрелся как следует.

Впереди показался затяжной подъем. «Форд» уже карабкался по нему, оставляя глубокие колеи. Неожиданно из-за поворота вылетели сани, запряженные тройкой. Американцы резко вильнули в сторону, и их занесло.

— Держитесь правее! — крикнул я, заметив, как «Форд» начал сползать к обочине.

В этот момент что-то громко хлопнуло в нашем двигателе. Звук был такой, словно лопнула пружина.

— Глуши мотор! — Варвара метнулась к приборам. — Давление масла падает!

Бережной успел заглушить двигатель до того, как он успел перегреться. При осмотре выяснилось, что лопнул шток масляного насоса.

— Это все вибрация, — покачал головой Руднев, разбирая насос. — Я давно говорил, что нужно усилить крепление.

К нам подъехали сани. Бородатый ямщик, виновато разводя руками, предложил помощь:

— В версте отсюда кузница есть. Там Михеич — мастер знатный. Все что хошь сделает.

Кузнец действительно оказался умельцем. За два часа он не только изготовил новый шток, но и предложил остроумное решение для усиления крепления насоса.

— У меня тут много всякой техники бывает, — пояснил он, вытирая закопченные руки. — И «Фордзоны», и «Интеры». Всякого насмотрелся.

Когда тронулись дальше, солнце уже клонилось к закату. На горизонте показались купола ярославских церквей. «Форд» впереди прибавил ходу — явно торопились засветло добраться до города.

— Масло девяносто градусов, давление четыре атмосферы, — в голосе Варвары звучало облегчение. — Похоже, насос работает даже лучше прежнего.

Травников, не прекращая писать в блокноте, заметил:

— А знаете, такие поломки тоже полезны. Теперь мы знаем слабые места конструкции.

Последние километры дались особенно тяжело — усталость сказывалась на всех. Варвара, обычно оживленная, лишь молча отмечала показания приборов. Бережной, не отрывая взгляда от темной дороги, всматривался в конус света от фар.

В Ярославль въезжали в сгущающихся сумерках. Древний город встретил нас перезвоном колоколов и огнями первых фонарей. Первый, самый трудный день пробега подходил к концу.

Фонари показались впереди россыпью желтых огней. В свете вечерней зари еще угадывались силуэты древних церквей. Наша потрепанная колонна медленно втягивалась в город по Московскому тракту.

— Хорошо дошли, — негромко произнес Травников, делая последние пометки в журнале. — Три машины своим ходом — это серьезный результат для такой дороги.

За нами, покачиваясь на буксире, плелся многострадальный «Фиат». Его команда выглядела совершенно измотанной. Где-то позади, в темноте, еще тащились остальные.

— Давление масла три и восемь, — в голосе Варвары слышалась усталость. — Температура восемьдесят пять. Мотор отработал отлично.

Нас встречала делегация местного автоклуба. Они организовали ночлег в здании бывшей гостиницы купца Кашина на Власьевской улице — двухэтажном особняке с колоннами. Рядом устроили импровизированные боксы для машин в каретных сараях.

— Завтра с рассветом технический осмотр, — объявил старший наблюдатель Петровский. — Всем командам привести машины в порядок.

В просторной столовой нас ждал горячий ужин. Команды, забыв о соперничестве, делились впечатлениями. Даже итальянцы оживились, когда подали наваристые щи.

— А знаете, — вдруг сказал нам представитель «Форда» Джонсон, — ваша машина сегодня всех удивила. Особенно на подъемах.

Я поблагодарил за комплимент.

В выделенной нам комнате Варвара уже раскладывала на столе карты, готовясь размечать завтрашний маршрут. Звонарев с Рудневым спорили о регулировке клапанов. А Велегжанинов, не говоря ни слова, методично раскладывал инструменты для утреннего осмотра.

За окном накрапывал весенний дождь, смывая грязь с наших усталых машин.