Нэпман 5. Дизель и танк

Глава 9 Испытания

Бережной в третий раз обошел испытательный стенд против часовой стрелки, бормоча древний заговор от порчи. Двигатель «Полета-Д» ровно гудел — шел шестнадцатый час суточного испытания. В большом боксе института горела единственная тусклая лампочка под потолком. Из соседних помещений доносился гул других моторов, тоже проходивших проверку.

Степан Макарович поправил неизменную фуражку и склонился над приборами:

— Давление масла четыре и две, температура восемьдесят три… Хорошо идешь, голубушка.

Его массивная фигура с выпуклым животом удивительно бесшумно двигалась между стендом и пультом управления. Выпученные голубые глаза внимательно следили за каждым прибором. На всякий случай он достал из кармана старинный медный крестик — верная защита от любой напасти.

Велегжанинов, дежуривший вместе с ним, методично протирал инструменты, негромко напевая арию из «Евгения Онегина». Его длинные пальцы придавали каждому ключу строго определенное положение.

Около полуночи из темноты донесся едва слышный скрип. Бережной замер, прислушиваясь. Снова скрип — кто-то осторожно пробирался вдоль стены. Степан Макарович неслышно отступил в тень за стендом.

Две темные фигуры проскользнули в бокс через приоткрытую дверь. Один повыше, второй коренастый. Двигались они уверенно — явно знали расположение помещений.

— Быстрее, — прошептал высокий. — У нас максимум десять минут до обхода охраны.

Бережной узнал голос — это молодой инженер с Коломенского завода Сычев. Значит, второй наверняка Пряхин, их механик.

Злоумышленники направились к топливной системе стенда. В руках у Пряхина поблескивала канистра. Бережной усмехнулся в бороду — сейчас они наткнутся на растяжки Руднева.

Действительно, через мгновение раздался приглушенный возглас и звон — Сычев зацепил невидимую нить, и сверху на него посыпались гаечные ключи, специально подвешенные Велегжаниновым.

— Тише ты! — прошипел Пряхин, но уже поздно.

— Ну что, голуби, попались? — Бережной шагнул из тени, его массивная фигура перекрыла выход.

В этот момент вспыхнул яркий свет — у дверей стояли Краснов и двое сотрудников институтской охраны. Велегжанинов невозмутимо поднял рассыпанные инструменты.

— Как неудобно получилось, товарищи, — спокойно произнес Леонид Иванович. — Может, объясните, что вы делаете ночью у чужого испытательного стенда?

Сычев попытался что-то сказать, но только беспомощно открывал рот. А Пряхин с досадой выругался и уронил канистру. По бетонному полу разлилась маслянистая жидкость с резким химическим запахом.

— Варвара Никитична, — позвал Краснов, — будьте добры, возьмите пробу этой смеси. И вы, товарищи понятые, зафиксируйте следы взлома и состав жидкости.

Бережной не удержался и злорадно подмигнул пойманным:

— Что, не помогли вам ни отмычки, ни химия ваша? А все потому, что двигатель у нас заговоренный. Сделан с умом да любовью.

К утру они составили подробный акт о попытке саботажа. Сычев и Пряхин под давлением улик во всем сознались. Оказалось, руководство Коломенского завода решило любой ценой устранить опасного конкурента.

А двигатель «Полета-Д» продолжал ровно гудеть на стенде — шел двадцатый час испытаний. Бережной, не прерывая наблюдения за приборами, с удовлетворением отметил:

— Температура масла стабильная, давление в норме… Молодец, голубушка, не подвела.

Велегжанинов закончил приводить в порядок инструменты. Первые лучи солнца, проникшие в окна бокса, играли на безупречно чистых приборах испытательного стенда.

К девяти утра в испытательном боксе собрались все участники конкурса. Наш «Полет-Д» заканчивал суточное испытание — оставался последний час. Двигатель работал ровно, без единого сбоя.

— Давление масла стабильное, четыре и две десятых атмосферы, — докладывала Варвара, не отрывая глаз от приборов. — Температура охлаждающей жидкости восемьдесят три градуса.

Звонарев методично записывал показания в журнал. Его длинные пальцы выводили цифры с каллиграфической точностью.

Я заметил, как представитель MAN хмуро разглядывает графики работы нашего двигателя. После ночного инцидента с Коломенским заводом все конкуренты держались настороженно.

— Расход топлива сто девяносто пять грамм на лошадиную силу в час, — продолжала Варвара. — Это на восемнадцать процентов экономичнее расчетного.

Бурмистров, председатель комиссии, удивленно поднял брови:

— Невероятный результат. Нужно провести контрольный замер.

Немецкие инженеры зашептались между собой. Их двигатель, расположенный в соседнем боксе, показывал расход более двухсот тридцати грамм.

— Десять минут до завершения испытания, — объявил Бурмистров, глядя на часы.

Бережной, не снимая фуражки, в сотый раз протирал и без того сияющий хромированный бампер. После ночного дежурства он отказался идти отдыхать, решив лично присутствовать при финише.

— Пять минут…

Руднев, забыв об обычной язвительности, замер у приборной панели. Даже вечно насмешливые серые глаза за стеклами очков стали серьезными.

— Одна минута…

Варвара закусила губу, не отрываясь от самописцев. Длинная фигура Велегжанинова мерно покачивалась в такт мелодии.

— Стоп! Испытание завершено! — Бурмистров поднял руку.

Я дал знак заглушить двигатель. В наступившей тишине было слышно, как потрескивает остывающий металл.

— Прошу комиссию приступить к замерам, — Бурмистров раскрыл папку с протоколами.

Следующий час ушел на тщательную проверку всех параметров. Измеряли компрессию в цилиндрах, проверяли зазоры в клапанах, изучали состояние поршневых колец.

— Износ минимальный, — удивленно констатировал эксперт, изучая микрометром шейки коленвала. — Как вам удалось добиться такой прочности?

— Специальная термообработка, — пояснил я. — И особый состав стали.

Когда все замеры были закончены, Бурмистров собрал участников:

— Итак, товарищи, подведем итоги стендовых испытаний. Первое место по экономичности — двигатель «Полет-Д». Лучшие показатели по износостойкости — также у него. По удельной мощности…

Я видел, как мрачнеют лица конкурентов. Особенно напряженным выглядел представитель MAN — их двигатель показал худшие результаты по расходу топлива.

— Поздравляю команду Краснова, — закончил Бурмистров. — Ваш двигатель допущен к дорожным испытаниям. Начало — через два часа.

Варвара не удержалась и радостно хлопнула в ладоши. Звонарев и Руднев пожали друг другу руки. Велегжанинов удовлетворенно кивнул. А Бережной украдкой перекрестился, поправляя фуражку.

— Теперь самое сложное, — тихо сказал я команде. — Нужно также успешно пройти дорожные тесты.

Впереди нас ждали улицы Москвы, загородное шоссе и крутой подъем на Воробьевы горы. Но первый, важнейший этап пройден блестяще.

После короткого перерыва все машины выстроились во дворе института. Солнце поднялось высоко, подтаивал мартовский снег на булыжной мостовой. Наш «Полет-Д» занял место в центре колонны.

— Маршрут следующий, — Бурмистров развернул карту Москвы. — Сначала по Усачевке до Плющихи, затем через центр к Рогожской заставе. Оттуда по Владимирскому шоссе десять верст, и возвращаемся через Воробьевы горы.

Я внимательно изучал карту, отмечая сложные участки. Варвара рядом быстро записывала что-то в блокнот.

— На каждой машине будет представитель комиссии, — продолжал Бурмистров. — Они будут фиксировать все показатели в пути.

К нам подошел наш наблюдатель — молодой инженер Травников, худощавый, с аккуратно подстриженными усиками.

— Разрешите представиться…

Его прервал шум подъехавших автомобилей. У ворот института остановились три черных «Паккарда». Из первой машины вышел заместитель наркома тяжелой промышленности Пятаков, за ним — начальник автотранспортного управления ВСНХ Березин и еще несколько официальных лиц.

Велегжанинов, увидев высокое начальство, занервничал и начал в третий раз протирать и без того безупречно чистые инструменты, перейдя на особенно драматичную арию из «Пиковой дамы».

— Товарищ Пятаков будет лично наблюдать за испытаниями, — объявил Бурмистров. — Прошу всех участников особенно внимательно отнестись к выполнению требований комиссии.

Бережной, услышав это, поправил фуражку и в четвертый раз обошел машину против часовой стрелки, бормоча какой-то особо действенный заговор.

— Леонид Иванович, — Варвара тихо тронула меня за рукав. — Я заметила странную вещь. У немцев топливные баки опечатаны не нашими пломбами.

Я кивнул, заметил это еще раньше. Похоже, они подготовили какой-то сюрприз для дорожных испытаний.

— Держите все под контролем, — шепнул я. — Особенно во время остановок.

Тем временем Бурмистров продолжал инструктаж:

— На маршруте три контрольных пункта. На каждом будет проверка уровня топлива и технического состояния машин. Любые самостоятельные остановки или ремонт — только с разрешения наблюдателя.

Руднев, изучавший немецкий грузовик, подошел ко мне:

— У них явно модифицированная топливная система. Заметили дополнительные трубки под днищем?

— Заметил. Думаю, они что-то задумали на загородном участке.

— Внимание! — Бурмистров поднял руку. — Всем командам занять места в машинах. Старт через десять минут!

Бережной степенно забрался в кабину, любовно поглаживая руль. Варвара устроилась рядом с приборами. Травников с блокнотом примостился между ними.

Я в последний раз обошел машину. Велегжанинов закончил приготовления и теперь проверял крепление инструментальных ящиков в кузове.

Пятаков с комиссией расположился в головной машине сопровождения. За рулем я заметил знакомую фигуру — водитель наркома Колыванов, знаменитый своим лихачеством.

— Три минуты до старта! — объявил Бурмистров.

Я забрался в кабину нашего грузовика. Впереди нас ждали улицы Москвы, и первым серьезным испытанием должна была стать Плющиха с ее крутым подъемом.

— Ну, голубушка, — прошептал Бережной, поглаживая руль, — не подведи!

Ровно в полдень взмыл вверх флажок, и колонна машин медленно тронулась с места. Начинался решающий этап испытаний.

Наша колонна медленно выползала на Усачевку. Впереди важно катил черный «Паккард» с комиссией, за ним — немецкий MAN, потом наш «Полет-Д», следом итальянский «Фиат» и замыкал процессию второй автомобиль сопровождения.

— Температура масла шестьдесят градусов, давление в норме, — докладывала Варвара, не отрывая глаз от приборов.

Травников в такт движению строчил что-то в блокноте. Бережной, не выпуская руль, что-то шептал себе в бороду, явно очередной заговор от неприятностей.

На перекрестке с Большой Пироговской нас встретил инспектор в белой гимнастерке. Увидев необычную процессию, он вытянулся и отдал честь, пропуская колонну.

— Смотрите, сколько народу собралось, — заметила Варвара.

Действительно, тротуары заполнены зеваками. Особенно много собралось мальчишек — они бежали рядом с машинами, восторженно обсуждая невиданные грузовики.

— Вот это махина! Чисто птица железная! — донеслось с тротуара.

На повороте к Плющихе я заметил, как немецкий грузовик впереди слегка вильнул. Похоже, у них проблемы с управляемостью на малой скорости.

— Сейчас начнется самое интересное, — я кивнул на крутой подъем Плющихи. — Степан Макарович, держитесь левее, там булыжник получше.

Бережной степенно кивнул, не прерывая бормотания. Машина начала взбираться на подъем. Двигатель чуть изменил тон, но тянул ровно.

— Обороты тысяча восемьсот, крутящий момент стабильный, — Варвара быстро записывала показания.

Травников заметно оживился, его карандаш так и летал по бумаге.

Впереди натужно ревел мотор немецкого грузовика. MAN явно с трудом преодолевал подъем, из выхлопной трубы валил черный дым.

— Температура сто градусов, давление масла в норме, — продолжала докладывать Варвара. — Расход топлива…

Ее прервал какой-то грохот впереди. Немецкий грузовик дернулся и застыл посреди подъема. Из-под капота повалил пар.

— Придется объезжать, — я оценил ситуацию. — Степан Макарович, сможете?

Бережной молча кивнул, на мгновение перестав бормотать молитвы. «Полет-Д» плавно обошел застрявший MAN по трамвайным путям. Я заметил растерянные лица немецких инженеров, столпившихся у своей машины.

На вершине подъема нас ждал первый контрольный пункт. Бурмистров с секундомером в руках что-то говорил Пятакову, показывая на нашу машину.

— Время подъема три минуты двадцать секунд, — записал Травников. — Отличный результат!

Мы остановились для проверки. Велегжанинов методично открывал капот. Его длинные пальцы привычно скользили по агрегатам, проверяя температуру.

— Первый сложный участок пройден успешно, — Бурмистров делал пометки в протоколе. — Следующая остановка у Рогожской заставы.

Пока комиссия возилась с замерами, я наблюдал, как немецкий грузовик на буксире втаскивают на подъем. Их главный инженер что-то горячо доказывал членам комиссии, размахивая руками.

— Они серьезно просчитались с системой охлаждения, — тихо сказала Варвара. — Для городского цикла нужна совсем другая конструкция.

Дальше путь лежал через центр. На Арбате движение было особенно оживленным — пролетки, автомобили, трамваи. У магазина «Технокнига» собралась толпа студентов, с интересом разглядывавших необычные грузовики.

— Давление масла четыре атмосферы, температура стабильная, — привычно докладывала Варвара.

Бережной виртуозно лавировал в потоке транспорта. Травников строчил в блокноте, иногда восхищенно качая головой.

К Рогожской заставе мы подошли точно по графику. Впереди загородный участок, там должна проверяться максимальная скорость и выносливость машин. И еще вдобавок расход топлива на полной нагрузке.

— Пока все идет по плану, — тихо сказал я Варваре. — Но главные испытания еще впереди.

Она молча кивнула, не отрываясь от приборов. В зеркале заднего вида я видел, как итальянский «Фиат» заметно отстал — похоже, у них тоже начались проблемы с перегревом.

За Рогожской заставой Владимирское шоссе раскинулось широкой лентой. Весенний ветер гнал поземку по укатанному снегу. Здесь предстояло провести скоростные испытания.

— На этом участке проверяем максимальную скорость и расход топлива, — объявил Бурмистров. — Дистанция десять километров.

Бережной привычно поправил фуражку и в последний раз обошел машину. Варвара и Звонарев проверяли приборы. Велегжанинов, напевая что-то из «Аиды», колдовал над топливной системой. Руднев нахально расположился на заднем сиденье и делал вид, что дремлет, сдвинув кепку на глаза.

Немцы из MAN, устранив проблемы с перегревом, готовились к старту. Я заметил, как они что-то делали с топливной системой, прикрывшись от посторонних глаз брезентом.

— Варвара Никитична, — тихо позвал я. — Посмотрите, что они там химичат.

Она ловко прошла вдоль колонны, делая вид, что проверяет приборы. Вернулась через минуту:

— У них дополнительный бак под днищем. Похоже, с каким-то специальным топливом.

— Так я и думал. Сообщите комиссии?

— Подождем. Пусть сначала покажут результат.

Первым стартовал MAN. Его двигатель неожиданно мощно взревел, машина рванула вперед.

— Что-то не так, — нахмурилась Варвара, глядя на секундомер. — Такой мощности у них быть не может.

Через пять минут подошла наша очередь. Бережной перекрестился, пробормотал заговор и плавно тронул машину с места.

— Скорость шестьдесят километров, — докладывала Варвара. — Температура масла девяносто градусов, давление четыре атмосферы.

«Полет-Д» уверенно шел по шоссе. Травников не успевал записывать показания приборов. В зеркале заднего вида я видел, как снова безнадежно отстал итальянский «Фиат».

— Семьдесят километров, — Варвара не отрывалась от приборов. — Расход топлива двести десять грамм на лошадиную силу.

На контрольном пункте нас встретил взволнованный Бурмистров:

— Невероятно! Немцы показали среднюю скорость восемьдесят пять километров. Это намного выше заявленных характеристик.

— Позвольте проверить их топливную систему, — предложил я.

Когда подняли MAN на смотровую яму, все стало ясно. Под днищем прятался искусно замаскированный дополнительный бак.

— Что это? — строго спросил Пятаков.

Немецкий инженер побледнел:

— Это… это экспериментальная система…

— С добавкой нитрометана в топливо, — Варвара понюхала жидкость из бака. — Запрещенный прием на испытаниях.

Разразился скандал. Пятаков что-то грозно выговаривал представителю MAN. Бурмистров строчил акт о нарушении.

— А теперь сравним честные результаты, — предложил я. — Давайте замерим расход стандартного топлива.

Когда немцы залили обычное горючее, их хваленый двигатель еле выжал пятьдесят километров в час, а расход подскочил почти в полтора раза.

— Ловко они пытались всех обмануть, — покачал головой Бурмистров. — Но правда всегда всплывает.

К нам подошел усталый представитель Форда:

— Поздравляю. Ваша машина показала лучшие результаты честным путем.

Бережной, довольно поглаживая руль, что-то шептал грузовику. Велегжанинов, не прерывая пения, методично протирал приборы. Звонарев осматривал приборы. Руднев ухмылялся и делал конкурентам рожки пальцами. А Варвара украдкой показала мне победный жест.

Впереди оставалось последнее, самое сложное испытание. Подъем на Воробьевы горы с полной нагрузкой.