Нэпман 5. Дизель и танк

Глава 19 Свердловск

Свердловск встретил нас заводскими гудками и чадящими трубами. После величественной тишины гор индустриальный шум казался оглушительным. Длинные корпуса цехов тянулись вдоль дороги, над ними висела серая пелена дыма.

У въезда в город нас ждала целая делегация. Среди встречающих выделялся высокий человек в военной форме с тремя шпалами в петлицах и орденом на груди.

— Командир полка Медведев, военная приемка, — представился он, протягивая руку. — А это товарищ Студеникин, директор механического завода.

Рядом с комполка стоял грузный мужчина лет пятидесяти в потертом кожаном пальто. Его окладистая борода с проседью придавала сходство с доктором, но цепкий взгляд выдавал опытного производственника.

— Наслышаны о вашем дизеле, — прогудел Студеникин. — Особенно заинтересовала работа на высоте. У нас есть схожие задачи специального характера.

Варвара, выбравшись из кабины, принялась записывать последние показания приборов. Бережной, как обычно, осматривал машину.

— А это что за конструкция? — неожиданно спросил Студеникин, указывая на необычный прибор на приборной панели.

— Высотомер собственной разработки, — ответил я. — Позволяет точно регулировать подачу топлива в зависимости от давления воздуха.

— Интересно, интересно… — пробормотал директор, разглядывая прибор. — А у нас, знаете ли, тоже есть кое-какие наработки.

Медведев бросил на него предостерегающий взгляд:

— Вы для начала разместитесь в гостинице. А через час жду в штабе. Есть серьезный разговор.

К нам подошел молодой человек в очках, представившийся Кошкиным, сотрудником горсовета:

— Позвольте, я провожу вас. Номера уже готовы в «Центральной».

По дороге в гостиницу я заметил, как изменился город с довоенных времен. Старые купеческие особняки соседствовали с новыми конструктивистскими зданиями. У проходных заводов толпились рабочие первой смены.

— А это наша гордость, — Кошкин указал на огромное здание из стекла и бетона. — Дом промышленности. Там сейчас заседает правление треста «Уралмаш».

Гостиница «Центральная» сохранила былую купеческую роскошь. В вестибюле поскрипывал граммофон, играя что-то из Вертинского. Швейцар в потертой ливрее с медными пуговицами принял наши пальто.

— Знаете, — неожиданно сказал Кошкин, когда мы поднимались по лестнице, — у нас тут месяц назад американцы были. Из Форда делегация. Все высматривали, записывали. А потом главный инженер говорит: «У вас тут не завод, а поэма в металле».

— Интересное сравнение, — заметил я.

— А по-моему, точное, — Кошкин поправил очки. — Ведь что такое индустриализация? Это та же поэзия, только в железе и бетоне. Мы тут, знаете ли, не просто железки точим, мы новый мир строим.

В его словах была какая-то по-уральски основательная романтика. Такую я уже слышал от Михея Степановича, когда он говорил о горах.

Разместившись в номере, я первым делом развернул карту. До Казани предстояло пройти еще немало километров. Но прежде нужно было решить все вопросы здесь, в Свердловске. И судя по намекам Медведева, разговор предстоял непростой.

В дверь постучали. На пороге стоял Велегжанинов:

— Леонид Иванович, там внизу человек от Уралмаша. Говорит, у них что-то срочное по поводу наших двигателей…

Я покачал головой.

— Я сейчас встречаюсь с военными. Потом поговорю с ними.

Только я успел переодеться, как в дверь снова постучали. Это уже от военных. За мной прислали машину.

Я вышел из гостиницы и отправился на встречу.

В просторном кабинете штаба меня ждали Медведев и еще несколько человек в военной форме. На столе разложены чертежи, которые при нашем появлении поспешно свернули.

— Не буду ходить вокруг да около, — начал Медведев, когда мы расположились за длинным столом. — Нас интересуют ваши наработки по высотной адаптации дизеля. Особенно система регулировки подачи топлива.

Я заметил, как один из военных инженеров внимательно изучает графики испытаний, которые я привез с собой. Я специально не взял никого из своей команды, чтобы они не сболтнули ничего лишнего.

— Впечатляющие результаты на перевалах, — произнес он. — Особенно стабильность работы при резких перепадах высот. Товарищ Медведев, это именно то, что нам нужно для…

— Товарищ Зубарев, не забегайте вперед, — прервал его комполка.

Я сделал вид, что не заметил этого обмена репликами, хотя уже понял, что речь идет о танковой программе. Что ж, у меня тоже были планы на этот счет.

— Система действительно показала себя надежно, — ответил я. — Но это лишь часть комплексного решения. Важна общая компоновка двигателя.

— Расскажите подробнее, — подался вперед Медведев.

Следующие полчаса я рассказывал об особенностях конструкции, тщательно обходя ключевые технические решения. Военные инженеры засыпали меня вопросами, особенно их интересовала работа двигателя при боковых кренах.

— А что с вибрацией на высоких оборотах? — спросил Зубарев.

— Есть специальная система демпфирования, — ответил я уклончиво. — Но это пока в стадии доработки.

После совещания Медведев отвел меня в сторону:

— Товарищ Краснов, мы готовы организовать производство таких двигателей здесь, на Урале. Условия будут самые выгодные.

— Благодарю, товарищ комполка. Но давайте вернемся к этому разговору после завершения пробега. Сейчас все силы нужны для испытаний.

Когда я вернулся в гостиницу, меня ждал молодой человек в кожаной куртке. Оказывается, он ждал еще с момента моего отъезда к военным. Надо же, как я ему нужен.

— Кольчугин, конструкторское бюро Уралмаша, — представился он. — У нас есть очень интересное предложение по вашему двигателю.

— Слушаю.

— Мы работаем над проектом… скажем так, специальной машины. Нам нужен именно такой двигатель, компактный, мощный, надежный в любых условиях.

Я снова уловил намек на танковую программу. Похоже, несколько конструкторских групп параллельно работали над этой задачей.

— К сожалению, сейчас мы полностью сосредоточены на автопробеге, — ответил я дипломатично. — Но готов вернуться к обсуждению позже.

Когда Нестеров ушел, я достал из портфеля свои чертежи танкового дизеля. Над ними я работал урывками все последние месяцы. Пусть военные пока присматриваются к нашему автомобильному двигателю. Настоящий сюрприз я приготовлю им позже.

В дверь снова постучали. На этот раз это была Варвара:

— Леонид Иванович, Бережной просил передать. Там внизу еще какие-то подозрительные типы крутятся возле машин… И, вы пойдете смотреть на ремонт? Уралмаш любезно предоставил нам свои мастерские.

Похоже, день будет насыщенным.

Механический цех Уралмаша поражал размерами. Под высокими сводами двигались мостовые краны, вспыхивала электросварка, гудели станки. Нам выделили отдельный пролет для технического обслуживания машин.

Велегжанинов, как обычно, первым делом разложил инструменты в идеальном порядке на верстаке. Его длинная фигура мелькала между машинами, он методично проверял каждый узел, делая пометки в блокноте.

— После перевала нужно особое внимание уделить системе охлаждения, — говорил он, склонившись над двигателем. — На высоте была большая нагрузка.

К нам подошел местный инженер Клевцов, невысокий коренастый человек с изрезанным морщинами лицом:

— У нас есть новый состав для прокладок головки блока. Специально для высотных условий разработали. Хотите испытать?

Варвара с интересом изучала образец:

— А какая термостойкость?

— До трехсот градусов держит. И главное, не теряет эластичности на морозе.

Я заметил, как в другом конце цеха появились двое в кожанках. Они делали вид, что изучают станки, но их взгляды то и дело обращались в нашу сторону.

Бережной колдовал над топливной системой. Его неизменная фуражка уже успела покрыться масляными пятнами.

— Форсунки после гор надо перебрать, — бормотал он. — Высота их потрепала.

Звонарев с группой местных конструкторов увлеченно обсуждал какие-то чертежи:

— А если изменить угол опережения впрыска? На высоте это дало бы выигрыш в мощности.

— Интересная мысль, — кивнул один из уралмашевцев. — У нас есть похожие наработки для… — он осекся, поймав мой взгляд.

К вечеру я собрал команду:

— Завтра заканчиваем обслуживание и готовимся к отъезду. Варвара, проверь все показания приборов. Велегжанинов, особое внимание системе охлаждения. Бережной…

— А может еще денек постоим? — прервал меня Звонарев. — Хотелось бы поподробнее двигатель изучить.

— К сожалению, график пробега очень плотный, — ответил я твердо.

Когда все разошлись, ко мне подошел Руднев:

— Леонид Иванович, тут такое дело… Видел, как те двое в кожанках что-то высматривали около нашей машины. А потом один достал фотоаппарат…

— Знаю. Держи все под контролем. И предупреди наших — пусть будут внимательнее.

Вечером я долго обдумывал ситуацию. Слишком много внимания к нашему двигателю, слишком много любопытных глаз. Надо быть начеку.

На рассвете меня разбудил стук в дверь. На пороге стоял встревоженный Велегжанинов:

— Кто-то пытался взломать замок, — он говорил тихо, но в голосе чувствовалось напряжение. — Бережной заметил свежие царапины на двери и следы инструмента.

Мы спустились в гараж. В утренних сумерках длинное здание казалось неуютным и гулким. Бережной уже ждал нас, его фуражка съехала на затылок:

— Вот, глядите, — он посветил фонарем на дверной замок. — Работали аккуратно, профессионалы. Но я вчера мелком пометил корпус. Видите, метка нарушена. И ведь рядом все время я был, а потом и Леша Руднев.

Я внимательно осмотрел машину. Внешне все было в порядке, но что-то меня насторожило.

— Варвара! — позвал я. — Проверь приборы.

Она быстро забралась в кабину, защелкали тумблеры.

— Странно, — произнесла она через минуту. — Кто-то пытался получить доступ к регистратору данных. Пломба повреждена.

— Так-так, — протянул я. — Значит, их интересуют не только чертежи, но и результаты испытаний.

Звонарев уже колдовал над двигателем:

— А здесь пытались снять крышку клапанного механизма. Видите следы?

Велегжанинов методично обходил машину:

— Похоже, до основных узлов они добраться не успели. Спугнул кто-то. Как раз Степан Макарович, наверное, подошел.

— Или это было предупреждение, — задумчиво произнес я. — Демонстрация возможностей.

Я посмотрел на команду.

— Так, слушайте внимательно. Велегжанинов — проверяешь каждый узел, каждый болт. Варвара — полная диагностика всех систем. Бережной — усиль охрану. Звонарев…

— А может, стоит заявить в ГПУ? — предложил Велегжанинов.

— Пока не будем, — покачал я головой. — Но готовьтесь, думаю, это не последняя попытка. В Казани нужно быть особенно внимательными.

Я уже понимал: кто-то очень хочет сорвать наши испытания. И этот кто-то имеет серьезную поддержку в верхах.

Весь день прошел в подготовке к забегу. Между прочим, остальные команды куда-то уехали, ремонтировались сами, отдельно от нас.

Как будто после дороги и гор, здесь, в городе, наша помощь им не требовалась и теперь каждый сам по себе. Впрочем, почему, как будто? Так и есть, все разбежались кто куда, как тараканы.

Появились остальные участники забега только к утру. На рассвете колонна выстроилась у ворот гаража. Медведев пришел проводить нас лично.

— Удачи, — пожал он мне руку. — И помните наш разговор.

Свердловск медленно просыпался, когда наша колонна выстроилась у ворот гаража. Первым шел наш «Полет-Д», за ним «Форд» Джонсона, итальянский «Фиат» и замыкали строй ярославские и коломенские машины.

Велегжанинов в последний раз проверял крепление инструментов, раскладывая их в особом порядке. Бережной, как обычно, обошел машину против часовой стрелки, бормоча что-то себе под нос. Варвара уже сидела за рулем, сверяясь с приборами.

— Давление масла четыре и две десятых, температура шестьдесят восемь, — докладывала она. — Все системы в норме.

Джонсон методично записывал показания в блокнот, пока его помощник проверял крепление запасных частей. Марелли, кутаясь в шарф (уральские утра были все еще холодными), о чем-то оживленно спорил с механиками.

— Синьор Краснов! — окликнул он меня. — Questo motore… этот мотор, он выдержит дорогу?

— Выдержит, — кивнул я. — Главное — следить за топливной системой.

К нам подошел начальник ярославской команды Прохоров, кряжистый мужчина с окладистой бородой:

— Нам тут говорили, что за Красноуфимском дожди идут. Дорогу развезло.

— Значит, придется искать объезд, — ответил я, разворачивая карту.

В этот момент раздался гудок первой смены Верх-Исетского завода. Город окончательно просыпался. У ворот гаража собралась небольшая толпа провожающих, рабочие, инженеры, просто любопытные граждане.

— По машинам! — скомандовал я.

Взревели моторы. Бережной уверенно вывел «Полет-Д» на дорогу. За нами потянулись остальные. Медведев, стоявший у ворот, отдал честь. Начинался новый этап нашего путешествия.

Миновав заводские корпуса, колонна выбралась на Сибирский тракт. Солнце уже поднялось над горизонтом, золотя верхушки заводских труб. Впереди лежала дорога на Казань.

Я кивнул. Взревели моторы, машины одна за другой выезжали на дорогу.

Рассвет едва пробивался сквозь низкие облака, когда наша колонна тронулась в путь. Промышленные окраины Свердловска постепенно сменились предгорьями. Дорога петляла между холмами, местами еще покрытыми пятнами серого снега.

К полудню добрались до реки Чусовой. Еще издали я заметил, что с мостом что-то не так. Остановил машину, вышел осмотреть.

— Половину опор подмыло, — мрачно констатировал Велегжанинов, изучая конструкцию. — Вода поднялась из-за таяния снега в горах.

К нам подошел местный житель, представившийся Андреем Ивановичем:

— Третий день как размыло. Обоз вчера пытался пройти, еле вытащили. Объезд только через Коптелово, а это крюк на сорок верст.

— Сорок верст по такой распутице… — покачал головой Бережной. — Не дойдем до ночи.

Я внимательно осмотрел берега. В полукилометре выше по течению виднелась более узкая часть реки.

— А если там? — показал я рукой.

Александр Иванович прищурился:

— Там брод был. Старатели раньше ходили. Но сейчас вода высокая…

— Звонарев! — позвал я. — Что скажешь?

Молодой инженер уже доставал из планшета расчетную линейку:

— Если организовать временную переправу… Нужны бревна, тросы. Самое важное это точно рассчитать место входа в воду.

Следующие четыре часа ушли на подготовку. Местные жители помогали заготавливать бревна, Велегжанинов руководил строительством съездов к воде. Бережной обвязывал машины тросами для страховки.

Первым пошел наш «Полет-Д». Вода доходила до середины колес, но дизель работал ровно.

— Главное — не останавливаться, — командовал Звонарев. — Держите постоянные обороты!

По одной все машины преодолели брод. Последним шел итальянский «Фиат». На середине реки его мотор вдруг заглох.

— Madonna mia! — донеслось из кабины.

Пришлось вытаскивать тросами. Бережной виртуозно маневрировал нашим грузовиком, пока остальные тянули застрявшую машину.

— Вот что значит наш движок, — довольно хмыкнул Руднев, когда все закончилось. — В воде не глохнет.

Второе серьезное испытание ждало нас на подъезде к Красноуфимску. Дорога шла через низину, размытую весенними водами. Первый грузовик колонны начал проваливаться в жидкую грязь.

— Засасывает! — крикнул водитель. — Не могу выбраться!

Местный возница, проезжавший мимо, остановил лошадей:

— Эх, говорил же старшой дорожной артели, что надо гать мостить. Весной тут всегда топко.

— А далеко артель? — спросил я.

— Да вон за тем лесом стоят. Счас сбегаю!

Через час прибыла целая бригада во главе с бородатым старшим. Притащили бревна, доски, начали сооружать настил.

— Лошадьми будем вытягивать, — распорядился старшой. — Только цепляйте покрепче.

Здоровенные битюги, впряженные по три в упряжку, с натугой вытаскивали груженые машины. Велегжанинов и Звонарев руководили процессом, размещая бревна под колесами.

— А ведь еще неделю назад тут нормально проехать можно было, — говорил старшой. — Это как снег в горах таять начал, так все и поплыло.

К вечеру все машины преодолели топкое место. Бережной, весь перепачканный грязью, но довольный, протирал фуражку:

— Повезло, что дорожники рядом оказались. Одни бы до ночи провозились.

Варвара делала записи в журнале:

— За сегодня прошли всего сто двадцать километров. При такой скорости до Казани еще дней шесть пути.

— Ничего, — ответил я, разворачивая карту. — Главное, что все машины целы. А там дорога должна быть получше.

Солнце садилось за лесом, окрашивая небо в багровые тона.