Нэпман 5. Дизель и танк

Глава 8 Конкурс

Утром конкурсная площадка гудела как растревоженный улей. У входа выстроилась целая очередь грузовиков — американские «Форды», немецкие «MAN» и «Büssing», итальянские «Фиаты», наши «АМО» и ярославские машины.

Бережной, поправив фуражку, в третий раз обходил наш «Полет-Д» против часовой стрелки, бормоча заговоры. Велегжанинов методично протирал инструменты, напевая арию. Варвара и Звонарев склонились над приборами, проверяя показания.

В регистрационном бюро толпились представители заводов. Я заметил делегацию Коломенского завода — главный инженер Добротворский о чем-то оживленно спорил с немцами из MAN. Чуть в стороне держались итальянцы — элегантные, в отличных костюмах.

— Леонид Иванович! — окликнул меня председатель конкурсной комиссии Бурмистров. — Прошу, ваши документы…

Я протянул папку с техническими характеристиками двигателя. Бурмистров, грузный, с окладистой бородой, внимательно изучал бумаги:

— Так-так… Девяносто лошадиных сил… Расход топлива… Любопытно. А это что за особая система впрыска?

— Наша особая разработка, — я начал объяснять принцип работы.

Краем глаза я заметил, как немецкий инженер пытается прислушаться к разговору.

Тут же в бюро я заметил знакомую фигуру Зубцова — седого, с пронзительными серыми глазами. Рядом с ним стоял заместитель наркома тяжелой промышленности Пятаков, высокий, в строгом черном костюме.

Добротворский возглавлял делегацию Коломенского завода, он у них известный специалист по дизелям. Он что-то горячо обсуждал с представителями MAN.

— Интересная конструкция, — произнес Бурмистров, разглядывая чертежи. — Особенно система охлаждения. А как решили проблему с форсунками?

Я начал объяснять, но тут к нам подошел Зубцов:

— А, Леонид Иванович! Рад видеть. Товарищ Пятаков как раз хотел познакомиться с вашей разработкой.

Пятаков пожал мне руку:

— Наслышан о ваших успехах в металлургии. Да и завод вы построили в рекордные сроки. Надеюсь, и здесь не подведете.

Краем глаза я заметил, как вокруг нашего разговора начали собираться другие участники. Представитель «Фиата» синьор Марелли, элегантный, с тщательно подстриженными усиками, явно пытался прислушаться к беседе.

— А вот эта система впрыска… — Бурмистров указал на чертеж. — Весьма оригинальное решение.

Пока я объяснял технические детали, наша команда готовила «Полет-Д» к испытаниям. Варвара методично проверяла все системы, делая пометки в блокноте. Бережной, закончив ритуальный обход, теперь протирал до блеска хромированную решетку радиатора, что-то ласково нашептывая машине.

Велегжанинов, в идеально чистом черном халате, раскладывал инструменты в строгом порядке. Руднев, в лиловом сюртуке, язвительно комментировал конструкцию немецкого двигателя:

— Помилуйте, да у них же тут зазоры как у паровоза! А эти допуски… Просто варварство какое-то.

К нам подошел представитель Харьковского завода Нестеренко — молодой, энергичный, в кожаной тужурке:

— Позвольте взглянуть на ваш двигатель?

— Прошу, — я кивнул. — Только соблюдайте дистанцию. Наш механик очень щепетилен в вопросах чистоты.

Велегжанинов, услышав про осмотр, тут же встревожился и начал протирать уже и без того безупречно чистый двигатель, перейдя на «Хабанеру» из «Кармен».

Зубцов тем временем внимательно изучал документацию:

— Любопытно… Если эти показатели подтвердятся на испытаниях, это будет настоящий прорыв.

В этот момент я услышал, как Пятаков о чем-то негромко беседовал с секретарем конкурсной комиссии. Тот внимательно слушал, время от времени бросая встревоженные взгляды в сторону немецкой делегации.

— А что, правда, будто Крупп ведет переговоры с американцами? — вдруг довольно громко спросил Пятаков.

Секретарь снова оглянулся в сторону представителя MAN. Высокий немец в круглых очках, резко обернулся:

— Это провокация! Никаких переговоров нет.

— А я слышал, что в Детройте уже готовят документы, — вмешался другой чиновник, стоявший рядом.

Пятаков нахмурился:

— Весьма неприятная информация, если подтвердится…

Они заговорили тише и дальше я уже не слышал.

Я сделал вид, что полностью поглощен проверкой приборов. Варвара подошла ко мне:

— Леонид Иванович, все системы готовы. Можем начинать испытания.

— Товарищи! — Бурмистров поднял руку. — Прошу всех участников подготовить машины к первому этапу испытаний.

Велегжанинов, все еще напевая, в последний раз проверил инструменты. Бережной поправил фуражку и занял место у грузовика. Руднев продолжал отпускать язвительные замечания о конструкции конкурентов:

— Нет, вы только взгляните на эту систему охлаждения у итальянцев! Просто водопровод какой-то…

Первым на испытательный стенд встал двигатель MAN. Массивный шестицилиндровый дизель в безупречно чистом темно-зеленом корпусе. Немецкие инженеры методично проверяли все системы.

— Сто двадцать лошадиных сил, — негромко сказала Варвара, глядя в их техническую документацию. — Но расход топлива просто адский.

— И масса почти на двести килограммов больше нашего, — добавил Руднев. — Хотя система охлаждения любопытная.

Двигатель запустили. Он работал удивительно ровно, почти без вибрации. Приборы показывали отличные характеристики крутящего момента.

Следующим был «Фиат». Итальянцы привезли компактный мотор с алюминиевым блоком цилиндров.

— Легкий, — одобрительно кивнул Руднев. — Но для наших дорог слишком нежный. Первая же яма — и блок треснет.

Коломенский завод представил мощный дизель собственной конструкции. Добротворский лично руководил испытаниями. Двигатель выдавал хорошую мощность, но заметно перегревался.

Форд представил новый рядный шестицилиндровый дизель, разработанный специально для грузовиков. Компактный, с верхним расположением клапанов и насос-форсунками собственной конструкции. Мощность — восемьдесят пять лошадиных сил, расход топлива несколько выше немецкого MAN.

Харьковчане показали интересную разработку с верхним распредвалом. У ярославцев был надежный, но тяжелый дизель старой конструкции.

Наконец очередь дошла до нас. Бережной, поправив фуражку, в последний раз обошел стенд. Велегжанинов, напевая уже что-то из «Травиаты», выставил приборы.

— Начинаем! — скомандовал Бурмистров.

Бережной в последний раз обошел стенд, что-то шепча под нос. Велегжанинов методично проверял все соединения, не прекращая напевать.

— Можно запускать, — кивнула Варвара, сверив показания приборов.

Наш дизель завелся с первого раза. Ровное гудение наполнило испытательный бокс. Стрелки приборов медленно поползли вверх.

— Температура в норме, — докладывала Варвара. — Давление масла стабильное. Расход топлива по плану.

— Первый этап — проверка холодного запуска, — объяснял Бурмистров собравшимся представителям заводов. — Затем двухчасовая работа на номинальной мощности, замеры расхода топлива и масла. После этого — испытания на максимальной нагрузке.

Наш дизель продолжал ровно гудеть на стенде. Варвара диктовала показания:

— Температура охлаждающей жидкости — восемьдесят пять градусов, давление масла — четыре и две атмосферы, расход топлива — двести двадцать грамм на лошадиную силу в час.

Руднев торжествующе поднял палец:

— Это на пятнадцать процентов экономичнее немецкого!

— Следующий этап, — продолжал Бурмистров, — проверка работы на разных режимах. Затем испытания в условиях перегрузки. После этого — суточный марафон на стенде.

— А завтра, — добавил Зубцов, — начнутся дорожные испытания. Двадцать километров по городу, пятьдесят по шоссе, и самое сложное — тридцать километров по проселку.

— В финале — подъем на Воробьевы горы с полной нагрузкой, — закончил Пятаков. — Вот там и посмотрим, чего стоят все эти красивые цифры на бумаге.

Тем временем наш двигатель вышел на максимальные обороты. Стрелка тахометра дрожала на отметке две тысячи восемьсот оборотов.

— Крутящий момент триста ньютон-метров! — в голосе Варвары звучала плохо скрываемая гордость.

Немецкие инженеры что-то быстро записывали в блокноты. Представитель Форд внимательно разглядывал конструкцию нашей топливной системы. Даже обычно невозмутимые итальянцы заметно оживились.

— А теперь проверим работу на разных режимах, — объявил Бурмистров. — Начинаем с малых оборотов, постепенно увеличиваем нагрузку.

Звонарев колдовал над приборами. Бережной, не отрывая взгляда от двигателя, поглаживал фуражку.

— Восемьсот оборотов, — командовала Варвара. — Тысяча… Тысяча двести…

На каждом режиме двигатель работал ровно, без провалов и рывков. Руднев торжествующе поглядывал на конкурентов:

— Обратите внимание на плавность работы, товарищи. Никакой вибрации!

— Тысяча пятьсот оборотов, — продолжала Варвара. — Момент растет линейно… Расход топлива стабильный…

Добротворский с Коломенского завода что-то тихо обсуждал с Пятаковым. До меня долетели обрывки фразы: «…принципиально новая конструкция…»

— Две тысячи оборотов! — Варвара подняла глаза от приборов. — Все параметры в норме.

Зубцов одобрительно кивал.

— Переходим к испытанию на максимальной нагрузке, — объявил Бурмистров. — Двадцать минут на полной мощности.

Велегжанинов еще раз проверил все соединения, теперь напевая что-то из «Пиковой дамы». Варвара не отрывала глаз от приборов.

— Начали! — скомандовал Бурмистров.

Двигатель загудел мощнее, стрелки приборов поползли вверх. Пять минут… десять… пятнадцать…

— Температура стабильная, — докладывала Варвара. — Давление масла в норме. Расход топлива даже чуть ниже расчетного.

Немецкие инженеры перешептывались, качая головами. Представитель Форд что-то быстро писал в блокноте.

— Двадцать минут! — объявил Бурмистров. — Испытание завершено. Первый этап считаю пройденным успешно.

— Что ж, господа, — Зубцов обвел взглядом собравшихся. — Предлагаю сделать перерыв. Через час начинаем суточные испытания. И помните — завтра нас ждут дорожные тесты.

Когда все начали расходиться, ко мне подошел Пятаков:

— Впечатляет, Леонид Иванович. Особенно система охлаждения. Надеюсь, и завтра не подведете.

— Постараемся, — улыбнулся я.

Испытания проходили на территории Научного автомоторного института на Усачевке. Просторные боксы, современное оборудование, отличная измерительная аппаратура. В соседнем корпусе располагалась лаборатория топливной аппаратуры.

После первых испытаний все направились в институтскую столовую — большой светлый зал с высокими окнами. За длинными столами, накрытыми белыми скатертями, расположились участники конкурса.

Немцы держались обособленно, что-то обсуждая вполголоса. Итальянцы шумно переговаривались за своим столом. Представители Форд о чем-то спорили с инженерами Коломенского завода.

Наша команда устроилась у окна. Бережной степенно хлебал грибной суп, не снимая фуражки. Велегжанинов методично расставлял приборы строго в определенном порядке. Варвара просматривала записи испытаний.

— А борщ неплох, — заметил подсевший к нам Руднев. — Почти как в у нас в столовой завода. Но все равно не дотягивает.

К нашему столу подошел Добротворский с Коломенского:

— Позволите присесть? Хотел поговорить о вашей системе охлаждения…

После обеда все вернулись в испытательный бокс. Начинались суточные испытания, самый сложный этап. Двигатели должны непрерывно работать двадцать четыре часа.

Звонарев и Велегжанинов в последний раз проверили все соединения. Варвара настраивала измерительные приборы. Бережной, поправив фуражку, занял место у пульта управления.

Первые два часа наш дизель работал безупречно. Но вдруг Варвара нахмурилась:

— Что-то не так с топливной системой… Давление падает.

Я подошел к приборам. Действительно, стрелки показывали явное отклонение от нормы.

— Глушите! — скомандовал я.

Когда открыли топливный бак, запах был странный. Варвара зачерпнула немного топлива в пробирку:

— Это не наше горючее. Кто-то подмешал что-то в бак.

Руднев понюхал пробирку:

— Похоже на керосин низкого качества. Специально подобрали такой, чтобы не сразу заметить…

Велегжанинов начал методично промывать всю топливную систему, напевая теперь что-то особенно грустное.

— Что у вас там случилось? — подойдя, недовольно спросил Бурмистров. — Почему остановили испытания?

— Проблемы с топливной системой, — я старался говорить спокойно. — Требуется промывка.

— Хм… — Бурмистров нахмурился. — Значит, конструкция недостаточно надежна? Не может работать на разных видах топлива?

Варвара закусила губу, но промолчала, продолжая методично промывать систему. Велегжанинов, не прерывая пения, доставал из идеально организованного ящика все новые инструменты.

— Даю вам час, — Бурмистров посмотрел на часы. — Но учтите — такие остановки на испытаниях… это минус в общий зачет.

Я заметил, как некоторые из конкурентов едва заметно усмехнулись. Но кто именно мог устроить саботаж — оставалось загадкой. Слишком многим мы мешали.

— Будем готовы через сорок минут, — ответил я. — Варвара Никитична, у вас есть запас топлива?

— Да, в фургоне канистры с проверенным горючим.

Бережной уже поспешил за канистрами, бормоча под нос какие-то особо действенные заговоры от порчи.

После устранения проблем с топливом мы снова запустили двигатель. А еще начался следующий этап, рассмотрение технической документации.

Комиссия расположилась в большом конференц-зале института. На длинных столах были разложены чертежи и спецификации всех участников.

Бурмистров внимательно изучал наши документы:

— Так, система охлаждения… Крепление головки блока… А это что за особая конструкция поршневой группы?

Я начал объяснять технические детали. Варвара помогала, раскладывая чертежи узлов и графики испытаний.

— А теперь прошу участников сделать доклады по своим разработкам, — объявил Зубцов. — Начнем с немецкой команды.

Представитель MAN вышел к доске. Его доклад был четким и методичным — никаких лишних слов, только факты и цифры. Французы сделали упор на экономичность своего двигателя. Итальянцы подчеркивали компактность конструкции.

Когда дошла очередь до нас, я представил комплексное решение:

— Главное преимущество нашего двигателя — сочетание мощности, экономичности и технологичности производства. Мы используем отечественные материалы и можем наладить выпуск на существующем оборудовании…

Зубцов особенно заинтересовался вопросами производства:

— Расскажите подробнее о технологии изготовления коленчатого вала.

— Коленчатый вал изготавливается из специальной стали нашей разработки, — я развернул чертежи. — Особая термообработка позволяет достичь высокой прочности при сохранении пластичности. А точность обработки шеек…

— Позвольте уточнить про допуски, — прервал меня представитель Форд.

Технические вопросы сыпались один за другим. Варвара помогала с ответами, особенно когда речь зашла о топливной аппаратуре.

К концу дня все устали. Бурмистров объявил:

— На сегодня достаточно. Завтра в девять утра начинаем дорожные испытания. Всем подготовить машины.

Когда участники расходились, Зубцов задержал меня:

— Хорошо выступили, Леонид Иванович. Особенно убедительно про технологию производства. Но завтра главное испытание. Дорога все покажет.

В сумерках мы готовили «Полет-Д» к завтрашним тестам. Велегжанинов методично проверял каждый узел. Бережной в третий раз обходил машину против часовой стрелки. Варвара колдовала над топливной системой.

Когда закончили, я позаботился о безопасности.

— На ночь машину поставим в отдельный бокс, — я осмотрел массивный замок на воротах. — Варвара, все баки опечатаны?

— Да, и я добавила специальный индикатор в топливо, — девушка показала пробирку с какой-то жидкостью. — Если кто-то попытается что-то подмешать, раствор изменит цвет.

Велегжанинов установил на всех разъемах и соединениях тонкие бумажные полоски с печатями:

— Теперь любое прикосновение будет заметно.

— А я тут присмотрел местечко, — Бережной хитро подмигнул из-под фуражки. — Прямо напротив фонаря. Всю ночь просижу, глаз не спущу.

— Только не спугните раньше времени, — предупредил я. — Нам нужно поймать их с поличным.

Руднев осмотрел хитроумные ловушки вокруг машины:

— Если кто-то попытается подобраться ночью, останутся следы. Я специально натянул тонкие нити, да еще и масло в некоторых местах разлил — на ботинках останется особый состав.

К нам подошел дежурный от института:

— Выставляем дополнительную охрану. Каждый час обход территории.

Я кивнул, но понимал — если кто-то решил нам навредить, он наверняка имеет доступ в институт. Нужно быть начеку.

— Идемте отдыхать, — сказал я команде. — Завтра трудный день. Бережной, первая смена дежурства за вами. В полночь вас сменит Руднев.

Уходя, я еще раз оглядел темнеющую территорию института. Где-то здесь прятались те, кто пытался вывести нас из игры. Но кто они — немцы, американцы или кто-то из своих? Пока это оставалось загадкой.