Нэпман 5. Дизель и танк

Глава 13 До Вологды

Бревно с глухим стуком перегородило дорогу. В молочном тумане замелькали темные фигуры — не меньше двадцати человек. Они выскакивали из-за деревьев, размахивая обрезами и топорами.

— Глуши мотор! — раздался хриплый голос. — А то всех положим!

Я быстро оценил обстановку. Впереди застряли итальянцы и один из «Фордов». Их команды уже выстроили оборону за машинами. Позади нас, метрах в пятидесяти, виднелся ярославский грузовик.

Бережной даже не думал глушить двигатель. Его заскорузлые пальцы крепко сжимали руль, а в глазах появился недобрый блеск.

— Варвара, — тихо скомандовал я, — за руль. Когда скажу — полный газ.

Она молча кивнула, перебираясь на место водителя. В такие моменты ее выдержке можно было позавидовать.

Из-за бревна вышел высокий бородач в драном полушубке:

— Ну что, господа-товарищи инженеры, покатались? А теперь золотишко на бочку, часики там разные, штучки заграничные…

— Леонид Иванович, — донесся из кузова спокойный голос Велегжанинова, — у меня тут канистры с бензином. Если что…

Я понял его план. Джонсон, похоже, тоже что-то задумал — его механики медленно растягивались цепочкой вдоль дороги.

Главарь шагнул ближе, целясь в меня из обреза:

— Даю десять секунд. Потом начинаем стрелять.

В этот момент Руднев, прячась за бортом, швырнул в бандитов канистру с бензином. Велегжанинов метнул следом горящую ветошь. Огненная стена взметнулась перед налетчиками.

— Вперед! — крикнул я.

Варвара вдавила педаль газа. «Полет-Д» рванулся, сметая бревно. Бандиты шарахнулись в стороны. В этот момент ударил револьвер Джонсона, а итальянцы открыли огонь из охотничьего ружья.

Завязалась беспорядочная перестрелка. Пули взвизгивали, высекая щепки из бортов. Звонарев, вооружившись монтировкой, отбивался от бандита, пытавшегося залезть в кузов.

Неожиданно в дело вступил Бережной. Выхватив из-под сиденья гаечный ключ, он уложил двоих налетчиков. Как оказалось, в Гражданскую он служил в коннице у Буденного.

Травников, наш наблюдатель, проявил удивительное хладнокровие. Спокойно схватил какую-то деталь со дна кузова и методично, как в тире, уложил еще парочку бандитов. Я не видел, что там Руднев, но судя по звукам, он тоже не сидел без дела.

Внезапно Звонарев вскрикнул — пуля зацепила его плечо. Варвара, не отрываясь от руля, крикнула:

— Держись, сейчас перевяжу!

— Потом! — процедил сквозь зубы молодой инженер, продолжая отбиваться монтировкой.

С «Форда» донесся крик боли — ранило помощника Джонсона, молодого механика Смита. Итальянец Марелли, высунувшись из-за капота, получил касательное ранение в голову — кровь заливала его черные кудри.

— Mannaggia! — ругался он, прижимая к виску носовой платок.

На ярославском грузовике дела были хуже — их водитель Прохоров получил серьезное ранение в ногу, когда пытался завести заглохший мотор. Его напарник Востряков, бывший фронтовик, подхватил товарища и оттащил в безопасное место за колеса.

Бой длился не больше пяти минут. Когда дым рассеялся, на дороге остались только раненые налетчики. Остальные растворились в тумане.

После боя пришлось организовать полевой лазарет. Варвара, имевшая опыт работы медсестрой в Гражданскую, быстро перевязала раненых. Серьезнее всех пострадал Прохоров — пуля застряла в голени.

— Придется в Грязовце искать доктора, — вздохнула она, заканчивая перевязку. — Тут нужна операция.

Звонарев стоически терпел, пока она обрабатывала его рану:

— Ерунда, царапина. Работать смогу.

Смит, морщась от боли, благодарно кивал, пока ему бинтовали простреленное предплечье. Марелли, с забинтованной головой, уже шутил и размахивал руками, рассказывая о подобных приключениях в Италии.

— Черт знает что, — покачал головой Травников, помогая устроить раненых поудобнее. — И ведь главное — все в протоколе отмечать придется.

Теперь предстояло не только бороться с бездорожьем и морозом, но и заботиться о раненых товарищах. И о раненых бандитах тоже. Впрочем, общая опасность еще больше сплотила интернациональную команду.

Бережной деловито собирал трофеи — оружие и документы раненых бандитов. Мы связали пленных и уложили в кузов.

— Надо в сельсовет сообщить, — сказал он. — Пусть милиция забирает этих молодцов.

— И побыстрее выбираться отсюда, — добавил Травников. — Они могут вернуться с подкреплением.

Через полчаса наша колонна уже догоняла основную группу. О случившемся решили пока не распространяться — незачем нервировать остальных.

Только Варвара долго не могла успокоиться:

— Знаешь, — тихо сказала она, — я ведь первый раз видела, как в людей стреляют.

Я молча сжал ее руку. Впереди снова расстилалась пустынная зимняя дорога.

После стычки с бандитами двинулись дальше. Морозный воздух обжигал лица — температура упала градусов до двадцати. Зимнее солнце едва пробивалось сквозь низкие облака, обещая метель.

— Давление топлива падает, — встревоженно произнесла Варвара. — Похоже, солярка замерзает.

В кузове Звонарев, морщась от боли в простреленном плече, помогал Велегжанинову укрыть раненого Прохорова теплыми одеялами. Ярославский водитель был бледен, но держался стойко.

— Нужно срочно что-то делать с топливом, — Руднев озабоченно постукивал по топливопроводу. — Еще немного и встанем.

Бережной, не говоря ни слова, достал из-под сиденья старый медный чайник:

— Сейчас организуем, — пробормотал он, спрыгивая в снег.

Вскоре под двигателем запылал костер из промасленной ветоши. Бережной колдовал над чайником, подогревая солярку и бормоча какие-то заговоры.

Впереди «Форд» Джонсона тоже остановился. Смит, с перевязанной рукой, пытался отогреть замерзший карбюратор паяльной лампой. Итальянский «Фиат» безнадежно заглох — Марелли, с белой повязкой на голове, отчаянно жестикулировал, пытаясь объяснить что-то своим механикам.

— Temperatura! Freddo maledetto! — доносились его возгласы.

— Леонид Иванович, — окликнул меня Травников, — там впереди вроде деревня виднеется. Может, стоит заехать, обогреться? Да и раненым отдых нужен.

Деревня оказалась большим селом Спасское. У добротной пятистенки нас встретил председатель сельсовета Мокрощелов — коренастый бородач в овчинном полушубке.

— Милости просим! — загудел он басом. — Как про бандитов услыхали, сразу в район сообщили. Милиция уже выехала.

В просторной избе было жарко натоплено. Пока хозяйка, Аграфена Петровна, поила раненых горячим чаем с малиной, местный фельдшер Кривошеин осматривал их раны.

— С этим в больницу надо, — покачал он головой, заканчивая осмотр ноги Прохорова. — До Грязовца не дотянет.

— Я довезу, — вмешался Востряков. — Только бы машину на ход поставить.

К счастью, в селе нашелся знающий механик — бывший путиловский рабочий Клюквин. Он помог правильно развести спирт для разжижения топлива и показал, как утеплить двигатели соломенными матами.

— У нас тут полгода зима, — усмехался он в седые усы. — Без таких хитростей никак.

Марелли, раздобыв где-то самогон, пытался объяснить Клюквину устройство итальянского карбюратора. Тот понимающе кивал:

— Карбураторе… Каписко… Манифольдо… — и ловко орудовал инструментами.

Джонсон тем временем помогал ярославцам укреплять рессоры. Смит, несмотря на раненую руку, показывал, как правильно регулировать зажигание на морозе.

— Дружно работаете, — одобрительно заметил председатель. — Сразу видно — одно дело делаете.

К вечеру все машины были готовы к дальнейшему пути, но выезжать на ночь глядя в метель, да еще с ранеными, было безумием.

— Заночуете у нас, — безапелляционно заявил председатель. — Места всем хватит. А завтра, как развиднеется, с Богом и поедете.

Спорить никто не стал. Раненых разместили в чистой горнице у председателя, остальных распределили по избам. Фельдшер Кривошеин остался присматривать за Прохоровым, чье состояние внушало наибольшие опасения.

— Думаю, до утра температура спадет, — сказал он, закончив перевязку. — Но в Грязовец его нужно будет доставить обязательно.

Марелли со Смитом устроились у механика Клюквина — тот никак не мог наговориться с итальянцем о тонкостях регулировки карбюраторов. Джонсон с командой занял просторную горницу у вдовы Матрены Савельевны.

Нашей команде досталась светелка в доме председателя. Варвара долго не могла уснуть, прислушиваясь к завыванию метели за окном.

— Как думаешь, завтра проберемся через болота? — тихо спросила она.

— Должны, — ответил я, глядя на падающий снег. — Главное, чтобы мороз продержался. По замерзшей земле всяко легче пройдем.

За окном мела поземка, заметая следы трудного дня.

Проснулись мы затемно от пронзительного петушиного крика. Термометр за окном показывал тридцать градусов мороза. Село тонуло в синеватой предрассветной мгле, только из труб уже поднимались дымные столбы.

— Эк приморозило, — покачал головой председатель, выходя на крыльцо. — Давно такого не было.

В каретном сарае, где стояли машины, царил промозглый холод. Бережной, кутаясь в тулуп, осматривал двигатель «Полета-Д».

— Беда, Леонид Иванович, — вздохнул он. — Топливо совсем загустело. Да и масло как кисель стало.

Варвара, растирая покрасневшие от мороза руки, склонилась над приборами:

— Даже нажимать на педаль газа бесполезно. Все замерзло намертво.

От других машин доносилась многоязычная ругань. Джонсон безуспешно пытался завести «Форд», чей двигатель издавал лишь жалобное шипение. Марелли, забыв о ране, в отчаянии размахивал руками над остывшим «Фиатом».

— Finita la commedia! — восклицал он. — Tutto congelato!

Местный механик Клюквин неспешно обходил машины, посмеиваясь в усы:

— Эх вы, городские… Сейчас дядя Афанасий вас учить будет.

Он деловито растопил железную печку-буржуйку, притащенную из кузницы. Над самодельным чаном с водой поднялся пар.

— Значит так, — командовал Клюквин. — Берем ведра с кипятком, ставим под картеры. А сверху брезентом накрываем, чтоб тепло не уходило.

Звонарев, морщась от боли в простреленном плече, помогал Велегжанинову обкладывать двигатель нагретыми кирпичами. Руднев колдовал над самодельной системой подогрева топливопровода.

— А теперь главный секрет, — Клюквин достал из кармана фартука пузырек. — Спирт-денатурат. В пропорции один к пяти с соляркой мешаем.

Бережной одобрительно крякнул, доставая заветный чайник для подогрева смеси.

Через час упорной работы послышался первый обнадеживающий звук — мотор «Полета-Д» неуверенно чихнул и затарахтел.

— Давление масла растет, — обрадованно сообщила Варвара. — Две атмосферы… три… четыре!

Постепенно ожили и остальные машины. Фельдшер осмотрел раненых — Прохорову стало лучше, жар спал. Звонарев и Смит, несмотря на ранения, рвались в дорогу.

— Ну, с Богом, — перекрестил нас председатель. — До Грязовца если повезет, к обеду доберетесь. Только по гати осторожнее — она хоть и мерзлая, а все одно ненадежная.

Восходящее солнце окрасило снег в розовый цвет. Морозный воздух обжигал легкие. Колонна медленно двинулась по накатанной санями дороге, впереди лежали знаменитые грязовецкие болота.

— Температура масла семьдесят градусов, — докладывала Варвара. — Давление стабильное.

Клюквин, провожая нас, напоследок крикнул:

— Как застрянете — костры жгите! Да денатурат не жалейте!

Впереди расстилалась бескрайняя снежная равнина, местами поросшая чахлым ельником. Где-то под этим белым покровом таились коварные топи, готовые поглотить неосторожного путника даже в зимнюю стужу…

Первый тревожный звонок прозвенел, когда головной «Форд» вдруг резко вильнул в сторону. Джонсон еле успел выровнять машину.

— Болото уходит влево, — крикнул он на ломаном русском, высовываясь из кабины. — Под снегом почти не видно!

Действительно, занесенная снегом дорога петляла между чахлыми елями, и только редкие вешки указывали безопасный путь. Местами из-под снега проглядывали почерневшие бревна старой гати.

— Давление падает, — встревоженно произнесла Варвара. — Похоже, правые колеса проваливаются.

Бережной осторожно направил машину ближе к обочине, где снег казался плотнее. Вдруг спереди раздался треск — это итальянский «Фиат» провалился правым задним колесом в пустоту под настом.

— Madonna santa! — в сердцах воскликнул Марелли.

В этот момент из леса донесся стук топоров и звонкие голоса. Через несколько минут на дорогу вышли человек десять крепких мужиков с топорами и пилами.

— Никак застряли? — насмешливо спросил высокий бородач в овчинном полушубке. — А мы гадаем, чего это за машины тарахтят.

— Застряли, отец, — признал я. — Не подсобите?

— Отчего ж не подсобить, — степенно ответил бородач. — Меня, кстати, Прокопием Савельичем кличут. Артель моя тут лес валит.

Лесорубы быстро оценили ситуацию. Их бригадир, Прокопий Савельич Костоломов, оказался на редкость толковым:

— Значит так, — рассуждал он, постукивая топорищем по мерзлой земле. — Тут болото неверное. Сверху корка, а под ней пустоты. Щупать надо каждый шаг.

Его помощник, жилистый мужик по прозвищу Береза, ловко орудовал длинным шестом, прощупывая путь:

— Вот тут держит, — командовал он. — А правее — топко, не суйтесь!

Артельщики быстро натаскали еловых лап и бревен, укрепляя ненадежные участки. Раненый Звонарев, несмотря на больное плечо, помогал им советами по расчету нагрузки.

— Balki… бревна… molto bene! — восхищался Марелли, глядя, как ловко работают лесорубы.

Особенно всех поразил древний дед Микула, который, несмотря на свои восемьдесят лет, безошибочно определял крепкие места:

— Я тута еще мальцом ходил, — шамкал он беззубым ртом. — Кажное болотце знаю, кажную кочку помню.

Джонсон, забыв об обычной сдержанности, с интересом расспрашивал через переводчика о местных приметах. Дед охотно делился вековой мудростью:

— Где багульник растет — там топко. А где морошка — там можно идти. И слушать надо: если чавкает под снегом — значит, окно тут.

Бережной внимательно записывал все советы в потрепанную записную книжку. Варвара, принеся котелок с горячим чаем, поила озябших работников.

К полудню общими усилиями проложили надежный путь. «Фиат» вытащили, подложив под колеса еловые лапы. Прокопий Савельич еще раз осмотрел дорогу:

— Ну, теперь версты три пройдете нормально. А там будет развилка — держитесь правой стороны. Слева там трясина, даже в мороз не застывает.

В благодарность за помощь механики показали лесорубам устройство машин. Особенно их заинтересовал дизельный двигатель «Полета-Д».

— Надо же, — цокал языком Береза, разглядывая топливную систему. — И керосином может работать? А мы тут с бензином мучаемся, его не достать совсем.

Прокопий Савельич долго жал нам руки на прощание:

— Будете обратно ехать — заворачивайте. У нас тут зимовье хорошее, всегда приютим.

Когда тронулись дальше, Варвара сказала, глядя в заиндевевшее окошко:

— Знаешь, а ведь без них мы бы точно застряли. Да еще с ранеными…

Я молча кивнул.

После встречи с лесорубами дорога пошла через низкий ельник. Несмотря на мороз, местами из-под снега проступала черная болотная вода.

— Правее держи! — крикнул Травников, сверяясь с картой. — Тут должен быть старый санный путь.

Впереди «Форд» вдруг резко осел задним колесом. Только быстрая реакция американца спасла машину от опасного крена.

— Stop! Stop! — замахал он руками следующим за ним.

Пришлось остановить всю колонну. При осмотре выяснилось, что под снегом скрывался провал в старой гати. Бревна прогнили и не выдержали веса груженой машины.

— Придется обходить, — вздохнул Руднев, промеряя шестом глубину трясины. — Здесь метра два глубины.

Варвара, сверяя показания приборов, вдруг встревожилась:

— Леня, у нас масло уходит. Видимо, от тряски где-то появилась течь.

Звонарев, морщась от боли в простреленном плече, помогал Велегжанинову осматривать двигатель. Трещину в масляном картере нашли быстро, но ремонт требовал времени.

Тем временем итальянцы пытались помочь «Форду». Марелли, забыв о ране на голове, азартно командовал:

— Più a destra! Diritto! — и тут же переводил на ломаный русский: — Правый, правый! Прямо!

К трем часам дня мы выбрались наконец на более-менее твердую дорогу. Но зимний день уже клонился к закату, а до Грязовца оставалось еще не меньше десяти верст.

— Надо решать, — сказал я, собрав всех водителей. — Либо рискуем идти в темноте, либо ночуем в Грязовце, а утром уже в Вологду.

Джонсон первым высказался за ночевку:

— Too dangerous. Night, swamp, cold… — он красноречиво покачал головой.

Его поддержал Марелли:

— Si, si! Notte molto pericoloso!

Решающим стало мнение фельдшера, сопровождавшего раненого Прохорова:

— Ему нужен покой и теплая постель. Да и остальным раненым тоже.

До Грязовца добрались в сумерках. Городок встретил нас огнями керосиновых фонарей и дымками из печных труб. Председатель райисполкома Сухоруков, заранее предупрежденный о нашем прибытии, уже организовал размещение.

— В больницу раненых, — распорядился он. — Остальных по домам расселим. А машины в пожарное депо поставим, там тепло.

Прохорова сразу увезли в больницу. Местный врач, осмотрев остальных раненых, уверенно заявил:

— К утру всех на ноги поставлю. У нас тут опыт большой — места-то глухие.

В пожарном депо механики занялись ремонтом. Велегжанинов колдовал над масляной системой, напевая что-то из «Пиковой дамы». Бережной в который раз проверял топливную аппаратуру.

— Завтра чуть свет выезжаем, — объявил я команде. — До Вологды еще полсотни верст, а там уже и отдохнем по-человечески.

Варвара, засыпая в натопленной горнице, пробормотала:

— Как думаешь, завтра будет легче?

— Должно быть, — ответил я, хотя точной уверенности не было.

За окном крепчал мороз.

Утро в Грязовце выдалось ясным и морозным. Термометр у здания райисполкома показывал минус двадцать пять. Иней серебрил голые ветви берез на главной улице.

Первым делом я отправился в больницу. Прохоров, после оказанной помощи, чувствовал себя заметно лучше. Местный врач, Семен Ильич Воскобойников, был доволен:

— Пуля удачно вышла, кость не задета. Через неделю бегать будет.

Звонарев и Смит тоже оправились — их раны затягивались без осложнений. Марелли, с уже поджившей ссадиной на голове, бурно выражал благодарность советским медикам.

В пожарном депо команды готовили машины к последнему броску. Велегжанинов всю ночь колдовал над двигателями — теперь они работали как часы.

Неожиданно к нам подошел председатель райисполкома Сухоруков в сопровождении человека в кожаном пальто:

— Товарищ Краснов, после вчерашнего донесения о бандитах… В общем, начальник угрозыска настоятельно рекомендует принять меры.

Сотрудник угрозыска, представившийся Смироновым, раскрыл объемистый сверток:

— Вот, получите под расписку. Три нагана, два карабина, патроны. И разрешение на провоз оружия до Вологды. Там вам выдадут другое оружие. Это все, что есть, пока что. На всякий случай.

— И нам тоже выдали, — кивнул подошедший Джонсон, показывая револьвер. Он говорил через переводчика.

Каждый экипаж получил оружие и краткий инструктаж. Марелли особенно обрадовался карабину:

— Como nella guerra! Как на войне! — и начал демонстрировать неплохие навыки обращения с оружием.

К восьми утра колонна была готова к выходу. Прохорова с сопровождающим оставили долечиваться в больнице — им предстояло догонять нас поездом.

— До Вологды теперь прямая дорога, — объяснял Сухоруков. — Тракт получше будет, райком за ним следит. Но все равно поглядывайте по сторонам.

Варвара, проверяя приборы, впервые с начала пути была довольна показаниями:

— Давление масла четыре атмосферы, температура стабильная.

Колонна медленно двинулась по утренним улицам. Грязовец провожал нас звоном колоколов Воскресенской церкви.

Дорога и правда оказалась лучше. Местами даже попадались участки с щебеночной подсыпкой. Скорость возросла до тридцати верст в час.

— Смотрите! — вдруг воскликнула Варвара. — Вологда!

Впереди, в морозной дымке, показались золотые купола Софийского собора. Древний город раскинулся по берегам одноименной реки, и даже издали впечатлял монументальностью.

У заставы нас встречала делегация — представители городских властей, журналисты, члены автомобильного клуба. Оркестр наяривал бравурный марш.

— От имени городского совета, — начал председатель Вологодского исполкома Прохоров, — позвольте приветствовать участников героического автопробега!

Нас разместили в бывших номерах купца Самарина на Златоустинской улице. Машины загнали в теплые гаражи местного автоклуба.

Вечером в зале городской думы состоялось официальное подведение итогов этапа. Я смотрел на усталые, но довольные лица товарищей, и думал — мы справились. Преодолели бандитов, морозы, болота. Сработались, несмотря на языковые барьеры и разницу менталитетов.

Впереди новый этап — дорога до Архангельска.

— А все-таки здорово, что нам выдали оружие, — ухмыльнулся Руднев, когда мы остались одни. — Как-то спокойнее теперь.

Я молча кивнул. За окном опускались зимние сумерки, и огни старинного города уже начинали зажигаться в морозной мгле.