Другая жизнь. Назад в СССР.

Глава 22

- Вопрос, конечно, интересный, - проговорил «гость» уверенным «хозяйским» тоном. – А какие радиостанции ты слушаешь?

- Здравствуйте, - поздоровался я.

«Гость» хмыкнул и поздоровался со мной персонально:

- Здравствуй, - и, оглядев присутствующих учителей, поздоровался со всеми. - Здравствуйте товарищи.

После этого он с улыбкой и с интересом, как на забавное насекомое посмотрел на меня, явно ожидая ответ на поставленный ранее вопрос.

- Я слушаю все подряд новости. О том, что нельзя слушать радиостанцию «Голос Америки», я слышал от отца. Я и не слушаю. Понятно, что на русском языке враги вещают для нас и часто врут. Но на английском языке они передают для своих граждан. Тоже, наверное, обманывают их, но, думается мне, немного по-другому.

- Думается ему! – возмутилась директриса. – Рано о таких вещах рассуждать. Что сказано, то и делать должен.

- Я - ответственный за проведение политинформации в школе. Поэтому сам должен быть в курсе мировых новостей.

- Что в советских газетах и журналах пишут, о том у нас и политинформация. И не надо выдумывать осебятину.

- А какая тут «отсебятина»? – возмутился я.

- Ну, ты читал об этом событии в нашей прессе? – спросила директриса.

- Ну… Нет… Но наши СМИ, порой, не сразу некоторые новости публикуют. ТО ли не хватает эфирного времени, то ли срабатывает инерция согласования, но событие уже свершилось, а некоторые из них желательно подавать свежими. ЦРУ устроило провокацию! Расстреляло участников Первомайской демонстрации!

- Почему ты считаешь, что это ЦРУ? – заинтересовался «гость». – Об этом по радио говорили?

- Нет, - стушевался я. – По радио сказали, что демонстранты сами устроили перестрелку друг с другом, но ведь это - бред.

- Так кто тебе сказал про ЦРУ? – дожимал меня человек в сером пальто.

- Никто! Я сам понял! – с вызовом в голосе сказал я.

На самом деле, про ЦРУ «предок» выкопал в своей «куче всего» по контексту новости.

- Это, конечно, неплохая версия, но о том, что в инциденте на площади Таксим замешано ЦРУ, или иные спецслужбы, ни в зарубежных, ни в наших средствах массовой информации не сообщалось. И получается, что ты вводишь всех в заблуждение.

- Никого я не ввожу в заблуждение. Здесь написано: «Имеются предположения…».

- Да? Ну, ка позвольте прочитать?

Гость протянул руку к небольшому листу ватмана, на котором уместился текст и серия рисунков в стиле Битструпа с микроавтобусом с надписью УРУ из которого выходят люди с длинными чемоданами, с видом с крыши на демонстрацию со снайперами и человеком указывающим им цель, с демонстрантами, обстреливаемыми с крыши высокого здания и снова с машинами в которые снова садятся люди с чемоданами.

- Очень хорошие рисунки. Сам рисовал?

- А то кто же?, - буркнул я и, разведя руки, сказал: – Таких плакатов, извиняюсь, нет. Мы просмотрели все с Валеркой.

- Каким Валеркой? – заинтересовалась завуч. – Комсоргом, небось?

- С ним, и что?

- Не «чтокай», мне! Родителей вызову!

- Это за что? – возмутился я. – За то, что я решил вашу тупую и политинформацию немного оживить и привлечь к ней внимание школьников? Да… Да…

Моему возмущению не было границ и я едва не расплакался. Я стал искать глазами дверь, чтобы выскочить из неё, но «гость» неожиданно для меня и, вероятно, для других, приблизился и положил мне ладонь на плечо.

- Ты – молодец. И твоя инициатива обязательно будет отмечена райкомом комсомола. Как и твоя газета, которая поедет в Москву на всесоюзный конкурс школьных стенных газет. Произведёт ли она там фурор, не известно, но у нас в крае она заняла первое место. За это краевым комитетом комсомола ты будешь поощрён путёвкой в пионерский лагерь «Океан».

- В пионерский лагерь? – удивился я и скривился. – Я уже не пионер.

- Туда не только пионеры направляются, но и комсомольцы, награждённые за различные заслуги.

- Не-е-е… В пионерский лагерь я не поеду. Что я там не видел? Море? Так его везде полно.

- Вот видите!? А я вам говорила! – вставила директриса.

- Ты не понимаешь, - не обращая на неё внимание продолжил меня искушать «гость». – Там как раз и нужны ребята, которые хорошо знают наш край. Чтобы рассказать, показать, помочь, наконец, руководителям. А может и организовать какую-то с приезжими ребятами работу. Там нужны будут такие художники, как ты. И… Политинформаторы, правильно понимающими политику партии. А ты, я смотрю, всё правильно понимаешь. Ты – молодец.

Я вздохнул, а он оглядел учителей, завуча и остановил свой взгляд на директоре.

- Райком партии согласовывает этот стенд. Мы, товарищи, должны поощрять инициативу снизу.

- О, как! – подумал я. – Целый партийный вождь.

- Я, кстати, приехал вручить тебе Диплом крайкома ВЛКСМ. Решил сам с тобой познакомиться.

Он открыл портфель и вынув листок белого картона с флагами гербом и какими-то надписями и передал его мне. На нём было типографски отпечатано «Диплом», «участнику краевого конкурса» и написано от руки «школьных стенных газет»…

- Спасибо, - сказал я, не рискнув сказать: «Служу Советскому Союзу», а мысль такая мелькнула, хе-хе… Не поняли бы они меня.

- Спасибо, - повторил я, едва сдерживая подкатывающие к глазам слёзы.

Он похлопал меня по плечу и, обращаясь к директору, спросил:

- Где можно посидеть и пообщаться.

- У меня в кабинете, - сказала директриса.

- Да здесь можно, все уже разошлись. Уроки…

Учителей, действительно, в учительской не осталось.

- А я посижу, вдруг, что понадобится.

- Спасибо, но не хотелось отвлекать и вас от работы, - с тонким намёком на толстые обстоятельства сказал «гость».

- А вы кто? – вдруг спросил я. – И зачем вам со мной разговаривать?

- А я не представился? – удивлённо спросил «гость». – Извиняюсь! Я секретарь краевого комитета КПСС Волынцев Алексей Аврамович.

- Волынцев? - переспросил «внутренний голос» и запустил поиск по своим базам данных.

- Ого! Так он тридцать шестого года рождения!

- Чего у тебя только в «закромах» нет! – удивился я. – Вот он тебе, зачем был нужен?

- Э-э-э… Так, э-э-э… Листал, наверное, список краевых руководителей. Вот и осталось в памяти…

- Хорошо сохранился дядька, - сказал я. - Как мой отец по возрасту, а выглядит тридцатилетним огурцом.

- Работа такая. Только… Зачем ему ты? Стенные газеты – это идеология и пропаганда – прерогатива третьего секретаря.

- Да? – удивился я. – А какая разница? Первый, второй, третий… По порядку рассчитайсь! Хе-хе…

- Аккуратнее с ним смотри, не расслабляйся.

- Так зачем вам со мной разговаривать? – спросил я, не слушая «внутренний голос.

- Анкету заполнить надо. Для участия во всесоюзном конкурсе…

- Ого-го, - снова удивился «предок». – Ой, неспроста он пришёл! Целый второй секретарь. И, между прочим, - будущий первый секретарь крайкома…

Все оставшиеся учителя, завуч и директор вышли.

- Он не сказал, какой он секретарь, - заметил я. – Может он, как раз сейчас, за идеологию и отвечает.

- Может быть, может быть…

Волынцев «пытал меня» до конца урока, заполнив пять листов писчей бумаги с отпечатанными на них вопросами. Удивительно, но и этих листов едва хватило для описания моей биографии, характеристики и того же самого про моих родителей.

- Скорее всего, тебе придётся в Москву ехать в сопровождении кого-нибудь из родителей.

- Мне уже шестнадцать лет, и я могу ездить без взрослых.

- Да? - он посмотрел на дату моего рождения. - А! Ну, да… Ну, и хорошо.

В анкете спрашивалось, например, что я имел ввиду, рисуя картинки в «газете», посвящённой «9-му мая».

Но мне показалось, что крайкомовец хотел проверить меня на то, как я поведу себя в присутствии представителя партийной номенклатуры, смогу ли общаться с вышестоящим по возрасту и иерархически, смогу ли свободно отвечать на вопросы…

Благодаря моим знаниям и внутреннему возрастному сдвигу, я чувствовал себя с ним совершенно спокойно и общался с ним свободно.

-Говорят, ты перенёс серьёзную травму головы, и несколько месяцев пролежал в коме… Как ты себя сейчас чувствуешь?

- Нормально.

- Голова не болит?

- Уже давно!

- Ты стал лучше учиться…

- Стал. Видимо мозги встали на место. Когда лежишь недвижимый, о многом думаешь. В том числе, и об утраченных времени и возможностях.

- Тебе сейчас нельзя заниматься спортом и ты придумал какую-то гимнастику…

- Я не придумал. У меня дома есть тетрадь, которую я когда-то давно нашёл. Вот я и вспомнил, когда лежал, те движения, которые были нарисованы в ней. Физрук сказал, что это какая-то восточная гимнастика.

- Но ты не сказал об этом профессору Коновалову.

- Не сказал. Не подумал. Я начал так двигаться в больнице, а потом оказалось, что профессор вставил их в свою книгу. Я просто не стал его расстраивать. Да какая разница? Главное, что она мне и вправду помогла и помогает. Там очень плавные и медленные движения, а тело тренируют, как будто на ковре провёл пять схваток. Нужно будет – профессор разберётся. Он умный.

Когда прозвенел звонок и стали приходить учителя, Волынцев свернул свои записи, положив в портфель и сказал:

- Интересный ты парень, Мишка! Такое перенёс и не сломался… Пошли, проводишь до машины. Я только к директору загляну, попрощаюсь… Что-то ты с ней…

- Это она со мной, - вздохнул я. – Но всё образуется.

- Да? Молодец! Я знаю про вашу историю, э-э-э, взаимоотношений. Молодец, что зла не держишь. Жизнь прожить не поле перейти. А ты очень неплохо начинаешь жить, Миша. Правильно начинаешь жить.

- Вот, значит, зачем он приехал, - сказал «внутренний голос». – Проверил, можно ли тебя выпускать за пределы Приморского края, а то вдруг пожалуешься в ЦК?

- И со стендом ты очень хорошо придумал. Мы подумаем, как твой опыт распространить. И рисуешь ты хорошо. Просто, здорово рисуешь! Очень похоже на манеру Херлуфа Битструпа! Про ЦРУ получилось в точку! Рисуй дальше, глядишь на книгу насобираеем. Э-э-э… Только согласовывай, всё-таки свои рисунки. Политика – дело тонкое. Не всегда в политике мы говорим, что видим и что думаем. Я тебя с инструктором познакомлю. Он тебе подскажет, когда надо будет следующую информацию вывешивать.

- Вот оно! – обрадовался «внутренний голос». – Они к тебе человека подводят. Официального куратора. Точно - комитетчик.

- Ой! Где я и где комитет? – мысленно спросил его я. – Я школьник.

- Ага, школьник, - хмыкнул «предок». – Аж целого секретаря крайкома партии заставил к себе приехать! Не-е-е… Ты вокруг себя какую-то кашу заварил. Не верят тебе! Опасаются. Хорошо, что ты отказался ребят у-шу тренировать.

- Да, не отказался я. Просто им скучно стало одно и то же повторять за мной.

- И правильно, что ты на улице ни боксом, ни каратэ не занимаешься.

- Хм! Мне и дома хватает места. Отстань от меня. Дай с человеком пообщаться.

Волынцев заглянул к директору, попрощался и на движение Светланы Яковлевны подняться со стула, сказал, что его провожу я. Она всё поняла и мы вышли на улицу. Я был в куртке, так как пришёл в школу и не успел раздеться, поэтому мы прошли до крайкомовской чёрной машины не торопясь.

- Ты по поводу пионерского лагеря «Океан» подумай и не торопись отказываться. Это, можно сказать такой шанс, который не каждому в жизни достаётся. Шанс проявить себя в общественной жизни целой страны.

- Ну, прямо уж и страны! – хмыкнул я.

- Конечно – страны! Сейчас ты поможешь нам в приёме гостей из всего Союза, а завтра поможем тебе мы. Да тебе помогут твои дела. Смотри: газета, которая произвела на всех нас очень хорошее впечатление, твой стенд, твои политически грамотные и острозлободневные рисунки, ты можешь проявить себя и дальше. У тебя есть желание сделать этот мир лучше. Это видно. А такие люди нужны в наших, во-первых, - партийных, а во-вторых – общественно-политических рядах. Комсомольцы и коммунисты – передовой отряд строителей коммунизма, помнишь?

- Помню, - со вздохом сказал я.

- Что вздыхаешь?

- Если бы не вы, сегодня меня бы растерзали, - сказал и криво усмехнулся я.

- Поэтому я и приставлю к тебе нашего человека, чтобы не терзали дальше, - он улыбнулся. – Через тернии к звёздам!

- Ну, прямо уж и к звёздам?! – хмыкнул я.

- У тебя очень хорошие задатки, - серьёзно глядя мне в глаза, проговорил секретарь краевого комитета КПСС. – И нужно, чтобы они развивались в правильном русле. Мы тебе в этом поможем.

Мы попрощались. Его рукопожатие было крепким и многообещающим.

- Это, я тебе скажу, очень полезное знакомство, - сказал мне «внутренний голос». – Он точно будет первым секретарём краевого комитета партии. И ты, Мишка, хорошо придумал с этим стендом.

- В-о-о-о-т… А ты отговаривал меня. И негров рисовать не советовал.

- Негры у тебя классные получились.

- Во-о-о-т… Приятно слышать похвалу от старшего товарища, хе-хе-хе… Хоть и после того, как меня похвалил секретарь крайкома партии. Подхалим ты, всё-таки, «предок». Лизоблюд… Хе-хе-хе…

- Ну-ну… Художника обидит каждый…

- Хе-хе-хе… Это точно, какая-то шизофрения! Ха-ха…

- Но, ведь, полезная? Как бы ты узнал, что это будущий первый секретарь?

- А когда он станет первым?

- В восемьдесят девятом и по девяностый.

- Что? Всего-то?

- Ну и что. Главное – он при власти всё это время. А значит – с мозгами человек и со связями.

- Хорошо, хорошо… Согласен, - хорошее знакомство. На урок идти?

- А оно тебе надо? Хочешь поучиться? Ляг, поспи и всё пройдёт.

- Точно! Устал я что-то! И голова у меня вдруг заболела от этих разговоров.

- Ты только никому про свои головные боли не говори.

- Так их же нет.

- Тем более.

Так, разговаривая сам с собой, я потихоньку спустился к своему дому и добрёл до подъезда. И только потом вспомнил, что оставил свой портфель в учительской.

- Ну и хрен с ним, - подумал я. – Там не должен пропасть. Хотя там… Ну, не полезут же учителя в мой портфель!?

- Зря ты так думаешь, - хмыкнул «внутренний голос». – В твой – точно полезут.

- Ну… Им же хуже, - подумал, тяжело вздохнув, я.

* * *

Придя домой, я быстро пожарил на большой сковороде лук, засыпал туда же позавчерашнюю гречневую кашу перемешал и дав протомиться, освободил на сковороде место и разбил туда два яйца. Обед получился сытным и я, поев, завалился спать, поставив «предка» на пробудку через час.

Проснувшись через час, я позанимался уроками, что выражалось в прочитке учебников, решении задач и примеров и выполнение других письменных заданий. Как, например, выписать из параграфа по истории даты на карточки и подписать с обратной стороны события, произошедшие в эти даты. Чтобы учить даты – вещь полезная, но мне это было уже не нужно для запоминания, однако карточки заполнять было нужно, ибо можно было получить за невыполнение «неуд».

По черчению я был в отличниках, а вот по биологии имелась серьёзная проблема. Я ничего не понимал про рибосомы и механизм сборки белковых молекул. Триплеты нуклеотидов и их комплементарность. Не «комплиментарность», а, сука, «комплементарность»… От латинского, сука, слова «дополнительный», «дополняющий», «взаимосвязанный с чем-либо», «взаимодополняющий», «взаимо­соответствующий». И нахрена это слово в учебнике девятого класса. Тут и так ни черта не понятно, а ещё «комплементарный». Короче, биологию я «тупо» зубрил. Вернее, не тупо. Тупо зубрил я до комы, а теперь зубрил не тупо, а с толком и расстановкой, укладывая в своей памяти текст из учебника стопками страниц книжного формата.....