Другая жизнь. Назад в СССР.

Глава 3

По поводу английского была такая история… С пятого класса нас учила англичанка с очень не требовательным подходом к обучению. В восьмом классе нас разделили на группы и я попал к очень строгой учительнице Галине Фёдоровне. Она была очень требовательной и я стал двоечником, потому что, как оказалось, английского я не знал. Не совсем двоечником, конечно, н о тройки в четверти у меня были с такой натяжкой, что «трещали по швам».

Я стал «дёргаться», как уж на сковородке. И даже в школьной библиотеке взял пластинки с уроками английского. Но помогало мало. И тут, в той же библиотеке мне попался журнал «Юность» за семьдесят пятый год с повестью «Милый Эп». В ней главный герой школьник влюбляется в девушку, и та подсказывает ему методику изучения английского языка. И сама повесть мне понравилась, и методика тоже.

По этой методике я наделал карточек со словами и фразами и разбросал их по квартире и иным «санузлам». И мои познания английского резко сдвинулись в положительную сторону. Главное, как я понял, - это хороший словарный запас, минимальные понятия грамматики и набор стандартных фраз.

Уже к окончанию второй четверти я выходил на твёрдую тройку и в устремлениях своих не останавливался. В той своей жизни, про которую я ещё не прожил, но которую теперь помнил, почти всё, но прятал эту память от себя за семью замками, я сдал экзамен по иностранному языку на «отлично», потому, что буквально полюбил английский язык. И мог почти свободно на нём изъясняться.

Теперь моя «старая память» ничего нового подкинуть мне не могла, ибо забыл я иностранщину. Не нужна она мне была. Помнил, что когда-то знал, но вспомнить было абсолютно не чего. Я даже посмеялся над самим собой, растерявшим все свои знания, кроме истории, к концу жизни.

Ну ещё каратэ и самбо знал и почти умел и под свою «сраку лет», потому что занимался ими всю жизнь. Правда, что то тело, как я теперь понимал, не могло нормально повторить, что это тоже не могло, так как не было правильных растяжек и к ударной технике готово не было. Но тело было сильным. Три года самбо - это уже прилично, чтобы набраться и силы, и умения.

Оставив свои ужимки и прыжки поеред зеркалами, я открыл учебник английского и стал читать текст про «Ленинский комсомол». Англичанка завтра обязательно меня заставит читать какой-нибудь отрывок и переводить. А то и два, кхе-кхе…

По ходу чтения я стал выписывать незнакомые слова и их набралось приличное количество. Какое-то «aim», оказавшееся «целью», потом – «carry out», оказавшееся «выполнять» взбесили меня, хотя ещё вчера я бы просто выписал их и стал учить. Сегодня я на себя был зол, потому, что от «прошлого» английского не помнил ни чего. Как, кстати, не помнил ничего и из других школьных предметов. ничего ктоме того, что знал ещё вчера и позавчера.

- Толку то с тебя, дурака старого, - подумал я и сам на себя обиделся.

Из незнакомых слов и некоторых фраз я сделал карточки, прикрепил их над письменным столом и взялся за ненавистную во все года, хоть в прошлые-будущие, хоть в эти – химию. Задали параграф пятьдесят пятый «Кремний»… Второй, ….., по распространённости в земной природе элемент, после кислорода. На долю кислорода, оказывается, приходится одна вторая массы земной коры, а на долю кремния половина от второй половины. О, как!

- Не знал, - подумал я, удивлённо дёрнув головой. - Та-а-а-к… Четыре электрода, как у кислорода, но более удалены и хуже связанны. И что это значит? Хм… В периодической таблице граничит с металлами, поэтому имеет свойство как не металлов, так и металлов. Хм… И где это применяется? О! Кремний относится к полупроводникам! Я писал про полупроводники. Точно! На основе кремния изготовляются транзисторы и микросхемы.

- Та-а-а-к… Сгорает в двуокись… О! Тут и написано про полупроводники в солнечных батареях, а это – почти процессор.

- Что такое процессор? – спросил я сам себя.

- Потом, - отмахнулся я и продолжил читать про кремний. – Та-а-а-к… Кислородные соединения.

Прочитав, я написал формулы и понял, что, в принципе, могу и рассказать. В общем-то не так уж и много. А если вникнуть, то… Э-э-э… Не хотел я вникать в химию никогда не хотел. И сейчас не хочу. Да-а-а… А надо… Хотя бы прочитать.

- Ага… Это ты пока такой бодрый, - сказал я сам себе. – А книжку почитать? Вон Клиффорда Саймака почитать дали.

- А-а-а! Херня! – прервал я сам себя. – Нехрен на глупости отвлекаться.

Тут я понял, что эту книжку уже читал, так как не то что помню примерный сюжет, а просто имеется устойчивое ощущение – «читал». Перечитать, как говорится, можно, но по ходу сюжета всё уже будет знакомо. Там про каких-то пришельцев, которые принимали форму людей по маленьким куколкам[1].

- Та-а-а-к… Электродинамика… Это я знаю, но почитать по диагонали надо. А то буду, как Киса Воробьянинов по-немецки… Ага… Два знака… Элементарный заряд… Заряженные тела… Фигня вопрос! Электризация тел… Закон сохранения электрического заряда. Фигня!

С алгеброй было посложнее. Изучали «производную» и предел функции. Вот чем нужно было заниматься всерьёз! Уже в этом классе я стал подтормаживать по математике. Почему? Слишком легко давалось всё раньше. Привык быть первым и не прилагать усилий. А тут надо напрягать мозг. Да-а-а…

- Приращение функции «Ф» в точке «Х0» называется предел отношения дельта «Ф» функции «Ф» к приращению дельта икс, когда это последнее стремиться к нулю, - прочитал я и натурально с ощущением рвотного эффекта произнёс. - Меня сейчас стошнит…

* * *

Кроме алгебры надо было делать ещё геометрию, но с ней я справился легко. Главное было, я знал по жизни, учить правила и формулы. И не важно, что это за правила: поведения или правописания. Так же, как и формулы поведения. Вот об этих формулах поведения я и задумался. А до этого, я вёл себя так, как взбредёт в голову в данный момент. А так было жить в этом мире нельзя.

Так, как вёл себя я, мой второй «я» называл дурью.

- Тебя, Миша, мотает, как дерьмо в проруби.

- Чёй-то дерьмо? – обиделся я.

- Ну, не дерьмо, а как щепку в мутном потоке горной речки. И куда прибьёт тебя поток, а может куда вынесет, ты не знаешь и даже не пытаешься как-то рулить в этом потоке. Да у тебя и рулить-то пока нечем. Не тем голова занята. А теперь ещё и Светлана появилась, так тебе вообще кранты. Совсем не тем местом станешь думать. Не той головой. Ха-ха!

Честно говоря, возразить мне было не чем. Ведь я уже говорил, что эти все фразы, были просто мысли. Мои же мысли и я давно понимал, что не уделяю нужное количество времени урокам, что слишком много читаю, что к самбо отношусь, не как к спорту, а как к гулянке на улице. Вообще-то я ко всему относился, как к развлечению. Даже к школьным занятиям. Они мне тоже давались очень легко. Ага… Поначалу.

А на самбо я ходил раз-через раз… Вот сейчас нужно было готовиться к соревнованиям в Ташкенте по обществу «Динамо», а я торчу дома. Хотя тренер ещё не сказал, кого берёт, нго теперь-то я знал, что он возьмёт меня. А кого ему ещё брать, когда старшие ребята поступили в Политехнический институт, а там рулит «Буревестник». Вот и поуходили хорошие борцы к конкурентам. Остался я и ещё пара-тройка таких же бездельников, которых ничем не замотивируешь, как не пытайся.

Боялся я соревнований. На тренировках борол многих, а на соревнованиях трусил так, что перегорал моментально. Позже, уже при занятии каратэ нас научили медитировать и у меня пропал и мандраж и проявился самонастрой с самомотивацией, а сейчас я не любил соревнования, так как чувствовал себя во время них неуютно. Даже победы меня радовали не особо. А ведь я занимал и первые и вторые места на городских и даже краевых соревнованиях.

И меня даже не мотивировали восторги по этому поводу моих одноклассников. Особенно мальчишек, которые занимались в секциях классической и вольной борьбы. У нас почему-то «самбист» был толь я один, но два классика и один вольник. И в других параллельных классах «самбистов» не было а другие борцы были. И я иногда ходил к ним на секцию боролся с ними и всегда выигрывал. Их тренера уговаривали меня продолжать заниматься у них, но борцовское «трико» мне не нравилось. Мне и наши трусы не очень нравились, но хоть спортивные трусы, а не «комбидрес» какой-то.

Вспомнив про спорт, я засобирался на тренировку. Достал спортивную сумку и расстегнув почувствовал сильный «спортивный дух».

- Ну, ты и чучело, Мишка, - сказал я сам себе. – Ведь хотел же простирнуть куртку. Что там ей стирать? Забрался в ванную, когда моешься и всё.

- Забыл, - поморщился я.

- Вот и воняй теперь в зале. Кто с тобой в пару встанет?

- Да там и нет-то никого по весу. Если только Колян Городецкий придёт, или Валера – его брат. Они потяжелее, но это даже хорошо.

Вывесив куртку на балкон проветриться, а не то и у меня глаза ело от запаха мочевины, я прикинул, чем бы перекусить. В столовую я сегодня не ходил, чтобы ничего там не отчебучить. А придя домой, похлебал только маминого борщечка, оставшегося со вчера. Мама борща обычно наваривала большую кастрюли и мы хранили её на балконе, наливая в маленькие кастрюльки и разогревали. Что я сегодня, придя со школы, и сделал. Борщ был с обязательной бабушкиной фасолью и на бабушкиной же картошке.

- О! Картошка! Сделаю дранники, - придумал я.

Яйца в холодильнике были.

Быстро почистив четыре картофелины, натёр их на тёрке, отжал сок, добавил яйцо, соль и пожарил на сковородке в виде оладьев. Потом заварил чай и с удовольствием умял всё. До семи часов было еще два часа, а до спортзала, от силы час пешего пути. Вчера выпал снег и автобусы, наверняка, ходят плохо. А мне только мою сопочку взять, а там всё вниз да вниз. Можно катиться на ногах хоть до самой трамвайной остановки, а это метров пятьсот, наверное, будет. А назад на трамвае и на автобусе… Поэтому я, завёл будильник, прилёг на свой диванчик и мгновенно уснул.

* * *

Тротуар до остановки был уже почищен и посыпан песком, как и дорожки возле подъездов у наших трёх пятиэтажных домов, стоящих ниже детского садика. Выше стояли пятый, третий и первый дома на улице Космонавтов и их убирала другая «бригада» дворников. Наших дворников было двое: дед со старухой, что жили в моём подъезде на первом этаже. Они, как я слышал, были по национальности татарами.

- И как они умудряются не загнуться, убирая такой большой участок? – подумал я. – Вот ведь какое поколение людей, прошедших три войны и такое трудное мирное время.

Я вдруг осознал тяжесть их труда и жизни, словно прожил её сам. Совсем не так ка вчера, когда видел, как они очищают дорожку перед домом от снега. Вчера я просто пробежал, поздоровавшись и об этом даже не подумал.

- И ведь бабка ещё и ночным сторожем подрабатывает в нашей школе. Да и вокруг школы они территорию убирают… Да-а-а, уж…

Легко преодолев, - я посчитал шаги - пятисотметровый подъём, увидел «тридцатый» автобус, идущий от кольца Сахалинской и понял, что катиться с горы на ногах не придётся. Это обрадовало. Ту сторону горки редко чистили и приходилось в подъём буксовать на скользком тротуаре. Это я уже подумал, что, вероятно, придётся обратно идти пешком.

Спортзал находился на первой остановке «Строительная», что позволяло ходить туда и обратно пешком. Что там каких-то полтора километра для спортивного организма? Я и бегом их преодолевал и дальше бегал по улице Борисенко. Тягун в пятьсот метров был конечно, тем ещё испытанием для лёгких. Летом ещё ничего, а зимой…

В спортзале был Валера Городецкий. Он вёл старшую группу с пяти часов. Была ещё и утренняя младшая группа и первая средняя с трёх часов. Много детей и юношей занималось самбо. Меня с прошлого года тренер перевёл в старшую группу, в которой занимались «мастера» хотя я иногда и раньше оставался на вторую вечернюю тренировку. Вес и рост мне позволяли.

- Привет, Валерий Георгиевич, - поздоровался я, предпочитая такое обращение в присутствии «его детей».

- Привет, - ответил Валерий Георгиевич. - Готовишься к поездке?

Он был старше меня лет на пять, а Колян, его брат, на два года. Валерка был поджарый, Колька пухлый, но оба очень сильные и уже мастера спорта. Старший был спокойный и добродушный. Младший был подвижный и всегда с хитроватым взглядом и снисходительной улыбкой. И с тем и с другим у меня сложились хорошие отношения.

- Какой поездке? - сделал я такое естественное удивлённое лицо, что Валерка нахмурился.

- Что, батя ничего не объявлял?

- Э-э-э… Меня пару занятий не было. Может что и объявлял…

- В Ташкент едешь. Ты, оба Кауфмана и Губин. Уже утвердили и деньги выделили. Гордись. Первый твой «Россовет». Это, брат, ого-го… Почти чемпионат России. Там сильные ребята приедут. Не сдрейфишь?

Я скривился. Никуда ехать не хотелось ни мне старому, ни мне молодому.

- Не дрейфь. Но приналечь на тренировки надо, Миша.

- Приналягу, - вздохнул я, хотя приналегать ни на что, кроме диванчика, не хотелось. В автобусе я ещё больше разоспался, так и не проснувшись после пешего подъёма в горку.

- Иди, переодевайся. Скоро Колян придёт. Мы сегодня с тобой позанимаемся. Георгий Григорьевич приболел.

- О, как! Понятно, - сказал я, вздыхая и понимая, что мне сегодня профилонить тренировку не удастся.

Развесив куртку греться на защитном щите над батареей, я остался в спортивном костюме. В зале зимой было прохладно, хотя и надышали уже тут изрядно. Боковые щиты, поставленные для того, чтобы не биться о стены и батареи, эти батареи перекрывали и тепло, минуя пол, поднималось мимо окон к потолку. Зато на этих щитах можно было нагреть куртку, застывшую после перехода по студёной улице.

- Хорошо самостоятельно разминайся, - сказал Валера. – Сегодня мало кто придёт. Снова снег начался.

Да… Я, когда ехал в автобусе, видел, что снова начался снег и подумал тогда о наших дворниках. Подумал и даже представил, что они уже вышли с своими мётлами и деревянными лопатами, его убирать.

Выполнив самостоятельно стандартный разминочный комплекс, я вдруг осознал, что он почти идеально настроен для самбо, но мало подходит для рукопашного боя или бокса. Ноги искали точку опоры, и приобретали, а утрачивали так необходимую в драке подвижность и реактивность.

Немного ещё «потянувшись», я приступил к бою с тенью, выполняя подходы на разные приёмы: переднюю подножку, боковую подножку, плечо со стойки и с колена.

Пришёл Колян Городецкий.

- О! Шелест появился! Ты в курсе, что на соревнования едешь? – спросил он, улыбаясь во всё своё круглое лицо и отсвечивая розовыми от мороза и ветра щеками при свете тусклой лампочки, прикреплённой к стене над входом в зал и спрятанной за проволочным защитным плафоном.

- Уже в курсе. Валера сказал.

- Так ты ж не ходишь на тренировки. Что тебя телеграммой сообщать и вызывать? Ха-ха!

Кольке понравилась его шутка и он снова рассмеялся. Его лицо просто светилось и даже сияло улыбкой и молодыми здоровыми зубами.

- Ну, ничего, - Николай сделал зловещий взгляд, не преставая улыбаться. – Сегодня мы из тебя будем лепить чемпиона.

Валерка тоже улыбнулся.

- Напугаешь ты его. Он на следующую не придёт.

- Ха-ха! – снова рассмеялся Колька и пошёл раздеваться в тренерскую. – Не ссы, Капустин!

Продолжение поговорки было мне знакомо и не сулило ничего хорошего. Колька любил поиздеваться над тяжёлыми, но слабыми спортсменами. Не злобно, но… Многие приходили просто повалять дурака и отсидеться у стеночки, болтая с дружками. А Колька вытягивал их на ковёр и или мял их в партере, если они не хотели подниматься в стойку, или отрабатывал на них броски. Я не часто филонил, если приходил на тренировку, и поэтому обиды на Кольку у меня не было.

Ещё нас связывала история с любвеобильными деревенскими девчонками. Было дело в прошлом прошлым летом, когда я перешёл в восьмой класс. Мы тогда поехали в спортивный лагерь, где убирали картошку, сколачивали ящики и тренировались, живя прямо в спортивном зале на матах. Там Колька познакомился с местной девчонкой из класса девятого. Но у неё была подруга на год её старше. Вот Колька и подкати ко мне с предложением, «походить» с ней. В смысле, с подругой. Ха-ха…

Вот мы и ходили. Сначала просто так, а потом и до поцелуев дело дошло. Да-а-а… Натренировался я тогда по этой линии изрядно. И девчонка деревенская так в меня вцепилась, что аж Колька потом извинялся передо мной. Там такой рёв и слёзы рекой стояли, когда тренер меня отправлял домой раньше времени, «от греха подальше», как он сказал потом моему отцу, что «мама дорогая».

Уже после седьмого класса я вымахал и в высоту, и в плечах, и выглядел вполне себе взрослым. Лицо у меня было задумчиво-серьёзным. И все «давали» мне не меньше восемнадцати уже в девятом. Даже на соревнованиях иногда возникали проблемы ведь мы боролись по «юношам», а это возрастная категория до семнадцати лет.

При росте метр семьдесят восемь я весил семьдесят один килограмм и имел неплохую фигуру с не очень рельефной мускулатурой. Мало кто верил, что я – самбист и вечно просили показать приёмчик, когда я предупреждал тех, кто приставал. Или просто сразу пытались ударить.

Я, как уже говорилось, был с детства трусоват и поэтому дрался только тогда, когда меня били. Но тогда дрался хоть и неумело, но до последней капли крови, как говорится. Я не любил когда меня били по лицу. Даже так… Я обижался на тех, кто меня бил по лицу, потому, что, как я потом, уже взрослым, понял я всегда к людям относился по-дружески. Поэтому если кто-то вдруг начинал меня обижать, я расстраивался и сразу плакал.

Потом это прошло, но гораздо позже описываемых событий. Я и сейчас не любил конфликты и старался со всеми дружить. А это некоторыми воспринималось, как слабость, а значит «хищники» видели во мне «жертву». Какой я, в принципе, надо признать, и был.

Только то, что я вымахал и многие в параллельных классах знали, что я самбист предохраняли меня от драк. Ну, в общем отпор я дать мог, н сам в драки не лез. Ка вчера, например с Балдиным. Он был парень тоже рослый и стоял вторым за мной на физкультуре. И занимался греблей на байдарках, что ли?

- Так! Хватит резину тянуть, - сказал Колька, и я оставил резиновые бинты, которые я растягивал имитируя захват за куртку противника, в покое.

-----------------------------------------------

[1] Речь идёт о романе «Почти как люди» (англ. They Walked Like Men) американского писателя Клиффорда Саймака, опубликованном в 1962 году. Сюжет: американский журналист случайно узнаёт, что инопланетяне решили скупить всю Землю. Пришельцы, в своём подлинном виде напоминающие чёрные кегельные шары, могут принимать облик людей, животных и предметов.

По сюжету пришельцы стремятся завладеть Землёй, чтобы затем превратить её в некий межгалактический курорт.