Другая жизнь. Назад в СССР.

Глава 24

- А кто это?

- Да, ладно. Человек один. Не знаешь и не знаешь.

- Ну, так не честно, - заныл я, изображая подростка.

- Придёт время – скажу, а пока ты мне скажи, зачем тебе скалолазание?

- Как, это зачем?! – удивился я. – Для тренировки тела. Чем-то мне заниматься надо! Не камни же ворочать? Как некоторые чудаки на том же «Диване».

- Что за чудаки?

- Да, кто их знает? – дёрнул плечами я. – Есть там непонятная группа молодых людей, которые камни переносят с места на место. Так, камни округлые, волнами затёртые, но есть большие, такие, «окатыши». Килограмм по двадцать.

- Прямо – окатыши? – удивился куратор. – Это у вас там такие волны бывают, что такие камни катают?

- Бывают, - вздохнул я. – Сядешь наверху на полочке и смотришь, как море под ногами кипит, и грохот такой стоит от перекатывающихся валунов, что страшно становится. Мы в том году летом ночевали на скале в гамаках, а ночью шторм поднялся. Вот я и насмотрелся. Шторм два дня не прекращался. Внизу под скалой всё так кипело от волн, что спуститься было невозможно. А до скалы от моря, между прочим, тридцать метров и перепад метра два. Такие водовороты крутило, мама дорогая! Выходили через хребет на боковую тропу. У-у-х! Жуть!

- И зачем это тебе? – даже как-то жалобно спросил куратор.

- Красиво, - пожал плечами я. – Мне нравится, когда за окном циклон, ветер, ливень хлещет, а ты дома в тепле. Кайф!

- Какое там тепло в шторм на скале в гамаке? – удивился «инструктор крайкома». – Где кайф?!

- Так в гамаке же? А он надёжно принайтован к скале. В этом и кайф.

- Бр-р-р… Так, э-э-э, всё равно же мокро, холодно…

- Зато, когда придёшь домой, заберёшься под душ…

- А-а-а… Вот он, где кайф?

- Ага… Как в анекдоте про зайца, лапу и молоток… Как, говорит, промажу, так и кайф…

- А-а-а? Ну да… Только там не лапа, хе-хе… Понятно с тобой всё. Так и запишем, склонен к мазохизму. Хе-хе-хе…

- Пиши-пиши… Контора…

Я засмеялся, он засмеялся…

- Нормально поговорили, - сказал «предок». – Но это его первый подход. Жди второго. Он будет более неожиданным. Заметил, как он вовремя использовал твою шутку про старшего лейтенанта? Ловкий малый, не стушевался. Да иных там не держат. Там все ребята-волчата. Редко кадровики ошибаются. По три года кандидаты ходят. Девяносто процентов отсеивается. Это тебя уже качают на профпригодность.

- Да, на хера мне эти качели?! – спросил я. – Качают они! Не хочу я ни в какую разведку. Нас и тут неплохо кормят. С моими способностями помнить всё, меня любой ВУЗ с руками и ногами. Э-э-э-х… Закончу школу на одни пятёрки…

- Ага… Куплю костюм с отливом и в Ялту, - продолжил «предок». – Так или эдак, но работать на комитет будешь. И не называй его «конторой». Там этого не любят.

- Ага, «комитет» звучит гордо? И-и-и… При чём здесь Павел Анатольевич Судоплатов? Где я и где он? Даже хоть и «сиделец», но я ему откуда знаком?

- Есть у меня некоторые, по этому поводу, мысли, но они пока очень сырые. Там, откуда я пришёл была одна история… Но тебе ведь на разведку… Э-э-э…

- Ну, не то чтобы, э-э-э, но… Честно?

- Честно.

- Совсем не интересно. После того, что я прочитал из твоей памяти, сия стезя – точно не моё призвание. Там ведь нет уверенности в завтрашнем дне. Придёт к власти какой-нибудь… Не важно кто… И Судоплатов из нужного специалиста, который уничтожил Шухевича, Коломийца, Троцкого и много других врагов СССР, превращается в преступника и садится на пятнадцать лет… О! Кстати! А ведь пошло всего десять! Не знаешь, почему выпустили раньше?

- Знаю, но тебе говорить не буду, - рано тебе ещё.

- О, как! Значит, для меня от тебя есть закрытые темы? Интересно… Я мне казалось, что твой разум весь мне открыт. Значит не весь?

- Ты же понимаешь, где я работал? Секретность - наше всё. А у меня самый высший уровень был. С нами психологи-психиатры работали. Я и сам многого не помню. Могу вспомнить. Ключи я знаю… Как без этого? Но открывать не хочу. Не мои тайны.

- А про Судоплатова Помнишь?

- Про Судоплатова помню, потому, что это моя тайна, но тебе пока не скажу. Она тебя пока не касается. Вот если вдруг поменяешь отношение к…

- Не-не-не… Уж луче вы к нам… Я спокойно доучусь и куда-нибудь в судостроительный ВУЗ, а потом на завод. Или на капитана в ДВИМУ… Или, как дядька, на дизельного механика. Хотя… С вашей перестройкой не знаешь куда пойти. Может, действительно, сразу в менты? В ОБХСС...

- Им тоже зарплату платить не будут в девяностые.

- Так, пистолет же есть… Зачем зарплата, - пошутил я.

«Предок» промолчал и я понял, что шутка не прошла. Мне-то их перестройка была чем-то далёким, а он её пережил. Да-а-а…

- Ты вот, что сделай, - вдруг сказал он. – Пойди к Свете Чарусовой и загляни в энциклопедию на букву эс и найди, кто такой Судоплатов. А после этого спроси «куратора», почему, собственно, и откуда тебя знает хоть и бывший, но известный разведчик? В энциклопедии не сказано, что он отбывал наказание. Но сам он точно есть.

- И зачем это?

- Куратор тебя «качает», а мы его прокачаем. Он, то откуда взял, что Павел Анатольевич тебя знает? Мне нужно определиться, тот ли это Судоплатов, о ком я думаю.

- Что это значит, «тот»? – удивился я. – А какой он ещё может быть? Если ты про него в энциклопедии найти просишь?

- Вот и прочитаешь, что про него написано в энциклопедии. Мало ли?

- Думаешь, не в тот мир попал? – хмыкнул я.

- То, что не в свой, это ежу понятно, но дело не в этом. Я так и не понял насколько он другой, этот мир, был в прошлом? Может тут и людей, затеявших перестройку нет…

- А нам не пофиг? – спросил я.

Меня и прошлое, и будущее откровенно не интересовали. Прошлое уже свершилось, а на будущее я повлиять не могу. Чего дёргаться? Человек подстраивается под изменяющееся настоящее и на будущее почти не влияет. Хотя… То, что я знал о Павле Судоплатове, на будущее точно повлияло. Но меня такая жизнь не прельщала.

- Не хочу я со Светланой встречаться, - скривился я. – Это же что-то говорить надо…

- Что там говорить?! – возмутился «предок». – Постучался, попросил прочитать заметку про Судоплатова, для реферата надо, и ушёл, дескать – торопишься. Всё. Делов – то…

- Делов-то? – передразнил я «предка». – Всё тебе просто…

- Конечно, - всё просто, если не городить. Это ты уже нагородил в своей дурной голове, а ещё ничего нет. Она тебя не видит, ты её не видишь.

- Я прогнозирую её поведение, - буркнул я.

- Дурь! Как ты можешь прогнозировать поведение человека, которого не знаешь? Тем более – женщины. Она сама не знает, что будет делать через секунду. Короче… Задача – срочно прочитать про Судоплатова.

- Ты, это… Ты, что это раскомандовался?!

Я был возмущён «наглостью» своего «внутреннего голоса».

- Это очень важно, Миша, - очень спокойно и серьёзно сказал «предок». – Это – жизненно важно. И в первую очередь для тебя.

- Для тебя, для тебя… Почему-то я боюсь её, - сознался я.

- Т-ю-ю-ю… С чего вдруг? – удивился предок.

- Она смотрит как-то… Слишком внимательно.

- Хе-хе… Открою тебе маленькую тайну. У неё садится зрение, но она никому об этом не говорит. Даже родителям… И категорически запрещает себе щуриться. Волевая девчонка, между прочем.

- Тебе точно хочется, чтобы мы подружились, - высказал предположение я.

- Нисколько. Я уже, хе-хе, «дружил» с, хе-хе, девочками. И не раз. Ничего нового мне в них не откроется.

- Вот-вот, - насупился я. – Чувствую, что и я стариком становлюсь. Всё испытавшим.

- Я, Мишка, не старик…

- Всё! Сейчас снова начнёшь про то, как космические корабли бороздят просторы вселенной. Не хочу слышать! Одеваюсь и иду прямо сейчас. Раз так надо.

Я переоделся в «спортивку» - решил заодно пробежать кросс – и вышел на улицу.

Май заканчивался. Стояла солнечная погода и некоторые даже загорали в скальных расщелинах, куда не задувал весенний ветерок. Как мой отец, например. Тот всегда ходил загорелым, начиная «это дело» как раз-таки с середины мая.

Решив усложнить маршрут, я побежал не по асфальту, а прямо через склон сопки по каменистой тропе. Так путь к дому Светланы был короче. И правильно сделал, что не побежал вокруг, потому, что подбегая к дому Чарусовых, я увидел Светлану, выходящую из подъезда.

- О! Привет, - сказал я.

- О! Привет! – удивлённо поздоровалась она. – Ты что тут пробежкой занимаешься? Мимо моего дома?

Она усмехнулась и поправила волосы.

- Не-е-е… отдуваясь, произнёс я. – Реферат не сделал по истории к девятому мая. Нужно в энциклопедию глянуть одним глазком. Дату рождения одного человека. Позволишь?

Светлана удивлённо вскинула брови и пристально посмотрела на меня. Потом чему-то улыбнулась и сказала:

- Пошли.

- Ты куда-то собралась? Не сильно торопишься? Я одним глазком… - быстро-быстро проговорил я.

- Я к маме. Она просила зайти к ней на работу. Ей какие-то вещи принесли для меня. Померить нужно.

- Хм! На работе померить! Она у тебя начальник что-ли?

- Она у меня директор кинотеатра «Владивосток», - сказала она и посмотрела на меня, ожидая соответствующую реакцию, типа: «Да?! Что ты говоришь?! Ух ты!

Директор кинотеатра - это было круто. Но я знал, где и кем работают её родители.

- Да? Директор кинотеатра – это круто, - проговорил я. – Удобно иметь такую маму. На все новые фильмы ходишь, подружек водишь…

- Да, - она вызывающе вскинула подбородок. – И друзей.

- Хм! Есть, кого водить? – усмехнулся я. – Не маленькая?

- Ты, слишком взрослый! - буркнула она. – Иди, ищи свою энциклопедию. Они так и стоят стопками неразложенные. Папа в рейс ушёл, а полку так и не доделал. Он вон там, видишь, над окном зашил фанерой, а сейчас шпаклюет, затирает… Покрасить не успел. Вызвали из отпуска. Заболел у них кто-то…

Полка, которую рассказывала Светлана, была над окном родительской спальни, в которой стояла аккуратно застеленная кровать и шифонер. У нас за счёт ниши спальня была просторнее. А у них просторней был зал. Хотя… Или дом у них уже? Комнаты казались меньше. Или это из-за лежавших на полу ковров?

Энциклопедии стояли высокими башнями-близнецами… О! Откуда это? А-а-а… Америка… Ну-ну… Нашёл том на «су», вытащил, нашёл страницу, прочитал, положил на место, сверху поставил снятую книжную «полустопку».

- Всё? – удивилась Светлана. – И переписывать не будешь?

- Запомнил, - пожал плечами я. – У меня такая особенность памяти.

- Врёшь! – сказала она, но глаза её расширились в ожидании подтверждения чуда.

- Павел Анатольевич Судоплатов, родился двадцать девятого июня тысяча девятьсот седьмого года в городе Мелитополе, Таврической губернии - сотрудник советских спецслужб, разведчик.

- Всё? – удивилась она.

- Всё, - сказал я.

- Ха! – хохотнула она. - Такое и я могу запомнить!

Светлана разулыбалась.

- Ни сколько не сомневаюсь, - улыбнулся я. – Пошли.

- А хочешь чаю? – вдруг спросила девчонка.

Чай, как я «помнил», был в их доме, на-вроде культа. Чай предлагали всегда и всем. И чай у них был не простой магазинный «грузинский». Видимо, отец привозил.

- Светочка, я бы с удовольствием, но у меня режим. Профессор прописал. Я сейчас на пробежке. Кружок по Добровольского дам, потом до Энерготехникума и домой уроки делать.

- Ха! – удивилась девчонка. – Ты же отличник! Всё запоминаешь! Зачем тебе уроки делать?

- А ты откуда знаешь? – спросил я, заинтересовавшись источником утечки информации.

Светлана вдруг покраснела.

- И не думай ничего такого! – резко бросила она. – Просто сказали девчонки. В музыкалке со мной две девочки из вашей школы занимаются. И тоже на аккордеоне… Вот и сказали. Они между собой разговаривали о тебе, что ты каких-то негров рисуешь на стенде, вот я и спросила.

- Да, ладно-ладно! Верю! – замахал я на неё руками, словно гася пожар, разгоравшийся на её щеках.

Светлана глянула на себя в зеркало, охнула...

- Дурак! – сказала она.

- Чёй-то? – спросил я, продолжая улыбаться.

- А просто! – сказала она и распахнула дверь. – Вымётывайся!

Первой она всё-таки вышла сама и закрыв дверь пошла вслед за мной. Убегать я не торопился, посчитав сие неприличным.

Вышли из подъезда и Саветлана, повернувшись ко мне вдруг выпалила, чтовно долго держала в себе фразу:

- Хочешь в кино сходить?

- Когда? – удивился я.

- Сегодня. Там какой-то американский фильм показывают. Премьера. Билетов нет, и не будет.

Моё лицо, видимо дрогнуло в недовольной гримассе, потому что Светлана снова покраснела.

- Ну, не хочешь и не надо, - тихо сказала она. – Всё! Пока!

- Стой-стой!, - остановил я её. – Фильм-то какой?

- Что-то про бандитов. Какой-то «Бандит Смоки», что-ли...

В моей памяти такого фильма не было.

- А пошли! – неожиданно для самого себя сказал я. – Во сколько фильм.

- Фильм в семь тридцать. Приходи к кинотеатру. Там скажешь на входе, что к Надежде Евгеньевне. Тебя проводят.

- Понятно! Замётано! Ну, пока!

- Не запряг пока, - буркнула девочка бросив на меня настороженный взгляд.

- О! Твоё «пока» обнадёживает! – рассмеялся я.

- Дурак! Там, после «не запряг», не запятая, а восклицательный знак.

- Казнить нельзя, ха-ха-ха… Побежал.

Я стоял, пританцовывая, разгоняясь.

- Бегун! На танцы не ходишь?

- Зачем? – удивился я.

- Я хожу. На бальные. Ладно, беги, - разрешила она и я побежал.

Радостно так побежал. И с чего бы, казалось, радость это взялась? А вот надо же… Что-то во мне всё-таки вызывала эта девочка. Какие-то струны души… Она вела себя так, словно знала себе цену. Причём, не высокомерно, а как-то по-простому, но очень достойно. Чем-то в этом она походила на Любашу… Но они были такие разные!

Люба – высокая и стройная, Света стройная, но не высокая. Люба – шатенка, Света – русая блондинка. Люба – полностью сформированная девушка с прекрасными формами, Света – копия Любы в миниатюре. И у обеих шикарные, длинные почти до пояса косы.

- Вот бы их вместе нарисовать, - подумал я. – Обнажёнными…

- Хе-хе-хе… С тебя станется. Даже и не вздумай голых баб рисовать! Развратник!

- Сам такой! – огрызнулся я. – Что хочу, то и рисую.

- Рано, Миша! Рано! Не поймут-с! И в первую очередь родители.

- А я маленькую-маленькую миниатюру, которую и только в микроскоп и разглядишь.

- И как ты её без микроскопа нарисуешь? Не ерунди!

- Что не ерунди?

Я шлёпал кедами по ровному асфальту.

- В том году срисовал из энциклопедии «Данаю», и что? Кого-то это возмутило?

- Это, Миша, известная картина. А то, о чём задумался ты – натуральная порнография.

- Эротика, - поправил я.

- Нет в СССР эротики, Миша! Это тебе известная субстанция на мозги давит. И это не моча, Миша, ха-ха.

«Предок» изголялся надо мной.

- Отвали!

Вот интересно, эмоций и чувств у моего «предка», как он говорит, у него нет, а издевается он, ну, как живой человек. Он говорит, что моими чувствами, но неужели я такая «язва»?

А на счёт обнажённой натуры, это я интересную тему заработка «нащупал». Диски, плёнки с записями, это перепродажа, а значит спекуляция. А продажа собственного товара – это другое. Женька вон как в своё время заработал на трафаретах и майках! Что сам себе и магнитофон купил и радиодетали.

А я могу картинки интересные рисовать. И не обязательно «обнажёнку». Можно плакаты рисовать. Вон, ту же Сьюзи Кватро! Или других. Даже в чёрно-белом формате они будут востребованы. Подумаешь, что не фирма! Бумагу бы где плакатную найти… А то, что точками… Надо попробовать!

- Весь в меня, - вздохнул «предок». – Я тоже и Сюзи Кватру рисовал, и печати в документы, и сами документы… Но это уже по работе… Иди в разведку, там твои способности пригодятся.

- Отвали! Какой, нахрен из меня разведчик? Я головой ударенный!

- Такой же какой и из меня, - хмыкнул «предок».

Я подумал, и не стал обижать «предка». Хоть он и говорил, что его обидеть невозможно, но кто его знает. Вдруг он желаемое выдаёт за действительное?