Круг Шести. Руны и кости

Глава XX Эла

Смена Элы кончилась уже некоторое время назад, но она выпросила еще кофе и кусок пирога, чтобы сделать задание по арабскому. Теперь она задумчиво жевала этот кусок, пытаясь выучить слова, просто глядя на них.

В голове роилось слишком много всего. Эла постоянно поглядывала сквозь большое окно в надежде увидеть что-нибудь волшебное. Она вновь была в линзах и по пути на пары и на работу все озиралась. Это увенчалось успехом лишь частично – как и заучивание слов, – потому что, судя по всему, волшебные существа очень хорошо умели прятаться, когда Ори и Эм не указывали на них.

Разочарованно вздыхая, она захлопнула книгу и тетрадь и доела пирог. В последние дни Ори и Эм многое объяснили и показали ей. У Элы возникало очень много вопросов. Все новое она впитывала как губка – и все же у нее было чувство, что она коснулась лишь самой вершины огромного айсберга.

Зазвонил дверной колокольчик – с перекура вернулся коллега. Обнаружив Элу за столом, он кивнул ей.

– Снаружи кто-то хочет с тобой поговорить. Кажется, кто-то важный, – сказал он, направляясь к прилавку.

Эла, хмурясь, посмотрела на улицу. Никого не было видно, но с этого места просматривалась лишь часть улицы. Может быть, Ори и Эм хотят удивить ее?

Эла неспешно собрала вещи в рюкзак. Вообще-то у обоих шли пары, но кто еще это может быть?

Может, кто-то из остальных? Через полное ее имя они, конечно, разузнали что-нибудь. Но если это действительно был кто-то из них… что делать? Одно лишь то, что они с Ори и Эмом решили выждать время, еще ничего не значит.

Или, может быть… может быть, снаружи ждет кто-то, кто хочет завершить неоконченное дело? Тот неназванный чародей, в глазах которого лучше бы ей быть мертвой?

Эла затрясла головой. Чушь! Пусть даже ей хотят зла, она в центре Парижа. Просто не нужно с этим человеком никуда идти. Пока она остается здесь, ей ничто не грозит.

Вероятно.

С другой стороны, теперь она знает о магии; следовательно, возможно все.

Неспешно выйдя из кафе, Эла огляделась. На первый взгляд не было никого, но затем краем глаза она заметила какое-то движение.

Она настороженно обернулась. У перекрестка с соседним переулком стоял некто в длинном пальто и с удивительно белыми волосами, из-под которых виднелись… весьма острые уши. Бледное лицо было изборождено шрамами.

– Эла Женевьева, я полагаю? – спросила странная личность низким голосом.

– Да, – ответила она, сделав несколько шагов вперед. – И вы?..

– До моего имени тебе нет дела, – возразила личность. Она выглядела почти так, как Эла раньше представляла себе эльфов, только болезненнее, будто провела много времени под землей.

– Ладно… – сказала Эла, на всякий случай нащупывая в сумке телефон. Только для уверенности – вдруг придется быстро вызвать Ори.

Личность подняла руки в примиряющем жесте.

– Я здесь не для того, чтобы причинить тебе какое-либо зло. Я принадлежу к тем, кто живет в тайных убежищах в глубине Парижа. Мы наблюдали, как вы все ступили в Зал, который был скрыт даже от нас.

Эла молча смотрела на него. Она и близко не представляла, к чему он ведет.

Гость, казалось, заметил, что его слова лишь еще больше запутали ее и внушили недоверие.

– Прошу прощения, мы нечасто беседуем со смертными. Ты Женевьева, не так ли?

– Да, это мое второе имя, – помедлив, ответила Эла.

– Женевьева – покровительница Парижа; твоего Парижа и Парижа магии. Ее имя стало титулом. Ты защитница этого города и всех, кто живет в нем. Людей, зверей, разнообразных существ, магии. Это призвание трудное, но благородное.

Это не очень-то помогло Эле. Напротив: чем больше она слышала, тем меньше понимала.

– Ты еще поймешь, что я хочу сказать тебе. Обычно мы не выходим на поверхность, но то, что происходит… Чародеи, не стремящиеся к благу, бродят по нашим анфиладам и коридорам, они черпают силу из наших источников. Но есть нечто еще большее, чего мы не видим – и тем более не можем коснуться. И Зал не открывался никому, с тех пор как был построен, а теперь открылся вам. Вы знаете, кто погребен там?

– Могущественный чародей? – спросила Эла, сбитая с толку.

Гость кивнул.

– Да. Более могущественный, нежели все вы можете вообразить; вероятно, даже могущественнее твоего друга Ориона. Это могущество нельзя выпустить наружу. Оно было заперто намеренно. Лишь когда мир вновь окажется в опасности, нужные звезды взойдут на нужных небесах и вернется мировая тьма – тогда будет дозволено использовать его вновь. Ты слышишь? Делайте что угодно, но не высвобождайте магию. Она не должна быть использована и никогда не должна попасть в руки кого-то одного.

– Я… – начала было Эла, но колющая боль в виске и странное мерцание перед глазами вынудили ее закрыть глаза.

Когда она вновь смогла смотреть, незнакомец уже исчез.

– Прекрасно. Совершенно ничего загадочного, вовсе нет, – проворчала Эла, потирая все еще саднящую голову. Другой рукой она выудила из сумки телефон и набрала Эма.

– Я на парах! – раздался его недовольный голос.

– Тебе не придется уходить! – заверила Эла невозмутимо. – Но я подумала, что, может быть, вас заинтересует то, что меня только что нашел примечательнейший тип из катакомб. Он говорил загадочно и молол какой-то вздор обо мне и Женевьеве.

На миг воцарилось молчание.

– Занятие длится еще двадцать минут. Встретимся у университета.

Отключившись, Эла инстинктивно огляделась. Ей постоянно казалось, что за ней кто-то наблюдает, – и если магическая теория Ори верна, то, может быть, это и вправду так. Элу пробрала дрожь, и ей почудилось, что вокруг вдруг похолодало.

Она зябко запахнулась в куртку и направилась в сторону метро.

Ори и Эм попросили в точности повторить то, что этот незнакомец говорил Эле.

– Может быть, твои мысли об эльфах и верны, – сказал Ори, – но логические связи нарушены. Есть исконные эльфийские народы – Толкин, видимо, знал о них, – и затем некоторые из нас попытались вызвать их из книг. Тот, кого ты встретила, должно быть, принадлежит к Древнему народу. Это резонно, раз тебе сказали, что они никогда не выходят на поверхность. Они не любят людей, однако очень неохотно покидают место, названное ими родиной.

– Это так печально, – ответила Эла.

Ори пожал плечами.

– Я бы сказал, что наше общество – отражение вашего. Подавление всего нечеловеческого распространено и у нас. Люди – маги или нет – просто-напросто берут числом.

– Ну так а вы знаете, что все это значит? – спросила она, грея руки о чашку чая, стянутую у Эма.

– Как сказать… То, что он говорил о Зале, не такая уж и новость, – произнес Эм. – Это скорее говорит в пользу того, что что-то не так. Пророчество однозначно побуждает нас высвободить магию; это обратно тому, что ты сегодня слышала и что мы себе представляли.

– Хорошо. Значит, кто-то мог подменить послание? – Эла отпила чай и скривилась: слишком горько. – Я думала, туда не мог попасть никто, кроме нас.

– Это не значит, что с помощью ритуала нельзя поместить на камень надпись. Может быть, и мы на пути туда подпали под какие-то чары, так что наш взор затуманился. Многое возможно, – быстро объяснил Ори.

– Ну прекрасно. И, значит, нам нужно узнать, что именно делать? – Эла скривилась.

– Нужно снова попасть в катакомбы, – сказал Эм, бросая на нее короткий осторожный взгляд.

Эла опустила глаза, чтобы он не мог прочесть мысли по ее лицу. Все в ней восставало против идеи вновь оказаться в этом месте. Назад во тьму, сырость, давящую тишину, нарушаемую лишь далеким скрежетом… К чувству потерянности – знать, что никто никогда не найдет тебя… Вновь и вновь перед Элой вставали фигуры в капюшонах, поблескивающий клинок. Не в силах ни двинуться, ни заговорить – это было так ужасно!

– Мы пойдем вместе, – мягко сказал Ори. – Мы будем с тобой все время.

– Пока не войдем в Зал, – напомнила ему Эла. – А если магия или что-то еще разделит нас?

– Ты можешь не идти, если настолько не хочешь. – Эм сделал большой глоток чая.

Эла не ответила. Что-то подсказывало ей, что рано или поздно придется пойти туда – однажды путь снова заведет ее в катакомбы.

На весь остаток дня Эла погрузилась в глубокие размышления. Даже беседуя с матерью по телефону, едва могла сосредоточиться – и не проболтаться ненароком. Мать не поверила бы ни единому слову. Вместо этого они говорили об учебе Элы и заграничной работе матери. И обменялись свежими семейными сплетнями: они придумывали все более и более запутанные вещи, когда очередная тетушка спрашивала, не вышла ли Эла замуж. «Эла не хочет отношений» – с особенно упрямыми родственниками это не проходило.

Поскольку Эла так или иначе ни на чем не могла сконцентрироваться, она рано отправилась в постель и битый час смотрела на темный потолок, где вырисовался узор от света уличного фонаря, стоящего прямо перед окном. Лишь после полуночи глаза ее закрылись.

– Когда не можешь спать, ведь обычно есть причина, ты знаешь?

Эла распахнула глаза. Или ей так показалось, потому что она была совсем не в своей спальне. Видимо, это сон.

Вместо знакомой мебели она видела… Ах. Она была в катакомбах, в том самом Зале. Стояла внизу, в нескольких шагах от полуразрушенного мавзолея; теплый красновато-желтый свет отнял у этого места зловещесть. Оно стало почти… праздничным. Несколько печальным, несколько задумчивым – но не злым.

– Эй? – окликнула Эла.

– Я здесь.

Высокий голос прозвучал откуда-то из-за плеча, но, когда Эла обернулась, никого не было.

– Вероятно, ты не можешь меня видеть, – весело сказал некто, и слова снова, казалось, звучали прямо за спиной, будто этот некто прятался. – Я была супругой чародея, погребенного здесь. Умирая, я поклялась защитить этот Зал.

– У тебя есть магический дар?

– Нет, я похожа на тебя. Я… храню.

Эла вспомнила, что она узнала вчера. Тогда тоже шла речь о защите и охране.

– На меня магия тоже посмотрела по-особому, уже при рождении. Не знаю почему. Мысли и дела магии непостижимы для земных существ.

– Значит, магия… не земное существо? – растерянно спросила Эла.

– Кто знает? Но они есть. Имею в виду не земные существа, – откликнулась дама, перемещаясь по Залу так, чтобы оставаться вне поля зрения Элы. – Тебя сегодня посетил кто-то из Древнего народа, верно? Я хорошо знаю их, тогда они сражались на нашей стороне. Полагаю, теперь они попросили за тебя, чтобы мы могли поговорить.

Это объясняло… в сущности, это не объясняло ничего, и Эла все еще не могла понять, что она здесь делает. О нет, это действительно было загадочно.

– О чем? Чего ты хочешь от меня? – спросила она, стараясь не казаться грубой.

– Я хочу предостеречь тебя, хотя и верю, что ты получала уже достаточно предостережений. Не делай этого, не поступай так, ни в коем случае, даже не думай, – сказала дама, подражая разным голосам: один из них был до чертиков похож на Эма.

– Но ваше предостережене звучит иначе, – прошептала Эла, озираясь.

В отличие от прошлого раза, она не боялась. Даже многочисленные черепа и кости не были и такими жуткими. На ее современный вкус, было нечто странное в том, чтобы так выставлять мертвых… но что она знала? Было бы несправедливо применять свои нравственные представления к чужому сообществу и тем более к давно прошедшей эпохе. Зарывать мертвых в землю и позволять им гнить – у лежащих здесь это тоже вызвало бы возмущение.

– В отличие от остальных, у тебя нет магического дара. Сама ты не можешь чаровать, не знаешь рун. Не можешь сражаться, как Сирена, – сказала дама. – Но ты можешь жить в обоих сообществах, ты одна из тех, кто действительно близок к немагическим формам жизни этого мира. Ты можешь верить своей интуиции и должна напомнить им, чтобы не забывали тех, кто сам не может себя защитить.

– Если мы не сложим головы в конце этого пути. Уж я точно погибну первой, – возразила Эла. Во сне было не так страшно говорить о собственной гибели.

Дама, казалось, цокнула языком; Эла не вполне сумела различить этот звук.

– Ты так думаешь?

– Не знаю… Что, если мы делаем все только хуже и уже ошиблись? Что, если мы действительно должны прислушаться к посланию?

– Я не могу сказать тебе, что истинно, а что нет. Но если я права, скоро праздник полуночи, правда?

Эла смутно вспомнила, что Ори и Эм что-то такое упоминали. Тогда это прозвучало так, будто они хотели взять Элу с тобой.

– Вам нужно пойти туда. Кто знает, что можно там узнать? Прежде чем я отправлю тебя назад… Эла, великое могущество требует великих жертв. Никто не может принудить тебя к этому. Однако если ты вступишь на какой-либо путь, может статься, ты уже не сумеешь с него сойти. Не забывай об этом.

Эле почудилось, что это и было то, за чем дама посетила ее во сне. Но прежде чем она спросила, Зал исчез, и она погрузилась в сон без видений.