Круг Шести. Руны и кости

Глава XXXV Эла

– Эла Женевьева Дюранд, мы здесь! Иди сюда!

Эла повела головой и уставилась во тьму коридора, ответвлявшегося влево. Голос Сирены, ошибиться невозможно. Она позвала ее! Она уже в Зале Мертвых? Это не удивило бы Элу. Конечно, она вновь заблудилась. Когда часть коридора обрушилась, они с Эмом оказались разделены; целую вечность Эла пробиралась сквозь завалы и пыль, совершенно потерялась, но какое-то неясное чувство не отпускало ее.

Зов Сирены вновь ободрил Элу. Она решительно направилась в коридор, откуда донесся голос, и с облегчением обнаружила, что путь шел ровно вниз. Воздух был словно наполнен электричеством, Эла почти могла попробовать магию на вкус.

Она достигла более широкого прохода, казавшегося смутно знакомым. Не здесь ли ждали ее Ори и Эм, вверху узкого крутого коридора, который… Да, впереди он!

Эла расплылась в улыбке. Остальные, должно быть, уже давно там и ждут ее. Она стремительно пустилась по коридору и уже хотела скользнуть в следующий, узкий, как вдруг услышала голоса неподалеку впереди.

– …в Зал как-то! – сказал режуще хриплый голос, от которого Элу охватил озноб.

Она знала, кто говорит. Воспоминание о мантиях в пол и сверкающем клинке всплыло на поверхность ее сознания. Внутри поднялся страх, и Эла сжала кулаки. Нет. Она не боится никаких призраков былого! Не после всего, что видела. Тем более того, что она видела сегодня. Мертвецы, повстречавшиеся на пути, были только вершиной айсберга. Там впереди, в конце коридора, ждет всего лишь человек. Магический дар – что с того? Алекс без особенного труда обратил его в бегство, а она – потомок Женевьевы. Это он должен бояться ее!

Как могла тихо Эла скользнула ближе к шуму голосов. На пересечении множества проходов стоял немалый отряд. Эла укрылась в узкой нише в стене, стараясь не замечать костей, впившихся в кожу.

– Но нам не найти входов в Зал, – возразила женщина с пышными рыжими волосами. Уперев руки в бока, она гневно смотрела на чародея.

– Тогда разломайте стены, если понадобится, – парировал он.

Прочие сдержанно и воодушевленно переглядывались. При мысли, что они хотят так осквернить Зал Мертвых, Эла яростно стиснула зубы. Дух дамы, которого она когда-то встретила, явно не был бы воодушевлен этим. И все же она знала, что отряд и это бы не остановило.

– Когда придет… пехота Круга? – подавленно спросила эта женщина.

Чародей фыркнул.

– Скоро. Их задержали мертвецы господина Гвинедда. Когда я заполучу Ранию… Как могли они позволить ему уйти?

– Они и остальных оставили жить, – добавила женщина с мрачным лицом. – А ведь это была прекрасная возможность. После того, как тебе не удалось устранить эту профанку.

На этот раз чародею пришлось скрепя сердце проглотить критику. У Элы, едва она поняла значение этих слов, расширились глаза. Они говорили о ней… нападение было нацелено на нее. Потому что погибни она тогда – и не было бы теперь никого, чтобы усмирить могущество Зала.

– Итак, операция продолжается, – вмешался другой чародей с низким голосом. – Мы уничтожим остальных, кроме некроманта. Используем его хранителя как средство давления. Если пригрозить ему, он по доброй воле передаст нам могущество Зала.

– Согласны, – загудели остальные.

Эла уже услышала достаточно. С колотящимся сердцем она беззвучно отступила назад, к своему коридору, и, поскальзываясь, поспешила вниз. У этого чародейского отряда действительно было намерение использовать могущество Зала. Эла пока еще не слишком хорошо понимала козни магического мира, но эти люди явно были своего рода ядром заговора. Может быть, они хотят основать собственный Круг – кажется, нынешний они ставят не слишком высоко. Видимо, они не знают, что никто не может перенять могущество этого Зала в одиночку. Попытайся они совершить это – и станут первыми, кто потонет в необузданной силе.

Может быть, это неведение можно использовать. Может быть, это и есть их единственный шанс.

Доскользив до конца коридора, Эла вывалилась на балкон. В центре Зала, там, где она когда-то встретила хранительницу, уже стояли остальные – кроме Алекса, которого не было и следа.

– Эла! – с облегчением воскликнул Эм, а Сирена, все еще выкрикивающая имена ее и Алекса, помахала ей. – Там у края балкона ступени.

Отыскав почти отвесную лестницу, Эла спустилась. По пути она бросила на свой рунический камень краткий взгляд. Что-то внутри нервно забилось, и с каждым шагом, приближающим ее к остальным, вес грядущих событий все ощутимее ложился ей на плечи.

Она стремительно преодолела небольшое расстояние до них. Улисс, сидя на полу, что-то царапал на одной из плит, а Ори, склонившись рядом, что-то ему втолковывал. Когда подошла Эла, он обнял ее.

– Все хорошо? – пробормотала она, прижимая Ори к себе.

– У меня – да. Прости, что не сказали тебе правды раньше, – смущенно ответил он.

Отстранившись, Эла замахала руками.

– Пустяки! Значит, у тебя были на то причины.

– Им придется рассказать тебе многое, надо полагать, еще более важное, – вклинилась Сирена.

– Я не уверена в этом, тем более что совсем не сержусь на вас. – Нахмурившись, Эла рассказала об услышанном.

– Подождите, это был тот самый чародей? Алекс говорил, его зовут Персеваль Клемент или как-то так, – сказала вдруг Сирена, все еще разглядывая балкон Алекса. На ее лице явственно виделось беспокойство.

– Да, это однозначно был он, пусть даже до этого я не знала его имени.

Теперь и Улисс, глядя вверх, хмурился; его пальцы были в чернилах.

– Разве Алекс не полагал, что заговорщики в Круге призвали Клемента, чтобы заполучить его поддержку?

– Ну, заговор внутри заговора вовсе не так удивителен, не правда ли? – откликнулся Эм, скрестив руки на груди. Он стоял всего в нескольких дюймах от Ори: после похищения он явно намеревался не спускать с него глаз. – Я имею в виду, что часть Круга желает использовать могущество этого Зала, чтобы вернуть Франции ее значение. Для этого они нанимают способного человека из вымирающего знатного рода; в обмен он получает часть этого пирога. К сожалению, этот дворянин решил, что хочет весь пирог.

– В очень древние времена род Клементов стоял во главе одного Круга, – заговорил Ори. – Он долго считался крайне значительным, но затем по неизвестным причинам потерпел крах.

– Это кажется хорошей причиной, чтобы отомстить, – пробормотала Сирена и откашлялась, чтобы затем вновь выкрикнуть имя Алекса. Ее голос разносился неестественно далеко.

Краем глаза приметив какое-то движение, Эла обернулась. Не хранительница ли витает в этот самый миг вокруг нее? Эла не смогла бы упрекнуть ее, будь она прямо сейчас здесь, наблюдая за всем.

– Вне зависимости от того, кому мы противостоим, им нужен Орион. Остальных они просто убьют, – напомнила Эла. – Что будем делать?

– Как мы и предполагали, печати, удерживавшие магию в этом месте, повреждены, – объявил Улисс, стуча по своим записям. – Мы с Орионом теперь работаем над ритуалом, который позволит вновь наложить печати. На этот случай были приняты некоторые меры… Я сразу отыскал здесь разнообразнейшие ритуалы, с помощью которых можно защитить Зал, если что-то пойдет не так. Кто-то здесь явно очень хорошо подумал об этом.

Эле показалось, что она слышит тихий смех. Несмотря на царившее напряжение, мысль об этом наполнила ее странным спокойствием: хранительница предполагала нечто такое уже много столетий назад. Значит, они должны быть в состоянии предотвратить угрозу.

Они просто обязаны.

– Александр Фабре, ты сейчас же притащишься сюда. Subito[18]!

Откашливаясь, Алекс выбрался на поверхность и тяжело задышал. Черные пятна перед глазами постепенно исчезли, в то время как он выбирался из воды на скалы.

Где-то ругалась по-итальянски Сирена. Именно ее голос помог Алексу найти верный путь. Хотя до того почти утонул, он не мог не улыбнуться: эта женщина могла бы стать его погибелью – и он знал, что с открытыми глазами и по доброй воле пойдет за ней. Нужно было сказать ей это немедля.

Алекс позволил себе несколько мгновений отдышаться, затем поднялся. Ноги все еще были несколько ватные, но уж с этим он справится. Его ждут. И если непрестанная дрожь и отдаленные раскаты что-то значат, то время истекает.

Алекс поспешил вниз по узкому коридору, пока не оказался на перепутье. Он уже знал, какой путь приведет его в Зал, – и не только потому, что слышал ругань Сирены.

Но из другого прохода раздались громкие голоса, и в следующий миг Алекс узнал два из них: это были его отец и брат. Внутри все неприятно сжалось. Он знал, что они здесь не для того, чтобы помочь, – они принадлежали к заговору. Это было ясно уже очень давно, пусть Алекс и старался не думать об этом. После намеков, сделанных отцом… да и, в сущности, еще раньше. Глава рода Фабре сделал бы все, чтобы достичь власти, которая ему – как он думал – подобает.

И все же у них явно что-то пошло не так, так как то, что услышал Алекс, было ссорой.

Он решительно двинулся навстречу голосам, дорога вела вверх и окончилась перед узкой щелью, схожей с той, откуда он наблюдал заклание Элы. Может быть, это даже тот самый Зал, который он тогда видел. Об архитектуре катакомб лучше теперь не думать слишком много.

Вокруг алтаря стояло несколько человек; среди них были Филипп и Рафаэль, один знакомый отца из Круга и Персеваль Клемент. Конечно, этот тип снова всплыл здесь.

– Отчего так долго? – спрашивал член Круга, и Алекс узнал голос: это был тот самый человек, чью ссору с Клементом он подслушал несколько недель назад.

Клемент смерил его хищным взглядом.

– Этот Зал защищен изнутри и снаружи. Мы вывели из строя бóльшую часть наружных механизмов, и нам нужно еще несколько жертв, чтобы пробить стены.

По спине Алекса пробежала дрожь. Как просто говорит Клемент о чужой смерти… Мрачное предчувствие овладело им. Что-то здесь шло не так, как он предполагал.

Кажется, это заметил и член Круга. Он то и дело переводил взгляд между Клементом и родственниками Алекса.

– Здесь вокруг снует достаточно людей. Бросьте их этим монстрам. Или мы приведем пару стариков из их убежища, – предложил Рафаэль, закатив глаза в нетерпении. – Нам больше нельзя терять времени.

– Абсолютно согласен, – откликнулся Клемент почти слащаво.

Алексу захотелось предостеречь брата. Вопреки отторжению, вопреки желанию отомстить обоим за их деяния… То, что происходило теперь, что разворачивалось на его глазах, наполнило Алекса невыразимым страхом. Дрожащими руками он принялся искать магическую взрывчатку.

В этот миг Клемент подал своим людям знак. Двое из них ринулись вперед, схватили Филиппа под руки и потащили назад, пока Клемент обходил алтарь. Рафаэль смотрел на него в замешательстве.

– Что это значит? – гневно кричал Филипп. – Отпустите меня сейчас же! Господин Клемент, объяснитесь! Я буду…

В ладони Персеваля Клемента блеснул клинок. Время замедлилось. Алексу оставалось только беспомощно наблюдать, как клинок описывает в воздухе широкую дугу. Свободной рукой Клемент схватил Рафаэля и швырнул лицом вперед, на алтарь. Нож погрузился в его горло.

Рафаэль издал крик, потонувший во влажном хрипе. Тело забилось, когда Клемент, держа за шею, вскрытой глоткой прижал его к алтарю. Кровь потекла по камню струями. Руны загорелись, разожглись чары ритуала, собранные в этой комнате кровью Рафаэля. Слишком много магии, призванной в одно тело, – Рафаэль был полностью укрыт голубым сиянием и постепенно пожран. Но он еще жил и издавал неразборчивые звуки, в то время как его тело рвалось на части. Спустя несколько мгновений от него осталось лишь эхо мук – и новый источник испепеленных чар.

Где-то кричал Филипп, неистовствуя в ярости, ужасе и негодовании.

Что-то случилось, и время вновь потекло с обычной скоростью. Пальцы Алекса нащупали маленький снаряд с взрывчаткой; вытащив, он закрепил его на скале и отбежал по коридору назад. Когда снаряд сработал, раздался громкий взрыв.

Тут же ринувшись назад, Алекс вбежал в Зал. Он вновь оказался лицом к лицу с Клементом.

– Ты выродок! Предатель! – вскричал отец и, подорвавшись, обрушился на Клемента.

Тот, отпрянув, схватил побледневшего чародея из Круга и швырнул его на Филиппа. Отец Алекса, словно ослепнув от ярости, врезался в бок своего коллеги. Тот, споткнувшись об алтарь, поскользнулся на крови – и разбил голову о камень. Его кровь смешалась с кровью Рафаэля, чьего образа было уже не различить, и тоже влилась в разрушительный ритуал.

Клемент использовал это замешательство, чтобы исчезнуть из Зала. Алекс вновь был вынужден дать ему уйти, так как отец бессильно рухнул рядом с останками Рафаэля.

– Сын мой! Что ты наделал, что ты наделал? – кричал он, пытаясь прижать Рафаэля к себе.

Алекс потряс его за плечо – и лишь в последний миг сумел увернуться от удара кулаком.

– Отец, это я! – закричал он, перекрывая грохот магии, собравшейся в исступленное чудовище. – Нам нужно бежать, скорее!

Отец уставился на Алекса пустым взглядом.

– Мой сын… что произошло… как же он мог…

– Как же ты мог? – взревел Алекс, теряя терпение. Если не убраться отсюда сейчас же, магия поглотит их – в точности как Рафаэля и того волшебника.

– Ты смеешь…

– Ты примкнул к этому заговору. Ты доверился такому, как Персеваль Клемент, не заметив, что он лишь использует вас! Ты втянул в это Рафаэля. Ты – с твоим дрянным представлением о мире, в котором это, – Алекс указал на брата, и его охватила странная смесь ярости, скорби и бессилия, – стало бы новым порядком. Оттого ты ответственен за это ровно так же, как и тот, кто вскрыл Рафаэлю горло!

Филипп смотрел на него будто на призрака. Алекс не обманывался: отец не увидит, насколько он неправ. Но его сын мертв. Его любимый старший сын и наследник погиб. Они оба были выброшены Клементом, как сами обыкновенно выбрасывали людей, не согласных с ними.

– Идем же! – вскричал Алекс, грубо потянув отца вверх. Ему стало ясно: он сильнее его.

Филипп огляделся и, поняв, что произошло и что сейчас начнется, позволил увести себя прочь.

Преодолев коридор, они вернулись к развилке. Казалось, что-то защищает пути вблизи Зала Мертвых от испепеленных чар, потому что здесь голубое сияние было слабее. И все же Алексу не верилось, что Зал продержится еще долго. Рафаэль был не единственным, кто отдал свою жизнь: об этом говорили усилившиеся громы и скрипы.

Филипп оглянулся назад.

– Рафаэль…

Алекса захлестнула злоба. Он не любил своего брата. Может быть, даже ненавидел. Но смотреть, как его принесли в жертву, швырнув словно беспомощную куклу… слышать его крик… знать, что теперь он мертв и ничто уже не изменит того, что они не любят друг друга.

– Я не хотел этого, – прошептал Алекс, борясь с комом в горле.

– И я. – Филипп смотрел на него, мучительно выражая величайшее раскаяние, на какое он теперь был способен.

Алекс кивнул.

– Я знаю. Не могу представить, что сейчас творится в тебе, но если ты хочешь что-нибудь исправить, если хочешь позаботиться о справедливости для Рафаэля, то сейчас ты отправишься за подмогой. Собери здесь внизу тех, кто не предал Париж. Нам понадобится подкрепление.

– Нам? – переспросил Филипп.

– Моему Кругу и мне.

Эти слова сами скользнули с языка, и не были лживы. Сейчас они станут проводить, возможно, величайший ритуал, какой Париж видел за многие годы. Ритуал, чтобы защитить людей и весь город. Они, несколько человек, никогда бы не собравшихся по доброй воле, рискнут всем, чтобы спасти людей, которые на протяжении половины жизни осуждали их.

Если это не делало их Кругом, то Алекс не понимал ничего.

Оставив отца без дальнейших объяснений, он поспешил по коридору дальше. Филипп Фабре должен был теперь сам решить, во что он ценит свою жизнь.