Позывной «Минус»

Глава 17

— Хм, — Шлёма скривился, разглядывая фото, которое Минус ему притащил, как и было условлено. К удивлению Серёги, снимок на удостоверение делался произвольно, чуть ли не в полный рост. Причём фотограф, нисколько не сомневаясь, снял Минуса вполоборота, чтобы не было видно раны. Серёга и так сделал как можно более строгое лицо, но тем не менее оно никак не хотело выглядеть старше. — Да, ничего не скажешь. Может лучше было бы хоть кепку пониже надвинуть?

— Разве что вот так, — Минус вовсе закрыл ею лицо. — Там ведь и так низко.

— Да… — Шлёма покачал головой. — Если бы многоуважаемый человек не поручился за тебя, то нипочём бы не связался…

Он покривил душой. С наёмными водителями дела в Одессе обстояли скверно. Тем более для задуманного «Одесского таксомотора», который с горем пополам, был всё же запущен с большим пафосом. Толковых людей не хватало, ведь те немногие, которые умели управлять транспортным средством, в первую очередь шли на личные автомобили. Многие из владельцев которых и вовсе не собирались осваивать четырёхколесный чудо-экипаж, предпочитая нанять уже обученного человека. А этот мальчишка хоть и выглядит как гимназист, но всё же толковый. Шлёма тяжело вздохнул:

— Хорошо. Приходи в четверг. К тому времени будет готово. Ты ведь помнишь, как договаривались?

— Да, — Минус кивнул. Помнить было особо нечего. Шофёр заступал на смену с восьми часов утра и работал до двадцати часов вечера, после чего сдавал сменщику автомобиль, меняясь через неделю графиком. Стоянка таксомоторов в данный момент была только одна — на Соборной площади, хоть Шлёма уже грезил расширением штата и закупкой всё новых авто. Его бесчисленные родственники, почуяв выгодное дело, так и напрашивались снабдить деньгами, разумеется, не безвозмездно. Такси и вправду стало пользоваться спросом, хоть и не совсем в классическом понимании. Большинство предпочитало нанимать привычных извозчиков, чем непонятные колесницы, для передвижения по городу. Но такси несколько подвинули «лихачей» на щегольских экипажах, развозивших публику по балам, вечерам и ресторанам. Теперь становилось модным разъезжать с женщинами на самобеглых колясках.

Шлёма негромко произнёс:

— Тогда ступай. И не забудь, в четверг в семь у меня!

Минус кивнул и попрощавшись, вышел за дверь. Он спускался по каменной лестнице, раздумывая. Автомобили, к его великой радости, оказались бензиновые. В «Одесском таксомоторе» их оказалось ровно десять. Два «фиата» и восемь «хамберов», которые Шлёма с упорством именовал «гумберами». «Фиаты» были новенькие и Минус хорошо понял, что только по протекции старого Моисея ему достался один из них.

Это был чёрный автомобиль, достаточно современной конструкции для этого времени, как понял Серёга. Двигатель четырёхцилиндровый, коробка с четырьмя передачами и, о чудо техники, электрофары! Рулился он достаточно сносно, но вникнув в странную конструкцию тормозов, Минус поднял в удивлении брови. Решив для себя, что станет ездить осторожно, пока не испытает их в деле. Кузов был закрытого типа, просторный по сравнению с «хамберами» и практичный. Максимальная скорость была заявлена в умопомрачительные семьдесят километров в час.

Во дворе Минуса дожидался велосипед, прикованный цепью к забору. Получить на него номера и разрешение в управе с помощью связей старого Моисея оказалось проще простого. Хмурый человек из отдела регистрации, как видно был предупрежден заранее. Когда Либа с Минусом явились к нему, то он совершенно молча протянул уже готовые бланки и номера, проговорив напоследок:

— Только не лихачить! Движение по правой стороне и не пугать лошадей!

Минус спокойно кивнул, а Либа очаровательно улыбнулась:

— Как можно! Мы ездим очень аккуратно, правда, Семён⁈

Минус кивнул ещё раз. Если езду Либы можно было назвать аккуратной, то только с большой натяжкой. Едва научившись держать равновесие, ей не терпелось прокатиться буквально всюду. Двора ей стало не хватать сразу и несмотря на совершенно чудовищные блумерсы, она всё же решилась выезжать в город.

Проклятые штанины то и дело попадали в цепь и Минусу пришлось заставить Либу завязывать их плотно на голенях. Поездки проходили сносно, если бы не собаки и лошади. Кони пугались бициклов, особенно завидя два сразу, движущиеся навстречу. Иногда приходилось останавливаться и ожидать, когда животные милостиво соизволят разминуться с железным собратом. Собаки ненавидели двухколёсных и едва в поле зрения появлялись велосипеды, то с лаем бросались на них. На главных улицах собак было немного, но зато лошадей сколько угодно и наоборот. Либа стеснялась разъезжать в брюках и потому чаще приходилось выбирать окольные дороги. За неделю Минус настрелял пару десятков собак, выбирая моменты, когда никто не видит, но меньше их явно не становилось.

С момента нападения на меняльную лавку прошло уже десять дней. Ни Виктор, ни Карась не объявлялись и не подавали никаких вестей. Рана на голове заживала медленно, но прохожие вовсе не обращали на неё внимания и Минус постепенно успокоился. Он избегал полицейских в форме, хоть не разбираясь в ней, попутно обходил стороной и военных. Но от Либы он узнал, что некоторые полицейские могут носить военный мундир, а некоторые и вовсе не носят форму. Поэтому Серёга всё же с опаской поглядывал вокруг.

Сегодня Минус торопился домой, обрадовавшись, что наконец появилась какая-то определенность. Он отвязал велосипед и лавируя среди экипажей, заспешил к Ане. Но к удивлению Серёги, во дворе обнаружилось знакомое чёрно-белое ландо. Минус поднял руку в приветственном жесте, здороваясь со старым Ильясом, неизменным возницей Моисея. Тот молча кивнул и принялся расхаживать около лошадей. Серёга поставил велосипед у самой двери, чтобы никто не угнал его, воспользовавшись моментом, и вошёл внутрь.

На кухне никого не было и только в первой из комнат он увидел Либу и Аню с Катей, о чём-то негромко разговаривавших. Увидев Минуса, Аня обрадовалась:

— Ты уже и вернулся! А Либа только что приехала.

Минус с подозрением посмотрел на Либу, не понимая, что привело её к Ане в его отсутствие, но тут она произнесла:

— Ты будто не рад меня видеть, Сеня⁈

— Рад, конечно, — Минус кивнул, — просто я очень удивился. Ты ведь утром не говорила, что приедешь к нам.

— Я и не собиралась, — она пожала плечами, — но дедушка целый день пытался меня куда-то отправить. То к Соне, то к тёте Гиле, то по магазинам. У него какая-то важная встреча, но я не знаю, что в ней такого, отчего меня стоит отсылать из дому. Нет, к нему ходят разные люди, — добавила она, поглядывая на Серёгу, — но он никогда не скрывал их от меня. А ведь кто только не приходил. Мне не нравится это, Сеня! Очень не нравится. Я уехала, чтобы он успокоился, но что-то здесь нечисто. Я потому и приехала к вам. Можно было поехать к Соне, но я в таком настроении, что не хочу разговаривать о всякой ерунде с ней и тётей Майей. Ты ведь не против, что я приехала?

— Конечно, нет, — Минус с интересом посмотрел на неё. — А почему ты так волнуешься? Может у деда просто деловые переговоры с кем-то? Или нет?

— Не знаю… — Либа сморщилась. — Странно всё это. Что-то не так. Слушай, Семён, а поехали сейчас к нам. Все вместе, — добавила она, уловив недоумение в глазах Ани. — Ведь у нас за ужином скука, а с вами будет весело. Заодно и может успеем поглядеть, кто там приезжал. Давайте, только скорее!

Минус взглянул на Аню и та охотно согласилась. Она уже дважды за это время была в гостях у старого Моисея, вместе с Серёгой. Ей понравилось там. Старик шутил и, казалось, был искренне рад, что они приходят. Вот и сейчас Аня не стала возражать. Она пошла в дальнюю комнату, чтобы переодеться самой и одеть Катю. Либа хитро прищурилась:

— Ты подумал, будто я расскажу Анечке о том, что было? — прошептала она едва слышно. — Нет, Сеня. От меня она не узнает ничего. Не нужно так думать обо мне.

— Я не думаю о тебе плохо, — тихо ответил Минус. — Извини, я очень удивился. А ты не думаешь, что твои родители приехали к деду и потому он хотел поговорить без тебя?

— Точно нет, — Либа уверенно кивнула. — Ведь они были позавчера и не собирались опять являться. Нет, это не они. Я поэтому и волнуюсь. Так ещё никогда не было. Я ведь частенько и раньше гостила у дедушки. К нему кто только не ходил, но он никогда не отсылал меня.

Она хотела ещё что-то сказать, но Анна уже была готова и торопясь, Либа поспешила к экипажу. Аня устроила Катю между собой и Либой, а Минус разместился напротив. Ильгиз тронул лошадей и Либа произнесла:

— Побыстрее! — не зная куда девать руки от обуревавшего её волнения. Она переживала очень сильно и Минус нахмурился. Он рассеяно что-то отвечал Ане, но сам глубоко задумался, размышляя о том, зачем старику понадобилось так поступить.

Наконец показался бело-голубой особняк и Минус заметил во дворе автомобиль с открытым верхом. Синий с красными сиденьями. Выглядел он достаточно подержанным и Серёга бросил взгляд на водителя. Смуглого человека в полосатом костюме. Ландо свернуло влево, на боковую аллею, не доезжая до авто. Либа толкнула Минуса ногой и он обратил внимание на троих человек, выходивших из парадного входа.

Первый из них был одет в неброский чёрный костюм с такими же двухцветными туфлями, как у Серёги. Он что-то проговорил, обращаясь к идущему за ним человеку в сюртуке, но с погонами, на единственном просвете которых располагались три звёздочки. Серые глаза оценивающе скользнули по пассажирам, нам миг задержавшись на лице Минуса. Встретившись взглядом с этим человеком, Серёга чуть машинально на протянул руку во внутренний карман за «джонсоном». Через мгновение полицейский перевёл глаза на Либу и этот взгляд Минусу вовсе не понравился. Серёга оглядел полицейского не торопясь. Невысокий, крепкий, примерно лет сорок, может немногим больше. С ухоженными усами и бородой. На голове красовалась фуражка с лакированным козырьком. Слева на поясе сабля, справа револьвер в кобуре. Полицейский ещё раз взглянул на Минуса и Серёга оценил его цепкий и умный взгляд. Этот полицейский далеко не дурак, сразу понял Минус. Сволочь, возможно, но голова у него точно соображает.

Третий человек был высокий и худощавый. В светлом костюме и с тростью в руках. Его тёмные волосы были тщательно уложены, а усы аккуратно подстрижены. Этот человек поглядел на Минуса как-то лениво и с чувством необыкновенного превосходства. Полицейский что-то произнёс и человек в светлом костюме с интересом осмотрел Аню и Либу. Он видно, хотел затронуть пассажиров, но Минус, поняв это, без обиняков легко ткнул кулаком в спину старого Ильяса, говоря негромко:

— Трогай, живо! Остановишься за домом.

Возница тронул коней и ландо двинулось вперёд. Человек в светлом костюме ухмыльнулся и Минусу отчего-то сделалось крайне неприятно. Ему захотелось достать револьвер и выпалить в это надменное лицо. Экипаж свернул за особняк и Либа уставилась на Минуса с вопросом:

— Я знаю только одного. Это пристав, Николай Александрович, если я ничего не путаю. А двух других я никогда не видела. Может… — и она с намёком глянула на Серёгин висок.

— Нет, — Минус покачал головой. — Точно нет.

Эти трое явно явились не по его душу, это Серёга понял сразу. Из троицы полицейским был только один. Вот точно, только один. Но что им понадобилось здесь? Минус насторожился и перевёл взгляд на Аню, тихо заговорившую:

— Мне не понравилось, как тот человек смотрел на нас. Будто оценивал лошадь…

Минус кивнул. Либа фыркнула:

— Так, пойдём к дедушке. Надоело! Сейчас сама всё узнаю!

Она зашагала ко входу, немного разозлившись. Минус переглянулся с Аней и она покачала головой:

— Странно всё это, — прошептала Аня, — пойдём с ней.

Минус повёл Катю за руку. Он услышал громкий звук автомобиля, выезжающего со двора и стук закрывающихся ворот.

Старый Моисей, казалось, постарел ещё больше. Он тепло поприветствовал Аню и Минуса, даже Кате что-то проговорил, но Серёга чувствовал, что старику не по себе. Либа застыла напротив деда, глядя на него неодобрительно:

— И зачем ты только принимал этих людей? Мне они сразу не понравились, хоть и пришли с Николаем Александровичем. Правильно, наверное, что ты меня отсылал. Что им вообще нужно?

— Дела, Либонька, — неохотно проговорил старик, — ты же сама знаешь. С кем только не приходится работать. А хорошо, что ты пригласила Семёна и Аню, и вот эту молодую леди, — он улыбнувшись, подмигнул Кате, — в этом огромном доме теперь очень пусто. С ними здесь гораздо лучше.

Либа уже отвлеклась от дедушки, удовлетворившись его ответом, но Минуса было не обмануть. Он посмотрел на старика, не решаясь спросить. Моисей понял его и едва заметно кивнул, проговорив:

— Либонька, скажи Йоне, что у нас гости и нужно накрывать на стол.

Либа согласно вышла за дверь и её голос донёсся из коридора. Старик посмотрел на Катю и сказал:

— А у нас вчера родился жеребёнок, юная леди! Может вы хотите на него посмотреть?

Катя закивала что есть силы и старик усмехнулся. Он протянул ей свою морщинистую ладонь:

— Тогда пойдёмте во двор.

Катя ухватилась за руку Моисея и засеменила рядом с ним. Минус и Аня медленно двинулись следом.

Пегий жеребёнок косился на маленькую Катю, осторожно прикоснувшуюся к нему. Он протянул мордочку и обнюхал девочку, которая засмеялась. Она ещё полюбовалась им, а потом вместе с Аней отправилась глазеть на лебедей, очаровавших Катю ещё в прошлый раз. Старый Моисей медленно зашагал следом и Минус, не выдержав, спросил его тихонько:

— У вас неприятности⁈

— Не знаю, — старик поднял взгляд, словно обдумывая, стоит ли говорить. — Пока не знаю. Мне не хотелось рассказывать Либе, хоть и нужно, наверное. После ужина с ней надо будет поговорить. Надо, — повторил он, словно убеждая себя, — а как вы сегодня провели день, Семён?

— Неплохо, — Минус кивнул головой, — наконец-то я добрался до Шлемы и отдал фотографию. Теперь в четверг выходить на работу. Спасибо вам за помощь.

Старик молча смотрел на него, словно изучая, и немного помедлив, произнёс:

— Пустяки. Эта работа не стоит благодарности. Но вы удивили меня, Семён. Признаюсь честно, я не ожидал услышать от Шлёмы похвалы в ваш адрес. В прошлый визит к нему вы, очевидно, убедили его в своей квалификации. Если уж Шлёма говорит, что кто-то неплох, то можно не сомневаться, что так и есть. От него и собственные дети не всегда дождутся одобрительного слова.

Минус вытаращил глаза. В прошлый раз Шлёма чуть и вовсе не выгнал его. Серёга еле выдержал бесчисленные придирки и расспросы. А оно вот как оказывается…

Старый Моисей улыбнулся:

— Вы удивлены, понимаю. Шлёма резок и не всегда приятен в общении, но справедлив. Хоть ему и не хватает изворотливости. Не зря отец, да упокоит господь его душу, считал что еврейская кровь в его маленьком сыне немного разбавлена. Знаете, сейчас я вспоминаю, как Пинхас скорбно заламывал руки и так жалобно причитал, глядя на маленького Шлёму: — «Ну и как ты собираешься жить?», когда тот удивлял его каким-нибудь поступком. Как будто и не прошло столько лет…

Старик печально вздохнул и проговорил:

— Вы спрашивали о неприятностях, Семён. Так я всё же отвечу вам, хоть вы и так молоды. Почему-то принято считать, что мы, евреи, очень рассудительны, даже хитры, но это далеко не так. К сожалению, далеко не так… Многие из нас совершают просто выдающиеся глупости. Вы же хорошо знаете, что у нас ограничены права, хоть это очень часто и можно обойти. Но некоторые не могут смириться с тем, какая кровь течёт в их жилах и изо всех сил пытаются порвать с корнями. И ладно бы это были бедные люди, так вовсе нет. Сейчас существует такая практика, хоть за ней в большинстве случаев лежит прямой обман. Дворяне, которые прожили своё имущество, набрали долгов и заложили всё, что можно заложить, женятся на девушках нашей крови. Ради денег, конечно. Якобы для обеих сторон всё должно быть хорошо. Он получает деньги, она возвышается в обществе. Но почти всегда это заканчивается плохо. Я знавал людей, которые давали в приданое по семьдесят тысяч, а тем самым копали могилу своей девочке. И ведь эти люди умели торговать, а в этом деле просто лишались разума. Может вы слышали о таких случаях, когда женившись здесь, проходимцы уезжали в свадебное путешествие и там продавали жену в дома терпимости, как говорится?

— Нет, — Минус удивился не на шутку, — я никогда о таком не слышал.

— Многие девушки попадаются на эту удочку. У нас в Одессе есть ловкачи, что проворачивали такие дела по нескольку раз. Но обычно куш там небольшой, а дело грязное, Семён. Очень грязное. Бывает полиция и возвращает кого-то обратно, но редко. Такой трюк известен давно. Потому я и удивился, когда этот человек, вы должны были встретиться с ним сегодня, закинул удочку через пристава, чтобы посвататься к моей маленькой Либочке! Я и принял его только потому, что хотел поглядеть на этого наглеца. Этот человек известен в Одессе как граф Ташев, но он такой же граф, как и вы, Семён. Это мошенник, конечно, но ведь каждый умеющий слушать знает, что за этим ничтожеством стоит наш достопочтенный градоначальник. Генерал-майор Толмачёв.

Минус только кивнул. Он слушал старика очень внимательно. Моисей криво усмехнулся:

— Вот так, Семён. Этот Коля, пристав, как бы не изображал себя влиятельным человеком, на самом деле просто пёс, который делает ровно то, что ему велят. Вот Иван Николаевич, тот обставит любого еврея по своей расчётливости. Он умеет играть в настоящие игры, но для этого деньги ему очень нужны. Люди, которые работают на него, добывают их самыми разными способами. В первую очередь это сбор с купцов, который удвоился с вступлением в должность Ивана Николаевича и даже дело не в сборе, но стало очень неуютно заниматься торговлей. Я видывал разные времена и мне есть с чем сравнивать. Вот Василий Дементьевич, предшественник его, царствие ему небесное, был неплохим человеком. Очень даже неплохим. Денег лишних не драл и уж если принимал подарки, то можно было спокойно работать. И положа руку на сердце, смерть его была очень вовремя для нашего нынешнего градоначальника. Слишком вовремя, скажу я вам.

Старик оценивающе поглядел на Минуса и тот хмуро кивнул, впитывая в себя всё, что услышал. Да, доброе старое время, было вовсе не добрым. Серёга мрачно уставился на Моисея.

— Так вот, к чему я говорю это вам. Иван Николаевич принял необыкновенный размах в своей деятельности. Сборы с купцов — это норма, но вот всё остальное… — старик задумался, — Я сейчас уже не интересуюсь многим, но кое-что известно даже мне. На него работают разные люди, очень разные. Кто-то печатает деньги, сербские динары, — при этих словах старик как-то хитро прищурился, — вот совсем недавно случай вышел. На Маразлиевской меняльную лавку взяли. Ущербу заявлено в двадцать тысяч. Ищут теперь налётчиков этих. Полиция ищет и люди Ивана Николаевича. И кто-нибудь да найдёт.

Минус проглотил слюну. Он опешил. Старик очевидно догадался, что Серёга замешан в этом деле. Минус не знал, что сказать, но тут Моисей продолжил свой неторопливый разговор:

— Иван Николаевич всё далее замахивается. Высоко метит. Потому и деньги тащит откуда только можно. Людишки его, поговаривают и за границу ездят, чтобы разжиться золотишком. Тесно Ивану Николаевичу у нас. Ему размах подавай. Но вот только он тоже пёс чей-то. Не по собственной же глупости он самого Петра Аркадьевича критикует. Нет, у Ивана крепкий хозяин есть. Точно, есть.

— А кто такой Пётр Аркадьевич?

— Как? — старик удивлённо поднял брови. — Столыпин Пётр Аркадьевич, председатель совета министров.