Позывной «Минус»

Глава 7

Поутру Минуса бесцеремонно вытолкнули из кровати. Аня уже оделась, собираясь за продуктами, и он увязался с ней. Аня замялась, очевидно стесняясь того, что всем станет известно о их связи, но потом махнула рукой:

— Ладно! Чего теперь трусить! Всё равно ведь узнается. Ты правда хочешь остаться со мной? Не передумал?

— Нет, — Минус покачал головой. — Конечно, нет. Перестань.

Аня прихватила плетёную корзину. Рубашка Минуса так и не высохла, но внешне было не особо заметно и он надел её, поморщившись от неприятного ощущения. Аня заперла дверь на ключ и Минус взял её за руку. Она вздрогнула и попыталась высвободиться, но он тихо заговорил:

— Хватит бояться. Мы с тобой вместе.

— Стыдно, — проговорила она, смущаясь, — ведь все станут смотреть на нас.

— Они и так будут. Тогда смысл переживать⁈ Пойдём, — и он повёл её за собой.

Несмотря на раннее утро, рынок шумел. Проходя по рядам, Минус только успевал запоминать цены, иногда отвлекаясь, чтобы уложить товар в корзину. Но у него получалось плохо. Привычных ему килограмм почти не было. Сплошные фунты и даже иногда пуды, если речь шла об овощах. Он предоставил Ане разбираться в этих запутанных расчётах. Минус понял, что курица за рубль — это грабёж, а вот за восемьдесят копеек ещё куда ни шло. Вообще можно купить и за шестьдесят, но не сегодня. Два десятка яиц пополнили корзину, обойдясь в сорок копеек. Булка белого хлеба за шесть копеек добавилась к ноше на следующем ряду. Потом фунт сахара в бумажном свёртке. «Четырнадцать копеек, — запомнил Минус, — а вот недавно за шестнадцать она не купила. Совсем плохо у неё с деньгами, если так считает каждую мелочь». Тут Аня протянула ему бутылку подсолнечного масла, на глаз примерно пол литра. Семнадцать копеек. Потом дошёл черед до картошки. Хмурый чернобородый человек торговал прямиком с телеги. Двенадцать копеек пуд. По лицу Ани, Минус понял, что это дёшево и подговаривал её купить столько, убеждая, что донесёт. Но Аня покачала головой:

— Надорвешься отсюда тащить. Полпуда купим и хватит.

Минус вспомнил неподъемные грузы БК и всевозможных вещей, перетасканные им за войну и чуть не брякнул, но вовремя опомнился, что тело Сеньки вовсе не такое крепкое. Полпуда были заброшены за спину в холщовом мешке на хитрой завязке. Капуста, к его удивлению, продавалась в килограммах и стоила пятак. Наконец, Аня решила, что пора остановиться и Серёга покорно зашагал к выходу.

Там, на углу, дородный мужик продавал махорку на вес и на стаканы. Минус услышал запах табака, но к его удивлению, курить не захотелось. Очевидно, Сенька не курил вовсе. Минус пошёл дальше. Аня отобрала корзину, заявив, что хватит с него мешка и улыбаясь, шагала рядом. Она похорошела, будучи в отличном настроении, и Серёга смотрел на её личико, светящееся радостью.

Внезапно, она помрачнела и Минус углядел причину внезапной перемены её настроения. Впереди у чайной, прохаживались трое парней. Один лет двадцати пяти, остальные явно моложе. Серёга тихо спросил:

— Ты знаешь их? Что с тобой?

— Ты знаешь, — Аня настороженно посмотрела на него. — Вот тот, с рыбьими глазами, Сашка Карась. Ты так говорил. Он друг твоего брата. А те двое — Андрей Яковлев и Толик Фирсов. Они учились ещё в начальной школе, когда я там работала, а потом бросили.

Минус встретился взглядом с одним из парней. Светлый ёжик волос покрывал массивную голову, нескладно сидящую на высокой худощавой фигуре. Он толкнул другого, плотного и коренастого, ростом намного ниже себя. У этого глаза и впрямь были навыкате, словно у рыбы, придавая лицу странное выражение. Но несмотря на это, парень глядел холодно и зорко. Минус насторожился.

— Здорово! — произнёс Карась. — То-то, я гляжу ты пропал куда-то. Теперь ясно. Витька вчера к бабке заходил, а тебя и не было. Учишься, не жалея сил⁈ — и он ехидно усмехнулся.

— Само собой, — Минус холодно проговорил, смерив парня взглядом. Сравнение было не в свою пользу и Серёга попытался пройти мимо, не обращая внимания.

— Это ты хорошо устроился, — заговорил Карась. — Удобно. Витька ещё говорит, что ты не видишь ничего у себя под носом. А ты, оказывается, смотришь в глубину, — Карась ухмыльнулся, с намёком глядя на побледневшую Аню.

— Бывай! — Минус кивнул, увлекая Аню за собой.

— Нехорошо бросать друзей, — негромко произнёс Карась, — но да ладно, у тебя особый случай. Сладкое место заставляет забыться.

Аня вспыхнула, но Минус сжал её руку, сдерживая гнев. Он сказал, как ни в чём не бывало:

— Завидуйте молча, ребята.

Серёга повёл Аню за собой. Он не оглядывался.

— Хороши друзья… — Аня покраснела от гнева.

— Таких друзей за хрен и в музей, — ответил Минус, задумавшись. Его не волновало почти ничего, кроме самого насущного вопроса — где раздобыть деньги.

Аня коротко усмехнулась:

— Ох и выражения! А вообще ты правильно поступил, что не поддался на его слова. Я боялась, что ты не выдержишь.

Минус ничего не ответил, во все глаза уставившись на оружейную лавку. ' Ф. Н. Золотовъ' — значилось на её строгой вывеске. В окне виднелся плакат, рекламирующий «пистолетъ парабеллюм» всего за сорок пять рублей. Минус обернулся к застывшей в недоумении Ане:

— Ты мне скажи, что нужно, чтобы его купить? Разрешение какое-то надо?

— Брось! — проговорила она испуганно. — Зачем он тебе? Не надо! Пожалуйста! А разрешение нужно, конечно. От губернатора.

— Да не покупаю я ничего. У меня и денег-то нет. Чего ты волнуешься?

Но Аня не успокоилась и по дороге к дому не раз упоминала, что оружие совершенно ни к чему. Минус отшучивался беззлобно, но в оружейный магазин собирался зайти, только без Ани, конечно.

Днём Серёга отправился к бабке, забрав вещи. Старуха, как ему показалось, вздохнула с облегчением. Про то, что заходил брат, она умолчала. Вернувшись к Ане, он застал там её, склонившуюся над примусом, и нахмуренную Соню, в сопровождении какого-то паренька. Тоже, по всей видимости, еврея. Тот протянул Минусу руку:

— Здравствуй!

— Привет!

— Это Лев, брат Сони, — тихо шепнула Аня ему на ухо, улучив момент.

Соня была мрачнее тучи. Она так поглядела на него, что Минус дернулся. Помолчав мгновение, Соня заговорила:

— Анна Александровна сказала, что ты поживешь какое-то время у неё. Но зачем ты согласился? Ведь это неприлично. Ты пользуешься её добротой. А ведь Анну Александровну будут осуждать знакомые.

Минус перевёл взгляд на Аню и по кислой улыбке понял, что она не решилась сказать правду. Он ответил Соне:

— А куда мне было идти? Твои родители точно меня не примут.

Лев фыркнул от смеха, но Соня и не дрогнула:

— Дома бы пожил. Твоя бабушка не такая невыносимая, чтобы от неё сбежать. Может, ещё вернёшься? — добавила она с надеждой.

— Нет, — Минус покачал головой, — мне и тут неплохо, а Анна Александровна взрослая женщина, чтобы самой решать, что прилично, а что нет. Я её не стесню.

Аня покраснела и отвернулась, что-то помешивая в кастрюле. Минус уловил знакомый запах:

— Борщ? Вот видишь, Соня, здесь даже кормят. Ну, куда я пойду? Нет, меня теперь отсюда палкой не выгонишь.

Но Соне не было смешно:

— Понятно. Ты эгоист, Сеня. Чистый эгоист. Лишь бы тебе было хорошо, а что женщине репутацию портишь, так то тебя не касается. Вот ты какой!

— Какой есть, — Минус развёл руками. Ему надоел этот разговор. — Все мы эгоисты, Соня. Абсолютно все, в большей или меньшей степени.

— Мужчины⁈

— Нет, вообще все люди на планете.

— Не надо философии, Семён! — Соня рассердилась. — Ты сам знаешь, что поступаешь нехорошо.

— А вот и нет! — Минус сжал зубы. — Нехорошо, говоришь? А ты Анну спросила? Вот хочет она, чтобы меня здесь не было? Хочет?

Аня, словно вообще не причём, застучала тарелками:

— Кто будет обедать, поднимите руки, — произнесла она немного наигранно.

Соня впервые взглянула на неё с подозрением, но Лев поднял сразу две руки:

— Мне за себя и за неё, Анна Александровна!

Соня хотела что-то спросить, но тут Минус влез в разговор, обращаясь к парню:

— Правильно. Кстати, я хотел уточнить, правда, что взрослый лев съедает до двадцати килограмм мяса в сутки?

Тот засмеялся и даже Соня криво усмехнулась.

За столом было шумно. Анна завела разговор со Львом и тот рассказывал истории о своих многочисленных родственниках. Соня всё больше отмалчивалась, а Минус занял всё внимание Кати, мастеря ей игрушки из тетрадных листов. На столе уже красовался пароход, в окружении нескольких лягушек. Сейчас Минус кропотливо мастерил краба, пытаясь вспомнить, как правильно сложить лист. Наконец-то краб был готов и Серёга протянул его Кате. Она схватила и закричала:

— Смотри, мама! Смотри!

Аня кивнула дочери, но глаза устремились к Минусу. Он незаметно подмигнул ей.

Соня тихо заговорила:

— Я смотрю, вы с ней поладили. Я никогда не видела её такой счастливой.

— Конечно, — Минус сделал вид, что речь шла о Кате, а вовсе не про Анну. — С ней легко ладить. Сейчас сделаю ещё игрушку, — и он принялся мастерить лисью голову.

После обеда у Анны были назначены занятия и Минус отправился вместе с Соней и её братом побродить по городу. Они уже ушли очень далеко, к самому центру, как сзади раздался шорох шин и на них чуть не налетел велосипедист. Лев возмущённо произнёс:

— Ох, уж эти бициклы! Всё больше и больше их на улицах. Теперь ходишь и мимовольно оглядываешься, чтобы не угодить под колёса. А дядя Изя говорил, что в Петербурге вообще от них спасу нет.

«Самокатчики! — усмехнулся про себя Минус. — Их уже тогда ненавидели. Точно говорят, что новое — это хорошо забытое старое».

Тут Соня заговорила:

— А мне нравятся они. Уж лучше, чем кони. И улицы станут чище, если будет меньше лошадей. Я бы и себе такой хотела, но отец не купит. Я как только не просила, а он ни в какую не согласен!

— Не удивительно, — Лев пожал плечами, — шутка ли, больше двухсот рублей стоит эта игрушка.

— Это не игрушка, а транспорт, — сказала Соня возмущённо. — Насколько удобнее ездить, чем ходить пешком!

— Ты забываешь про собак, — Лев улыбнулся. — Ведь на некоторых улицах просто своры лежат. А будешь в них из велодога палить, так городовой оштрафует рублей на пятнадцать точно.

— Из чего? — спросил Минус удивлённо.

— Велодог, — Лев поднял брови. — Простенький такой револьвер. Под малокалиберный патрон. Есть с пулями, а бывает и вовсе с перцем. Без него по Одессе и ездить нечего на этой машине. Все ноги псы искусают. Ты что, никогда не видел рекламы в газете?

— Не обращал внимание, –ответил Минус, — там больше парабеллумы попадались.

— Хорошая штука, — кивнул головой Лев, — жаль недешёвая.

— А разрешение? — закинул удочку Минус.

— Да что, разрешение, — Лев снисходительно поморщился. — Больно нужно оно. Ведь в доброй половине магазинов и без него продадут. А нет, так можно на Конке купить. У Шмуля или у Мойши. Дороже будет, но немного. Вот только сорока рублей у меня нет, а так бы взял. А ещё лучше — Маузер на десять патронов. Тоже отличная вещь.

— Надоели! — Соня сморщила нос. — Ну зачем вам эти железяки!

— Ага! — Лев улыбнулся. — А кто из «джонсона» палил так, что не оторвёшь? Взвизгивает, а всё равно интересно, — добавил он, обращаясь к Минусу.

— Ну, я и что⁈ — Соня пожала плечами. — А чего на стрельбище мне было делать, раз вы меня с Гершем туда потащили⁈ Лучше бы вы на танцы ходили, а то как медведи косолапые.

Лев засмеялся:

— Нет уж. Это без меня. Вот его уговаривай, — и он кивнул на Серёгу.

— Нет, — тот вовсе замотал головой. — Ни в коем случае!

— Больно нужно! — Соня фыркнула. — Не хотите и не надо! Только девушки любят, когда парни хорошо танцуют, — добавила она, уперев взгляд в Минуса.

— Само собой, — он кивнул. — Вот пусть и дальше любят. Но меня на учёбу танцам не заманить. И без них головной боли хватает.

Минус ещё долго слонялся с ними по городу, впитывая в себя всё новое и непривычное. Он довёл друзей к их дому и отказавшись зайти, отправился обратно, уже почти не теряясь в лабиринте улиц.

Аня ждала его и открыла дверь, ещё когда он только подходил к порогу. Она казалась немного расстроенной и он спросил, что случилось.

— Да так… Тётя Софа спросила меня, долго ли ты пробудешь. Я сказала, что да. Очень долго. А она говорит, что тогда я должна больше платить за комнаты, раз ещё ты будешь жить. С какой стати, непонятно. Но где тётя Софа, а где логика.

— Ясно. Логика-то у неё простая — в любом случае ты будешь вынуждена заплатить. А скажи, Аня, я не спрашивал тебя, сколько ты платишь за жильё и сколько придется доплатить?

— Четырнадцать рублей, — сказала она неохотно. — Мы договаривались с ней так, а теперь она хочет, чтобы я платила на пять больше. А ведь я зарабатываю в месяц чуть больше двадцати! — Аня едва сдерживалась. — Иногда двадцать пять, но ведь это вообще неправильно. Какая разница, живу я одна или с тобой?

— Большая, — Минус скривился. — Зависть плохое чувство. Даже такие старые кошелки не могут быть спокойными, когда у другой женщины налаживается жизнь. Не переживай, малышка! Мы найдём деньги. Не бойся!

— Только не ходи к брату! — Аня коснулась руками его груди. — Мне таких денег не нужно. Я хочу, чтобы ты живой был и не на каторге. Будем бережно тратить. Как-то выкрутимся, — произнесла она, не веря сама себе.

— Скажи, Анечка, — Минус заговорил тихо, — ты не жалеешь, что связалась со мной⁈ Ведь тебе теперь ещё труднее.

— Не жалею… Мне никогда не было легко. Я всегда одна. Я привыкла быть одной. А тут ты… Анечка… Малышка… — произнесла она, вытирая выступившие слёзы. — Меня так никто не называл. Никто меня не ласкал, как ты. Разве я могу жалеть об этом⁈ А Катя? Ведь ты будто отец для неё. Глупо это может, с моей стороны такое говорить, но ведь так и есть. Я же смотрела, как ты играл с ней. И где ты только научился эти фигурки делать? Я никогда такого не видела.

— Показывал кто-то. Не помню уже.

— Странно. Как делать помнишь, а кто показал — нет.

Минус пожал плечами. Он подошёл и обнял худые Анины плечи. Она тихо заговорила:

— Я не хочу испортить твою жизнь. Тебе нужна такая же девушка, как ты. Вот, как Соня, например. Чтобы у тебя всё было хорошо. А я…

— Молчи! И нечего мне Соньку рекламировать. Вот точно ни в коем случае! Ты потому и постеснялась сказать ей?

— Да. Она же влюбилась в тебя давно. Я не знаю, как ей сказать. Мы ведь дружили с ней. Она тоже очень помогала тебе учиться. И когда ты сдал экзамены на аттестат зрелости, то мы гордились тобой вместе, — Аня покачала головой. — А теперь…

— Ничего, — Минус махнул рукой, — как-то переживёт. Ты же не виновата, что я тебя выбрал.

— Выбрал он! — Аня усмехнулась. — Да, уж! Словно товар на рынке? Так что ли получается?

— Перестань. Не придирайся к словам. Значит так, я в душ, а потом спать. Ведь ты не против?

Аня хитро улыбнулась:

— Против. Я с тобой пойду, а потом спать. Только правда спать, а не так, как вчера! А то я целый день ходила, будто муха сонная. Ведь у меня завтра занятия на девять часов. Надо отдохнуть.

Минус покорно улыбнулся. Но оказавшись с ним наедине, Аня вовсе не собиралась спать. Они медленно занимались любовью на старой кровати, стараясь не скрипеть, хоть Катя давно и крепко уснула. В самый ответственный момент, Аня вдруг пискнула:

— Мама! — и задрожала. Минус, улыбаясь, прошептал ей:

— Не стоит её звать. Она бы это явно не одобрила.

— Оно само… — произнесла Аня, стесняясь. — Я не знаю, почему так сказала.

Она уснула на груди у Минуса и тот лежал тихо, стараясь её не разбудить. Он ощущал Анино хрупкое тело и удивлялся тому, насколько привязался к этой женщине за каких-то два дня. Минус ещё долго размышлял и заснул уже перед самым рассветом.