Длинная цепь

«Невеста в черном платье»

Сказка, рассказанная Элофом Солёным

Жил да был на севере Человек-с-топором. И на шестнадцатую свою весну взял он свой топор и взошёл вместе с братьями на корабль, ушёл морями-океанами, да к дальним берегам. И на тех берегах он услышал музыку, что отзывалась у него в сердце, и вместе с братьями своими пошёл он на её звук, и добрался до поля широкого и погуляли они там на славу. И пили досыта, и танцевали покуда держали их ноги. Радостно было на душе у Человека-с-топором, чувствовал он себя ну прямо как дома на этих далёких берегах, на этом широком поле.

К исходу того славного дня встретил он возлюбленную, красоты невероятной и скромной, уверенную и неспешную, кожей бледной, с руками холодными. В чёрном платье ходила она меж гуляющих, одаривая щедро их то улыбкой, то прикосновением. И принёс он ей множество даров, а она улыбнулась в ответ, взяла своими хладными пальцами сердце его, и горячее сердце в лёд обратилось, и льдом были закованы глаза его. Бледные губы её произнесли его имя, и эхо повторило, разнеслось и умножило его многократно в песнях и в праздниках на всей Старой Земле.

Вернулся Человек-с-топором на север, в мехах и золоте, и сел среди седых, и пил среди юных. Но замёрзшее сердце его почти не билось в родных местах, еда не имела вкуса, объятия женщины — смысла, а выпивка давала лишь бархатистую слабость, но никак не облегчение. Скованные льдом глаза не видели вокруг ничего, лишь темноту пустую, равную утром и вечером.

Тосковал он по возлюбленной своей, и на следующий год снова отправился повидать её на чужих берегах. Положил к ногам её новые дары, богаче даже, чем прошлые его подношения. И в ответ наградила она его ласками и блаженством, что ведает лишь тот, кто, являясь частью, ощущает целое. А покуда любили они друг друга, шептала ему на ухо слова, для человека не понятные, но преисполненные смысла и цели. В тот год нарёк он её своей невестой.

Долгие годы жил Человек-с-топором на чужих берегах, и ждал весны на берегах родных, где приобрёл славу человека достойного, а ещё более — щедрого. Но за щедрость ошибочно люди принимали безразличие, а за достоинство — эхо произнесённого однажды имени. Имени этому они сами же и не давали умолкнуть, дополняя его все новыми голосами.

Но настал в итоге день их свадьбы. Явился Человек-с-топором на чужой берег во всей красе, взяв с собой своих братьев в свидетели. Встретили гостей достойно, и три дня кипело празднество, утомив многих и уложив их на землю сырую отдыхать, да в кострах жарких греться. И было этих костров так много, что сошёл лёд с глаз Человека, и оттаяло его почти неподвижное сердце. Огляделся он кругом, посмотрел через плечо на следы позади, на невесту свою поглядел пристально, в чёрном платье да на белой горе. И ушёл, не оборачиваясь.

Вернувшись домой, нашёл Человек пустоту, услышал, как замолкает эхо его имени, и увидел, как юные становятся седыми, а седые уходят неспешно, один за другим. Остался Человек в одиночестве. И сколько бы ни искал он теперь невесту свою по чужим городам да по дальним странам, по родным берегам и по суровым соседям, но найти так и не смог. Обида её была велика, и не было ему от неё прощения. Обречён Человек теперь бродить по этой земле в бесконечном поиске своей возлюбленной, покуда не истлеет тело его полностью, оставив после себя лишь бледную тень. Может, и тень продолжит потом эти странствия — то пока никому не ведомо.