Длинная цепь

Глава 15 Слишком много

Последняя их остановка, кажется, шестая или седьмая по счёту, была на самом востоке Вореи. Дальше лишь долгие бескрайние воды, череда мелких и в основном необитаемых островов, как будто сама природа изолировала проклятый континент от остального мира а за ними, наконец, Мёртвые Земли. Последняя возможность сбежать, которой никто не воспользовался. Напротив даже, все вели себя вопиюще нормальным образом, демонстративно обычно. И даже сам Семигород, крупнейший из всех великих ворейских городов, и некогда дом Бродяжника, все они восприняли просто, словно деревню какую рыбацкую или небольшой портовый городок.

Справедливости ради, блуждающий город в нынешние времена и выглядел не столь впечатляюще, как было в древности, когда он парил среди облаков. Рухнувший почти столетие назад близ скального берега, Семигород лишился при падении шести из семи своих удивительных башен, многие дома его были порушены, и добрая половина улиц ушла под воду. Столетиями не касавшийся земли город не имел ни стен, ни укреплений, да и стражи в общем-то тоже, так что после резкого приземления оказался абсолютно беззащитен. Многие богатства его были украдены или разрушены в последующие годы, покуда жители не возвели широкие и прочные стены. Стены, за которые ворлингов Эйрика ныне отказывались пускать.

— Ты не здесь, — сказал Ондмар, и Риг ощутил сильную боль в левом боку, от которой у него перехватило дыхание.

Ему едва хватило сил, чтобы не выронить топор, а вершиной его тактической мысли стала глухая оборона щитом. Наставник же не дал Ригу времени опомниться, навалился на щит ученика всем своим значительным весом, толкнул плечом, из-за чего Риг невольно сделал два шага назад, потерял равновесие, открылся. Удар пришёлся ему по голове, отчего в ушах зазвенело, а шлем съехал немного на бок. Дальнейшее он не успел даже понять, просто вдруг обнаружил, что лежит спиной на песке, а из его носа сочится кровь.

Сидящий поодаль Стрик залился мерзким старческим хохотом, Вэндаль сдержанно хихикнул, в то время как Йоран Младший сказал с усмешкой:

— Кажется, он скоро заплачет.

Плакать Ригу не хотелось. Хотелось лежать и смотреть в небо, пока не перестанут болеть синяки и ссадины по всему телу, пока не перестанет звенеть в ушах и не утихнет чувство тошноты, не остановится тёкшая из носа кровь и не заживут разбитые губы. А ещё он хотел, чтобы Йорана Младшего повесили на Позорной Скале, где ему и место. Но вместо этого Риг закусил окровавленную губу, чтобы не стонать от боли, и, двигаясь медленно, чтобы ноги не дрожали, кое-как поднялся на ноги.

— Продолжать хочешь? — спросил его Ондмар, потягивая руку с мечом.

Он был втрое старше Рига, но при этом как будто бы совсем не устал. Напротив даже, выглядел свежее и бодрее, чем когда они начали.

Вместо ответа Риг пару раз ударил обухом топора по щиту и бросился в атаку.

Ондмар был сильнее, опытнее, и его первый урок был про то, что слабость лучше компенсировать инициативой. Если драться с кем-то лучше себя, то рано или поздно он сломает твою защиту — лучше не давать ему такой возможности, атаковать самому. Вот только Ондмар всегда в одно-два мгновения перехватывал инициативу, вынуждал Рига невольно защищаться, раз за разом с одинаковым исходом.

Их тренировки продолжались уже несколько недель, а сегодняшняя, должно быть, часа два, если не больше. Слава отряда под командованием Весового Эйрика обогнала их далеко вперёд, и великий князь Семигородский рисковать не пожелал, не пустил их даже за ворота, словно торгашей-отшельников или проповедников южного Пророка. И в итоге они ожидали в бухте неподалёку от города, что унизительно само по себе, словно они попрошайки какие, через дверь с хозяином разговаривать будут. Но мало того, ещё и вынуждать их столько времени ждать на берегу — откровенная дерзость.

Сам себе Риг обещал, что будет использовать любую возможность для тренировки и обучения, не упустит и минуты, так что поначалу был даже рад внезапному ожиданию. Но время шло, Ондмар Стародуб продолжал выбивать из него дух, а князя все не было видно. И в сущности никто, конечно, не слышал его обещания, и никто не приткнул бы его, коли он в какой-то момент сдался, хотя бы на сегодня, хотя бы на этот раз. Но почему-то держаться за это своё решение казалось ему самому очень важным, словно…

— Ты не здесь.

Удар, в этот раз по колену — невероятно сильная боль. Против его собственной воли, тело Рига согнулось, он встал на одно колено. Его щит рывком дёрнулся в сторону — видимо Ондмар схватил и потянул его свободной рукой, чтобы…

Риг лежал на песке, в этот раз на боку, в этот раз кашляя и судорожно пытаясь сделать вдох. Дышать было больно. Он хрипел и сипел, безмолвно открывал рот и валялся на земле, точно выброшенная на берег рыба. Стрик, Вендаль и Йоран смеялись. Кнут хмурился в стороне, скрестив руки на груди. Эйрик и Мёртвый Дикарь Синдри ждали князя, Дэгни и Трёшка держали над ними охрану, а остальные…

— Ты слишком много думаешь, много смотришь по сторонам, — сказал Ондмар, убирая учебный меч в ножны. — Пока ты думаешь, как ударить, я наношу удар. Пока ты думаешь о моем ударе, я наношу следующий. Ты не воин.

Риг не ответил. Не смог бы, наверное, даже если бы и захотел — ему казалось, что потрать он оставшиеся силы на слова, то не сможет тогда встать на ноги. Он предпочёл встать и ударить два раза по своему щиту.

Ондмар фыркнул.

— Йоран, — сказал он. — Не хочешь сменить меня? Я устал.

С этими словами он бросил ножны с учебным мечом Младшему. Тот ловко поймал оружие, пожал плечами:

— Можно.

Молодой ворлинг неспешно поднялся на ноги, потянул из ножен меч и сделал пару ленивых взмахов. После встал нарочито небрежно, оставаясь полностью открытым для нападения — провокация. Взгляд Рига он встретил едкой усмешкой:

— Как ты на меня грозно смотришь. Убить хочешь?

Нечего его слушать. Стоит расслабленный, показывает своё превосходство, не готов к атаке. Что бы Риг ни сделал, сначала Йоран это увидит, информация побежит по его нервной системе до мозга, плюс время на обработку, выбор ответной стратегии, команда действовать в мышцы — это время, преимущество Рига. Йоран — опытный воин, среагирует на знакомый паттерн рефлекторно, значит нужно действовать…

— Может, лучше брата на помощь позовёшь? Сам-то и овцу заколоть не в состоянии, даже чтобы семью спасти от голода.

Ублюдок.

Риг бросился на него, нанося удар за ударом: и топором, и щитом, пинал Йорана ногами, бил головой, пробовал укусить зубами. Дважды снова оказался на земле, левый глаз слипся от крови. Боль эхом гуляла по всему телу, но Ригу было на это наплевать. Поначалу он правда не хотел его убивать, просто ударить, сделать больно, преподать урок. После — захотел убить. А потом желание убить эту гниль осталось единственным.

Однако более опытный в боях и полный сил Йоран будто бы легко отбивал его атаки, лишь изредка отступая назад или в сторону, лишь немного запыхался. Впрочем, отдышка не мешала ему сыпать новыми оскорблениями.

— Ну же, сын мертвеца, давай. Удар, ещё удар. Старайся лучше. Хоть кого-то ты в итоге должен зарубить.

Шея, сонная артерия, справа. Один удачный удар.

— Даже из твоей сестры боец был получше. Она хотя бы саму себя смогла убить, один-ноль в её пользу.

Мерзкий выродок. Не просто пробрался к ним ночью и заререзал их скот. Не только соврал на Ступенях и отправил Кнута на верную смерть. Ему ещё хватало наглости напоминать об этом, напоминать про… неё.

Риг кричал, напирая на Йорана, хотя ему не хватало воздуха, чтобы дышать. Сжимающие топор пальцы онемели, пот струился по всему телу и щипал глаза. Щит слишком тяжёлый, рука отказывалась поднимать его — бросить. Йоран изловчился перехватить новый удар, и Риг в очередной раз оказался на земле, острый камень врезался в его спину. Но бой не остановился. Кусать, рвать, бить, царапать. Убивать.

В конечном счёте Йоран выбросил учебный меч, придавил Рига лицом в песок, левую руку прижав коленом, а правую выкрутив до хруста. Больно. Сам Йоран сидел у трепыхающегося Рига на спине, не давая тому никакой возможности встать или освободиться.

— Ну всё, успокаивайся. Хватит с тебя?

Риг не ответил, попробовал пнуть противника ногой, но из такого неудобного положения смог лишь слегка толкнуть его носком сапога по спине. Йоран же выкрутил его руку чуть сильнее, медленно выворачивая суставы, рискуя сломать кость. Риг зашипел от боли, попробовал ударить ногой ещё раз — тот же результат.

— Успокойся.

Удар локтём по голове. Больно. Где его шлем? В начале тренировки на нем точно был шлем.

Риг попробовал освободить левую руку и получил ещё один ощутимый тычок по голове. Давление на руку в захвате усилилось, одно неловкое движение, и он сам себе устроит серьёзный перелом. Лучевая кость, со смещением.

— Довольно.

Внезапно давление на спину Рига исчезло, руки оказались свободны. Настолько быстро, насколько ему позволяло измученное тело, Риг вскочил на ноги и, не найдя рукой свой топор, схватил ближайший камень.

— Я сказал довольно.

Элоф Солёный, с суровым взглядом под густыми бровями, с воротом рубахи Йорана Младшего в кулаке. Палец второй руки указывал прямо на Рига, почти упирался ему в грудь.

— Успокойся и брось камень на землю, — сказал он, чеканя слова. — Это учебный поединок, и вы — товарищи по оружию.

Элоф бросил взгляд на Ондмара, стоящего поодаль и наблюдающего за происходящим со скучающим взглядом. Казалось, тот вот-вот невозмутимо пожмёт плечами, но он даже этого не сделал, сказал лишь:

— Стало лучше, но теперь ты думаешь слишком мало.

И после этого пошёл по своим делам, которых у него не было.

Шатаясь, Риг подобрал с земли свой щит, топор, и собирался уже ударить в него вновь, когда его руку перехватил Элоф.

— С тебя хватит, парень. Уметь вовремя закончить бой — это навык даже более важный, чем умение его начинать. И тебе пора было заканчивать ещё три схватки назад.

У Рига не было сил ответить. Да и совет от человека, что ворлингом дожил до таких лет, как Элоф Солёный, имели ценность в любом случае, стоило прислушаться.

С трудом Риг удержался от того, чтобы бросить оружие на песок и повалиться следом за ним. Вместо этого неспешно дошагал до своей лодки, аккуратно сложил учебное оружие на место. Йоран Младший встал рядом, так же бережно положив учебный меч.

— Славно помахались, — сказал Йоран с усмешкой в голосе, но тихо, так чтобы никто не слышал. — Без обид. Я знаю, что ты убийца каких поискать, не хуже прочих. Сестру вон убил своим упрямством, а после чуть не убил и брата. Кровожадно.

Риг приложил немало силы воли, чтобы разжать кулаки. Йоран явно провоцировал его на драку, и худшее, что Риг мог сделать — дать выродку желаемое. Тем более, что в открытом бою против измотанного Рига у того явно было существенное преимущество.

— Может, так тебя и назовут, Риг Кровожадный? Хотя Риг Беспомощный всё же лучше.

Слова — другое дело, другой баланс сил.

— Всяко лучше, чем просто Младший. Хотя тебя даже так никто не зовёт. Муж дочери Торлейфа.

Йоран резко втянул носом воздух, но голос сохранил спокойным.

— Нет ничего дурного в том, чтобы муж вошёл в клан своей жены.

— Конечно, ничего дурного, — согласился Риг. — Вот только почему во всем Бринхейме ты единственный, кто так сделал? Единственный, кто не даст имени своим детям.

Было видно, как его это зацепило. Перед ответом Йоран чавкнул, сделал медленный вдох, выдохнул.

— Стало лучше, — сказал он и усмехнулся. — Теперь ты думаешь в самый раз. В бою именно такой и должна быть твоя ярость — не пылающей, но тлеющей долго и ровно. Спокойное желание убивать.

— Сейчас я хочу убить лишь одного человека.

— Одного вполне достаточно, — усмехнулся Йоран. — Главное вспоминай о нем перед началом, и этого хватит.

Это была такая форма урока, вариант его помощи? Риг лишь надеялся, что Младший не ждёт благодарности за это. Впрочем, похоже было, что ворлинг не ждал даже продолжения разговора, так что свой вопрос Риг задал уже его спине:

— И кого ты хочешь убить?

Йоран, не останавливаясь, сплюнул на сторону.

— Моего отца.

На этих словах он ускорил шаг и пошёл обратно, к другим воинам. Но пройдя пару шагов бросил, не оборачиваясь:

— Со словами, однако, ты куда опаснее, чем с топором. Может тебе все же стоит оставить топор брату?

— Я сам решу, кому и что я оставлю, — сказал Риг.

Йоран не ответил и вскоре вернулся на своё место неподалёку от Бездомного Стрика и Вэндаля Златовласого. У Рига же своего места не было, так что он сел на высокий камень неподалёку от Кнута. Тот продолжал стоять, скрестив руки на груди да глядя на то место, где ещё недавно Риг барахтался в песке и махал топором в сторону Ондмара Стародуба.

— Отец бы высказался против, — сказал он в итоге после долгого, тягостного молчания.

— Тогда ему бы следовало не помирать на чужих берегах, чтобы его голос звучал громче. Сейчас его как-то плохо слышно, — ответил Риг и поморщился.

Риг ожидал, что старший брат даст ему какой-нибудь хороший совет, похвалит его успехи, пусть пока и достаточно скромные. Ну или хотя бы расскажет какую-нибудь забавную историю из тех времён, когда сам учился держать оружие. Но Кнут говорил о том, что говорил бы их отец.

Желая избавиться от мёртвого привкуса на душе, Риг попробовал увести разговор в сторону:

— А о ком ты думаешь, когда сражаешься? Кого ты хочешь убить?

Кнут повернул голову, посмотрел на младшего брата и недовольно поджал губы.

— Этому они тебя учат? — тяжёлый вздох. — Я не думаю о чем-то таком во время боя, и я никого не хочу убивать. Ни на поле брани, ни за его пределами.

— Никого? Ондмар Стародуба, Торлейф? Даже Йорана Младшего?

Короткое молчание перед ответом.

— Даже его.

— Он вырезал наш скот, ушёл безнаказанным, лгал на Ступенях и едва не отправил тебя на смерть.

Кнут пожал плечами:

— Это его дела, не мои.

Риг недоверчиво покосился на старшего брата.

— Ты совсем дурной? Он пытался тебя убить.

— Если он выйдет против меня в бою, я буду сражаться, постараюсь забрать его жизнь или хотя бы приложить покрепче, — Кнут говорил медленно, словно впервые пытался облечь в слова свои суждения. — Я воин, я сражаюсь. Все остальное… Это просто не мои дела. Ондмар, Торлейф, Йоран, ты, я, прочие — каждый знает, что он сделал, и что достойно, и что подло.

— А если им все равно?

— Это их дела.

У Рига такое воинское милосердие, граничащее с глупостью, вызывало инстинктивное отторжение. Но спорить он не стал. По иронии, убеждения Кнута, его понятие о справедливости и воинской чести — это дела самого Кнута. Сам же про себя Риг знал, что никогда и ничего не забудет: каждую подлость, каждый обман, лица предателей и клеветников, а уж день суда над его братом — в особенности.

— Если ты не хочешь никого убивать, как ты тогда убиваешь?

— Я воин, — ответил Кнут всё с той же раздражающей простотой. — Это моё дело.

Риг оставил попытки добиться связного разговора по этой теме, предпочёл взаимное молчание. Однако интересно и полезно всё же было узнать, что не каждого в сражении ведёт тлеющая ярость, и силу можно найти и в других источниках. Риг с любопытством оглядел своих спутников, задаваясь вопросом почему они убивают. Ему казалось необычайно важным понять это.

С кем-то это было просто. Одноглазый Свейн Принеси сражался ради нового имени, в этом не было большого секрета, и если бы звонкое имя было проще добыть не в бою, а за плугом, собирал бы он сейчас урожай, а не плыл на другой конец мира. Странно даже, что он при этом не упражняется с мечом при любой возможности, как это делает Йоран. Великан Ингварр в молодости убивал, может, и по разным причинам, но здесь и сейчас он был только ради дочерей. Шаур — оружие в руках Эйрика, у него нет своей воли, как нет её и у раба Трёшки или полудикой Дэгни Плетуньи. Робин, беглец из Последней Стражи, тоже был в каком-то смысле несвободен.

Впрочем, шаур вызывал в последние дни у Рига сильное беспокойство, так как пристрастился к рыбалке. Само по себе это было вполне обычное дело в море для желающих скоротать время, вот только у шаура не было никогда потребности бороться со скукой. Бледнокожий чужак мог днями неподвижно стоять на страже, без еды и воды, без малейшего движения, Риг сам видел такое один раз. Да и пойманную рыбу он не ел, а просто ждал, пока она задохнётся, и выкидывал обратно в море. Опять же, обычное дело для ворлинга, но странно было видеть за этим занятием живое оружие.

Но были и сложные случаи. Что помогало сражаться Эйрику, или его ручному дикарю, Бешеному Носу? А странная парочка из Стрика Бездомного и его ученика, Вэндаля? Да даже сам Ондмар, что научил Рига важности желания убивать — кого хочет убить он сам? Ради чего шёл в бой Элоф Солёный? А наёмники Безземельного Короля? Сначала их желания казались Ригу простыми, и многое объясняла банальная жажда наживы, но почему тогда младший из них, по имени Бартл, напал на княжеских дружинников в Стальгороде? И кто ещё, чьи мотивы сейчас он считает простыми и понятными, может удивить его в будущем?

Единственная из них, кто явно не помышлял об убийстве, была Кэрита. По иронии, она была способна прибить их всех разом, лишь движением мысли, кроме, наверное, Робина Предпоследнего. Беглый Страж наверняка имел какие-то средства защиты. Интересно то, что пару дней назад Риг увидел на запястье Кэриты небольшой браслет из стеклянных бусин, грубый и совсем не красивый, а потому особо заметный на тонкой и нежной руке девушки.

— Подарок Робина, — сказала она так, будто это обычное дело, сущий пустяк. — Я пожаловалась ему на плохие сны прошлых жизней, и он подарил мне это. Тебе нравится?

Слишком много вопросов.

Риг мысленно сделал себе пометку обдумать это все позже, потому как в этот момент у него появились другие дела — прибыл долгожданный князь. Первым его приближение заметил шаур, сидящий немного в стороне от группы и разглядывающий море своим невидящим взором через повязку. Он помахал копьём и ворлинги стали подниматься со своих мест, отряхиваться от песка, поправлять оружие. Словно готовясь к битве, они вставали в плотный строй позади Эйрика.

— Что нам нужно делать? — спросил Риг, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Ничего, — отозвался вышедший перед строем воинов Эйрик Весовой. — Князь семигородский не пожелал пускать нас в город, не дал нам возможности выглядеть достойно. Значит, будем выглядеть грозно.

Браудер Четвёртый и два его телохранителя в общий строй не вставали, но расположились рядом, как третья сторона переговоров. Они не пытались выглядеть грозно, и вид имели скорее уж несколько скучающий и расслабленный, точно лавочники ранним утром, до прихода основных покупателей. Капитан корабля и лидер отшельников, Мёртвый Дикарь Синдри, встал рядом с Эйриком. Свою сестру Эйрик поместил позади всех, словно бы желая защитить Щепку от всего мира, и словно бы ему это было под силу. Впрочем, ворлинги и сами были рады закрыть хрупкую девушку, особенно те, у кого были свои собственные дети.

Вскоре на дороге, огибающей внушительного размера холм, показалась долгожданная княжеская процессия. Если, конечно, слово «процессия» тут было уместно. На взгляд Рига и слово «княжеское» то было бы сильным преувеличением: несколько открытых телег, груженных мешками да бочками, простые мужики из крепостных, сидящие на вожжах, да пара всадников во главе этого нехитрого каравана — вот и всё, что князь взял с собой. И это на встречу с сыном заморского правителя, с отрядом прославленных воинов. Открытое оскорбление.

Когда же череда телег подъехала ближе, и появилась возможность рассмотреть всадников, Ондмар Стародуб нахмурил свои густые брови.

— То не князь, — сказал он, оглаживая свою бороду. — Мальчишка.

— Знаешь его? — спросил обернувшийся Эйрик.

Ондмар отрицательно помотал головой. А руку свою положил на рукоять меча.

— Не знаю, или не помню. И не помню, когда последний раз видел на землях ворейских подобное неуважение к собратьям из родных земель.

— Давно уж какие они нам братья? — заметил Элоф Солёный, и многие с ним согласились.

— Два столетия отсчитать можно, как разошлись, и ещё останется.

— Водицей размылась в них старая кровь.

— На юге севера быть не может.

— Может нам и Семигород захватить? Напомним ещё раз, как настоящие воины выглядят.

У Рига всё сжалось внутри от последних услышанных слов. Их победа в Стальгороде была достойна песни, но оплатила её не только их доблесть, но ещё и хитрость Безземельного Короля, слабость княжеской дружины, что слишком привыкла к защите стальных стен, а также изрядная доля удачи. К сожалению, не все из ворлингов это понимали. Но Эйрик одним жестом руки оборвал он подобные разговоры.

— Довольно. Не достойно это для сынов Старой Земли, топором стучать в каждую встречную дверь. Мы воины, а не головорезы.

На том разговоры и закончились. Посланник князя же неспешно доехал до них во главе вереницы телег, и Риг смог осмотреть его лучше. Молодой, чуть старшего самого Рига, одетый с достоинством и в соответствии с высоким статусом, но без украшений. Одежда в первую очередь практичная, а не дорогая. Даже его телохранитель выглядел в этом плане более внушительно, одетый в роскошную соболиную шубу, на каждом втором пальце по массивному перстню, широкая золотая цепь на шее — всем своим видом демонстрировал богатство и власть. Кабы не застарелое клеймо каторжника на лбу, не особо успешно прикрытое волосами, за главного можно было принять и его.

Сам же посланник князя первым слез с лошади, осмотрел ряды ворлингов, и направился прямо к Эйрику. Ни доспеха, ни кольчуги на нем не было, а из оружия лишь меч в ножнах на поясе, с красивой рукоятью из чистого серебра да изящной гравировкой — сделанное для демонстрации, не для боя. Однако вид множества вооружённых северных воинов как будто бы ни сколько не смущал молодого человека. Заговорил же он на старом наречии, пусть и с характерным для Вореи акцентом.

— Ярослав, потомок Рагнара на шестом шаге — юноша протянул Эйрику руку для рукопожатия. — Приветствую вас в землях семигородского княжества, дорогие гости. От лица моего брата, Димитрия Третьего, великого князя семигородского, стоящего на шестом шаге от Рагнара Великого, прошу принять его глубокие извинения. Срочные дела требуют его глубочайшего внимания, и потому сегодня он, к его большому сожалению, поприветствовать вас лично возможности не имеет.

Эйрик также протянул руку вперёд, и они обменялись крепкими рукопожатиями. Каждый ухватил другого за предплечье — старый жест, принятый среди ворлингов как демонстрация доверия и отсутствия спрятанного в рукавах железа.

— От имени моего отца, ярла Торлейфа Золотого, правителя Бринхейма, я принимаю эти извинения. Моё же имя Эйрик, и прозвали меня Весовым, так как дела я веду честно и справедливо. С этой целью и прибыли мы к вашему порогу — желаем торговать.

— Припасы для долгого плавания, — кивнул брат князя. — И для ещё более долгого похода вглубь халифата Махийр, запретного царства, где нет больше жизни. Вы не первые, кто плывёт в этом направлении и причаливает у нашего берега в качестве последней остановки. Я уже распорядился собрать всё, что вам нужно, осталось лишь обсудить цену.

От внимания Рига не укрылось, что припасы на телегах со слов посланника были собраны по его указанию. Стало быть, сам князь торговать с гостями не планировал? А у брата его при этом влияния достаточно, чтобы отдавать крепостным людям приказы да распоряжаться княжеской собственностью, что далеко не норма на землях Вореи. Любопытно.

Выученные уроки завяли в памяти Рига за прошедшие пару лет, но о великом князе Семигорода, Димитрии Третьем, он помнил достаточно. Тому было ощутимо больше сорока, и братьев у него было предостаточно, а значит послал князь на встречу с ворлингами самого младшего. Ещё одно завуалированное оскорбление.

С одной стороны близкий родственник в качестве представителя выглядел уважаемо. Вот только зная особенности наследования титула в ворейских княжествах, это нельзя было воспринять иначе, как пощёчину. После смерти князя, великого или удельного, титул мог получить любой из наследников Рагнара, кто до того не имел владения и кто выбран был местными боярами. Само собой, бояре зачастую выбирали кого-то из близких родственников погибшего — кого знали лично, и кто имел возможность умаслить их золотом или обещаниями. И по той же причине родные братья для князя были первейшей угрозой, и держали их зачастую близко, но следили за ними зорко. А если заезжие ворлинги, что уже прославились убийством представителей династии, вдруг убьют одного из претендентов, то для князя Димитрия это будет печальный, но не лишённый радости исход. В сущности, посылая младшего брата на переговоры без охраны и, по всей видимости, без товаров, он кидал северянам кость. Сравнивал их с собаками.

Впрочем, сам Ярослав оставался достаточно беззаботным, и торги вёл с позиции силы. Это даже было сложно назвать торгами — фактически посланник князя грабил их самым наглым образом. Цены, которые он просил за самые простые товары, превышали разумные как минимум втрое, и никакие доводы против он не желал слушать, замечая равнодушно, что если Эйрик и Синдри не хотят торговать с ним, они могут торговать с другими. Изворотливый торгаш знал, что добровольно никто с ними во всей Ворее нынче торговать и не станет. Как Эйрик и предсказывал — награбленное в Стальгороде легло им камнем на шею.

Люди в безвыходной ситуации — самые лучшие покупатели. В конечном счёте трюмы корабля были заполнены провизией и припасами, а кошель княжеского брата Ярослава — несправедливо большим количеством золота.

— Имя дали тебе заслуженно, Эйрик Весовой, — сказал он, передавая с задавленной улыбкой деньги своему охраннику. — Действительно ты умеешь отмерять по справедливости и знаешь вес своих слов и поступков. Редкое качество.

Эйрик предпочёл промолчать, но склонил голову, принимая этот сомнительный комплимент.

— Правдиво ли у тебя только имя, — продолжал меж тем Ярослав, уже без всякой улыбки. — Или вести о подвигах твоего отряда также окажутся правдивыми? Стальгород был захвачен силами тех, кто стоит сейчас передо мной? Только ими?

— Нет, — ответил Эйрик спокойно. — Трое из стоящих здесь в битве не участвовали, ждали на корабле.

Ярослав оглянул строй воинов, словно пытаясь угадать тех троих, что не внесли вклада в бою. Риг был уверен, что взгляд ворейца зацепился на нем, вычеркнул его из рядов сражающихся, и почувствовал укол обиды за это мнимое да не высказанное оскорбление.

— И это ты, Эйрик Весовой, захватил город из стали и пленил моих родных? — в голосе Ярослава не было угрозы, лишь любопытство. — Или это сделал он?

Взглядом Ярослав указал на Безземельного Короля, что тихо переговаривался о чем-то с клеймённым телохранителем Ярослава и не проявлял к происходящему и малой толики интереса.

— Я вёл людей вперёд, — ответил Эйрик сухо. — Он говорил куда вести, и без него мы бы не справились.

Ворлингам хватило выдержки удержать в себе возмущённые голоса перед чужим взглядом, но общее напряжение в их рядах стало едва ли не видимым. Признавая заслуги Безземельного Короля, Эйрик отрезал кусок от их доблести.

— Но и он бы не справился без нас, — закончил Эйрик спокойно.

Ярослав удовлетворённо хмыкнул. А после неспешно, дабы не вызывать подозрений своими действиями, снял ножны с мечом со своего пояса, протянул их Эйрику.

— Подарок? — спросил Эйрик, с лёгким поклоном головы принимая неожиданный дар.

— Одолжение, — ответил брат князя. — В ближайшие пару месяцев тебе от него будет больше толку, чем мне, учитывая выбранное тобой направление. Но я рассчитываю получить этот меч обратно, когда вы будете возвращаться.

Взгляд его глаз на мгновение показался Ригу крайне неприятным: холодным, острым. Взгляд человека, что пошёл час назад на верную смерть, а вернулся с кошелём, полным золота. И при этом не забыл и того, кто отправил его на эту встречу, и тех, кто не вышел его проводить.

— И когда получу я этот меч обратно, — голос его напротив, был спокойный, почти скучающий. — Тогда мы поговорим ещё раз. И ещё раз поторгуем.

Эйрик подумал лишь мгновение, прежде чем едва заметно кивнуть, после чего демонстративно повязал ножны на своём поясе.

— Славный подарок, — сказал он, и они с Ярославом обменялись прощальным рукопожатием, ещё более крепким, чем при встрече.

А после этого ворлинги отправились на смерть.