Марица. Исток

Глава 18 Таши

— И все же я не одобряю этого. — Патриния подала пергамент стражнику, и перед нами открыли ворота «Серых камней» — одной из самых тщательно охраняемых тюрем королевства.

Массивные створки, сплетенные из зачарованного железа и дуба, с глухим скрежетом поползли внутрь, пропуская нас в сырой, пропитанный отчаяньем каменный мешок. Стены потрескивали от стягивающих чар, по коже бегали мурашки. Воздух внутри был густым и спертым, пахнущим влажным камнем, плесенью и отчаянием, которое, казалось, въелось в самые стены. Я куталась в плащ, пытаясь не вдыхать эту затхлость слишком глубоко.

— Есть другие предложения? Я пыталась вызвать видения, вот только пейзаж такой, что непонятно, как ориентироваться! — мой голос прозвучал громче, чем нужно, эхом отразившись от мокрых стен узкого коридора. — Там одни бесконечные туманы, пески и скалы, что меняют очертания.

Мы шли по длинному, слабо освещённому коридору. Глухой стук наших шагов по каменным плитам отдавался эхом в гробовой тишине. Из-за тяжёлых решётчатых дверей доносилось лишь редкое позвякивание цепей да прерывистое, хриплое дыхание. Здесь время текло иначе — медленно, вязко, как смола.

— Он ненавидит тебя, Марица. Больше, чем кого бы то ни было. Ты сделала так, что он оказался здесь. К тому же, прошло пять лет. За пять лет все его агенты могли уехать из королевства, погибнуть. А ты цепляешься за соломинку, идя в пасть к тому, кто будет играть с тобой, как кошка с мышью. Даже в цепях.

— Пусть пытается, — я сжала кулаки, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. — У нас нет выбора. Ты сама сказала, что пять лет твои лучшие картографы разводят руками. Агенты возвращаются ни с чем. Выжившие проводники либо сошли с ума, либо померли, не дождавшись наших вопросов. Остается только он, кто однажды уже побывал в их логове.

— Даже не думай просить его проводить тебя! — отрезала Патриния, ее шаги были четкими и быстрыми, ее темный плащ взметался за ней, как тень.

— Нет. Но он может знать того, кто проводит. Вир сможет сделать портал только до самой границы с Иными землями, а дальше нам потребуется проводник. Или хотя бы направление. Ко всему прочему, мне еще теорему Корсина нужно закончить разгадывать. А до конца действия моих рун осталась неделя. У нас просто нет времени искать другие варианты.

Мы остановились перед последней дверью в самом конце коридора. Не просто железной, а отлитой из цельного куска тёмного, почти чёрного металла, испещрённого рунами подавления. Они мерцали тусклым, зловещим светом, заставляя магию внутри меня съёживаться и затихать.

Страх подступал комом к горлу, холодный и липкий. Я вдруг с болезненной ясностью осознала, куда мы идем и к кому. Это не было похоже на допрос врага. Это было похоже на визит к древнему, коварному змею, который даже в яме помнит, как кусаться.

Патриния обменялась безмолвными взглядами со стражником у двери. Тот молча вставил в скважину не ключ, а странный кристаллический штифт, повернул его. Раздался глухой щелчок, и дверь бесшумно поползла в сторону.

Пахнуло затхлостью, старой кровью и чем-то ещё — сладковатым и гнилостным, запахом безнадёжности.

— Готовься, — тихо сказала Патриния, и её пальцы на мгновение легли на рукоять кинжала у пояса.

Я сделала глубокий вдох, выпрямила плечи и шагнула внутрь.

Камера была просторнее, чем я ожидала, но от этого не становилась менее мрачной. Каменный пол, голые стены, зачарованная решётка вместо окна, пропускающая тусклый серый свет. В центре стоял простой деревянный стол и два стула. И за столом сидел он.

Нарвадул Марц.

Он не был закован в цепи, как я представляла. На нем была простая серая роба, а на руках — массивные браслеты-подавители, тускло мерцавшие холодным светом. Он сидел с идеально прямой спиной, его изможденное, осунувшееся лицо было непроницаемой маской. Но глаза… Его глаза, лишенные былой власти и величия, все еще горели тем же острым, всевидящим интеллектом. Они уставились на меня, и в них не было ни страха, ни покорности. Лишь ледяная, бездонная ненависть и… любопытство.

— Леди Варц. И… гостья, — его голос, некогда бархатный и убедительный, теперь был сухим и хриплым, как шелест мёртвых листьев. Он скользнул по Патринии и остановился на мне. — Марица Лантерис. Маг, что посадила меня в этот каменный мешок. Чем обязан вашему визиту?

Я подошла к столу и села напротив него, стараясь, чтобы руки не дрожали. Патриния осталась у двери, её тень была напряжённой и готовой к броску.

— Я пришла за советом канцлер.

Его тонкие губы искривились в подобии улыбки.

— Советом? От меня? Вы либо крайне наивны, тэба Лантерис, либо отчаялись сильнее, чем я предполагал. Да и нет здесь канцлеров. Только узники.

Я обменялась взглядом с Патринией. Её лицо было каменным, но в глазах читалось предостережение: «Я же предупреждала».

И все же я помнила другое. Не только отчеты о хищениях и исчезновениях. Я помнила распоряжения, подписанные его рукой: о выделении средств из личного фонда на больницу в квартале бедняков. О школах при монастырях вместо рудников для малолетних преступников. Его пометки на полях докладов: «Не трогать семью осуждённого. Виновен он — не они». Это был не просто монстр, жаждущий власти. Это был человек, который когда-то, очень давно, возможно, искренне верил, что его методы — единственный путь к силе и стабильности. И что эта стабильность — и есть высшее благо для королевства.

Он решал задачи. Холодно, расчетливо, как хирург. Но даже у хирурга может быть своя, искаженная, но этика.

— Мир умирает, — сказала я просто, глядя ему прямо в глаза. — Тот самый хаос, которого вы так боялись и который пытались предотвратить… он здесь. Исток бьётся в агонии. Земля трескается, небо падает. Магия, которую вы хотели контролировать, теперь убивает всех подряд. Ваш план уничтожить Светоч не сработал. Он привёл нас прямиком к тому концу, которого вы так хотели избежать.

В его глазах что-то мелькнуло. Не раскаяние, нет. Скорее, яростное, горькое недоумение. Он медленно покачал головой.

— Вы ошибаетесь. Мой план был единственным способом предотвратить это. Если бы не ваше вмешательство… если бы не ваше упрямое копание в прошлом…

— Нам нужна дорога в Иллюзион, — сказала я прямо, глядя ему в глаза. — Чтобы остановить это. Вы единственный, кто знает, как туда пройти. Или знал тех, кто знает.

Марц медленно склонил голову набок. Его тонкие пальцы сцепились на столе перед ним.

— Иллюзион? — Он произнес это слово с легким, почти ностальгическим шипением. — Зачем вам туда? Чтобы добить тех, кого уже ранили? Исток и так агонизирует. Скоро всё закончится и без вашего участия.

— А вы хотите, чтобы закончилось? — я откинулась на спинку стула. — Что-то мне подсказывает, что нет. Я помню про школы вместо рудников. Больницы в трущобах. Вы не только воровали и убивали. Вы… строили. И даже не иногда, а довольно часто.

На его лице что-то дрогнуло. Маска ледяного спокойствия дала крошечную трещину. В глубине его взгляда мелькнуло что-то усталое, почти человеческое.

— Инфраструктура, — произнес он тихо, как будто говоря сам с собой. — Без школ — больше преступников. Без больниц — больше болезней и бунтов. Без контроля — хаос. Это была не благотворительность, девочка. Это была инвестиция. Инвестиция в стабильность.

— А потом вы решили, что можно инвестировать и в хаос, — не удержалась Патриния с места. Её голос прозвучал как удар хлыста.

Марц даже не повернул головы в её сторону. Я видела, как сжимаются его пальцы на столешнице. Суставы побелели.

— Вы ничего не понимаете. Иллюзион… их знания… они были единственным ключом. Без контроля над Светочем всё это было неизбежно.

— Светоч — не оружие! — я ударила ладонью по столу, и звук громко хлопнул по камере. — Это ребёнок! Девочка, которую вы убили! И вы ошиблись. Она не была угрозой. Она могла бы быть решением! Как я — решение сейчас.

Он замер, вглядываясь в меня с новой, пронзительной интенсивностью. Его взгляд скользнул по моим чертам, по зелёным глазам, по линии подбородка, будто заново собирая пазл, который он когда-то отбросил как несущественный. Усмешка медленно сползла с его лица, сменившись холодным, безжалостным осознанием.

— Королевская линия… мощная родовая магия… сновидцы… — он прошептал почти беззвучно, и его глаза расширились. — Лантерис… это не твоя фамилия. Её тебе дал тот старый дурак, начальник стражи. Адорд.

Я не стала отрицать. Я просто держала его взгляд, позволяя правде висеть в воздухе между нами, тяжёлой и неоспоримой.

Он откинулся на спинку стула, и по его лицу пробежала тень чего-то, что могло бы быть изумлением, если бы в нём оставалась способность к этому чувству.

— Элана, — выдохнул он. — Принцесса. Восставшая из пепла. Как иронично. Я потратил жизнь, пытаясь спасти королевство от тебя… а теперь ты пришла ко мне в надежде спасти мир.

Он не извинился. Не просил прощения. В его голосе не было ни капли раскаяния. Лишь холодная констатация факта, стратегическая оценка изменившейся ситуации.

— Что вы предлагаете? — наконец спросил он, поднимая на меня взгляд. — Я даю вам дорогу, а вы? Вы предлагаете мне свободу? Помилование? Вы наивны вдвойне, если верите, что я могу вам поверить.

— Я предлагаю тебе шанс, — сказала я. — Не искупить вину. Не свободу. Шанс доказать, что твоя «инвестиция в стабильность» была не просто циничным расчетом. Что в тебе осталась хоть капля того человека, который мог приказать не трогать семью осужденного. Этот мир умирает, Нарвадул. Тот мир, который ты так хотел контролировать. Ты можешь помочь его спасти. Или можешь сидеть здесь, в своем каменном мешке, и с гордым видом наблюдать, как всё, что ты строил — и хорошее, и плохое — обращается в прах.

Я видела, как он переваривает мои слова. Его взгляд стал остекленевшим, он смотрел куда-то сквозь меня, в далекое прошлое или в такое же далекое будущее. Он взвешивал. Всегда взвешивал, просчитывал вероятности. Даже здесь, на дне, он оставался стратегом.

— Проводники, знающие безопасные пути через Иные земли, мертвы. Или сошли с ума от того, что видели. Иллюзион тщательно следит за своими границами.

— Но не все, — настаивала я. — Вы годами строили с ними отношения. У вас должны были быть свои люди, свои агенты. Кто-то, кто может помочь.

Марц помолчал, его пальцы бесшумно барабанили по дереву.

— Есть девушка. Полукровка. Её отец был из Иллюзиона, чистокровный демон, мать — наша. Он бежал, спасаясь от чистки, много лет назад. Умер, кажется, от пьянства. Но дочь… она унаследовала его дар к навигации. Она видит те пути, которые не видят другие. Жила раньше в трущобах у Старого порта. Зовут её Таши. Спросите в таверне «Рваный парус», она там раньше работала. Скажите, что вас послал «Серый советник». Она поймёт. Больше я ничем не могу вам помочь.

Я кивнула и поднялась. Цель достигнута. Нечего больше говорить.

— Спасибо, — сказала я без всякой благодарности в голосе.

Повернувшись к выходу, я уже почти была у двери, когда его голос снова остановил меня. Он звучал тихо, но с ледяной отстранённостью учёного, констатирующего неудачный эксперимент.

— Надеюсь, ваша вера в собственный дар оправдается, принцесса. Потому что если вы ошибётесь… то тот конец, который я пытался отдалить, покажется милосердным сном по сравнению с тем, что придёт вслед за вашей неудачей.

Я не обернулась. Я просто вышла из камеры, вновь ощущая на себе тяжесть его ненавидящего, но теперь ещё и знающего взгляда. Дверь захлопнулась за нами, заглушив последнее, что он сказал, — шёпот, обращённый к пустоте:

— Ирония судьбы… истинная ирония…

Наш с Демитром дом был полон. Тихий гул мужских голосов, прерываемый более звонкими и резкими нотами, бился о стены, смешиваясь с треском поленьев в камине. Для меня это не стало неожиданностью. Я разослала письма несколько дней назад, с указанием даты и времени сбора и просьбой прийти. Ответа не последовала, но думаю приписка: «Я знаю, как спасти этот мир» особого выбора никому не оставила.

Демитр стоял у камина, опираясь локтем о мраморную полку. Его поза была расслабленной, но я знала каждую напряжённую мышцу на его спине под мундиром. Рядом, вперив в огонь задумчивый взгляд своих янтарных глаз, восседал в слишком маленьком для его могучей стати кресле посол Синих гор, дракон Чефарт. Идея пригласить именно его принадлежала Демитру, с которым они взаимодействовали по вопросам пересечения границ и их охраны. Он был еще молод, красив, с рыжими волосами и темными глазами. Его медная чешуя, в цвет волос, на скулах и запястьях отливала в свете пламени тёмным золотом.

На диване, сцепив руки в коленях и явно чувствуя себя не в своей тарелке, сидел посол Мекеша лорд Каэл. Его перехватили уже у самой границы, вручив мое письмо, с указанием принудительно привести ко мне, если будет сопротивляться. Не пришлось, свою карету он приказал развернуть сразу, как закончил чтение. Паргус, мой демон-друг, нервно прохаживался вдоль книжных полок, время от времени трогая корешки фолиантов, словно проверяя их на прочность. Его брат Нарос, судя по всему, остался с женой и координировал магическую оборону города.

Напротив, в совершеннейшей невозмутимости, восседал Дао Тебарис. Высший маг Феорильи. Его длинные волосы были убраны в строгий пучок, а лицо оставалось бесстрастным. Мы не виделись пять лет, с того самого момента, как вместе рвали паутину контроля, опутавшего его корта. Не виделись, но поддерживали дипломатическую переписку. Наши взгляды встретились, и в его тёмных, глубоких глазах я прочла доверие. Он кивнул мне почти незаметно.

У стены, скрестив на груди мощные руки, стояли двое военных — мой старый друг майор Серан и незнакомый мне мужчина с седыми висками и шрамом через бровь, в форме феорильского офицера — должно быть, тот самый Асталь, друг моего отца.

Все они обернулись, когда мы с Патринией переступили порог. Гул стих. В воздухе повисло вопросительное, напряжённое молчание. Десяток пар глаз уставился на нас.

Демитр выпрямился, его взгляд мгновенно нашёл меня, просканировал на предмет усталости или ран, и лишь затем перешёл на Патринию.

Я сделала шаг вперёд, скинуя с плеч промокший от мелкого дождя плащ. Сердце колотилось где-то в горле, но голос, к моему удивлению, прозвучал ровно и чётко, заглушая внутреннюю дрожь.

— Я рада, что все смогли собраться. Благодарю вас за то, что откликнулись на мой призыв, несмотря на… на всё это. — Я обвела рукой комнату, имея в виду весь мир за стенами, медленно сползающий в хаос. — Причины, по которой мы здесь, просты и ужасны. Мои руны стабилизируют потоки магии, но ненадолго. Чтобы остановить это, нужно добраться до сердца проблемы. До Первого Источника. Он находится в Иллюзионе. Мы должны ехать все вместе.

В комнате повисло гробовое молчание. Лишь потрескивание огня нарушало его. Чефарт хрипло хмыкнул. Посол Мекеша побледнел ещё больше. Паргус замер на полпути между полкой и диваном.

— Это самоубийство, — тихо, но чётко произнёс Дао Тебарис. — Ни один чужак не ступал на их землю и не возвращался живым. Их границы на замке. Они нас не пустят

— Не совсем, — парировала я. — Пустят. Их самих знатно потрепало, и им нужна наша помощь. И мы нашли возможного проводника. Но её сотрудничество… не гарантировано.

— Кто? — спросил Демитр, его голос был низким и настороженным.

— Мы ждём её. Она должна скоро подойти.

— И как вы вообще собираетесь стабилизировать Исток? — Дао уставился на меня, и в его глазах читался не просто скепсис, а леденящая душу уверенность в провале. — Это уже даже не Высшая магия. Это нечто за гранью возможного.

Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Воздух в комнате стал густым и тяжёлым.

— Все мы здесь знаем, что война с Феорильей пять лет назад началась из-за того, что Иллюзион поработил разум вашего корта. Они искали Светоч.

— И не нашли, — холодно парировал Дао. — Потому что Светоча не существовало.

Вот он, момент истины. Ладони у меня предательски вспотели, а сердце заколотилось так громко, что, казалось, его слышно в наступившей тишине. Но отступать было нельзя. Вся эта миссия держалась на доверии, а доверие невозможно построить на лжи.

— Ошибаетесь. Светоч был. — Я заставила себя держать его взгляд, вкладывая в каждый звук всю силу своей убеждённости. — Это была я.

В комнате повисло напряжённое молчание. Прежде чем кто-то успел что-то сказать, я продолжила, спеша объяснить необъяснимое:

— И прежде чем вы скажете, что Светоч должен был погибнуть у Храма Богов… я выжила. Чудом. В тот момент моё сознание было перенесено в тело птицы, и мне удалось разорвать связь в самый последний миг. И да, — я выдохнула, — я разгадала теорему Корсина. Почти.

Последние слова прозвучали тише. Я не стала скрывать долю сомнения.

— Я надеюсь, что окончательную последовательность рун я смогу вывести уже в пути. Это даст мне шанс не просто коснуться Истока, а слиться с ним.

— И ваш король… Ледарс… он знал? — голос Дао прозвучал холодно и неумолимо. — Знает, кто вы на самом деле? Что вы — та самая бомба, которую Иллюзион искал все эти годы?

Я не стала опускать взгляд.

— Да. Он знает.

На лице мага Феорильи вспыхнуло настоящее негодование.

— И он скрывал это? Скрывал Светоч ото всех? От соседних держав, от своих советников, от… нас? Ангар не поделился величайшим знанием, активом, которое могло бы изменить всё! Это верх безрассудства и эгоизма!

Во мне что-то ёкнуло — старый, знакомый спазм ярости от того, что меня снова называют вещью, проблемой, а не человеком.

— Он защищал не «актив», Дао, — голос мой зазвенел, как обнажённая сталь. — Он защищал единственный шанс этого мира выжить, когда Иллюзион окончательно решится напасть. Ледарс поступил как правитель, загнавший своего последнего козырного туза в глухую защиту. Потому что единственная причина, по которой этот «актив» вообще понадобился — ненасытная жажда власти Иллюзиона. Он делал то, что должен был делать — оберегал единственное оружие, которое может им противостоять, до самого конца. А вы бы поступили иначе?

— Вот только не нужно демагогии! Единственный шанс мира выжить! Ледарс просто увидел перспективы, которыми делится не стал. Маг, который видит будущее не во снах, а наяву. Может предвидеть все события, все решения глав сторонних государств! Я знаю, чего он испугался — Дао скептически хмыкнул, и в его глазах читалось привычное для политика презрение к простым человеческим мотивам. — Того, что на столь ценный ресурс объявит охоту уже не только Иллюзион. Но и мы. Что каждый авантюрист и шпион пытается его похитить или уничтожить, чтобы не дать Ангару вознестись выше остальных.

— Простите, я перебью вас, Дао. — подал голос лорд Каэл. — Я за пять лет, что тэба работает при дворе, кардинальных перемен в отношениях с Ангаром не заметил. Войны они против нас не начинали, а с такой силой, за пять лет, можно было бы завоевать всех нас. Так что я склоняюсь к тому, что Его Величество не преследовало цели… ущемлять другие государства. Хотя его решение, я также не понимаю и не одобряю. Должны были быть куда более веские причины, чем желание спрятать единственное оружие.

Я обвела взглядом всех собравшихся и сказала тихо, но так, чтобы каждый услышал и понял самую главную правду, которая всё ставила на свои места.

— Я солгала сейчас. Ледарс защищал не Светоч. И не инструмент. — Мой голос дрогнул, выдавая ту боль и страх, которые я хранила все последние пять лет. — Он защищал свою дочь. Меня.

Я сделала паузу, давая им вникнуть в смысл сказанного. Воздух в комнате застыл.

— Двадцать лет назад Иллюзион уже пытался меня похитить. Мне было три. Они хотели вырастить из меня послушный инструмент, ключ к Истоку, которым можно управлять. А потом убить. Я — принцесса Элана. Единственная дочь короля Ледарса и королевы Верании.

В комнате воцарилась мертвая тишина, что слышалось лишь потрескивание поленьев в камине и учащенное дыхание некоторых из присутствующих.

Первым нарушил молчание лорд Каэл. Он медленно поднялся с кресла и склонился в низком, почти придворном поклоне — жест невероятный для посла могущественной державы по отношению к младшему магу Совета.

— Ваше Высочество, — его голос дрожал от неподдельного потрясения. — Прошу прощения. Я не ведал…

Его слова затерялись. Он остался стоять, склонив голову.

Чефарт, драконий посол, издал низкий, шипящий звук. Его янтарные глаза, горящие, как расплавленный металл, сузились, изучая меня с новым интересом.

Паргус замер, его демоническая сущность на мгновение будто отступила перед простым человеческим изумлением. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, в которых читался шок.

— Марица… то есть… Ваше Высочество… — он запнулся, сбитый с толку. — Шеровы когти, я пил с тобой пиво в «Лисьей норе»…

— Дочь… — произнес Дао тихо, и это слово прозвучало как приговор.

Он отвёл взгляд, уставившись в огонь, его пальцы сцепились в замок. Весь его гнев испарился, уступив место холодной логике, которая теперь перематывала все известные ему факты с новой точки зрения. Он не извинился, но его молчание было красноречивее любых слов. Он понял. Понял, что никакой стратегии, никакой жажды власти не было. Был лишь отец, спасающий своего ребёнка от чудовищ.

Майор Серан выпрямился у стены. Его движения, как всегда, были исполнены отточенной, военной выправки. Губы тронула не ухмылка, а мягкая, почти отественная улыбка, в глазах светились гордость и искреннее восхищение.

— Вот это да, девочка… — произнес он тихо, и его низкий, бархатный голос, слышный в совершенной тишине, прозвучал с необычной нежностью. — Наш соколёнок оказался орлицей королевской крови. Я всегда знал, что в тебе скрывается нечто исключительное.

Его взгляд, теплый и одобрительный, скользнул с меня на Демитра. Вместо подмигивания он лишь слегка склонил голову, и в уголках его глаз залегла сеточка морщин — знак неподдельного, хоть и сдержанного интереса.

— Ну, генерал, — продолжил он, и в его голосе зазвучала та самая светская, почти заговорщицкая интонация, которую он, должно быть, использовал на лучших приемах столицы. — Поздравляю с поистине королевским выбором. Вот только как ты ее отцу собираешься сообщить, что уже почти месяц греешь бока в постели принцессы?

В его голосе зазвучал неподдельный, немного хулиганский интерес. А мне захотелось хорошенько врезать Серану! Подумать только! Я такие подколки ждала от Шалоса, но никак не от майора

Демитр нахмурился, и тень легла на его лицо.

— Граф, это не ваше дело, — отрезал он сухо, но без злобы. — Наши личные дела останутся при нас.

Серан не смутился. Он сделал элегантный, почти незаметный жест рукой, словно отбрасывая несущественные формальности.

— Молчу, молчу, господин генерал. — Он позволил себе короткий, тихий смех и сдержанный вздох человека, видавшего виды. — Просто позволь старому солдату отметить, что чтобы спать с дочерью Ледарса… Нужно быть настолько же сумасбродным, насколько и отчаянным!

К всеобщему удивлению, даже Дао Тебарис тихо, сдержанно хмыкнул в свой воротник, и уголки его губ дрогнули в подобии улыбки.

Незнакомый мне Асталь, друг отца, стоял неподвижно. Его лицо со шрамом ничего не выражало, но его холодные глаза изучали меня с новым, глубинным интересом. Он кивнул мне всего один раз — короткий, почти незаметный жест солдата, признающего командира.

— Но теперь, когда вы знаете правду, и атмосфера стала… менее формальной, давайте вернёмся к сути. Я та же Марица, которую вы в той или иной степени знаете или слышали обо мне. И я прошу вас — не как принцесса, а как тот самый Светоч, как человек, который хочет спасти свой дом — пойти со мной в самое пекло. Потому что если мы не пойдём, то не будет ни королевств, ни титулов, ни семей. Не будет ничего.

В наступившей тишине, нарушаемой лишь потрескиванием огня, раздался низкий, бархатный голос Чефарта. Дракон-посол медленно повернул ко мне голову, и в его янтарных глазах плескалась тёплая, почти что кошачья усмешка.

— Вы спрашиваете нас, тэба Лантерис… простите, Ваше Высочество, — он слегка склонил голову, и медные пряди волос упали на его чешуйчатые скулы. — Но есть ли у нас, собственно, выбор? Жить хочется всем. Даже таким старым циникам, как я. — Его взгляд скользнул по остальным собравшимся, оценивающе, с лёгкой насмешкой. — Вопрос лишь в том, насколько эта затея безнадёжна. И насколько… интересна.

Он откинулся в кресле, которое под ним казалось игрушечным, и уставился на Демитра, стоявшего у камина.

— А вас, генерал, я попрошу об одном, — продолжил Чефарт, и его тон стал лёгким, почти панибратским, но с металлическим подбоем. — Держите в узде свои драконьи замашки. А то мне, знаете ли, будет чертовски завидно. Моя вторая половина уже лет двадцать как отказывается летать со мной в ночные полеты в горы, ссылаясь на ревматизм. А вы тут с принцессой… — Он многозначительно поднял бровь, и по его лицу пробежала ухмылка.

В комнате грянул смех. Громкий, нервный, сдобренный облегчением после тяжёлого разговора. Дао Тебарис фыркнул, майор Серан разразился своим пушечным хохотом. Даже суровый Асталь позволил себе короткую улыбку, от которой шрам на его лице изогнулся причудливой змейкой.

Демитр лишь покачал головой, но уголки его губ дрогнули. Он перевёл взгляд на меня, и в его глазах читалась та самая, знакомая только мне смесь гордости, нежности и готовности на всё.

А я почувствовала, как по щекам разливается густой, предательский румянец. Я потупила взгляд, делая вид, что поправляю складки на платье, мысленно посылая Чефарту всё, что думаю о его драконьем чувстве юмора.

Смех постепенно стих, сменившись лёгким, почти что товарищеским гулом. И в эту самую секунду раздался чёткий, неторопливый стук в дверь.

Все замолчали, повернув головы к выходу. Настороженность вернулась в одно мгновение, сметая расслабленность. Патриния, стоявшая ближе всех к двери, метнула на меня вопросительный взгляд. Я кивнула.

Она бесшумно подошла к двери, её рука привычным движением легла на рукоять кинжала за спиной. Повернула ручку и распахнула дверь.

На пороге, залитая косым дождём и тусклым светом из прихожей, стояла девушка. Худая, почти тщедушная, закутанная в потрёпанный плащ с капюшоном. Но когда она откинула его, я увидела её глаза — огромные, почти полностью чёрные, без видимых зрачков. Глаза, в которых отражались не огни комнаты, а какие-то иные, далёкие и пугающие ландшафты.

— Меня зовут Таши, — произнесла она тихим, скрипучим голосом, будто давно не говорившим. — Мне сказали, что «Серый советник» прислал вас ко мне. Вы ищете дорогу в Иллюзион.

Она перевела свой невидящий взгляд с Патринии на меня, и мне показалось, что в глубине этих бездн мелькнула искра ледяного, нечеловеческого любопытства.

— Я могу вас провести. Вопрос только в том, зачем вам туда нужно?