Откуда вам это известно, Кан Мёнджин?

Глава 1

Очнувшись, я ощутил себя… не в себе. Потолок над головой незнаком. Комната убога. Запах рвоты заставил сморщиться. Я с усилием поднялся.

Сознание было кристально чистым — моим. Но это тело… Движения давались с трудом, словно я управлял марионеткой с перепутанными нитями. Приходилось буквально примерять его.

В зеркале отразился незнакомец. Бледный, измученный вид... Но вот глаза… Да, в них я быстро узнал себя — тот же самый взгляд. Я провёл рукой по незнакомой щеке.

«Вот, значит, как», — мысленно отметил я без какого-либо удивления. Спустя мгновение нахлынули мои собственные воспоминания — столетия обучения магии, битв, свершений… Да, это был я. Пусть это прозвучит как самовосхваление, но в прошлой жизни я действительно стал живой легендой.

Даже комната как-то внезапно стала тесной. Обшарпанные стены, мебель, которую я никогда не выбирал, жизнь, которая была чужой. Ужасно, насколько тяжело подавить брезгливость к собственному, только что обретённому телу. Какая-то изощрённая пытка — с низвержением до самого низкого уровня жизни.

Что касается прежнего владельца тела… Что ж, его сознание, хрупкое и, очевидно, не способное выдержать использованную им силу, угасло. Остался лишь этот сосуд и доступ к его памяти — тридцать лет серой, ничем не примечательной жизни, которые тусклым фоном ложились на мои собственные воспоминания о прожитых трёх сотнях лет. Никакого слияния. Его слабое "я" просто не могло повлиять на меня.

Я медленно прошёлся по комнате, собираясь с мыслями. Ощущения от этого тела были… скудными. Моя прежняя сила, способность видеть и плести нити судеб, почти иссякла. Остался лишь жалкий огрызок.

Видения будущего — короткие вспышки того, что вот-вот должно было произойти — все ещё лезли в голову без спроса. Я ещё не ознакомился со своим «наследством», но было очевидно, что причина заключалась не в навыке, а в состоянии эфирного тела. Но, в отличие от Мёнджина, страдавшего от этого хаоса (как я понял из обрывков памяти), моя концентрация позволяла мгновенно отсекать видения от реальности. Вот здесь нужен именно навык, и, к счастью, я был достаточно опытным магом. На момент “смерти” в прошлом воплощении — один из самых опытных в мире, если брать в расчёт только магию Зазеркалья и Сомнии. И всё же как долго я был… вне реальности? Сколько времени прошло с того момента, как я совершил то, что было необходимо сделать? Вопросы без ответов.

Наверное, сейчас нет смысла об этом думать, есть и более насущные вопросы. Внутри меня кипела странная смесь ясности и смятения. Тело помнило одно, но сознание — совсем другое. Воспоминания не стыковались, как кусочки двух разных пазлов. Нужно было понять, в каком мире я нахожусь и что теперь в моих силах.

Я прошёл в глубь комнаты и сел за старый деревянный стол. Передо мной лежал блокнот — из тех, что прежний я, по-видимому, использовал для заметок. Почерк был аккуратным, но мысли, записанные там, показались мне чуждыми. Скучные детали: списки дел, рабочие задачи, упоминания имён, которые ничего мне не говорили. «Кан Мёнджин, — подумал я, пролистывая страницы. — Это тот, кем я был».

Моя голова снова начала раскалываться. Не буквально, от боли, а от противоречий. Я закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь вытащить из памяти Кан Мёнджина хоть что-то полезное. Вспышки: дни, проведённые в офисе, рутинные задания, усталость, запах кофе, резкий голос начальника. Эти воспоминания были серыми, как затуманенные стёкла. Мать, всегда грубая, с голосом, пропитанным алкоголем. Отец, которого не стало слишком рано. Работа, которая казалась бессмысленной, но держала на плаву. Коллеги — кто-то равнодушный, кто-то презирающий. Одинокие вечера в тишине квартиры.

Просмотрев самые свежие воспоминания, я смог частично разобраться, что вообще произошло. Вчера Кан Мёнджин прыгнул на две, а то и три головы сверх возможного, когда решился помочь той девушке. Он был совершенно точно не способен выдержать испытание мира, что пошатнулся из-за его вмешательства. Только факт ничтожности совершённых изменений позволил ему не упасть замертво прямо там, мгновенно. По сути, в момент, когда этот неосторожный человек затронул струны реальности, он обменял свою жизнь на жизнь чужого человека. Было бы даже поэтично, знай он, что вообще творит.

Но оставался и незакрытый вопрос. А как я вообще вернулся к жизни? Пусть не к собственной, а заменяя собой другого человека. Божественное вмешательство? Исключено, я прекрасно осознавал силы богов, вернуть меня к жизни для них было невозможно.

Неужели это воля самого мира? Кхм… Я уже готов в любую сказку поверить.

Как вообще могут возникнуть воспоминания о жизни человека, которого «никогда не существовало»? Тот последний шаг в моём мире должен был стать концом, абсолютным исчезновением. Я использовал для этого самую суть магии Зазеркалья, ту же силу, что так неосторожно тронул вчера Мёнджин. Но если я существую, пусть и в таком виде… значит, что-то пошло не так? Или наше знание об этой силе было неполным, искажённым?

Мысль о том, что реальность устроена сложнее, чем нам всем казалось, и что моё «исчезновение» не было тем, чем я его считал, холодила кровь. Ведь если это так, то и смысл той жертвы… он мог быть потерян.

Отстранившись от прошлого Кан Мёнджина, я пытался тянуть за нити, которые вели к моей прошлой жизни. Там всё было яснее. Сражения, магия, застарелая боль от сложных решений и светлая радость, которая приходила, когда удавалось изменить чью-то жизнь к лучшему. Я вспомнил, как читал линии судеб, будто открытую книгу, как видел пересечения событий и выбирал пути.

Убедившись, что с родными воспоминаниями всё в полном порядке, я решил уделить пристальное внимание своим текущим возможностям. Очевидно, что я стал слабее, но насколько? Я попытался заглянуть в ближайшее будущее — не надолго, буквально на пару дней вперёд, но вместо ясной картины увидел лишь туман. Это была не полная слепота, но ограничение. Я почувствовал себя связанным.

Чтобы окончательно убедиться в догадках, я поймал нужное ощущение и мысленно взглянул на своё эфирное тело — главный орган, отвечающий за взаимодействие с магией.

«Так вот оно что. Придётся начинать почти с нуля, словно только-только инициированная личинка мага на первых уроках. Я снова всего лишь аколит, — с горечью осознал я. — Остались только самые базовые возможности магии Зазеркалья, да и те требуют усилий».

Хорошо хоть предрасположенности к магии остались прежними. Это то я вижу прекрасно, и это значит, не придётся переучиваться. Вот только деталей аколиту никак не рассмотреть — по крайней мере, если это не аколит с сильной предрасположенностью к астралу, разумеется. Никак не могу понять, является ли это эфирное тело ослабленной версией моего собственного из прошлого, или же оно было просто похожим, доставшимся от Мёнджина? Обе версии имеют право на жизнь.

Эх… И что же теперь мне делать? Я довольно опытный аколит... Как бы смешно это сейчас не звучало. Это даёт мне некоторое преимущество. Десятый раз в первый класс, ага…

Впрочем, а разве так уж много поменялось? Да, мир новый, непривычный, без кого-либо близкого, но ведь люди почти такие же. Ну… по крайней мере, судя по смутным воспоминаниям Мёнджина, действительно точь-в-точь. А значит, у них есть и проблемы, которые нужно решать, — а я всю жизнь только этим и занимался. Даже придумывать ничего не придётся, путь возвышения остался прежним.

Наверное, сначала попробую просто приблизиться к тому уровню силы, когда время перестанет иметь значение, — то есть достигнуть иммунитета к старости. А там уж можно и разобраться, как мне вернуться обратно, если это возможно.

Вдохнув глубже, я вернулся к воспоминаниям новоприобретённого тела. Больше всего мне хотелось понять, что это за мир такой. Но быстро оказалось, что воспоминания прежнего владельца тела здесь мало помогут. Кан Мёнджин никогда не жил полноценно, никогда не чувствовал людей. Такова судьба всех необученных магов Зазеркалья, чьи силы безвозвратно крали большую часть их внимания… Ну хорошо, не совсем всех. Скорее, только тех, у кого связь с Зазеркальем была исключительно сильной. И да, Мёнджин на свою беду был очень одарён. Даже мне придётся несладко с его предрасположенностями, придётся постоянно концентрироваться, чтобы отсекать лишнее.

Я снова подошёл к окну. Город за стеклом был серым, будто выцветшим. Высокие здания тесно стояли друг к другу, их фасады из стекла и бетона были лишены индивидуальности. Мой этаж находился высоко, и мне открывался не самый плохой вид. Машины текли бесконечным потоком, сливаясь в единое движение. Люди, маленькие фигуры, спешили по улицам, не поднимая глаз.

Пока что очевидно одно: местная техника, пусть и лишённая магии, поражала своим размахом. Почти у каждого встречного в руке был смартфон. Всего лишь небольшая пластинка из стекла, пластмассы и металла, но она позволяла любому человеку, без всякого дара, связаться с кем угодно хоть на краю света. Уже это само по себе впечатляло. Но ведь была и возможность запечатлевать образы, движущиеся картины, нырять в бездонные хранилища данных, слушать музыку, играть… Правда, кажется, не я один считаю технологии поразительными: люди почти никогда не выпускали эту штуку из рук. Ни на миг. Даже в уборную с ней тащатся, уставившись в светящийся экран.

Отойдя от окна, я открыл ноутбук, стоящий на столе, решив, что это лучший способ отыскать ответы. Сначала устройство показалось мне чуждым, но тело Мёнджина знало, как с ним обращаться. Пальцы инстинктивно находили нужные клавиши, открывали программы, искали информацию.

Честно говоря, и думать боюсь, сколько времени мне пришлось бы потратить в моём текущем состоянии, чтобы во всём разобраться. Но всё-таки ассоциативная память Мёнджина досталась мне в полной мере.

У меня оставалось не так много времени перед работой, чтобы заняться расследованием. С учётом количества информации мне и полного дня не хватит, чтобы сформировать какое-то мнение. Даже при моём даре, который здорово экономил время. Новости, описания, видео — я искал всё, что могло дать мне представление о мире.

Первое впечатление было таким: мир Мёнджина — довольно суетливое место.

Название страны — Корея — и её география (соседи — Великая Китайская Империя и Российская Империя на севере, моря вокруг) были частью фоновых знаний, доставшихся от Мёнджина. Но одно дело — знать названия, и совсем другое — понимать структуру власти. Память Мёнджина предлагала лишь набор фактов: президент, парламент, выборы... Но эти формальности мало что говорили мне о реальном положении дел. Мне нужно было понять, кто держит рычаги. И вот тут пришлось обратиться к Сети. Статьи о 'чеболях' — могущественных семьях — быстро расставили всё по местам. Эта информация, видимо, пылилась где-то на задворках сознания Мёнджина, поскольку вот так сходу ассоциаций не возникало. Компания, где работал Мёнджин, «Сонхо Групп», принадлежала одной из таких семей. Стало ясно: несколько кланов фактически владели страной через свои корпорации, скрывая реальную власть за ширмой демократии.

Утолив первый информационный голод, я начал собираться на работу. Привычные движения — надеть рубашку, застегнуть пуговицы, найти подходящий галстук — давались легко. То есть что мелкая моторика, что мышечная память в норме — ещё один плюсик в копилку. Мне больше нечего было делать на текущем месте работы, но я знал, что как минимум должен оставить заявление об увольнении. Иначе могут возникнуть проблемы в будущем.

В вагоне метро, окружённый людьми, я чувствовал себя сардиной в банке. Забавно, кстати, выражение звучит — у меня-то в родном мире сардин не водилось. Голоса, рекламные объявления, гул поездов — раздражали слух, и в то же время вырвиглазные постеры перегружали и зрение. Взгляды окружающих — усталые и равнодушные. Мне было очень непривычно наблюдать столько людей в одном месте. Поправлюсь: столько несчастных людей в одном месте. Поразительно, как часто мой взгляд невольно скользил в их прошлое. Я уже не успевал отстраняться, чтобы не выпадать из реальности. В их воспоминаниях открывались сцены: одни плакали в тишине дома, другие спорили с начальством, кто-то задумчиво смотрел за грань обрыва. Странно, ведь будучи аколитом в своём родном мире, я никогда не испытывал ничего подобного. Я был убеждён, что свежепосвящённые могут видеть прошлое лишь тогда, когда прилагают серьёзные усилия или когда наблюдаемому человеку начинает угрожать опасность, связанная с видением. Сейчас же это происходило само собой. Может, дело просто в моём опыте, которого не может быть у аколита?

На рабочем месте всё шло привычным чередом: сотрудники сидели уставившись в мониторы, а Со Гунхо изредка раздавал указы, не удостаивая никого взглядом. Я спокойно направился к своему столу. Сел, включил компьютер, прямо перед клавиатурой положил лист бумаги и начал писать заявление. «Прошу уволить меня по собственному…»

Я успел написать первые несколько строчек, когда рядом с моим столом появилась Пён Юна — администратор, отвечающая за наш сектор. Она выглядела как всегда: строгое платье, усталый взгляд.

— Мёнджин, мне нужно, чтобы ты разобрался с регистрацией новых сотрудников в системе. Похоже, кто-то не предоставил нужные документы, и это надо решить до конца дня, — заявила она, не удостоив меня даже вежливой улыбкой.

Удивительно. Не припомню, чтобы в обязанности Мёнджина входило что-то подобное.

Я посмотрел на неё и провалился в яркий образ. Видение вспыхнуло как молния: Юна сидела дома, измотанная и подавленная, её телефон вибрировал без остановки, а она нервно смотрела на экран, не в силах ни ответить на звонок, ни сбросить его.

Спохватившись, вернулся в настоящее. Эх, и так всё утро…

— Это займёт больше времени, чем ты предполагаешь, — мягко ответил я, словно между делом. — Возможно, стоит передать это Чон Кихвану, у него сейчас точно меньше задач.

Она была готова возразить, но передумала, явно что-то расслышав в моём тоне. Юна кивнула и, бросив: «Хорошо», ушла прочь.

Я снова сосредоточился на заявлении, но едва написал ещё пару слов, как офис внезапно оживился. Послышался шум шагов, и вскоре у моего стола возникли двое мужчин в строгих костюмах. На поясе у одного я заметил кобуру. Они подошли без лишних церемоний.

— Кан Мёнджин, вы должны пройти с нами, — сказал один из них тоном, не терпящим возражений.

Я перевернул заявление и положил его на край стола.

— Что-то случилось? — спросил я, прекрасно понимая, что они не ответят.

— Вы всё узнаете. Следуйте за нами.

Офис замер. Коллеги не скрывали любопытства — не часто здесь бывает такое развлечение.

— Ну конечно, Мёнджин. Кому ещё бегать за кофе для отдела безопасности? — сказал Чон Кихван с усмешкой.

Я только пожал плечами и последовал за охраной, не оборачиваясь. Никогда не был знатоком душ, мне они не так интересны, как судьбы. Но даже мне было сложно не заметить, что отношение к моей персоне здесь не очень гостеприимное. Тем легче будет оставить всё это позади.

Движения охранников были точными, выверенными, словно каждое мгновение они ожидали угрозу. Неужели меня в чём-то заподозрили? Мы остановились перед дверью с табличкой «О Джонсу, отдел безопасности». Один из сопровождающих постучал, а затем открыл дверь, пропуская меня внутрь.

В кабинете всё было строго и лаконично: массивный стол, пара стульев, шкаф с документами и монитор, на котором светился логотип компании. За столом сидел мужчина лет сорока с острым взглядом и точёными чертами лица, перед ним лежала увесистая папка. Его костюм был идеальным, манера держаться выдавала человека, привыкшего к дисциплине и контролю.

— Кан Мёнджин, проходите, присаживайтесь, — сказал он, указывая на стул напротив. Его голос был ровным, но в нём ощущалась настойчивость.

Я сел. Надеюсь, мне объяснят причину, по которой мне не дают дописать заявление?

— Меня зовут О Джонсу, я начальник отдела безопасности. Благодарю, что уделили нам время, — продолжил он, складывая руки на столе. — У нас есть несколько вопросов, которые требуют пояснений.

— Конечно, — ответил я, сдержанно кивнув.

— Для начала, — он сделал паузу, изучая моё лицо, — где вы были вчера после окончания рабочего дня?

Я приподнял брови и ответил:

— После работы я сразу направился домой. По пути забежал за газетой в киоск неподалёку от станции метро. Больше ничего особенного.

Его взгляд оставался настойчивым. Ох, ну что за детские игры? Как скоро он перейдёт к делу? Ладно, давайте-ка я сначала разберусь, что происходит. А то пока дождусь ответа, заявление уже писать не придётся — к тому времени выйду на пенсию.

Я сосредоточился, погрузившись в себя. В голове вспыхнуло зеркало, отражающее не одну, а десятки возможных реальностей. Линии вероятностей переплетались, как тончайшие нити, каждая из которых вела к моменту, где моя рука тянулась к папке на столе. Изображения были яркими, но не слишком резкими, как будто смазанными пятнами воды, и я просто настраивал фокус камеры. Я выбрал одну линию — ту, где успеваю схватить папку.

Мир мигнул, и я уже держал её в руках. Быстро пролистывая страницы, я успел выхватить первую деталь: «Объект: Сон Чаён. Инцидент: покушение с применением снайперского оружия».

— Эй! Ты что делаешь?! — О Джонсу с силой выхватил папку из моих рук.

Я вернулся назад, в реальность, и снова выбрал ту же линию, только теперь успел прочесть уже следующие строки. "Снайпер не задержан. Подозреваемые: Кан Мёнджин. Основание: странное поведение на месте происшествия".

И снова О Джонсу вырвал у меня папку.

Каждый раз, когда он прерывал меня, я снова и снова откатывался назад. Страница за страницей я успевал фиксировать детали. В конце я собрал весь пазл: покушение было хорошо организовано, охрана Сон Чаён ничего не смогла сделать, и, пусть подопечная осталась живой, снайпер ушёл без следа. Это был провал. И только благодаря… ну, скажем так, чуду покушение провалилось. Кроме того, я обнаружил интересную запись: «Установлено, что подозреваемый проявлял необъяснимую осведомлённость».

Вернувшись в реальность, я сделал вид, что задумался. С момента моего ответа прошло где-то секунд десять. О Джонсу лишь пристально смотрел на меня, не спеша выводить из задумчивости. В итоге я произнёс:

— Нет, не знаю, что я мог упустить.

Я невольно усмехнулся, обдумывая, как неудачно всё складывается. Видимо, с моим увольнением придётся попридержаться. Даже если я убедительно докажу свою невиновность, внезапный уход подозрительного сотрудника, проработавшего здесь пять лет, будет выглядеть слишком провокационно. Это только привлечёт лишнее внимание и потенциально создаст серьёзные проблемы. Гораздо более серьёзные, чем если бы я прекратил ходить на работу, не предоставив заявление об уходе.

О Джонсу, сохраняя невозмутимость, потянулся к кнопке на мониторе и вывел запись на экран.

— Посмотрите сами, Кан Мёнджин, — сказал он, чуть отодвинувшись, чтобы дать мне обзор.

На экране я увидел Мёнджина. Он двигался в толпе, его лицо выражало отстранённость. Затем — момент, когда Мёнджин заметил девушку. Камера зафиксировала, как он остановился, всматриваясь в неё чуть дольше, чем это могло быть уместным. Потом он повернул голову, посмотрел в сторону, где находился снайпер.

И наконец момент выстрела. Воцарился хаос: кто-то побежал, кто-то замер от ужаса. А Мёнджин… он просто пошёл дальше, как будто ничего не произошло. Запись закончилась, и в комнате повисла тишина.

— Что вы скажете? — спросил О Джонсу, внимательно изучая мою реакцию.

Я кивнул на экран, чуть приподняв брови.

— Что я должен увидеть? — спросил я спокойно, удерживая иронию при себе. Прекрасно, просто прекрасно. Ни малейшего повода для подозрений.

— Для начала я хотел бы узнать, что привлекло ваше пристальное внимание к этой девушке, — ответил О Джонсу, не отрывая от меня взгляда.

— Её лицо показалось знакомым, — пожал я плечами. — Когда я посмотрел на неё и её охрану, я понял, что эта девушка влиятельна. У семьи Хан есть наследница, и, кажется, я видел её по телевизору. В тот момент я подумал, что встретил её вживую.

— Боюсь, этих двух девушек сложно перепутать. Но допустим. Тогда следующий вопрос: почему вы посмотрели туда, где находился снайпер? Вы знали, что планируется покушение? — О Джонсу явно не собирался отпускать меня.

Я выдержал паузу.

— Здание, на которое я посмотрел, — вообще-то, офис «Ханмин Технолоджис», — наконец ответил я. Надеюсь, ему достаточно намёка, или нужно разжевать, по какой причине у меня возникла ассоциация между фамилией Хан и офисом их генеральной компании?

Одно из утверждений было ложным: никого я на самом деле не узнал. Я понятия не имел, кем была эта девушка, до тех пор пока не прочёл папку с делом. Было довольно любопытно узнать, что она наследница компании, в которой я сейчас нахожусь. Целый вице-президент. Поэтому-то со мной говорит служба безопасности, а не, скажем, полиция. А вот офис «Ханмин Технолоджис» там действительно находился, и у владельцев «Ханмин Технолоджис» действительно есть наследница. Почти как Сон Чаён в «Сонхо Групп». Правда, офис не занимал всё здание целиком, только этаж или два — сколько конкретно, я не знал. Просто там был их логотип, наряду с вывесками других компаний.

Здорово, что память Мёнджина подкинула такую удачную ассоциацию.

О Джонсу замер. Его лицо слегка исказилось, как будто он что-то осознал. Хм, ну вот и хорошо, видимо мне удалось подкинуть ему пищу для размышлений. Я воспользовался этим замешательством.

— Предвосхищая ваш следующий вопрос о том, почему я вёл себя странно, — продолжил я ровным тоном, — у меня синдром избыточной сенсорной нагрузки, SPD. В этот день у меня случился приступ. Чтобы вы лучше понимали моё состояние: случившийся хаос вообще остался мной не замечен. Для меня это был просто путь домой, ничем не примечательный, кроме сильной мигрени и помутневшего сознания. Можете уточнить у коллег, как я себя вёл в этот день. Мне кажется, я дал им достаточно поводов для беспокойства.

О Джонсу хмыкнул.

— Да нет, коллеги как раз сказали, что всё было как обычно.

Кхе. Мда... Ну ладно, так даже лучше. Если уж вчерашнее было для них в пределах нормы, то я вообще не понимаю, почему Кан Мёнджин всё ещё не уволен — сомнений в его неадекватности и быть не может. Уволили бы по несоответствию требованиям к стрессоустойчивости, назовём это так. К сожалению, сейчас узнать причины довольно сложно: воспоминания Мёнджина изобиловали скорее образами непроизвольных видений, нежели фактами.

Тем не менее начальник службы безопасности приостановил допрос. Только сидел, постукивая костяшками пальцев о рабочий стол. По-моему, то, что О Джонсу допрашивал меня наедине, попросив коллег уйти, ясно указывало, что он не видел во мне никакой угрозы. Скорее всего, он давно пришёл к выводу, что Мёнджин скорее просто сумасшедший, чем пособник убийц. Вопрос даже не в том, как я себя вёл — очевидно, что странно, и стоило хотя бы просто пообщаться со мной — мало ли, вдруг я что-то необычное увидел. Вопрос в том, зачем я кому-то понадобился в том покушении. Дать сигнал снайперу? Зафиксировать смерть? В голове крутились исключительно версии, что не выдерживали никакой критики. Выглядело так, будто в этой ситуации снайперу вовсе не требовалась помощь сообщника. Это ведь не подрывник.

О Джонсу задумчиво смотрел на меня ещё несколько секунд, словно взвешивая мои слова или ожидая чего-то. Затем его лицо немного смягчилось, и он кивнул.

— Благодарю за сотрудничество, Кан Мёнджин, — произнёс он ровным тоном. — На данный момент у нас больше нет вопросов. Вы можете вернуться к своей работе.

Я вежливо кивнул и поднялся со стула.

— Спасибо. Если возникнут ещё вопросы, вы знаете, где меня найти, — добавил я.

Он ничего не ответил, только жестом указал на дверь.

Возвращаясь к своему столу, я чувствовал взгляды коллег, которые старались казаться занятыми, но, конечно же, следили за мной. Это было ожидаемо, вот уж где магический дар особо и не нужен. Я сел за компьютер.

Когда я взглянул на лист с незаконченным заявлением об увольнении, перед глазами вспыхнуло видение. Совсем недавно, пока я был на допросе, кто-то поднял заявление, внимательно вчитался в текст. Мужчина в деловом костюме с холодным взглядом. Он был мне незнаком, но, без сомнения, этот человек принадлежал к силовым структурам.

Он пробегает глазами строки, его лицо остаётся непроницаемым, только напряжённая линия губ выдаёт мыслительную работу. Видение растворилось так же быстро, как появилось.

Я устало вздохнул. Опять всё усложнилось.