Откуда вам это известно, Кан Мёнджин?

Глава 36

Я сидел в призрачной столовой, где впервые увидел Элеонору. Передо мной на столе стоял раскрытый ноутбук. Экран отбрасывал холодный голубоватый свет на скатерть, искажая тёплые тона помещения. На дисплее непрерывно двигались, переплетались и расходились тонкие линии разных цветов — визуализация энергетических потоков этого конкретного кармана Сомнии. Рядом были открыты ещё несколько окон: одно с графиками, похожими на сейсмограмму, — спектральный анализ эмоционального фона, другое — со столбцами цифр и символов — результат сравнения «законов» здешней реальности с законами той Сомнии, что существовала в моём прежнем мире.

Раздражает. В моём мире для такого анализа хватило бы простого ментального усилия, может небольшого фокусирующего артефакта вроде зеркала. Нет, инструмент-то получился однозначно интересный, что-то я не помню подобных артефактов, которые были бы сделаны магом ниже уровня мастера. Только создан этот агрегат не от хорошей жизни: местная Сомния слишком хаотична и фрагментирована. Потоки идей и эмоций здесь не текут плавно, а скорее бурлят, сталкиваются, создавая постоянный информационный шум. Чтобы вычленить из него нужные данные, надо очень постараться.

Главный вывод, что я успел сделать, — это то, что как раз-таки местная Сомния находилась в более первозданном состоянии, чем та, которая была в моём мире. Никогда не обращал на это внимание, но у нас была просто гигантская толпа разноплановых сноходцев, которая постоянно понемногу поправляла нужную им информацию. Даже я сам чем-то подобным занимался, просто, видимо, не до конца осознавал степень своего вмешательства. Сноходцы поколениями меняли иллюзорную реальность, адаптируя её под свои нужды. В какой-то момент Сомния просто стала такой, какой я её запомнил. Здесь же сноходцы если и были, то явно не в тех же количествах.

Линии на графике дёрнулись, заставив меня обратить внимание на окружение. Очень быстро я понял причину помех — это была Элеонора.

Я не стал закрывать ноутбук. Пусть смотрит, этот артефакт совсем не из разряда секретных. Когда он перестанет быть нужен, то достанется ей. Я перевёл взгляд от экрана к противоположному концу стола, где, как и в прошлый раз, сидели призрачные родственники Элеоноры. Они выглядели чуть более блеклыми, чем при нашей первой встрече. Видимо, Элеонора уже успела нарушить их стабильность. Хорошо.

Воздух у входа в столовую дрогнул, уплотнился, и через мгновение там стояла Элеонора Давенпорт собственной персоной. Та же простая блузка, тёмная юбка. Растрёпанные каштановые волосы. И большие тёмно-зелёные глаза, которые заметно оживились, когда она увидела меня. В кулачке она держала призму — я не видел её, но чувствовал. Улыбка тронула её губы, но тут же застыла, когда её взгляд упал на ноутбук, светящийся на столе передо мной. Брови девушки вопросительно изогнулись. Техника в сердце Сомнии — это действительно выглядело неуместно.

— Каэльзан? Вы уже здесь? Эм… А откуда у вас это? — неуверенно начала Элеонора. Она сделала пару шагов в мою сторону, её взгляд перебегал с меня на светящийся экран и обратно.

Я захлопнул крышку ноутбука. Исчезли графики, карты потоков, столбцы символов. Остался лишь чёрный прямоугольник на столе.

— Приветствую, Элеонора. Неужели ты уже успела позабыть, что мы во сне? Тут возможно всё, на что хватает фантазии. Впрочем, это не просто безделушка, это — местный аналог навигационного зеркала. Небольшой эксперимент. Эта штука помогает находить и сортировать нужную информацию в Сомнии. Как твои успехи с призмой? — перевёл я тему. — Что удалось увидеть?

На её лице отразилось разочарование. Она подошла ближе к столу, но не села. Её пальцы нервно теребили край блузки.

— Я… я пробовала. Честно. Но… — она вздохнула. — Это сложно. Словно пытаюсь прочитать книгу на совершенно незнакомом языке. Какие-то очень сложные концепты, я их совсем не понимаю.

Она рассказала о том, что успела разобрать. Действительно, немного: это не обычная призма, а какой-то артефакт; призма каким-то образом меняет поток информации; артефакт появился в Сомнии совсем недавно. Больше она ничего не поняла.

Девушка замолчала, явно расстроенная своей неудачей.

— Это нормально для аколита, Элеонора. Цель этого упражнения была не в том, чтобы ты разобралась с артефактом. Будь уверена, и куда более опытные аколиты не смогли бы сказать больше тебя. Я просто хотел, чтобы ты очень чётко поняла, где предел твоих нынешних возможностей. Представь, что ты пытаешься прочитать очень мелкий шрифт в тёмной комнате. Ты знаешь, что на странице есть буквы, слова, но разобрать их не можешь.

Поэтому я и решил погрузиться в Сомнию лишь после прорыва — на стадии аколита здесь разве что развлекаться можно. Ну там, выстраивать себе аттракционы во сне, летать, заниматься сексом… Кхм… В общем, я слишком стар для этого.

Ну или просто не хотел поддаваться искушению.

Я протянул руку над столом, и в моей ладони материализовалась ещё одна кристаллическая призма, точная копия той, что была в руках у Элеоноры. Она слабо переливалась в свете иллюзорных свечей.

— Вот, — сказал я. — Возьми.

Она с недоумением посмотрела на вторую призму, потом на меня.

— Ещё одна? Вроде бы она точно такая же.

— Именно, эти артефакты одинаковые. Но есть небольшое отличие: твой артефакт был в пассивном состоянии, а вот новый готов к работе. Мне нужно было, чтобы ты попыталась разобраться самостоятельно, без помощи самого артефакта, — пояснил я. — Теперь используй новую призму, чтобы посмотреть сквозь неё на ту, что уже у тебя в руке. Сосредоточься. Какова её суть? Каково её назначение?

Элеонора колебалась. В её глазах читалось сомнение — после сотен неудачных попыток она потеряла уверенность — но в итоге она всё-таки взяла вторую призму. Несколько секунд она просто держала их обе, по одной в каждой руке, переводя взгляд с одной на другую. Затем глубоко вздохнула, словно собираясь нырнуть в холодную воду, поднесла вторую призму к глазам, направляя взгляд на первую, зажатую в другой руке.

Она замерла. Я видел, как напряглись мышцы её шеи, как зрачки сфокусировались на кристалле. Секунда, другая… Тишина в столовой стала почти абсолютной, даже фоновый гул призрачного ужина стих.

И тут её дыхание прервалось тихим изумлённым вздохом. Глаза широко распахнулись.

— Я… вижу…

Она резко опустила призмы и восторженно взглянула на меня, а затем снова на призмы в своих руках.

— Так вот оно что — этот артефакт помогает видеть идеи! Это как монокль!

Она снова поднесла вторую призму к глазам и быстро обвела взглядом столовую. Считывая суть окружающих предметов, она шептала:

— Стол… опора, да! Стабильность, место для… собрания! А ваза — хрупкость, вместилище красоты, но такой недолговечной… Стул — отдых, ожидание…

Она рассмеялась.

Я позволил ей насладиться этим моментом прорыва. Интересно, на сколько хватит её энтузиазма? Наверное, надолго, всё-таки магия для неё — это сказка, в отличие от людей из моего прошлого мира, которые сталкивались с ней не так уж и редко. Надеюсь, что волнение не оставит Элеонору ещё долго — её восторг очень заразителен.

Как бы там ни было, в этот раз у неё был веский повод порадоваться: разница в восприятии мира с линзой и без была как у зрячего и незрячего. Такое кого хочешь впечатлит, я в своё время тоже не остался равнодушным — до сих пор помню, а ведь тогда я не то чтобы хорошо владел фиксацией. Сколько ж столетий с тех пор прошло…

— Именно, — подтвердил я, когда она немного успокоилась. — К сожалению, аколит нуждается в инструментах, иначе рискует надолго застрять на этом этапе развития. Вот адепт уже учится воспринимать суть вещей напрямую, без костылей. Эти призмы — твой первый инструмент. Пока ты не достигнешь следующего уровня силы, они будут твоими глазами здесь.

Она с детским любопытством переводила взгляд с одного предмета на другой. Её лицо светилось. Она даже тихонько рассмеялась, когда прочитала идею салфетницы. Ну да, «вместилище порядка для хаотичных лоскутков» действительно звучит необычно. Фактически это то, каким образом сама Элеонора воспринимала этот предмет — это ведь её сон, и она здесь хозяйка. По сути, всё здесь лишь проекция её собственного восприятия реальности.

Она наконец оторвалась от исследования стола и стульев и с хитрой улыбкой перевела взгляд — и призму — на меня. Очевидно, ей стало любопытно, какую же «идею» представляю я сам.

Хе-хе-хе.

Я позволил ей смотреть. Секунда, другая. Улыбка на её лице застыла, потом медленно сползла, сменяясь полным недоумением. Она моргнула, отвела призму от глаз, снова посмотрела на меня, потом опять приложила призму. Выражение её лица стало ещё более растерянным.

— Что?.. Розовый… единорог? — пробормотала она так тихо, что я едва расслышал. Она снова опустила призму и уставилась на меня, явно пытаясь совместить мой облик с тем абсурдным образом, который ей только что явился. Поняв, что происходит, она шутливо хмыкнула: — Ну, в принципе, похож.

— Сюрпри-и-из? — протянул я с усмешкой. — Не совсем то, на что ты рассчитывала, верно?

Она разочарованно вздохнула.

— Призмы — полезный инструмент, Элеонора, — пояснил я. — Они помогают тебе сфокусировать восприятие. Но это простейший инструмент для аколита. Они читают «поверхность» идеи, тот образ, который объект проецирует в Сомнию. И этот образ можно подделать. То, что ты увидела, — просто ментальная конструкция, которую я выставил перед твоим взглядом.

Осознание того, что её новый чудесный инструмент не всесилен, немного охладило её восторг.

Я продолжил:

— Полагаться только на инструменты опасно. Магия — это не про артефакты. Это развитие твоих собственных сил. Адепт, например, почувствовал бы несоответствие между тем, что показывает призма, и тем, что он ощущает напрямую. У него есть внутренний компас. У тебя он пока только формируется. Поэтому будь внимательна и всегда проверяй то, что видишь.

Я дал ей мгновение, чтобы переварить это. Она кивнула, принимая урок.

— Хорошо, — сказал я. — Ты ознакомилась с инструментом. Поняла его возможности и ограничения. Теперь примени его к тому, что всегда было рядом. Посмотри на свою семью, Элеонора.

Элеонора не была дурочкой и сразу заподозрила подлянку. Она бросила быстрый, почти испуганный взгляд на фигуры родителей и брата, продолжавших свой иллюзорный ужин. Было видно, что она не хочет этого делать.

Она глубоко вдохнула иллюзорный воздух, покрепче сжав активную призму. Медленно и неохотно она снова поднесла её к глазам и направила взгляд на отца, сидевшего во главе стола.

Сначала ничего не происходило. Она просто смотрела, её лицо было напряжённым. Потом её брови медленно сошлись на переносице. Она перевела взгляд на мать, затем на брата. Её губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать, но не могла.

Я всегда видел то, что и она сейчас. Сквозь привычные любимые черты её родных проступало нечто иное. Контуры фигур начали мерцать, словно изображение на старом неисправном экране, пытаясь среагировать на внимание Элеоноры. Фигуры теряли объём, становились плоскими, двухмерными. Их движения казались теперь механическими. Но страшнее всего было то, что проступало за этой шаткой иллюзией.

Это не были монстры из ночных кошмаров, скелеты или демоны. Это было… ничто. Пустота, облечённая в знакомую форму. Для девушки сидящие за столом фигуры воплощали голод, который питался её горем и её воспоминаниями.

Элеонора резко отшатнулась. Вторая призма выскользнула из её дрожащей руки и со стуком упала на ковёр. Она смотрела на свою «семью» широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Она начала задыхаться, хватая ртом воздух.

— Нет… — прошептала она. — Нет, нет, нет… Это… Что это?

— Местные обитатели Сомнии. Познакомься: это фасадные призраки. Можно было бы сравнить их с гиенами или стервятниками, но гораздо точнее сравнение с инфузориями. Простейшие по сути существа, не представляют никакой опасности. Они отражают твои желания и ожидания, чтобы получить от тебя подпитку. К слову, не будь ты магом, то была бы им совсем неинтересна. Пусть для тебя это будет лишним доказательством того, что ты отличаешься от обычных людей.

Она отступила ещё на шаг, споткнулась и едва не упала, ухватившись за спинку стула. Мне даже стало интересно — а она в реальности настолько же впечатлительная?

— Но… они были такими живыми… — её голос дрожал. — Я говорила с ними каждую ночь.

— Они и были живыми для тебя, Элеонора, — ответил я, давая ей время отдышаться. — Потому что они питались твоей верой в их реальность, воспоминаниями и болью. Это духи Сомнии, самые примитивные из них. Паразиты, если угодно, правда активно они не вредят — им хватает той энергии, которую ты сама проецируешь. Они притягиваются к сильным эмоциям, как мотыльки к огню. А потом принимают ту форму, которая позволяет им оставаться рядом и незаметно поглощать энергию.

Не знаю, как бы Элеонора отреагировала, если бы я рассказал ей об этом при первой встрече. Ведь даже сейчас, когда она неплохо свыклась с мыслями о паранормальном, ей было совсем не легко. В руках себя держала, но эмоций было на пару десятков «обедов» для этих призраков.

Я продолжил лекцию:

— Они не разумны в привычном нам смысле. У них нет личности, нет злого умысла, только инстинкт и голод. Они не могут причинить тебе физический вред здесь, в Сомнии. Но они могут держать тебя в плену прошлого, мешая двигаться дальше. Подобные сущности обитают не только здесь. Астрал, даже Зазеркалье — все срезы реальности, отличные от физической, так или иначе населены ими. Большинство из них для мага не опаснее уличной пыли, но знать о них необходимо.

Я сделал паузу, давая ей возможность задать вопрос, но она молчала, лишь судорожно сжимала оставшуюся в руке призму.

— То, что ты годами поддерживала эту иллюзию, не теряя рассудка, уже говорит о силе твоего разума, — я решил перейти к следующей части урока, связывая увиденное с её способностями. — Обычный человек, столкнувшись с таким феноменом без понимания его природы, скорее всего, давно бы повредился в уме. Это и есть твоя первая, пока неосознанная, способность — ментальная выносливость, свойственная тем, кто связан с Сомнией.

Она слушала, и страх медленно сдавал позиции.

— Твоя способность так остро ощущать их живыми все эти годы, — продолжал я, — это результат неосознанной эмпатии. Ты улавливала не их эмоции, которых у них нет, а их способность мимикрировать под твои ожидания. Это было эхо твоих же собственных чувств. К слову, уже успела осознать свою интуицию? Чувство, которое помогает в принятии решений?

Её брови приподнялись. Кажется, она начала сопоставлять мои слова со своим опытом, и мне стало очевидно — да, она уже знакома с этой частью своего дара. Это очень хорошо, поскольку активная интуиция, которая возникла на этом этапе развития, намекает на неплохую связь и с Зазеркальем тоже. Насколько сильную — пока непонятно, но посмотрим.

— Очень хорошо, — сказал я. — Ко всему прочему, твой разум работает быстрее, чем у большинства людей. Ты быстро схватываешь суть сложных концепций, видишь неочевидные связи. Вспомни, ты поняла назначение призмы сразу же, как только она заработала. Будь уверена, даже с таким инструментом далеко не каждый аколит способен на что-то подобное. Это тоже часть дара Сомнии.

Ускоренное восприятие на самом деле тренируемый навык. И невероятно важный для зазеркальщика. Даже и не представляю, насколько мне было бы сложнее в шкуре Кан Мёнджина, если бы пришлось каждую развилку просматривать в реальном времени. Те возможности, которые у меня были в этом мире до первого прорыва, на самом деле совершенно нетипичны для рядового аколита-зазеркальщика — те не способны ни к каким ускоренным просмотрам развилок. Аколиты в целом беспомощны в большинстве своём. Ничего полезного ещё не умеют, а голой силы хватает ненадолго.

— И напоследок хочу кое-что сказать о твоём контроле над этим местом. Говоришь, умеешь менять обстановку и летать? Это базовые навыки манипуляции средой Сомнии, то, что называют «сновидением» или «идеопластикой», — тут я остановился и продолжил уже несколько менее формально: — Тебе ещё предстоит многое узнать и многому научиться, Элеонора, но уверяю, что ты очень быстро начнёшь извлекать реальную пользу из своего дара. Ты уже её извлекаешь, если уж на то пошло, но дальше будет ещё лучше.

Я решил, что пора переходить к конкретике. Элеонора стояла опустив голову. Резкий хлопок в ладоши заставил её вздрогнуть и поднять на меня глаза. Её взгляд был ещё немного растерянным, но уже более собранным.

— Итак, аколит, — начал я деловым тоном. — Теория — это хорошо, но теперь время практики. У меня есть для тебя два задания.

Я посмотрел на упавшую призму, а затем на ту, что всё ещё была в её руке.

— Первое. Тот ментальный конструкт, что ты уронила, сейчас неактивен. Твоя задача — научиться его… ну, пусть будет «включать». Используй ту призму, что у тебя в руке, чтобы нащупать «кнопку включения» в другой. Изучи суть артефакта, его структуру, пойми принцип работы, то, как он взаимодействует с твоим восприятием. Это будет твоим первым упражнением в осознанной манипуляции идеей. Скажу честно: скорее всего, справишься ты с этим очень быстро.

Она перевела взгляд на упавшую призму, затем снова на меня и кивнула.

— Второе задание, — продолжил я, глядя на застывшие фигуры её «семьи». — Используй активную призму — или обе, когда справишься с первым заданием, — чтобы наблюдать за этими духами. Не пытайся с ними взаимодействовать, не пытайся их изгнать или изменить. Просто наблюдай. Твоя цель — понять, что именно их здесь удерживает. Какая часть твоих воспоминаний, какие эмоции служат им якорем? Какова их природа, их реакция на твоё внимание? Изучай их, как энтомолог изучает насекомых.

Я поднял палец, подчёркивая важность следующих слов.

— И вот здесь будь предельно осторожна, Элеонора. Эти духи — отражения. Они очень чувствительны к тому образу, который ты на них проецируешь. Если ты будешь смотреть на них со страхом, видя в них опасных врагов, они начнут вести себя соответственно. Они станут агрессивнее, навязчивее, чтобы питаться уже твоим страхом — им безразличен окрас эмоций. Реального вреда они тебе не причинят, но будут мешать, отвлекать, искажать твоё восприятие Сомнии. Поэтому — контроль. Контролируй свои эмоции во время наблюдения. Это тоже часть упражнения. Поняла?

Она снова кивнула. Вот это другое дело — сейчас решимости хоть отбавляй.

Я материализовал перед ней образ небольшого блокнота — ментальный конструкт, достаточно стабильный, чтобы она могла им пользоваться здесь.

— Записывай свои наблюдения сюда. В следующий раз обсудим. Как и призмы, этот блокнот будет появляться вместе с тобой, ты его не потеряешь.

Она удивлённо посмотрела на появившийся «блокнот», но промолчала.

— Как я и говорил, наши встречи будут нерегулярными, — напомнил я. — Удачи, аколит.