Раз в четыре года

G

Опыты и социальные эксперименты Разум обычно ставил над детьми. Дети оставляли больше времени и возможностей для исследований. Кам отчётливо помнил, как сидел на стуле в зеркальной комнате. Ему лет шесть или семь, на теле специальная одежда, на голове аккуратная шапочка с козырьком. Он не знает, чего от него хотят. На столе лежат предметы, различных размеров, раскрасок и форм. Ему запретили трогать часть вещей, но он так и не понял, какую и почему. Время кажется вечностью, и Кам начинает переживать, не пропустит ли обед. Если им будут довольны, он знает, к еде прибавят что-нибудь сладкое. Обычно так поступают при выполнении правил, но сегодня не до конца объяснили, что нужно делать. Радость от возможного угощения сменяется переживанием: ситуация идёт не по плану. Замешательство и сомнение одним и тем же вопросом повторяется в голове: может о нём забыли? Разум не мог ошибаться, но даже невозможное допущение в непонятной ситуации западало внутри, заставляло паниковать.

Поэтому Кам слишком сильно нервничает. Ему хочется в туалет, но ребёнок боится попросить. И к досаде не видит каких-либо признаков двери в комнате. Кам забыл, через какую стену его приводили. Следов прохода не отыскать глазами. Волнение заставляет ноги отбивать ритм по полу. Временами Кам пытается удержать себя, но, не доходит и до двух минут тишины, как ноги снова приступают к выбиванию дроби. Вот только теперь руки так и тянутся к вещам на столе. И нужно ли что-то трогать или оставить в неприкосновенности, мальчик бесполезно силится вспомнить. Пока нет ни переключения света, ни слабых разрядов тока, ни случайных запахов. Нежелание дожидаться стимулов служит прекрасной мотивацией. Нервы и избыток волнения учащают дыхание. Он помнит, как начинает съёживаться и кричать, чтобы прекратить опыт и самому остановиться. И никак не может перестать.

Сейчас он взрослый, с обросшим лицом, выгорелой кожей и спутанными волосами. Руки, со свежими порезами и покрытые шрамами, с подтеками в паре мест, также тянутся вперёд. У него болит спина, но мужчина не спешит, оставаясь наедине с собственным положением. Он знает, что склад покинули все живые существа. Второй вездеход подряд готов к выходу, уже стоит у входа и ждёт его решения. Уставшие ноги радуются последнему, как никогда прежде. Перед глазами, выдвинутый из рядов собратьев, стоит комплексный заряд.

Массивное нечто содержит биологическое, информационное, роботизированное, электромагнитное и ядерное оружие. Части совместно поражают всё, что окажется в зоне досягаемости, интервальными атакам. Расползаясь, маскируясь, отдельно выбирая цели. Заряд создан для доставки смерти всех сортов, любым желаемым способом, для уничтожения всего. В том числе двигающихся существ, укреплений и сетей в зоне поражения. Оружие стояло в списке пожеланий, стало частью плана, но теперь не казалось таким уж доступным, несмотря на расстояние вытянутой руки.

Три дня назад Кам ненавидел Разум и общину. Риск собственной жизнью ради смерти интеллекта и людей, влачащих жалкое существование под гнётом приказов, накопился по общему счёту. Планы истребления агрессивных насекомых ради мести казались оправданными. Отдельные слепые ничтожества не оставляли сомнений, совершая убийства, превращаясь в вандалов и в элементы декораций по воле Разума и случая. Ещё хуже становилось, от собственной принадлежности к общине.

Каму удалось избежать доли подопытной мышки и раба до самой смерти, но большую часть жизни он оставался частью такого опыта. Прошедшее время, воспоминания и путешествия после бегства позволили Каму стать другим, непонятным прежним знакомым. Одиночество, увиденная прошлая и верхняя жизнь, воспоминания детства и приобретённые знания делали мужчину сильней и разумней. Поставили выше остальных, позволили принимать верные решения. В какой-то момент и сомнения стали приходить вместе с новыми мыслями, но до сих пор мужчина с уверенностью ставил собственные идеи выше любых проблем и сомнений. Он избегал старательно неприятных мелочей. Даже если они отзывались внутри.

Сейчас, неотрывно смотря на решение, способное уничтожить корень всех проблем, Кам вспоминал людей сверху. Глаза моргали часто, пока мозг старался оценить со стороны собственные выводы. Мужчина никак не мог решить, оправдывает или понимает недавние переживания. Столкновение с жестокость и красотой напрямую смутило Кама. Натолкнуло на непреодолимый барьер, словно он навсегда отделялся прошлым и нутром в иную плоскость.

Что случилось в те секунды? Девушка испугалась настолько, что отбивалась, не разбирая слова и знаки. Мужчина сверху причинил Каму боль, а мог и убить его. Наверняка убил бы, если бы применил всю силу. Насколько смог понять и услышать Кам, люди сверху не смогли решить, что с ним делать. Не поняли и оставили. Не увидели в мужчине отличий от остальных и не посчитали равным. Как он не считал равными людей из общины. Как Разум не посчитал себя подобным людям.

Потому сомнения подтачивали уверенность. Желание убить оставалось. Кам хотел уничтожить место своего рождения и взросления, вместе со стыдом и унижением. Но постоянное и сомнительное стремление убивать подталкивало Кама к печальной мысли. Злость и ненависть, а не поиски справедливости подводили к радикальным решениям.

Мужчина встряхнул головой и принялся тереть виски. Закрыл глаза, громко выдохнул и замер: одержимость в поисках мести оставалась желанием, которое Кам никак не мог заглушить. Только мог спрятаться от неприятностей. Если его кто-то сможет осудить, то пусть сначала отыщет. А лучше пусть сам переживёт хоть какие-то трудности, даже не его взросление насекомого среди подобных напуганных ничтожеств, копошащихся в глупости, голоде и страха. Не близкие звуки хруста панцирей.

Нельзя людям сверху судить о нём. Не их глаза видели бессмысленные зверства и собственные руки в браслете и в крови. Не их заставляли подглядывать и лишаться мамы. Не их руки берут этот заряд, чтобы прекратить страдания. Не они будут видеть смерти во снах, раз за разом.

Людям сверху всё равно, что будет с жизнью насекомого или даже целого скопления шестиногих. Вместе с этим открытием и долгожданным вдохом руки Кама подняли комплексное оружие. С трудом и неприятным хрипом мужчина покачнулся. Он наполнился слепым желанием, ненавистью и злостью. Будто всё переходило по рукам, с трудом держащим смертоносную тяжесть. Упёртая боль чуть притупилась, но забралась ещё глубже удивительным образом. Словно крючок вошёл сильнее и сросся с плотью.