Раз в четыре года

27

Цели оставались в пригороде, окружённые и засыпанные завалами снега. Аня усмехнулась и свернула карту. Судя по ней и по прогнозам погоды со спутников, отправиться в путь им удастся через неделю. Все дороги заметало, люди снаружи сталкивались с непроходимой рыхлой белой стеной из крупных хлопьев снега и ветра. Всё остановилось, но с гарантированным теплом и уютом устроилась только она с Птахом. Снаружи холодало при нулевой видимости внутри метели. В таких условиях поиски еды и тепла могли стоить серьёзного обморожения.

Аня поёжилась от одной мысли о перспективе перемещений, спускаясь по ступеням на уровень ниже. Девушка заказала еду и перебирала пальцами по текстурной структуре стен. Оформленные под дерево, поверхности светились изнутри, особенно ярко под местами стыков защитных вставок. Все умные технологии устарели, но обладали собственным шармом. Роскошь прошедшей эпохи словно переносил девушку с каждым шагом в фильмы о прошлом, другом, забытом и необычном.

Птах всё еще сидел в кресле, вперясь невидящим взглядом внутрь пелены, кружившей снаружи. Здание, созданное в качестве гостиницы, поддерживалось вместе с ограниченным районом города. Оно поднималась над границей законсервированной зоны стеклянной башней, за которой оставались лишь ангары аэропорта и космопорта. В погожий день и в безоблачную ночь отсюда открывался вид на весь пригород, заваленный снегом. За ним вдалеке стоял хвойный лес.

Сейчас всё заслоняло полотно. Снежные вихри заполонили пространство вокруг, по ту сторону стекла. Живая картина казалась промёрзшей и оставляла безысходное ощущение пустоты вокруг. Всё, что внутри и снаружи не выхватывала подсветка, забирал мрак. Тёмная пелена добавляла контрастности, с чувством тупика и неизвестности. Одиночество света и людей за стеклом будто подчёркивалось.

Анна выпала из оцепенения, когда по пустому помещению прокатилось эхо от тяжёлого кашля. Избавившись от его причины, Птах растёр покрасневшее лицо руками. Опустил их, убирая подальше от раздражённой кожи. Куски ткани вокруг него были неаккуратно сложены, но мужчина быстро подхватил один из платков. Ещё покашлял, закрыв глаза от досады.

Все последние дни взгляд мужчины словно тускнел. Нездоровый румянец и немного стеклянные глаза выдавали повышенную температуру. Системы извещали о болезни, но серьёзные меры не считались необходимыми. Девушка подумала, что хорошие новости отлично дополнят постельный режим.

— Как мы и предполагали, они никуда не спешат, — сказала Аня, не сводя глаз с замершего лица мужчины. — Скорее всего, нашли еду и укрытие. Не знаю, как ты умудрился заболеть, но у тебя есть почти неделя на полнейшее выздоровление. И мне всё равно, благодаря чему: коварному плану или обильному снегопаду. Итог один — мы застряли здесь. Только ты и я, милый.

— Очень актуально, — осиплым голосом с заложенным носом прохрипел мужчина. — Почему от насморка до сих пор не изобрели лекарство? Века не властны над смертью, ужасными болезнями и заложенным носом, чёрт…

— Потому что это проявление, а не сама болезнь, — спокойно вставила Аня, когда Птах опять занялся кашлем. — Сам знаешь. Ты излечиваешься, а температура и неприятные выделения обязательны. Пока ты сильно ослаблен. Здесь внизу живут болезни, тысячелетиями натасканные на нас. Это не иная планета и не чистые коридоры станций с подобранным воздухом. Но и неизвестную заразу сложно подхватить.

— Я могу двигаться дальше, — посмотрев на девушку, сказал Птах. — Давай нагоним их. Немного лекарств, побольше поддержки со стороны костюма…

— Повысятся затраты энергии, риски осложнений и сопутствующего вреда здоровью, — перебила Анна. — Подумай, это не просто незнакомые существа. Мы для них даже не полубоги или демоны, мы очень даже смертные. Они умеют разные вещи подстраивать, видят всё в реальном свете. А мы не знаем, откуда и почему. Разряженный сверх меры костюм, меньшая концентрация и ослабленное состояние, незнакомая местность, хорошая ловушка — всё вместе может сработать в нужный момент. Не по отдельности, так разом. Торопиться опасно и бессмысленно.

— Оставаться тоже не слишком безопасно, — кашляя ответил Птах и устало закрыл лицо руками. — Мне не усидеть в бездействии и при повышении температуры, а дать контролировать костюму деятельность моего серого вещества больше не позволю. Я не уверен, что это хорошо.

— Ты же понимаешь, что здесь ты в безопасности? — спокойно спросила девушка. — Местных заранее выследят, сеть не предложит тебе что-то новое в критическую минуту. Только необходимое лечение или продолжение непрерывных безопасных процедур.

Птах наклонил голову, махнул рукой и ответил:

— Не смотри так, страхи бесами повыскакивали из углов. Пользуются слабостью, водят хоровод вокруг головы, давят на виски. Теперь мгновениями бред и галлюцинации находят, словно тучи на облака. Какая тут рациональность? И это ещё не самое страшное…

Мужчина долго смотрел на хаотичное движение за стеклом, не обращая внимание на обеспокоенную и расстроенную девушку. Та поставила на стеклянный столик, чуть левее от него, стакан воды. Словно взвешивая и оценивая открытую книгу на лице мужчины, пропустила сказанное. Птах кряхтел и кашлял, периодически сморкаясь. Перестав ждать, не спрашивая собеседника, девушка подошла к внутренней грани стекла и заказала ужин. Она всматривалась в отражение сидящего спутника, пока не встретилась с ним взглядом. Что-то загнанное, не только болезненное, в выражении покрасневших глаз, заставило девушку обернуться.

— Здесь безопасно и мне станет лучше, — продолжил тише Птах. — Знаю, прости. Я заперт с тобой вот в такой форме. Двойственная ситуация. Тебя не надо спасать, ты красивая и интересная, у тебя нет всех ответов и нет страха перед вопросами. И я не понимаю, чем именно привязался к тебе и достаточно болен, чтобы проявить слабость. Насколько ты оказалась близко и как так сложилось?

— Ну, ты спустился вниз, — улыбнулась Аня. — Не было выбора.

— Прости, верно. Свалился, как снег на голову. Толком даже не знаю, насколько добровольно ты рядом всё это время. Но в пелене бреда некоторые вещи становятся гипертрофированными. Без тебя страшнее теряться, оставаться в стеклянной клетке, идти следом за стайкой безумных провожатых, думать о будущем, планировать вернуться. И тени стали страшными призраками в тёмных углах…

В этот момент свет моргнул и погас. Аня, полностью подключённая к системам, постаралась провести мониторинг, как только включилось аварийное питание. Птах, снизивший нагрузку на нервную систему, всматривался в игру теней на её лице. В полумраке тусклый свет дополняла слабая подсветка костюма спутницы.

— Пойдем от хороших новостей к плохим, — сказала Аня, осматривая комнату. — Отключилось основное питание, мы наткнулись на непредвиденные проблемы после приостановки консервации. Предварительно, восстановление займёт около двенадцати часов. Всего. На это время от резервного генератора будут запущены только минимальные системы жизнеобеспечения и системы безопасности. Кроме защиты, доступны вода и тепло, локально. Плохо, что их еды останутся только полуфабрикаты, но, на наше счастье, этот ужин успел приготовиться.

— Не хочется оставаться при этом в темноте, — кашляя, сказал Птах. — Может включим несколько ламп? Это не сильно разрядит костюмы или резервные системы.

— Но уютней в клочке яркого света не станет, поверь мне, — задумчиво сказала девушка, осматривая зал. — И тебе лучше меньше двигаться. Это рекреационный зал, с соответствующим оборудованием, как твоё кресло. С соответствующим декором тоже. Как и всё убранство, оно немного опускает нас на землю. При этом всё необходимое должно быть. Дай мне пройтись и осмотреться. Посидишь один пару минут?

Птах кивнул головой, ухмыльнулся и проводил девушку глазами. Он смотрел, как она собирает что-то, обходя зал и открывая встроенные панели. Представлял, каково это — жить в чуть большем клочке света среди темноты леса. Затем занялся кашлем и убрал очередной платок от лица уже в то время, когда девушка расставляла на ближайшем столике белые цилиндры. Она явно догадывалась, что он не понимает происходящего, и улыбалась, обращаясь к мужчине.

— Это свечи, — пояснила Аня, поджигая один из концов цилиндра. — Светя другим, они сгорают. Очень просто, достаточно уютно и эффективно в качестве временной меры до окончания ремонта. Верни минимальные подсказки сети, не страдай.

— Угу, открытый огонь в замкнутом помещении. — скептично начал мужчина, но затем добавил. — Архаично, но уместнее ламп. Шарики света вокруг них растягиваются и дрожат, словно от волнения, стремясь вверх. Танцы теней от любого дуновения…

— А мне приятна их независимость и универсальность, — выпалила Аня, присаживаясь рядом. — Нашла их на картинках, а затем и в помещениях. Достаточно уютно. Можно многое переоткрыть здесь, согласен?

— Я сбежал вниз, — нахмурившись сказал Птах и перевёл взгляд на окно. — Принялся переосмысливать собственные цели. Ничего не знаю толком. Раньше хотел самосохраниться, затеряться и успокоиться. Не получилось. В шагах по твёрдой, забитой прошлым земле, сам меняешься. Начинаешь проживать другую жизнь. У тебя нет такого?

Посмотрев на девушку, Птах с сожалением отметил некоторую расстроенность чувств на ее лице. Несколько секунд тянулась неудобная тишина. Второй раз за вечер он почувствовал себя неудобно, то ли недоговорив, то ли наговорив лишнего. Прескверное состояние давало о себе знать, тяжесть в висках от заложенности не оставляла. Разговор доносился будто издалека, да и в горле постоянно першило: слова давались с трудом.

— Пойми, я-то сюда не сбегала. Это мой дом, мои опыты, где хочется найти себя, заниматься интересной работой среди мира, который спит, залечивает раны и видит сны. Происходящее для меня — досадная гадость, прогрессирующая болезнь, вошедшая в мой мирок под противный аккомпанемент.

Аня тут же ещё покрутила данные и договорила:

— Может я и не замечала неудобную часть окружения. Что-то большее, чем значится в отчётах. Но я не уверена в необходимости тяжелой артиллерии. Не хочу сидеть и ждать, пока бравые воины что-то вытопчут или разнесут. Ты, например, проникся магией планеты. А если корпорация закроет здесь деятельность и определит всех нелегальных поселенцев опасными варварами, живущими по соседству с массой оружия? Я потеряю свой дом. В эвакуации, при столкновениях погибнет масса людей.

— А они — это мы, — отозвался Птах. — Кем бы не стали, это часть общества, которой требуется терапевт, а не хирург. Но может уже и слишком поздно. Может опасность выше предполагаемой нами?

— Думаю, что шансы малы. Но вокруг происходят странные вещи, — заключила Аня. — Я бы хотела разобраться в них. Тем более, что нас двое. В спину дышит не одиночество, не роботы и сети постоянно рядом, а уже знакомый человек. Отчёты вообще не заметили организованной внешней угрозы. Жалобу могут не принять всерьёз. Не очень приятно в таких ситуациях доверять прогнозам сети. Немного осторожности, исправные костюмы и согласованность действий — неплохое сочетание факторов. Главное, тебе я верю.

Птах улыбнулся. Всполохи света свечей освещали часть комнаты, которая медленно погрузилась в тишину. Молодые люди молчали, не собираясь пока идти за совершенно остывшим ужином. Им хотелось оставаться в закрытом мирке, внутри тёплого света и защищённости. И в то же время, каждый ловил себя на мысли, что ожидает настоящее чудо. Выход в живущий по правилам природы, открытый мир.

Идти по снегу, вдыхать свежий воздух и не бояться дремучих неизвестных соседей, их ненависти или кровавых привычек. Не бояться, доверяя технологиям, человеку рядом и симбиозу с искусственной частью интеллекта. Передышка, после движения в напряжении между этими мыслями, казалась естественной и спасительной.