Раз в четыре года

I

— Паук сидит на паутине, как ты сейчас передо мной.

Мама показала сказанное. Кисти рук и пальцы двигались очень похоже, отчего мальчик тут же поморщился.

— Фу. Они все мерзкие. Паутина на пальцах плохая. Почему?

Женщина улыбнулась и положила руки поверх его ладошек, маленьких и грязных. Она попробовала оттереть их, быстро выудив откуда-то платок и смочив ткань слюной. В то же время машинально осмотрелась и продолжила:

— Потому что они на своём месте. Живут, как мы. На паутине. Каждая ниточка — опора, к которой липнет всякое. Мысли, я, каждое важное дело, другие люди — они для тебя те же паутинки. Чем больше латаешь и стараешься, тем крепче держишься, тем больше всего найдёшь.

Мальчик смотрел на маму с минуту, поджав губы.

— Почему нити рвутся? — спросил он и подёрнулся. — Я не могу оставить всё целым?

Теперь уже женщина чуть отстранилась и сжала одной рукой другую. На секунду, чтобы потом отпустить и провести пальцами по воздуху.

— Ты можешь что-то потерять и остаться. Выжить. Ветер осенью уносит листья прочь. Сносит многое заодно. Всегда, милый. Мы ничего не сделаем с порывами ветра. Можем только жить дальше.

Нити оборвались по мановению рук. Свет уведомлений пробился через воспоминания. Грёзы исчезли в миг, обнаружив прежнюю привычную пустоту.

Система внешнего наблюдения вездехода собирала происходящее в одну картинку. Что видели дроны, то видел и Кам. В момент взрыва роботов слегка подбросило, но качество проекции всё равно осталось прежним. Мужчина не ощутил ничего, находясь слишком далеко, в безопасности в защищённой кабине. Но каждый отмеченный системой толчок он прочувствовал, давая волнам пробежать от макушки до кончиков пальцев. Приятное волнение не отпускало и сейчас. Ему всё сошло с рук. Люди вокруг умирали, а он оставался.

Защищённость казалась абсолютной и обволакивающей, словно сон под тёплым одеялом в прохладном помещении. Мысль о смущении даже не закрадывалась. Ожидание перемен и самой собственной свободной жизни после всех разрушений занимало Кама целиком. Выходило что-то непривычное и несуразное. Почти все знакомые ему люди умерли внутри подземелья. Прекратили существование пару минут назад. Рабство стиралось только целиком, прошлое удалялось полностью. И это не казалось удивительным.

Немыслимым казалось освобождение от Разума, покой и одиночество. Не временное вынужденное бегство, а окончательное решение проблемы. Как такое принять? Идеи не находились. На осознание перемен требовалось время. Кам это понимал, но не мог поверить до конца. Он привычно потёр след на запястье, размышляя, какие воспоминания останутся с ним навсегда. Какие следы вообще могут оставить обстоятельства прошлого? Насколько глубокие? Как от них прятаться?

Кам отряхнулся и зажмурился. В уюте мужчина постарался собрать что-то стоящее из времени и мыслей. Использовать возможность как лишний шанс для проверки планов. Но получалось откровенно плохо: мысли носились в голове, словно испуганные насекомые. Потому он решил попробовать успокоиться, глубже дышать и концентрироваться на себе. Но волнение раз за разом возвращалось, возрастая с каждым выдохом. Оно запросто разбрасывало идеи и раздирало чувства, снова и снова.

Спустя десяток минут мужчина ещё дёргал ногой. Затем принялся закусывать губы и почёсываться, никак не позволяя себе расслабиться или уснуть. Кам перебирал свои решения уже в сотый раз, стараясь не допускать сомнений. Он каждый раз подтверждал собственную правоту. Но ни ровного дыхания, ни уверенности мысли не прибавляли. Именно тёмные мысли занимали много места и распирали голову изнутри. Они же вместе с усталостью затягивали в неспокойный сон. Лишь от физической измотанности мужчина понемногу забывался под мерные покачивания кабины. От осознания собственной защищённости внутри становилось тепло.

Вездеход активно маскировался под окружающую среду. До следующей паузы на полную перезарядку аккумуляторов бионический паук мог идти обычным ходом пять дней. В режиме экономии — с неделю. Но повышенное потребление энергии не пугало Кама. Он хотел, чтобы машина походила на настоящего членистоногого не только основными узлами, но и движениями. Созданный для неслучившейся войны, вездеход принёс его сюда. Принёс смерть сотням людей с лёгкой подачи Кама. А теперь машина не просто уносила ноги, а превращала в уютный дом всё пространство планеты. Раскачивалась на быстрых лапках. Вписывалась в биосферу.

Минуты пронеслись в подготовке кабины и пассажира ко сну. Внутри стало прохладно и сумрачно. Мужчине удалось в судорожных попытках зацепиться за остатки светлых воспоминаний в наступившей темноте. Он улыбнулся до провала в забытье, силясь ещё раз вспомнить мать. В такие моменты Кам начинал верить в возможность забывать и находить вновь прежние разлетевшиеся мечты. Начинал верить, что времени на свободу достаточно. Чтобы не случилось дальше, ни при каких обстоятельствах Кам не будет больше слепым слугой, орудием или материалом. Он не землекоп. Осталось только забыть в себе лишнее.

Пусть пострадали близкие — они допускали бессильное подчинение множество лет. Пусть умерли люди сверху — это случайность, их плата за допустимость произошедшего. Кам ничего сам не требовал по счетам, ему не приходили в голову идеи о долгах и идеалах. Поэтому объяснения оставались простыми. Пусть его жизнь никогда не будет похожа на снимки прошлого, на записи с радостными семьями и дружелюбными незнакомцами. Пусть не получалось жить, подражая хроникам. У него складывалось что-то собственное. Одинокое, рискованное и необычное — Кам выстрадал и возможность пробовать, и желание оставаться с воспоминаниями наедине. Он закрывал глаза с этими мыслями, стараясь прекратить методичные подёргивания правой ступни. Пытаясь забыться спокойным сном в уже совсем другом мире. Раскачиваясь на лапах бионического паука.

Чтобы продолжить жить, Кам принял чужие смерти. Пока без размышлений о своей вине. Мужчина посмотрел на руки, на браслет. Затем закрыл глаза. Дню хватило тревоги. Для него всё закончилось. Цена уплачена. Уроборос.