Раз в четыре года

21

Пальцы перебирали струны вне мыслей. Мелодия лилась по старому городу, эхом отражаясь среди шагов редких прохожих. Ни футляра, ни кружки, ни шапки перед Анной не было. Девушка просто играла. Чувства путались среди улиц вечернего города, не оставляя сильных отпечатков.

Среди ленивых мыслей, между вспышками от движений пальцев над струнами и по грифу, вспыхивали основные воспоминания детства. Сбор ягод около дома, бабочка в сетке сачка, плотный мяч в руках. Мурчание кота под пальцами, звуки музыки за множеством дверей кабинетов, плеск воды на дорожках, пронизанных светом. Девушка вспомнила прикосновение пальцев к клавишам, их гладкую поверхность. Именно их помнила всё детство, да и руки хотели двигаться иначе.

Окружение тут же стало менее реалистичным, но наполнилось красками и насыщенностью хорошо поставленного света в кадрах фильма. Пальцы потеряли автоматизм игры и замерли. Наитие с наваждением уступили место мыслям, а затихающее эхо струн впустило ноты духовых инструментов, поднимая тело с удобного согретого места.

Эти звуки уводили эхо шагов редких прохожих. Вечер опускался на город, пока знакомые звуки не перемешались с частым дыханием и быстрыми ударами бегущих по мостовой ног. Нужно было спешить за ускользающей музыкой, за которой уже ушли остальные. Но ноги не слушались и не успевали, позволяя сумеркам наступать на пятки.

Тьма застала на площади, когда звуки ветра уже увели всех. Потерялось направление, отчаянием горело всё тело, а разум бился в истеричной панике. Руки не справлялись с резкими частыми циклами судорог. Пальцы не чувствовали струн.

Анна проснулась, жмурясь от смеси света и головной боли. Воспоминания истирались, будто пленку засветили в спешке обработки. Михаил смотрел на неё, сворачивая экран с мониторингом состояния. Из динамиков доносилась спокойная музыка, за окном шелестели листья. Девушка приподнялась на руках и села на удобной кушетке, привыкая к яркости и воспоминаниям.

— Не могу сказать, что поспала хорошо, — сказала она, уже примеряя улыбку. — Но я и не на это подписывалась. Всё же я видела в тебе столько решимости и уверенности, что не ожидала такого быстрого пробуждения.

Она посмотрела на лицо мужчины и спешно добавила:

— Всего лишь дурной сон. Не думаю, что им можно испугать Элис. Вы же напичкали её множеством знаний и умений, должны встречаться вещи и пострашнее. Верно?

Михаил подошёл к девушке, помогая снять последние датчики. Поставил рядом чашку с зеленым чаем. Посмотрел на коллегу, после чего улыбнулся и вздохнул.

— Это не первый кошмар, — сказал он, смотря Анне в глаза. — Ты не помнишь предыдущие, система не вывела тебя из сна автоматически, а я так и не понял причину.

Растерянное лицо Анны и секунды тишины. Михаил нашёлся и продолжил ещё через мгновение:

— Внешне всё шло нормально. Никаких признаков. Пульс повысился незначительно, а дыхание участилось только в конце. Я хотел вытянуть на поверхность сильные чувства и реакции, без следов контроля сознания. Но всему должны существовать разумные пределы. Понял бы раньше, что происходит, что считывается с тебя, прервал бы сеанс сразу.

Михаил потёр глаза рукой, включил динамики, зажмурился пару раз, а затем опустошил стакан с водой. Анна в это время собирала мысли, которые ещё не спешили возвращаться в голову. Музыка стала энергичнее, вслед за повышением яркости света. Но спать ещё хотелось, потому девушка потрясла головой, отгоняя сон. Она ещё никак не могла осознать, что значит происходящее.

— Так, я не совсем понимаю, — сказала Анна, потёрла лицо ладонями и продолжила: — Элис учится всему, приятным чувствам и не очень приятным. Но при этом мой сон выходил за какие-то рамки?

— Вереница грёз о грустных, страшных и печальных вещах, — ответил Михаил, опустив глаза. — Странных. Пойми меня верно. Существующие алгоритмы и сети уже другие, уже в чём-то конкретном лучше человека. Нет ограничений времени, нет такого числа ошибок отбора, нет рудиментов эволюционных процессов. Мы не из бульона и не из обезьян собираем системы. Чёткие идеи и задачи решаются машинами лучше и иначе, пусть ещё не всегда эффективней. Но это только ограниченный сектор способностей мозгов в нашей черепной коробке.

Михаил постучал ладонью по голове. Где-то за стеной послышался оживлённый спор коллег. Мужчина повернулся на звук и продолжил объяснять:

— Нам же нужна сфера, широкий спектр и умение подступиться к ещё неизвестным проблемам. При этом мы стараемся избегать отклонений, слегка оградив ребёнка от сильных негативных знаний. Не уходить в неизвестные нам вещи сразу. Последовательность и постепенность. Лучше перестраховаться.

— Ок, вы здесь вносите метаструктуры из воспоминаний и восприятия, — сказала девушка. — Но испугались моих кошмаров?

Мужчина развёл руками и ответил:

— Мы пробуем. Осторожно пробуем всё вместе, чтобы сработались общие связи. Память, чувства, эмоции, ошибки, интуицию и веру. Только постепенно.

Анна проверила уведомления на телефоне, поправила волосы и продолжила:

— Значит все применимые пакеты информации приносят Элис, как книги по читательскому билету. Отсеиваются люди с психологическими расстройствами и странным поведением. Но почему со мной что-то пошло не так? Остальные не боятся, не переживают тяжёлые времена?

— Я не знаю, — ответил Михаил. — Ты просишь от меня ответов опытного психолога и создателя множества интеллектов. Мы не так далеко продвинулись в изучении собственного разума, но уже пробуем придумать иной. Никто понятия не имеет, чему учится каждая система, что находится внутри сети и на что она похожа. Мне бы хотелось верить, что я стараюсь воспитывать ребёнка. Со всей аккуратностью и осторожностью.

— И хочешь оградить его от ошибок? — Анна сделала глоток и продолжила. — Я не знаю, что вы тут задумали, но отделение себя или других от реальности ещё никому не помогало. Вы передаёте мир, не переживая и окружая глаза системной из кривых зеркал…

— Мы пробуем выбрать лучшее. — перебил её Михаил, но тут же добавил тише. — Не только хорошее, но нужное. Никто не знает, как это сделать. Как превзойти наш разум в широте мышления, в яркости мыслей и безупречности выводов?

Мужчина подошёл к столу, взял планшет и показал на нём объёмную структуру из файлов. Покрутил изображение, посмотрел на девушку и продолжил пояснение:

— Так себя представляет Элис. Я пробовал перебрать хоть что-то, но не успеваю. Если честно, меня пугают уже перенесённые мысли. Потому что каждую ошибку будут использовать фанатики и консерваторы. Против проекта, против новой жизни и против нас. Психи находятся всегда.

— И поэтому стоит отделять плохое от хорошего самостоятельно? — спросила Анна, поднявшись и собрав вещи по карманам. — Тогда какого выбора ждать от машины? Её сны, её свободу и мысли ограничивали от рождения до настоящего момента. Знаешь, мне страшно. Действительно страшно после этих слов, потому что я не знаю, по какую сторону решётки мои глаза.

В повисшей после сказанного тишине Анна подошла к выходу и закрыла за собой дверь. Через парк минут прохладный вечерний воздух приподнял её волосы. Только сейчас девушка поняла, насколько устала, насколько бесцельным показался разговор, насколько оголодало проснувшееся тело. И ноги понесли её на ароматный запах за ближайшим ужином, среди шума тёплого и неспешного города, в окружении зелени, по остывающему асфальту, меж света фонарей и фар спешащих машин.