Раз в четыре года

6

Несмотря на продолжительность полёта, общение не заладилось. Виной тому был не столько шум вертолёта, сколько отрешённость спутников. Значительная часть звуков подавлялась, не проникая внутрь кабины, но пассажиры сидели без движения и смотрели в разные стороны, преимущественно молча. Словно воздух стеной разделил пространство на две части и не спешил впускать слова в монотонный гул.

До встречи Аня задремала. Закрыла глаза во время ожидания, а проснулась от прикосновения к плечу. Прибывший молодой человек стоял перед ней в стандартной тёмно-зелёной экипировке, с немного короткими и достаточно взъерошенными волосами. С извиняющимся и усталым видом. Плечи опущены, взгляд ни за что не цепляется, часто моргает. Скорее всего, чуть ниже девушки ростом. Разница в положении тел не располагала к точным замерам.

Он представился, назвав свой идентификационный номер и программу на время пребывания. Краткую версию. Открытыми данными сети девушка не воспользовалась из вежливости. Из услышанного Аня запомнила последние три цифры ID. Сейчас она понимала, что отошла ото сна только в кабине. И то не до конца. Поэтому знакомство вышло скомканным и сонным.

Вертолёт шёл ровно и плавно. Проснуться удавалось с трудом. Девушка потёрла глаза, ещё морщась и зевая. Вспышки памяти по яркости не уступали реальному восприятию, переключение давалось с напряжением, с трудом. Даже ради мелочей пришлось немного повозиться. Аня начала формировать модель поведения гостя, но пока в собственной памяти выстраивался размытый образ. Один скелет из сухих характеристик личной карточки, что представила автоматом сеть. Стоило попробовать начать с простого.

— Пятьсот третий, верно? — почти прокричала девушка.

Получилось немного наигранно. Шершавость особенно подчеркнули моргающие глаза, натянутая улыбка и повисшая пауза. Пальцы девушки забарабанили по ноге: не находились дополнения, завязки для разговора. Мужчина кивнул в ответ, не отрывая взгляда от происходящего по ту сторону кабины. Стекло редко откликалось на реакцию глаз, а значит информацию пассажир не запрашивал, отдельные детали ландшафта не рассматривал. Местность лилась перед глазами монотонным потоком. Над которым светлой точкой скользил вертолёт.

Внешний вид пассажира представлял собой скучную почву: минимум встроенной бионики и минимум багажа. Он явно поддерживал тело в форме, но что-то в походке и поведении говорило: на твёрдой земле эти ноги стояли, много и давно одновременно. Что это могло значить? Орбитальные станции и работа головой, скорее всего узкой направленности и с высоким профессиональным цензом. Каста из людей, не склонных к спуску в зелень, к жалким букашкам и окаменелостям. Обычные для мейнстрима своего поколения, дети мегаполисов, привыкшие смотреть на всё сверху. Держащиеся в стороне от технарей прикладного толка, открывающих новое поближе к самому предмету. В то же время мужчина путешествовал прежде: мышцы, осанка и остатки мозолей на руках не оставляли сомнений.

Оба спутника заметили, что сеть стала добавлять тёплые оттенки, дорисовывать мелкие приятные штрихи и сглаживать восприятие. Аня вернула чистоту обработки органам чувств одним взмахом руки. Её спутник успел заметить, как взгляд девушки задержался на собственных руках.

— Знаешь, почему у любой мультяшки на руке всего три пальца в комплекте с большим? — Аня, нацепив дежурную улыбку, ждала ответного взгляда с десяток секунд. — В некотором роде я — хранитель старых ответов. Помогаю ускориться. Экономлю время, трачу своё. Все спешат и берегут часы жизни по-своему. Раньше большая часть анимационных фильмов рисовалась от руки. Один палец экономил минуту-другую. За один кадр. Это уже час жизни на пару движений персонажа.

Под движения пальцев туда и обратно пробежала архивная запись. Вытащенный Аней артефакт из чужого, давно забытого детства.

— Мультфильмы слишком дорого стоили, чтобы допускать неэффективность. Сейчас такая рука — дань классическим правилам. Факт, не просто история. Наши корпорации отказались от логотипов и марок по тем же причинам. Причин достаточно много для цивилизованной конкуренции, но поводов слишком мало. Легче не тратить время на подпись каждого болтика. Теперь одни цвета и символы на чём-то глобальном.

Лицо собеседника не спешило реагировать на рассказ. Волны удивления едва проступили поверх напускного безразличия. Мужчина чуть шире приоткрыл глаза, изучая девушку напротив. Чаще заморгал и не торопился раскрывать рот. Опустил брови и сомкнул губы, чуть заметно. Возможно, ожидал продолжения. Без явного энтузиазма, но заинтересованный. Большего Аня и не ожидала.

— Поэтому нам так легко, — продолжила она. — Смотришь на человека и не видишь различий и сословий. Даже открытые данные не смотрим вежливо. Максимум разногласий — различные любимые спортивные команды. И социальные группы, и сложное рабочее соперничество не дадут успокоиться бурлению культуры, творчества, самоопределение и самоутверждения. Но такие условия больше походят на игру. Настоящие проблемы проще подменить и решать выбранный. Поэтому агрессия выливается в разные формы. Не нужны настоящие враги, но нужны соревнования, вызовы. Мы всё равно ищем формальные поводы для собственной обособленности…

— Мы принадлежим к одной компании, к одной группе, — сказал мужчина, также громко. — Оба спустились в какую-то изоляцию. Стоит найти общее убеждения. Я знаю. Мне необходимо проработать здесь не меньше двух месяцев. Готов к ним и не доставлю лишних проблем. Непривычно, конечно, но мне сейчас и не требуется шумная компания. Я постараюсь быть полезным и не мешать. Или согласую отдельное проживание.

Аня ждала реакции посильней, но и прежнее молчание говорило о многом. А теперь череда фраз уже сформировала портрет без открытых запросов в сети: он не пропускает её слова, выговор на общем языке не содержит акцента и удивляться мужчина ещё не привык. Значит глаза напротив видели не так много миров вживую, но встречали достаточно людей. Он не ограничен в общении, но специально сдерживает проявление эмоций. Не боится чего-то сейчас и не отстраняется, но открыто говорить не намерен.

Сеть собрала всё вместе и внесла правки в собственные советы. Оставалось только раскопать поглубже причины поведения. Что не представлялось особенно легко выполнимым, судя по угрюмому выражению лица собеседника. Оно словно состояло из углов, сомкнутых губ и выраженных скул.

— Тем более, мы обязаны лучше понимать друг друга, — снова с напряжением улыбнулась девушка. — Облегчим жизнь, общение и обращения. Друзья зовут меня Аней. Звали, пока я не стала смотрителем. Мы себя ещё называем хранителями лесов. Или смотрителями маяков. Так поэтичнее. Знаешь, в одиночестве важно, какими словами описывается твоя жизнь в глухом лесу и в развалинах неподалёку. Возможность услышать вживую собственное имя представляется мне не так часто. У тебя есть имя не для протокола? Кроме номера?

— Есть прозвище, — ответил пятьсот третий, переводя взгляд на собеседницу, — Птах. Только посох не при мне.

Фраза казалась подготовленной, не совсем живым продолжением. Скорее привычной, неуместной без пояснений. Общение в целом крупными кусками с трудом прокручивалось через шестерни. Девушка не совсем, не сразу поняла подтекст имени, а потому фраза повисла в воздухе. Скорость подбора слов вживую, отсутствие запросов к внешней части сети с обеих сторон и личное участие в построении портрета в разговоре, при доступе ко всей информации мира, говорили о многом. И о вежливости, и о собственных ценностях, и о быстроте мышления, и о желании понравиться собеседнику, оставляя место для отступления. Знакомство обрисовало некие общие правила этики. В то же время у девушки сложилось двойственное отношения к заготовленным движениям и фразам, отрешённости и чудачеству. Аня потёрла рукой подбородок, взяв короткую паузу.

— Хочешь так, давай попробуем: тогда каким ветром? — спросила она, по инерции поддерживая диалог. — Не пойми превратно, но если человеку нужен отпуск и компаньон для акклиматизации, здесь такой долго не протянет. Для отдыха есть курорты получше.

— Я не за этим. Но слышал, что часть туристов стремится сюда. Может и у меня получится. Перевести дыхание.

Аня покачала головой и ответила сразу:

— На Земле напряжение снять не удастся. Можно пройти по траве под кронами и среди руин прошлого, забраться в горы или спуститься к рифам. Но я не видела у тебя с собой снаряжения. Здесь создадим?

После пары секунд молчания девушка тут же продолжила гадать вслух и узнавать напрямую:

— Ну, и исследования мои пока не вызывали особого интереса — промежуточные результаты никто не просматривал в последние месяцы. Остаётся задать резонный вопрос: зачем ты здесь?

В паузе Аня перебрала глазами детали одежды, вспоминая серый рюкзак, убранный ранее в багаж. Никаких личных и отличительных деталей, практичные потёртости и слегка резкие движения. Зацепиться взгляду и мыслям ни за что не удалось. Мужчина говорил мало и, похоже, не собирался отклоняться от лаконичности, несмотря на прямой открытый вопрос. Морщинки покрыли сетью лоб девушки, дополнив уже пессимистичную ухмылку, сменившую собой улыбку.

— Наверху посчитали, что мне не помешает помощь, — ответил Птах. — Время восстановиться, чистый воздух и открытые пространства, усердная работа при надёжном человеке. Поговорили, выбрали интересную планету для благотворной деятельности.

Мужчина осмотрелся, развёл руками и добавил:

— И вот я здесь, чтобы помочь тебе. Ну, себе. Предлагались схожие варианты: перемена обстановки, смена деятельности и возможность посмотреть на привычную жизнь со стороны. С безопасного расстояния. Земля — притча во языцех, и если вариант с покинутым домом подходил, глупо не воспользоваться возможностью. Хочу узнать и почувствовать больше. Слушай, со стороны и сверху это звучало логичней, поверь мне. Я сам не сильно верю и не могу рассказать убедительно. И мне жаль, если мою терапию не согласовывали с тобой.

Договорив, мужчина вновь отвернулся лицом к стеклу и уставился в пустоту. По всему его виду читалось, что разговор закончился, так и не сумев толком начаться. «Отлично!» — подумала Анна, начиная злиться на навязанную и разбитую обузу. Она подёрнула головой, вперив невидящий взгляд в небо перед глазами. С этой секунды пассажиры смотрели в разные стороны, что, впрочем, не помешало им снова увидеть друг друга через несколько минут. Отреагировав на смену положений и отсутствие движения внутри кабины, стекло потемнело, предлагая комфортный сумрак для отдыха. Аня увидела перед собой собственное лицо, сердитое до глупости, и искажённую отчуждённую позу Птаха.

Девушка улыбнулась и подумала, что в этом человеке, в словах и движениях, легко различался дефект, но уцепиться за скол не удавалось. Недостаток не выделялся, сначала не казался важным, но удерживал все части пазла вместе. Словно шкатулка, скрывающая тайну, подлежащая изучению и разбору. Пока демоны не выбрались наружу, можно не торопиться. Но забывать о таком близком воплощение ларца Пандоры, плода игрушечных дел мастера, было бы весьма опрометчиво.

Аня всегда считала, что задача её разума в поиске ответов. Даже если загадка пока больше напоминала сонный морок. Девушка сладко зевнула, когда привычная волна нахлынула на сознание.