Дихотомия

Глава пятнадцатая, в которой проявляется жжение в пальцах

Существует три вида бегства.

Первый — спортивный. Когда вы бодры, веселы, ваши мышцы натянуты, как тетива лука. Стопа касается земли соразмерно частоте дыхания. Лёгкая испарина покрывает ровный лоб. Сознание проясняется. Появляется еле заметная улыбка скромного самодовольства.

Второй — гонка со временем. Когда вы спешите на важную встречу или дело, в голове назревает хаос, а неловкое чувство будущих извинений прокатывается в области живота. Струйка пота стекает по ровной спине, вынуждая вас вздрогнуть от неожиданности. Взгляд скользит по городским часам, слух улавливает звук церковного колокола, возвещавшего о наступлении полудня. Нервозность сквозит в каждом движении, в то время как уголки губ непреклонно тянут вниз.

И третий бег, который так не похож на предыдущие два, но в то же время совмещает в себе их черты. Бег в борьбе за жизнь, иными словами — бегство. Чаще — вопреки чему-то, нежели навстречу. Мышцы не просто натянуты, а напряжены до предела, до той опасной черты, когда легко можно подвернуть стопу, вывихнуть лодыжку, а то и вовсе свернуть шею. Хрупкий человеческий организм не в силах поддерживать заданный темп долгое время, а потому человек проигрывает и в спорте, и во времени, продолжая хвататься в жалкой борьбе за ускользающую из сжатых пальцев жизнь. Порой требуется большая удача, чтобы добежать до финиша, но чаще всего и её не хватает, чтобы выйти если не победителем, так хотя бы не проигравшим.

Длань судьбы одинаково быстро настигает всякого, не делая поблажек сильным, слабым, богатым, нищим. Справедливость и заключается в том, что окружающий мир одинаково несправедлив ко всем.Особенно к тем, кто избрал для себя третий вид бега — бегство.

— Демиан, стой! — раздался крик позади.

Кажется, кричат уже давно… Если судить по хрипу в голосе…

— Свету слава, что ты, наконец, остановился, — выдохнул запыхавшийся Фрол, опираясь на колени. — Нас давно не преследуют. Дай отдышаться.

Выдохнуть не мешало и мне, но только после того, как мы будем как можно дальше от Командира. Страх гнал вперёд, пусть сил на это и не оставалось. Оглянувшись, я только сейчас заметил, как далеко от квартала Праздности мы оказались. И, признаться, ноги привели нас в не самое подходящее место. Перед нами во всей красоте и роскоши раскинулся Королевский квартал. От увиденного перехватило дыхание. Несмотря на то что наш город далеко не исполинских масштабов, и при хорошей погоде его можно было окинуть взором, взгромоздившись на холм за стеной, здесь я был всего несколько раз, да и то — в раннем детстве. За прошедшее время и квартал успел измениться, и я повзрослеть. Навещать его чаще не было ни стимула, ни возможности. Оно и не удивительно, ведь кто захочет увидеть Теневого мага там, где обосновались представители знати, зажиточные торговцы, высшие королевские чины? Квартал кишел законниками, охраняющими богатых от посягательства нищих. Один брошенный взгляд мог навлечь больше проблем, чем откровенное нарушение закона в беднейших кварталах.

И теперь мы оказались здесь. Два оборванца, от которых дурно несло потом и бедностью. К тому же в бегах. Хуже расклада не придумаешь.

— Повезло, что выбрались, — истеричный смешок вырвался сквозь сбившееся дыхание. — Я уж решил, придётся бросать тебя там! Не очень благородно, конечно, но что ещё оставалось, если ты ни в какую не хотел идти? Стоял на коленях, будто к месту приклеенный.

Фрол вздрогнул, вспоминая Командира, и в пример мне, огляделся.

— Ну и занесло нас…

Слова потонули в топоте тяжёлых сапог: навстречу уверенным шагом ступала Стража. А точнее, привилегированная её часть: те, что не покидали насиженных мест Королевского квартала. Иными словами, для них мы были сродни диковинкам.

Под ложечкой засосало. Сердце ухнуло в пятки.

— Демиан, у тебя остались запасы магии? — с надеждой в голосе прошептал Фрол.

— Не уверен. К тому же я сильно истощён. Может быть, чревато последствиями.

Фрол смолк. Он понимал, о каких последствиях шла речь. Нет ничего хуже для мага, чем лишиться магии. Такой сосуд трескается, как опустеет. Если представить, что тело — вместилище природной энергии, то магия заполняет необходимое пространство, и чем меньше её, тем больше пустых зон. И что представляет собой одна большая пустая зона?

Ничто.

Стенки пространства крошатся, как иссушенная глина, расходясь трещинами, пока не лопаются под внешним давлением. Продолжая аналогию — тело, будто глиняный сосуд, в котором заключена энергия окружающего мира, такие как Свет, Воздух, Туман, Тень… И стоит ей иссякнуть, как последствия не заставят себя ждать. Их диапазон куда шире симптомов Серой Хвори: от безумного забытья и спазма конечностей до внезапной остановки сердца. А самое ужасное, что никогда не знаешь, когда энергии станет слишком мало. Собственная усталость едва ли поддаётся количественному подсчёту, а потому, перебрав с героизмом, можно из героя превратиться в глупца, который в самый ответственный момент валится у ног неприятеля, не рассчитав силы на последнюю, сокрушительную атаку.

— О чём вы там шепчетесь, ребята? Повторите громче, нам тоже интересно!

Ухмылка воинов заставила Фрола вздрогнуть. Покосившись на меня краем глаза, тот сделал шаг назад. Я не сдвинулся с места, выказывая решимость паралитика.

— Храбрый? Это хорошо. Значит, ты и ответишь, что вы здесь забыли в такое позднее время.

Страж приблизился. Скользя взглядом по пыльному лицу, взмокшим волосам, запачканных в луже сапогах, он недовольно сморщился. Так реагирует здоровый человек при виде больного. Запах, внешний вид и само присутствие которого портит воздух и настроение.

Сглотнув накопившуюся слюну, я неуверенно раскрыл рот:

— Заблудились. Не могли бы вы, сэр, подсказать нам дорогу к кварталу Рыболовства? Мы с моим другом зарабатываем на хлеб честным трудом: очищаем рыбу от чешуи и костей для продажи на рынке.

Один из Стражей кашлянул, привлекая к себе внимание:

— По запаху чую: не врёт. Вонь на всю округу!

— И что же вы здесь забыли? Квартал Рыболовства далеко отсюда. Вы забрели не куда-нибудь, а в Королевский квартал! Здесь не место всякому сброду, — нахмурился Страж, приподнимая бровь. Пропустив оскорбление мимо ушей, я виновато улыбнулся:

— Небольшая прогулка перед сном. Мы сейчас же исчезнем, даю слово.

Делая шаг назад и замечая, что Фрол встал ещё дальше, я бросил взгляд вправо. Голос в голове смолк. Но именно сейчас, я нуждался в нём сильнее прежнего. Не раз и не два он спасал мне жизнь. Не сказать чтобы я одобрял его методы решения вопросов… Но всяко лучше, чем оставаться наедине со своими проблемами.

В очередной раз попытавшись воззвать к нему, я потерпел неудачу.

— Не переживайте, ребятишки. Дорогу подскажем. Вот только не домой. Сначала мы вас как следует допросим и лишь затем отпустим. Договорились?

Последнее, на что это было похоже — переговоры. Наш ответ едва ли что мог изменить, а по самодовольному виду Стражей, я понял, что они только рады будут, если мы окажем сопротивление. Держась за рукоять меча, один из них недружелюбно косился на нас, словно намекая, что, если ему хотя бы покажется, что мы затеяли недоброе, и он даже задумываться не станет, как поступить. Пустит в нас магический заряд также непринуждённо, как чихнёт. Но несмотря на это, рискнуть стоило. Отправляться в допросную означало подписать себе смертный приговор, ведь не успеет взойти солнце, как Командир лично явится по наши души, сверяя цвет моих волос.

Выставив раскрытую ладонь, я удлинил Тени под ногами, направив их к Страже. Фрол сделал шаг в сторону, всем телом готовый к побегу. Достаточно одного удара, чтобы выбить их из равновесия…

Стоило Тени добраться до первого врага, как темнота под ногами рассеялась. Нет, противник не задействовал Световой барьер, и даже не пробил мою магию остроконечным мечом, на лезвии которого вспыхнула энергия. Всё обстояло куда проще — остатков запаса энергии не хватило даже на простую атаку.

Лоб покрыло испариной: меня бросило то в жар, то в холод. Живот предательски заурчал, оглашая округу воинственным рёвом умирающего медведя. Это могло бы стать устрашающим, если бы не было таким жалким. Стража впала в истерику — все воины в один миг засмеялись. Их было не остановить. Так смеются над упавшим в грязь пьяницей, угрожавшим расправой трясущимися руками. До хрипа, до слёз.

— Ну и позабавили! Грозить Страже?

— Не надейтесь к утру вернуться домой. Здешние места надолго запомнятся.

— Это точно! Допросная покажется уютным гнёздышком с новёхоньким камином. Если быть надзирателем — та ещё пытка, то чего уж говорить о заключённых…

Вот тебе и удача. Исчезла в самый ответственный момент. Ни голоса в голове, ни поддержки союзников. Не стоило даже надеяться, что Королевский квартал можно покинуть в таком виде. Замызганные, уставшие, с нарушением половины городских законов, мы с Фролом пожаловали к палачам, понурив головы. За что и поплатились. И цена будет ой как высока. Можно сказать, что конец, от которого я так упорно бежал, настиг меня в том же обличье.

Злостный нарушитель. Теневое отребье. Выродок злачных улиц. И наконец, тот парень со странным цветом волос, стоявший на коленях в подворотне перед Командиром. Кому как не мне, уготовано гнить в тюрьме? Так чего столько шума из ничего?

Шагнув вперёд, опустив голову, я рассчитывал услышать лязг закрываемых наручников, но вместо этого встретил неожиданный треск. Сноп синих искр отбросил Стражей. Перекошенные лица, налитые кровью глаза, подгорелый дым, вившийся над их головами…

Фрол схватил меня за руку. Его пальцы слегка покалывало. Волосы на тыльной стороне ладони поднялись дыбом. Скользнув в переулок, мы не переставали бежать, пока не покинули Королевский квартал. Только оказавшись на другой стороне города, наконец, позволили себе выдохнуть. Поблизости не было ни единой живой души. Прислонившись к кирпичной стене, я едва сдержал слёзы. Сердце готово было выскочить из груди. Оно и понятно: столько волнений за один день! Удивительно, что я вообще могу стоять на ногах. Сосредоточившись на внутренних ощущениях, уловил слабые отголоски магии. Повезло, что не атаковал…

— Фрол? Я не знал, что у тебя такая сила…

— Обычно я о ней не распространяюсь. Стыдно.

— А чего стыдиться? Это ведь магия Молнии!

— Именно поэтому и не могу с ней управиться. Знал бы ты, сколько неудачных атак приходилось по мне, а не заданной цели? Сколько бы ни тренировался, всё без толку — управлению моя энергия не подаётся…

В качестве доказательства Фрол приподнял кофту, обнажая шрамы. Следы ударов зигзагом испещрили бледную кожу. Ни одного уцелевшего места, сплошные наросты.

— Думаешь, я рад? — срывался Фрол дрожащими губами. — Будь у меня хоть бытовая магия, я мог бы чего-то достичь, а так… Ты даже не представляешь, в каком поту иногда приходится просыпаться, стоит почувствовать жжение в пальцах.

Возможно, я был единственным человеком во всём Люмерионе, который мог его понять. Жить с неуправляемой силой — разве не то же самое, что слышать голос в своей голове, превращающий тебя в жестокого убийцу? Тут ещё можно поспорить, что хуже…

— Несмотря на это, сегодня ты спас нам жизнь. Никто, кроме тебя не смог бы. Риск оказался оправдан. А теперь давай выбираться отсюда, да направляться по домам.

***

Догоравшая свеча вспыхнула оплавленным воском. Кухня на мгновение погрузилась во тьму, а затем вновь озарилась пламенем. Оранжевые языки лихорадочно подбрасывало вверх, пока окончательно не поглотила царившая за окнами ночь. Тогда Аделаида взяла новую свечу, чиркнула спичкой, и кухня озарилась неровным светом. Пламя маленького костра выхватывало силуэты нескольких фигур, молчаливо взиравших на горстку монет: золотых, медных, будто невзначай брошенных в центр стола. Повисло тягостное молчание. Даже звук дыхания, и тот, казался тише обычного.

— Ты являешься посреди ночи. В грязи, вымотанный, как последняя лошадь. Дома не бываешь с самого утра, хотя рыбные доки не посещаешь. Твой прошлый работодатель мёртв: свернул себе шею при странных обстоятельствах. И теперь, будто бы в порядке вещей, заявляешься с неприличной суммой, которые невозможно заработать честным путём? Демиан, объясни мне, что, чёрт возьми, происходит?!

Сестра смотрела на меня в упор, тем внимательным взглядом, который раньше мог загнать моё метущееся сердце глубоко в пятки. Испытывая благоговейный страх перед её гневом, я недолго был способен выдержать напор, тотчас же сознаваясь в любой провинности. Затянувшееся молчание, поджатые губы открытого неодобрения, нахмуренные брови. Всё это являло собой грозное оружие в арсенале Аделаиды, не оставлявшее мне и шанса что-либо утаить.

Так было всегда. Теперь же, чувствуя непомерную усталость, тяжёлым грузом навалившуюся на мои плечи, мне было совсем не до этого. Дико тянуло в сон. Не терпелось зарыться в темноту комнаты, словно под меховой плед.

— Как себя чувствует матушка? — ответил я, всячески игнорируя нетерпение Ады.

— Лучше. Почти всё время проводит в постели. Аппетит хороший, ум ясный, лишь иногда впадает в беспамятство. Ох, не знаю, что нам со всем этим делать. Даже тех денег, что ты достал, хватит ненадолго. Необходимо куда больше… Гораздо больше…

Сжатые на столе руки забила слабая дрожь. Плечи сестры опустились. Глаза смотрели сквозь меня, будто вовсе не видели.

— Деньги будут. Хватит и на лекарства, и на продукты, и на тёплые вещи с приходом зимы. Заготовим дров, чтобы матушка не мёрзла с поздней осени. Прикупим тебе платьев, чтобы выбираться в Королевский квартал. Сделаем ремонт, залатаем крышу от протечек. И не забудем про свечи, чтобы заставить ими каждый угол в доме. Аделаида, отныне я позабочусь обо всём.

— Господи, Демиан, во что ты ввязался? — в ужасе она прошептала. — Неужели ты не понимаешь, что такая гора денег ещё хуже, чем полное их отсутствие? Сколько проблем она в себе таит… Мы ведь горько пожалеем, если потратим хоть монету из того, что лежит на столе. Я даже боюсь представить, на что ты пошёл, чтобы их заработать!

Слабый ветер всколыхнул пламя свечи. Тени заскользили по стенам кухни. Я кашлянул.

— Ты права, я заработал их нечестным путём. Честным путём не хватило бы даже на еду. Старик платил так мало, что едва доставало на жизнь. Пока закрыта харчевня, нам не то что на лекарство, нам на еду не хватит! А ты думаешь только о том, как я их достал?

Ветер с силой распахнул закрытые окна, задув единственную свечу. К себе в комнату я пробирался в абсолютной темноте. Отказавшись от последней свечи, оставил сестру на кухне одну. Сказав слишком много, я готов был размозжить свою голову об стену, если бы от этого был хоть какой-то прок. Но едва ли я стану умнее. Только дом кровью заляпаю. Нащупав ручку двери, повернул до щелчка. Меня встретила прохладная постель. Тогда, проваливаясь в сладостное беспамятство, я и не подозревал, что следующий день встретит меня чёрными клубами дыма.

Так Свет выжигает Тень беззакония, становясь началом конца.