Дихотомия

Глава третья, в которой раздаётся тихий стон

Магию Тени не просто так называли сломанной магией. Она действительно работала иначе. Обыкновенно магия представляла собой инструмент мага, чем-то вроде продолжения физических или ментальных возможностей. И, наравне с любой способностью, она поддавалась обучению. Стоило длительное время поупражняться в том или ином приёме, и управляемость энергией возрастала. Вы развивали её, как невидимый, но ощутимый телесный орган. С разным уровнем таланта (приспособленности), на один и тот же приём требовалось разное время. Так, одни маги на протяжении десятилетий учились тому, что остальным давалось за несколько недель. Последних было немного. Рождённые гениями, они возносились по карьерной лестнице, становясь верными слугами Короля, а потому встретить их можно было разве что в книжках с картинками, да в праздничных процессиях на Королевской площади.

Иначе дело обстояло с магией Тени. Время, затраченное на обучение, не влияло на уровень владения энергией. Напротив — чем дольше вы пользовались способностями, тем хуже ими управляли. Открыв новый приём, стремились отточить его до идеала, пока не замечали, что с каждой попыткой количество ошибок возрастало, а контроль ослабевал. Ко всему прочему добавлялись упадок сил, тревожные мысли, болезненность. Пользоваться магией становилось сложнее, пока в один день вы не приходили к пугающему выводу, что не только не контролируете способности, но и в иных случаях, можете нанести кому-либо вред.

Здесь возникало два пути: совсем отказаться от магии, или в безнадёжных попытках стараться обуздать энергию, с каждым днём берущую над вами верх. Отказаться от силы, то же самое, что пройти мимо сытного ужина, когда голоден. Кусочек здесь, кусочек там, и вот не замечаешь, как набиваешь брюхо. А потому Теневые маги обычно заканчивали очень плохо. Смерть редко настигала их в собственной постели. Во многом поэтому Испытание было для меня единственным шансом не кончить как предшественники. Пройдя через очищение, я надеялся вывести из себя магию Тени как болезнь. Энергия ещё была под полным моим контролем, но в любой день последствия использования могли дать о себе знать самым неприятным образом.

***

Песок стал багровым. Застывшие бледные лица смотрели в раскинувшееся небо.

— Неплохо сработались, — кивнул Страж, смахивая с меча кровь. — Но этого недостаточно.

Усталость брала своё. Тень начинала плясать на песке, подёргиваясь пламенем на ветру. Девушка с магией Воздуха была на пределе. И главное — кончалось время. Из всех кандидатов только мы оставались на ногах. Другие давно заполонили собой арену. Некоторые из них продолжали стонать, хватаясь за открытые раны и обрубленные конечности, но большая часть кандидатов уже выбыла.

— Попробуем ещё раз, — выдохнула девчонка. — Действуем, как обычно. Главное, не попадать под прямой удар, но если это произошло — незамедлительно атакуем. Попусту не геройствуем. Если не сработает, то в одиночку точно не справимся.

Я кивнул. Вариантов и правда не оставалось. Уже не одна атака разбилась о безупречную защиту противника. Ни волны Воздуха, ни сгустки Тени, не могли достать Стража. А вот тому стоило нанести один точный удар, и мы уже вряд ли поднимемся. Вот только сражаться мы не привыкли. Девушка-то ещё хоть что-то понимала в основах боя, но вот я… Мне тактика сражений была неведома. Стража — другое дело. Помимо патрулирования, они частенько сталкивались с армией Тьмы за пределами Люмериона. Встречая неприятеля, воины давали мощнейший отпор, отбивая у врага всякое желание вторгаться в тихую жизнь мирных граждан.

По крайней мере, так нам говорили во время сбора налогов.

Новая атака начиналась, как обычно: массированный заряд магией Воздуха, призванный отвлечь противника. Как только воин бросал все силы на защиту от натиска воздушных шаров, я подкрадывался сзади, и выбирая удачный момент, бросался с чужим кинжалом на врага. Кинжал пришлось позаимствовать взамен моего ножа. Сомневаюсь, что прошлый владелец будет против. Пятна крови, отпечатанные на клинке, явственно на это намекали…

Страж уже готовился к встрече со мной. Мечом сдерживая магию Воздуха, он выставил свободную руку и пустил волну Света. Устояв на ногах, я ушёл в сторону, и вместо того, чтобы вновь скрыться, перешёл в наступление. Такого противник не ожидал. Наша стратегия претерпела радикальные перемены в тот самый миг, когда Воздух исчез, а Тьма окружила врага. Развернувшись ко мне, Страж принял удар клинка, объятого Теневым сгустком. Тень пробивалась сквозь Свет, наращивая мощь в жалких попытках сломить броню. Страж знал, что ничего у меня не выйдет. Знал и я, что попытки тщетны. Силы были не равны. Но уверенность, с которой я наносил удар за ударом, проводя молниеносные выпады, заставала Стража в недоумении. Удар гонга на арене возвестил, что до конца Испытания осталась одна минута.

Страж напрягся. Как известно, даже слабейший враг, зажатый в угол, подобно нам, обретает силы перед последним ударом. Недооценивать нас он не собирался, особенно после того, как привычный маршрут сменился непредсказуемостью движений.

Магия Тени удерживала плотное кольцо, не пропуская энергию Света. Страж наседал, но не мог прорваться сквозь созданную завесу. Я продолжал наносить удары, с грохотом падавшие на чужие доспехи. Мы обменивались атаками, понимая, что первый, чей выпад пройдёт сквозь оборону противника, одержит верх. И по всем прогнозам, Свет должен был победить Тень.

Но получалось иначе. Тень, подобно Тьме, разрасталась, выходя не только за пределы ожиданий, но и за пределы моего контроля. Решимость, с которой я ринулся в бой, придала мне дополнительных сил. В этом и заключалась самая настоящая магия: даже превосходящий по мощи противник, мог столкнуться с трудностями с новичком, уверенным в себе. Магия держалась не только на потенциале используемой силы и умении её применять, но и на морально-волевых началах, а потому, Стражам, которым нередко приходилось встречаться на улицах города с буйными, наглыми типами, особенно требовалось уметь сдерживать такие порывы. Ведь, как известно, запал не длится долго. Подобно вспыхнувшей от капли воска свече, энергия юного мага истощалась стремительно.

Страж занёс надо мной меч. Выставив клинок, я сосредоточил остаток Тени. Наши взгляды встретились. Кровь, хлынувшая в голову, рождала сильное помутнение, но сдержав рвотный позыв, я упёрся ногами в песок. Ещё рано. Нужно выждать… Считаные секунды оставались до конца… Улыбкой показав, что не планирую сдаваться, я только сильнее разозлил соперника. Раздалась яркая вспышка, Страж вливал всё больше Света в острие меча. Перераспределяя доступную энергию с защиты на атаку, воин собрался завершить дуэль здесь и сейчас. Давать мне возможность попытать удачу в следующем году было явно не в его планах.

Огромный поток поднял песок. Задержав дыхание, чтобы не вдохнуть лишнего, я приготовился. Магия Воздуха спикировала вниз, прямо на ошарашенного Стража. Тот, задрав голову, с удивлением обнаружил, что Воздух, не единственное, что приближалось на него с неумолимостью бури. Сверху летела девчонка, направляя кастеты прямо на противника. Точнее, выглядело так, будто она летела. На самом деле это было стремительное падение. Страж отвлёкся, пропуская удары моего клинка, внезапно пробившего Световую броню. Оставалось лишь сбить противника с ног. И здесь уж кто первый успеет — я на земле, с помощью Тени, или девушка в небе, с магией Воздуха. С кем-то одним Страж точно справится, но вот с двумя… Он попросту не сможет восстановить защиту, и тогда придётся выбирать, откуда получить удар предпочтительнее: от кинжала или металлических кастетов. А потому победителя определит простая удача, повернувшаяся к одному из нас.

***

Раздался гонг. Стража замерла. Блеснули мечи в ножнах. Поднятый ботинками песок плавно оседал на земле, погребая тела умерших. Испытание завершилось…

— Отличный удар! — раздалось позади меня.

Стражи дружно рассмеялись. Сгрудившись надо мной, они посматривали на девчонку, с тем самым непритворным любопытством, которое охватывает толпу в шумной компании.

— Так… вышло, — попытался ответить, но словил очередной смешок.

Девчонка недовольно фыркнула, демонстративно отвернувшись. Убрав кастеты в карман, она заторопилась к выходу. Не такой реакции я ожидал, особенно после…

— Ну и зачем ты это сделал? — подошла она ко мне за пределами арены.

Потупив взгляд, я старательно искал ответ, натыкаясь на нелепые оправдания.

Но ведь всё должно было быть не так! В конце концов, я же её…

— Думаешь, что герой, раз спас меня? — налегала незнакомка.

Я избрал тактику молчания. Подобные вопросы провоцируют неудобный ответ, вызывающий новые вопросы. Однако девчонка не унималась. Во взбешённом состоянии, она продолжала на меня наседать.

— Никто не просил тебя этого делать. К тому же у нас была договорённость, что первый, у кого появится возможность нанести победный удар, пусть и во вред союзнику, непременно им воспользуется. Иначе в нашем объединении не было смысла! На твоём месте я бы даже не задумалась, вырвала бы победу зубами! Но ты…

— Всё так, но вышло несколько иначе…

— Это не объяснение! — волосы взмыли в воздух, хотя вокруг не было даже намёка на ветер. — Нанеси ты последний удар, то сейчас принимал бы победу! Но вместо этого отбросил в сторону меня. Что это вообще было?!

Как бы мне ни хотелось назвать случившееся досадной ошибкой, но дело обстояло куда хуже — я проявил малодушие.

— Рука дёрнулась, — отмахнулся от незнакомки, не способной выказать и капли благодарности к тому, кто предпочёл победе её спасение.

Сосредоточив энергию Тени, я легко мог сбить противника с ног. Но тогда девушка бы погибла, наткнувшись на меч. А потому я не успел придумать ничего лучше, кроме как нанести последний удар по-своему же союзнику… Во многом из-за этого нам и советовали не объединяться на арене. Когда победа достанется лишь одному, могут произойти непредвиденные обстоятельства…

Такие, как эти.

Окинув меня презрительным взглядом, девушка произнесла:

— Возможно, и к лучшему, что ты облажался. Ряды Стражи — не твоё, — затем она смягчилась добавив. — Впрочем, и не моё. Идиотская была затея…

Не прощаясь, она ушла также внезапно, как возникла во время боя, когда спасла меня. Вот только про этот момент она решила не вспоминать…

***

На улицах Люмериона занимался рассвет.

Жители уже брели по дорогам, ботинками разгоняя туман. Масляные фонари погасли за ночь. Я хорошо знал хитросплетения дорог если не всего города, то как минимум Спального квартала, на окраине которого жил. Так его называли совсем не потому, что в нём было также тихо, уютно, и комфортно, будто в собственной спальне. Причина такого названия куда прозаичнее — здесь располагались блудные дома. А потому жители квартала, не задействованные в постыдной профессии, с раннего утра отправлялись в другие части города, где и находили себе работу. Из ближайших и наиболее популярных сразу вспоминался квартал Сытости, с вечно голодными оборванцами на углу харчевен, питейных и колбасных заведений, квартал Рыболовства, где никогда не ловили рыбу, а скорее приманивали за счёт одурманивающих песен, ментальных атак, искусства иллюзий, а также квартал Праздности с широкой ярмарочной площадью. Был ещё Королевский квартал, где по слухам, жил сам Король, пока не переехал в столицу — Раденгард. Теперь же здесь располагались купцы, ростовщики, Командир и те, кто могли себе позволить роскошь содержания кареты гнедых лошадей, за день потреблявших больше, чем иной житель города. Были и другие кварталы, но в них я оказывался редко, ведь у обычного жителя найдётся не так много поводов путешествия по городу, чем у знатного люда. В одном месте ты спишь, в другом работаешь, и неизвестно в каком из них тебе хочется задержаться дольше.

Тень на углу дёрнулась, завидев меня, и поспешила навстречу. Я замер, рукой пытаясь нащупать кинжал. Безоружный! Точно, я ведь оставил его на арене… Ещё и магия на пределе. Сбежать не получится. В нос ударил удушливый запах. Я закашлялся.

— Мальчик, почему совершенно один этой ночью? — раздался елейный голос с привкусом вязкости. — Составить тебе приятную компанию за символическую плату?

Я выдохнул. Всего лишь нимфа блудного дома, караулившая одиноких прохожих. Обычно они охотились вместе, но эта, видно, настолько специфичная представительница своей профессии, что не смогла подыскать напарницу. Тем лучше для меня. Выше шанс уйти с целыми штанами и без засосов на щеках.

— Я на мели, — ответил отрезвляющей фразой, мгновенно приводящей их в чувство.

Действовало безотказно. Кто захочет иметь дело с тем, у кого в кармане набилась пыль?

— Ничего страшного. Занесёшь потом, — невозмутимо прозвучало в ответ.

Я аж опешил. Чтобы нимфы, да ещё и в долг давали?! Видно, дела у неё взаправду шли плохо, если она рассчитывает на честность первого встречного.

Выйдя из темноты, она рассекла ночь яркой улыбкой. Ответ явился сам собой. Обезображенное лицо вызывало что угодно, кроме желания затащить даму в постель. Мне стало её даже жалко, а потому я подыскивал благовидный предлог для отказа. Однако, увидев моё замешательство, девушка поспешила добавить:

— Не обязательно резвиться всю ночь. Мы можем просто лежать вместе, встречая рассвет! В таком случае и платить ничего не нужно…

Такие предложения на улицах Спального квартала я встречал впервые. А поверьте, прожив здесь без малого двадцать лет, чего мне только не доводилось услышать. Мой слух ласкали самые нежные слова, пока те не превращались в бурный поток пошлости, разврата и непристойностей, от которых немело во рту. Со временем выработался иммунитет. Я мог совершенно спокойно пройти мимо самых тёмных углов, где ютились ночные бабочки. Те, запомнив меня, уже без особого рвения бросались к ногам, но, завидев, что я так и не решаюсь пуститься в реку удовольствий, отпускали с загадочной улыбкой. Мол, всему своё время… На следующий день история повторялась. И пока им ни разу не удавалось одержать победу. Я был достойным противником, чем вызывал у них всё больший интерес. Дело было не только в том, что я старательно избегал такие места по совету матери и сестры. Каких только злоключений не встречалось в подобных домах, где могли снять последние штаны, снабжая ворохом болезней. Но дело было не только в этом. У меня попросту не хватало денег на удовольствия.

— Как-нибудь в другой раз, — отмахнулся, запоминая дорогу, которой в ближайший месяц мне лучше не ступать. Нимфа подняла руку, касаясь моей щеки. Дёрнувшись, я застыл на месте.

По щеке разлилось тепло. Целебная магия? Да ещё и в Спальном квартале? Здесь встречались разные таланты, перечислять которые будет также неприлично, как к ним прибегать, но мне впервые попался прирождённый лекарь. А судя по теплу от ладони, энергию нимфа контролировала куда лучше, чем я — магию Тени.

Тепло перекинулось с окровавленной щеки на другие раны, затягивая порезы и снимая ушибы. Только боль в боку от меткого удара пульсировала, не желая стихать. Сжав ладонь, нимфа растворила остатки магии. Мне стало несравненно лучше: спала тяжесть, восстановилось дыхание, ссадины не беспокоили. Даже боль в боку не так сильно отдавалась спазмами.

— Спасибо… — прошептал я, окончательно сбитый с толку.

Нимфа кивнула, расплываясь в кроткой улыбке и взглянув на рассвет, который скоро должен был выхватить всё безобразие её лица, скрылась в переулке. Редкие шаги потонули в тишине просыпавшегося города. Она словно плыла по воздуху, стараясь издавать как можно меньше шума. Не хотела привлекать к себе внимание, предпочитая не появляться перед людьми в светлое время суток. Надо будет как-нибудь отблагодарить её за лечение. Если у меня будет возможность…

***

Но, прежде чем возвращаться домой, надо было зайти в ещё одно место — харчевню братьев Хмеля и Солода, где работала моя сестра.

Расположенное в квартале Сытости, питейное заведение, не претендующее на особый изыск, заслужило славу самого хмельного места во всей округе. И дело было не только в пивной пене, которую ни одна трактирщица, даже такая ответственная, как моя сестра, не могла до конца отмыть, ведь сделать это практически означало уничтожить весомую часть харчевни. Иначе избавиться от заскорузлой гряди было невозможно. Однако дело было не только в этом. Люди, входящие в заведение, мгновенно хмелели. Содержание в воздухе алкоголя превышало все мыслимые пределы. Градус чувствовался во всём. Хмель и Солод, два брата, чьи имена давно стали нарицательными, попеременно господствовали за барной стойкой, наливая каждому без разбору. Младенец, и тот, с удивлением обнаруживал, что вместо молока матери пьёт горьковатую жидкость. Известно выражение, что деньги не пахнут. Поверьте, такие деньги ещё как пахнут, и по их запаху можно различить, какой сорт пива сегодня пользовался наибольшим спросом.

Легонько скрипнула дверь, словно колокольчик, предупреждавший о гостях. Липковатый пол приглашал подошву обуви остановиться, замедлить ход. Несмотря на приближавшийся рассвет, в харчевне ещё пребывали гости, которых с уверенностью можно было назвать постоянными. Постоянным было их присутствие, состояние и долг перед заведением.

— Демиан, дорогой друг! Заходи, заходи. У нас как раз новый сорт. Тебе обязательно нужно попробовать! Будешь одним из первых, — оживлённо приветствовал меня Хмель, до блеска натирая стакан. Блеск имел зеленоватый оттенок. Стекло утратило свою прозрачность.

Один из первых довольно захрапел в дальнем углу.

— Нет, нет! Спасибо! — отодвинул от себя, налитый доверху бокал с булькающей жидкостью, подающей больше признаков жизни, чем его дегустаторы. — Я зашёл проведать сестру. Вы не знаете, где она?

Хмель кивнул, но затем обвёл взглядом харчевню. Не найдя сестру, так же как и я, он крикнул своего брата:

— Солод, а Солод! Да здесь я, пустая твоя башка! Не знаешь, где Аделаида?

Почесав голову, брат ответил:

— Была сегодня, помню… Вот только… Точно! Она ведь отпросилась. Соседи передали дурные вести, вот она и помчалась домой на всех порах, — а затем, гордо выпячивая грудь, добавил. — Я её отпустил, Хмель. Сказал, пусть, мол, решает свои дела со спокойной душой. Мы здесь и сами справимся.

Солод был несказанно горд возможности проявить себя как настоящий руководитель, пусть обычно он и собственным рукам не был хозяин, разбивая стаканы по неосторожности. В битой посуде он был мастером, но эта статья расходов множилась так стремительно, что Хмель не мог закрывать на неё глаза, а потому всеми силами старался не подпускать незадачливого брата к ценным предметам.

Хрустнула спинка стула. Солод ойкнул. В харчевне стало на один стул меньше и на одного разъярённого брата больше. В голове разбухали тревожные мысли. Подкрадывалась паника.

Нужно спешить… Я итак потерял много времени!

***

Стрелой выскочив из харчевни, я во всю прыть помчался к дому. Минуя улочки и перекрёстки, скользя по выхватываемой фонарями тропинке, я быстро оказался возле окраин Спального квартала. На душе кошки выскребали мякоть сердца. Пытаясь отогнать тревожные мысли, я лишь сильнее прокручивал в голове возможные события, безотчётно веря, что если что-то представил, то вероятность этого события снижается в несколько раз. В сознании вспыхивали языки пламени, разбой воров, нападение бандитской шайки, не обошлось и без произвола Стражи с вытекающими в довесок проблемами с законом. Трижды я натыкался на нимф блудных домов, но даже они, завидев, мчащегося на всех порах, не решались встать на пути, предлагая отведать предутренней скидки клиенту. Мне, мягко сказать, было не до удовольствий. Я просто хотел успеть, не до конца понимая, куда именно я опаздывал. Испытание давало о себе знать: ноги нещадно ныли, с удвоенной силой заболело в боку. Шаг сделался труднее.

Дверь в дом оказалась распахнута настежь. Нетипичная ситуация для Спального квартала, где даже запертая дверь не являлась гарантией, что сон будет безмятежным. Резко остановившись, я прислушался. Лететь сломя голову, даже когда дело касалось безопасности семьи, значит, подставить не только себя, но и тех, кто мог нуждаться в помощи. Поискав на поясе новенький кинжал, и в очередной раз убедившись, что я безоружный, аккуратно ступил на треснувшую половицу. Сместив центр тяжести, смог избежать знакомого, приветственного скрипа, и, оглядываясь, прошёл по коридору с погасшими свечами. Воск оплавился уже давно, а значит, на первый этаж утром не спускались. Крайне подозрительно, особенно если брать в расчёт, что матушка держала дом в тепле и свету, дожидаясь нашего возвращения. Аделаида освобождалась позже меня. Харчевня братьев Хмеля и Солода работала до последнего клиента, а те, зачастую, поднимались только к утру, когда вечерняя дрёма, перешедшая в сон, окончательно их отпускала с мягким, но настойчивым требованием погасить долг в размере десятка литров различного пойла.

Ступенька оказалась не такой послушной, как половица. Она скрипнула под моим грузом, возвестив всех, кто был в доме. Наверху раздался шум. Кто-то подвинул полусгнившее кресло. Зашелестели шаги: отступать поздно. Проделав половину пути, я не мог повернуть обратно. Во-первых, мне нужно выяснить, что здесь происходит. А во-вторых… шум, поднятый мной, усилится до уровня, когда даже самые глухие догадаются, что в доме гость. А точнее, хозяин.

Миновав лестницу, я застыл возле двери, в последний раз прислушавшись к доносившемуся шуму. А затем, боясь упустить драгоценное время, что есть силы рванул ручку двери на себя. Пламя свечи вырвалось из полутёмной комнаты, освещая второй этаж.

— Демиан, наконец-то ты вернулся! — рассеяла страхи сестра, тотчас порождая новые. — Не знала, что и предпринять, когда такое горе случилось…

Переведя взгляд на постель, Аделаида указала на матушку. Та мирно дремала, будто и не было повода для беспокойств. Только подойдя ближе, я обратил внимание на полосы, разбухавшие на подёрнутым болью лице. Губы дрожали, выступили морщины, проявились желваки на лбу. Издав тихий стон, матушка не проснулась. Серая Хворь, унёсшая сотни тысяч жизней, отпечаталась на мягком лице. Болезнь, от которой не было лечения, сегодня настигла и наш дом.