Дихотомия

Глава двадцать седьмая, в которой удача заливается смехом

Не таким я представлял себе свой первый поцелуй. И уж точно не с нимфой из Спального квартала на глазах у толпы. Да и сам поцелуй вышел до боли странный. Я бы даже сказал, болезненный! Сначала я почувствовал горечь, будто от крепкой лекарственной настойки, затем резкую боль в нижней губе — её нагло прокусили, до крови, и после всего испытанного, я чуть не поперхнулся собственным онемевшим языком. Происходящее вмиг привело меня в чувство, заставляя до предела напрячься. Кровь в жилах вскипела. Я учащённо задышал.

Отстранившись, Рози, чья иллюзия по-прежнему действовала, отчего нерадивые шрамы были скрыты от посторонних глаз, перевела взгляд мне за спину, выражая неподдельный испуг. Её глаза словно предупреждали о надвигавшейся опасности. О той опасности, когда поворачиваться уже слишком поздно, а несчастье вот-вот ступит на пятки. Я долго от неё бежал, чтобы запомнить ту тянущую внизу живота боль, предупреждавшую, что проблемы близко. В одном-единственном шаге.

Решительно скрипнул засов двери, отсекая прохладный внешний воздух. Пространство сузилось до тесной камеры, в котором едва умещались все присутствующие. Чужие тени склонились над забившимися в угол людьми. Толпа задержала дыхание. Все ждали.

— Простите, разволновалась… — ломая в смущении пальцы, прошептала Рози. — Считала его погибшим, а как увидела, что он цел да невредим, так обрадовалась, словами не передать!

— Ещё одно резкое движение и полетят головы! — рявкнул некто за моей спиной, смачно сплёвывая на пол.

Развернувшись, я словил мощный удар в живот. Тяжёлый кулак пересчитал рёбра, попутно забирая свободу дышать. Правильно, к чему свобода тому, кто по доброй воле вернулся в тюрьму? Иначе, как безумием, это никак не назвать. Так чему удивляться ударам судьбы? Бьют метко, но по делу. Однако у судьбы оказалось непритязательное обличье. Ещё не поднимая головы, по сильному акценту говорящего, я, наконец, понял, что произошло — мы попали в ловушку. Не позволяя осмыслить величину ошибки, хитроумная западня захлопнулась с полоснувшим слух лязгом.

— К стене живо! — прогремело сверху. — И чтоб без глупостей! Повторяю, если замечу хоть одно резкое движение, то полетят головы. Я буду убивать, пока руки не устанут, а поверьте, нет занятия лучше, чем кромсать слабаков!

— Он не шутит, — поддакнул другой. — Сидите тихо, и никто не пострадает. А если сильно повезёт, и у вашего Короля найдётся гора золотых, то выберитесь к закату следующего дня.

Вобрав побольше воздуха, я, наконец, смог поднять голову. Девять воинов, стоявших по периметру. Одним махом их не снять, слишком далеко друг от друга стоят. Начну бой с одним, и тотчас подключатся другие. Учитывая угрозы, церемониться с нами они явно не станут. Ни к чему им сохранять жизни тем, кто производит много шума. Для выкупа или сохранности достаточно и трети собравшихся. А тут не меньше двухсот человек по самым скромным подсчётам. Запаса с лихвой хватит на изощрённые пытки, убийства и надругательства. Предыдущие воины Тьмы ясно дали понять, что область морали другого народа сильно смещена в сторону.

И смерть, к сожалению, далеко не худшее, что может случиться.

Оглядев присутствующих, я не нашёл никого, кто готов был бы сражаться. Дети и старики, а те, что некогда способны были бы дать отпор — сплошь раненные, с обрубками вместо конечностей и с кишками в ладонях. Складывалось впечатление, что-либо здоровые досюда не доходили, либо…

— Тебе особое приглашение надо, недомерок? — гаркнул воин. — К стене! Вы — раздельно. Каждый — в разные углы, да смотрите мне, чтоб никаких перемигиваний и общения. Нарушения строго караются. Строго и единожды.

Разделяют, чтобы не смогли объединиться и сбежать? Стоило признать, свою работу они знали. С таким серьёзным подходом надеяться на побег было практически невозможно. Поднять бунт не успеешь, как его не только погасят, но и отобьют любое желание испытывать удачу. А судя по испуганным лицам присутствующих, каждый здесь думал отнюдь не о побеге. Сохранить жизнь до следующего заката — единственная надежда, витавшая в воздухе, помимо тюремной затхлости.

Воин указал нам на противоположные части помещения. Взявшись за рукоять топора, висевшего на поясе, недвусмысленно намекнул, что терпение — не его добродетель. Кивнув сестре с матушкой, я подчинился. Отошёл к группе людей, где среди прочих оказалась Вивиан. Маленькая удача или насмешка судьбы, что именно с ней мне предстояло разделить участь взятых в заложники? При других обстоятельствах я бы обрадовался неожиданной встрече, но сейчас, наблюдая, как возле матушки и Аделаиды стоит громадный бугай, в одно мгновение способный перерубить топором всё, что мне дорого, как невольно начинало сосать под ложечкой.

К тому же, как назло, голос в голове не подавал свежих идей! Сейчас бы мне очень не помешала его помощь. То ссужает магию в долг, то даже слова не промолвит о ситуации, в которой мы оказались! А попытки воззвать к нему с треском проваливались, ведь либо он не слышал, либо не желал слышать. Переходить на шёпот, пусть и беззвучно двигая губами, я никак не решался. В следующий раз ударом в живот я точно не ограничусь, а потому, лучше не рисковать, пока в моей голове не созреет план. Собственный план, не продиктованный голосом, который в тот момент, когда он нужен больше всего, предпочитает отмалчиваться в сторонке, будто его совсем не касаются мои проблемы!

Я ПРЕКРАСНО СЛЫШУ ВСЁ, ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ. А МОЛЧУ Я ПО ТОЙ ПРОСТОЙ ПРИЧИНЕ, ЧТО САМОЕ ЛУЧШЕЕ, ЧТО МОЖНО СДЕЛАТЬ — СПОКОЙНО ПЕРЕЖДАТЬ, КОГДА ШТУРМ БУДЕТ ЗАКОНЧЕН. И ЗАРАНЕЕ ПРЕДВОСХИЩАЯ ЛЮБОЙ ТВОЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОРЫВ, ПРЕДУПРЕЖУ, ЧТО ДАЖЕ В САМЫХ СМЕЛЫХ ФАНТАЗИЯХ ТЫ НЕ СПОСОБЕН ОДОЛЕТЬ ТАКОЕ КОЛИЧЕСТВО ВООРУЖЁННЫХ, ОБУЧЕННЫХ, ЗАКАЛЁННЫХ В БИТВАХ ВРАГОВ, ЗАПЕРТЫХ С НАМИ В ТЕСНОМ ПОМЕЩЕНИИ. А ЕСЛИ ТЕБЕ ВСЁ ЖЕ ЗАХОЧЕТСЯ ВЫКИНУТЬ НЕЧТО НЕРАЗУМНОЕ — ПРИМИ ВО ВНИМАНИЕ, ЧТО ПОДСТАВЛЯЕШЬ НЕ ТОЛЬКО СЕБЯ, НО И ДРУГИХ: РОДНЫХ, БЛИЗКИХ.

ХОТЯ БЫ РАДИ НИХ — ПОСТУПИ ЗДРАВО, И НЕ ЛЕЗЬ НА РОЖОН. ВОИНАМ ТЬМЫ НЕТ НУЖДЫ НАС УБИВАТЬ, ПОЭТОМУ ОСТАЁТСЯ НАДЕЖДА, ЧТО ВСЁ ЗАКОНЧИТСЯ БЛАГОПОЛУЧНО.

Первое, что я испытал от услышанного — волну возмущения. Захотелось демонстративно фыркнуть, сложив на груди руки и грязно выругаться, но вряд ли мой жест понравится воинам, даже не представлявшим, что творится у меня в голове. По правде сказать, и я не особо понимал, что происходит, но поразмыслив, заключил, что он прав: незачем лезть на рожон.

Много времени на отдых мне не понадобилось — удивительным образом я довольно скоро почувствовал себя превосходно: силы восстановились, магической энергии было хоть отбавляй, и даже настроение, несмотря на всю паршивость ситуации, было приподнятым! Не знай я, что никакой магии в долг не брал, решил бы, что подсобил голос в голове, но с последнего нашего разговора прошло несколько часов, и он остался верен своему слову, не принимая никакого участия в положении.

Остальным заключённым повезло меньше. То ли сказывалась атмосфера тюрьмы, грузом давящая на плечи, то ли вид вооружённых магов не внушал доверия. Горожане понуро опустили головы, стараясь лишний раз не производить шума и резких движений. Все смирились с положением дел. Борьбы не было и в помине.

Скользнув взглядом к Вивиан, я невольно вздрогнул. В её глазах мне показалось, что вспыхнула искорка. Пусть мы и не могли обмолвиться даже словечком, но порой взгляд способен сказать больше любых слов, и если бы девушка с иссиня-чёрными волосами могла бы открыть свой рот, то из него, наверняка, вылетела бы не одна, сдобренная грубыми фразами, мысль. Сомнения испарились, теперь я знал наверняка — Вивиан полна решимости. Она зло смотрела вокруг, искоса бросая на меня заговорщический взгляд. Уж кто-кто, а она точно не собиралась ждать, пока какой-то Король соизволит выложить за нас пару тысяч золотых. По крайней мере, я был уверен, что Вивиан не упустит возможности вступить в бой, если такая возникнет.

Дверь резко раскрылась. Люди замерли в надежде, что покажется охваченный Светом меч городской Стражи. Воины Тьмы прижались к стене, ожидая, когда ловушка захлопнется. Чужие шаги раздались в непосредственной близости, но не успели мы возликовать от радости, как жёстко разочаровались — перед нами возникли далеко не Стражи. В помещение, пошатываясь, вошли завсегдатаи харчевни Хмеля и Солода, напившиеся задолго до начала штурма, и до сих пор не пришедшие в себя. Тупо оглядевшись, они с удивлением обнаружили, что чужой топор уставился на них с нескрываемой дерзостью.

— А что это, и-ик, тут происходит?

Резкий удар под дых оказался красноречивее любых слов. Я зажмурился, вспоминая, каким твёрдым был кулак того громилы. Дверь захлопнулась. Сотня золотых монет увеличила предполагаемый выкуп. Надежда, не успев вспыхнуть, разом погасла, наполняя помещение ароматом досады и жестокого разочарования.

***

Шло время, которое нельзя было с точностью отследить за неимением часов. Наше безопасное место пополнилось десятью прибывшими, беспрепятственно подчинившихся воинам Тьмы. Винить их за это было нельзя — мы все оказались заложниками обстоятельств.

Навскидку прошёл ещё один час. С учётом первых двух, когда мы прибыли, и дополнительного часа, в сумме выходило три, а значит, наступала вторая половина ночи. Снаружи реже раздавался грохот развернувшихся битв. Нельзя было утверждать, на чьей стороне был перевес, но судя по тому, что надсмотрщики злорадно ухмылялись — за версту несло нашим поражением. Одно радовало — с каждым пройденным часом, протёкшим без происшествий, неприятели всё больше уставали, что приводило к тому, что они сильнее расслаблялись, уже не так сурово и пристально наблюдая за нами. Одни ходили из угла в угол, другие, прижавшись к стене, мирно посапывали. Конечно, подобное разгильдяйство неуклонно пресекалось их главарём, чесавшим топором бороду, но даже он, всё больше приходил к выводу, что мы едва ли представляем для них опасность. Оглядываясь, я с грустью замечал, что во многом он прав. Мало здесь найдётся людей не только способных, но и готовых бороться.

— Долго нам ещё тут торчать? — не выдержал один из надсмотрщиков, обращаясь к главарю. Тот, презрительно хмыкнув, убрал от бороды топор и гневно зыркнул на говорящего.

— Утомился в тепле? Хочешь снаружи подохнуть в стычке со Светлыми? — сплюнув на последнем слове, главарь разверз пасть недостающих зубов.

Говоривший вздрогнул, делая шаг назад и утыкаясь в стену.

— Н…нет, конечно, — последовал ответ. — Я так, поинтересоваться. Вдруг всё уже закончилось, а мы просто не знаем… Нам бы выглянуть наружу, проверить.

— За спрос в нос не бьют, — хмыкнул главарь, сжимая рукоять топора. — Но за нытьё палец отрезают. Таков урок, делающий из мальчика мужчину.

Лицо парнишки исказилось в гримасе ужаса. Побелев, он теснее прижался спиной к стене, смотря на товарищей в поисках поддержки. Каждый из них отвёл взгляд. Никому не хотелось попасть под горячую руку главаря. Так и без руки остаться можно.

Но не успел главарь совершить задуманное, как в противоположном углу помещения раздался удар. Кто-то упал на пол. Я услышал знакомый голос.

— Матушка, что с вами? Матушка…

Аделаида! Подняв голову, я пытался разглядеть, что происходит в другой части зала. Толпа расступилась, и я увидел, что матушка лежит на полу. Сестра пыталась привести её в чувство. Ласково держа за плечи, она безуспешно будила больную.

Вскочив, я устремился вперёд, но дорогу мне преградил один из надзирателей.

— На место! — приказал тот, выставляя передо мной топор.

Лезвие смотрело прямо мне в грудь, но я не замечал его, сосредотачивая всё своё внимание на матушке. Та бездыханно лежала на полу, не подавая никаких признаков жизни. Я чувствовал, как теряю над собой контроль. Наконец, Аделаида развеяла мои страхи, но только чтобы создать новые:

— Она дышит! Но ей нужна помощь… Её лекарства, они закончились. Есть ли среди вас лекарь, который может помочь? У неё Серая Хворь…

Стоило болезни вспорхнуть с губ сестры, как люди начали пятиться, уже не так страшась топора, могущего прилететь в спину, чем известной болезни, приговором звучавшей в тесном пространстве. Даже если среди них был лекарь, то голоса он не подал.

— Прошу вас, помогите, — обернулась сестра к надзирателям, державшим топоры наготове. — Ей срочно нужен лекарь…

Те явно не намеревались демонстрировать лучшую из добродетелей.

— Девчонка, отойди в сторону! С Серой Хворью нельзя церемониться.

Уже по одному взгляду сестры я догадался, куда она готова затолкнуть его мнение.

— Предупреждаю в последний раз. Хоть одно резкое движение, — начал тот, даже не подозревавший, что с десяток резких движений в мгновение обрушатся на него.

Разбив Тенями масляные лампы, я бросился на ближайшего воина, замечая, что вспышка Молнии, сноп Ветра, Огненный заряд и с десяток магических волн летят следом. В темноте послышался звон падающих топоров, да коротких вскриков. Удача нам не просто улыбнулась, она заливалась смехом, отражавшимся от каменных стен.