Драконье Пламя: За Порталом

Глава 54

Алгалон сделал шаг назад, отстранившись от супруги. Как бы ему ни хотелось остаться с ней, дожидаясь пробуждения, еще имелось множество дел. Едва ли не все начинания последних дней требовали его личного контроля, в той или иной степени. В каждом из дел его слово было последним.

Короткая вспышка телепортации поглотила Стража, выплюнув в тронном зале. Погибель позволяла ему ряд вольностей на территории Цитадели. В частности — телепортироваться внутрь и из защищенной Сокровищницы.

Оглядев висевшие на стенах черепа, он занял полагающееся место на троне. И как раз вовремя: внутрь вошло несколько мастеров клинка в компании огнебородов.

Трое эльфов и один человек, да четверо дварфов. На них были новенькие доспехи и оружие, из заблаговременно организованных запасов, как раз на такой случай. И, если броня могла скрыть внешность их более высоких братьев, бородатые ворчуны оставались открыты. Их обсидиановая кожа пестрела тлеющими прожилками, испускающими слабый, пока еще, жар. Глаза уподобились огненным омутам главы клана, а вокруг бороды летали искры. На некоторых участках кожи выросла настоящая чешую.

Та же участь постигла и людей с эльфами. Приняв в себя огонь ярости Первого Стража, они изменились. Стали сильнее. В те злополучные мгновения, когда золотое пламя сжигало их изнутри, оно же и изменяло. Тела пытались адаптироваться к силе, что была им от части родственна, а не бороться с ней.

Рассматривая членов стаи, владыка Цитадели одновременно думал о многих вещах. О том, как был на самом деле виноват перед ними. Ведь заставил пережить настоящую агонию. Мало кто способен был выдержать подобное, но они еще и нашли в себе силы продолжить биться. О том, как изменились эти восьмеро в его восприятии. Перестали быть простыми “огоньками”, став чем-то более близким, похожими на его настоящих сыновей и дочерей. Не покидали его и мысли о той силе, что смогли заполучить верные братья ордена.

— Позвольте мне кое-что проверить. — наконец, заговорил драконоборец.

Потянувшись к своей магии, к своему огню, он просто пожелал и… воины вспыхнули. Золотое пламя ровным слоем покрыло броню, проникая наверх из их кожи и плоти. Но в этот раз оно не обжигало, не скручивало мышцы в бесконечном спазме, разливаясь по нервам. Пламя словно распалило их собственные внутренние “огоньки”. Эффект полностью отличный, хотя и внешне схожий с тем, какой бывает, когда проливается огненный дождь.

— Что же… вы стали иными. — констатировал Алгалон. — Первыми, но не последними, кто принял мой огонь. Вскоре всем братьям предстоит пройти через перековку. Пока еще есть время, вам нужно освоиться с новыми силами, заново изучить самих себя. Вы проложите тропу, по которой пойдут остальные. — закончив говорить, он столь же просто потушил пламя, как и разжег.

— Не уверен, что воины крови или пепельная гвардия смогут выдержать. — один из дварфов сделал шаг вперед и взял слово. Остальные коротышки зароптали, поддерживая собрата. — Для нас самих это было огромным испытанием выносливости и стойкости. Даже после воскрешения я чувствовал, как огонь пожирает меня, расползаясь по телу. А мы ведь не совсем прежние, каждый из огнебородов отчасти элементаль. Не представляю, каково было верзилам с мечами. — он отрывисто мотнул головой в сторону мастеров клинка.

— Он прав, Первый Страж. — заговоривший мечник склонил голову. — Кто-то менее стойкий, чем мы, не совладает с вашим даром. Сейчас, я как никогда прежде ясно понимаю ваши чувства и разделяю их, а также осознаю угрозу, с которой столкнулся орден. И все же вынужден просить вас повременить.

— Успокойтесь, я не лишился ума. — владыка Цитадели откинулся на спинку трона, возложив руки на черепа молодых драконов. — Вскоре, когда все братья соберутся в крепости, Изурегас сделает важное объявление. Возможно, в наших руках есть средство, способное дать новый толчок росту силы.

— Придворный маг изобрел новый эликсир? — живо осведомился огнебород, потирая ладони друг о друга.

— Моя кровь. — на миг все воители сбились с мысли, а некоторые и вовсе поперхнулись воздухом. — Сама по себе она губительна для вас, так как слишком горячая и могущественная, но разбавленная кровью Галакронда несколько остывает. Я почти закончил добавлять ее во все имеющиеся запасы, а Изурегас уже подготовил первый пузырек Золотой Крови. Если не возникнет проблем, то вскоре нас ждет возвышение.

— В таком случае, есть шанс, что другим принять ваш огонь будет проще. — высказался еще один мастер клинка.

— Верно. — драконоборец кивнул. — Я долго размышлял над этим и не решался, но пришел к выводу, что пора крови нового Отца Драконов возобладать в ваших жилах. Прошлый род мертв, поэтому больше нет смысла за него хвататься. Нынешняя кровь Галакронда почти ни на что не годится, а ордену нужно как можно быстрее набраться сил.

— И нам уготована судьба стать первыми? — единственный человек в тронном зале говорил разом за всех.

— Да.

— Это будет честью! — он ударил себя в грудь кулаком и, казалось, еще больше вытянулся.

Остальные поступили схожим образом, но каждый выбирал свой собственный жест, а двое и вовсе опустились на колено, подражая рыцарскому прошлому. В ордене не было устоявшихся традиций на этот счет. Все выражали уважение тем способом, который считали наиболее подходящим.

— Ступайте, устраивайте поединки, бейтесь с самыми могучими тварями из числа тех, что могут быть призваны. Я даю вам разрешение. Следите друг за другом и отмечайте изменения, внутренние ощущения. Все записывайте и передавайте в Храм Огня.

Более не размениваясь на жесты, в тех попросту не было смысла, да и не требовались они, братья поспешили уйти. Они и без указаний начали пробовать прощупывать границы новых возможностей. Однако, теперь требовалось переложить их на бумагу, а это всегда пожирало неожиданно много времени.

Оставшись один, Страж снова обратил все свои мысли к текущим делам. Совсем скоро было нужно отправиться в кузни Огненных Недр. Проверить работу кузнецов, они как раз обещали показать несколько образцов. Призыв бросили и резчики рун, найдя весьма интересные комбинации для оружия. И это лишь верхушка айсберга, самое просто и от части приятное. Контроля требовали и дела верхнего города, включая окрестности. А там стояли башни, снабжавшие всю Цитадель продовольствием и ремесленными товарами.

Без Рейнхарта и работы организованной им службы помощников, бывших его руками и глазами, вести дела стало гораздо сложнее. Требовали едва ли не лично контролировать все.

…

Экзибин смачно отхлебнул из огромной кружки, специально постаравшись издать как можно более громкий звук, чтобы его обязательно услышали все вокруг. Его кружка без малого походила на небольшое ведро, лишенное монументальной красоты, которая имелась у кружки главы клана. Зато была больше. И это имело значение.

Мегакрут был единственным дварфом в клане, который мог позволить себе такую дерзость и выйти целым из озера магмы. О чем всегда напоминал остальным мастерам. От одного его вида они криви такие кислые рожи, будто все их пиво прокисло и нового не предвидится еще пару месяцев.

Все же статус одного из величайших умов клана значил многое. А еще и породнившись с главой клана, Мегакрут потерял все берега. Уже ничего не могло его остановить, кроме отсутствия пива. Но и оно у него имелось в изрядном количестве. А события последних дней и вовсе наделили его правом хлебать любимое пенное даже во сне! Подобное он позволял себе в редких случаях, на праздники или чтобы побаловать, исключительно для разжигания вдохновения. Его бесконечно глубокий гений давно измыслил необходимый механизм.

С наслаждением допив остатки, кузнец потянулся за спину и подтянул краник на гибкой трубке. Открыв вентиль, он с великим удовольствием вслушался в ни с чем несравнимый звук. Пиво потекло в кружку, будоража все нутро старого ворчуна. А главное — оно было холодным! Почти ледяным.

Закончив наполнять кружку, Экзибин вернул трубку на место и с обожанием посмотрел на белую шапку. Так смотрят на возлюбленную, от одного вида которой теряешь голову.

На короткий миг в глазах бородача промелькнули искры настоящего безумия. Он был похож на дракона, смотрящего на величайшее сокровище в своей жизни. На фанатика, узревшего бога во плоти.

Осторожно, со всем почтением, он совершил первый, самый важный глоток. Когда пиво еще не успело хоть немного остыть и, казалось, имело совсем иной вкус. Он не поддавался описанию, настолько невыразимо прекрасен был.

В среде некоторых членов клана почтенный изобретатель пользовался особым уважением. У него спрашивали совета. К его словам относились, как к откровениям. Для них он был ожившим предком. Ведь умел пить пиво так вкусно, как никто другой.

От того самого, первого божественного глотка, по телу коротышки прошла волна мурашек. Глаза, закрытые на краткий миг таинства, широко распахнулись. Сознание наполнила кипучая энергия.

Взор мастера, стоявшего на специальном возвышении, под самым потолком, прошелся по пространству огромной кузни. Внизу бегали, суетясь, сотни его младших учеников, направляемых лично взращенными подмастерьями. У каждого на спине был бочок, от которого тянулся ко рту шланг, подающий пиво. Самые отличившиеся могли похвастаться реликвией: настоящим пивным шлемом. Точно такой же был у самого Мегакрута, от чего остальные испытывали особое причастие.

Однако, самой желанной наградой, заполучить которую было почти невозможно, являлись охлаждающие руны. Пиво, в условиях жаркой кузни, быстро нагревалось, теряя часть великолепного вкуса. Что само по себе было оскорблением столь благородного напитка, путь и неизбежным.

Пытливый взор Экзибина прошелся по системе подачи расплавленного металла, не выявив никаких нарушений в работе или эксплуатации. Ее он придумал, чтобы ускорить самую трудоемкую и долгую работу — ковку пластин. Теперь их отливали и только потом проковывали механическими молотами.

Последние тоже являлись изобретением пьяного дворфийского гения. Столь простая и вместе с тем невероятная мысль, воплощенная в виде огромного механизма, разбитого на множество секций, еще больше ускорила работу. Больше ученикам не приходилось самим работать молотами. За них трудились паровые двигатели, справляясь лучше и быстрее.

Ученики и подмастерья занимались тем, чем и должны были заниматься в столь необычной кузнице: собирали механизмы и корпуса для них. Множество видов повозок, созданных по строгим чертежам, становились творениями их рук. Среди них были как рудовозы, число заказов на которые все росло, так и военные машины.

А вот самое последнее изобретение Мегакрута, вдохновение для которого он привычно обнаружил в секции библиотеки, куда доступ имели далеко не все, лишь начало приживаться. Впрочем, его эффективность была заметно на самых ранних этапах.

Огненные Недра росли слишком быстро, давно став настоящим лабиринтом. Порой, сами дварфы терялись в своем городе, столь ветвист он был. Потому, рельсы и пущенные по ним простейшие големы в виде поездов, сильно облегчали перемещение, сокращая затраты времени. И уже начали испытываться первые грузовые вагоны. Впрочем, рудовозы пока сохраняли доминирующую позицию, заполоняя широкие подземные дороги, проложенные специально для них.

Видели бы люди Нового Мира, с каким утилитарным подходом коротышки использовали мифрил, адамантий и еще более ценное черное железо, то многие могли удавиться от жадности. Там, на поверхности, за пределами земель Цитадели, мифриловый меч мог заслуженно являться семейной реликвией. Дварфы же сотнями килограмм пускали благородный металл на сплавы и ковку хозяйственного инструмента. Каждая повозка содержала в себе до трети мифрила в составе корпуса, независимо от назначения. А было что на них вывозили дерьмо из хлевов…

Въедливый взор мастера кузни так и не нашел за что зацепиться, от чего хозяин глаз недовольно заворчал. Увы, но таков был характер дварфов Драконьей Пасти. Не смотря на внешнюю суматоху и метания, работа была налажена идеально.

Экзибин пользовался огромным уважением в клане, в частности благодаря железной хватке. Он крепко держал за горло свои подмастерья, не давая им спуска и лишней капли пива. Даже подышать над бочками не позволял. А те не менее охотно следили за учениками. Многие роптали, но со временем вливались, познав на себе все блага кузни механизмов, становясь еще одним винтиком.

А блага были. Чего только стоили заплечные бочонки. Они являлись даром главы клана именно кузнице Экзибина. Остальные мастера не могли себе позволить носить что-то подобное. Не говоря уже о даровании кому-то.

Взгляд склочного мастера прошелся по корпусам сразу десяти танков, тоже не заметив нарушений, он обратил внимание на другую часть кузни. Там создавались пышущие жаром сердца будущих машин, без которых они так и останутся лишь грудой металла.

Паровые двигатели. Они стали личной слабостью старого коротышки. Одновременно хрупкие и такие сильные, сложные и простые. Не проходило дня, чтобы Мегакрут не думал над очередной конфигурацией двигателя. Его изощренный разум, утопающий в пивных и самогонных парах, всегда пытался придумать что-то новое.

И за прошедшие три десятка лет он множество раз улучшал конструкцию механического сердца. Изначально оно было одним для всех механизмов. Универсальным. Но с течением лет мастер изобретатель нашел иной подход. Разработал схемы, наиболее подходящие для каждой ходовой.

Не сосчитать, сколько раз он упирался в пределы возможностей ресурсной базы. Ведь, не смотря на весь почет и уважение, он был ограничен в материалах. Мифрил, адамантий и черное железо, не считая прочих волшебных штучек, вот и все, чем он располагал. В то время как остальные кузни могли работать с поистине легендарными материалами.

Множество ухищрений придумал Экзибин, каждый раз по капле повышая эффективность паровых сердец, пока не пришел к пределу. И тогда он зарисовал и расписал чертежи двигателей, идеально подходящих каждый для своей подвижной базы. Стандартизировал их. Они стали его подлинными шедеврами. Еще лучше, без иных материалов, их было не сделать. Даже резчики рун, мудрецы в своем деле, находили его комбинации подлинно идеальными.

Однако кузнец, нашедший свое призвание в инженерном деле, не планировал останавливаться. Давно в его сердце зажглась мечта, которая так или иначе посещает каждого дварфа. Вот только они, в отличии от одурманенного вечным пьянством гения, быстро теряли свой порыв. Но не Экзибин. Он прочно загорелся желанием запечатлеть себя в Зале Предков еще при жизни. И сейчас видел возможность.

Недавние события потрясли все общество мастеров Огненных Недр, Мегакрута в том числе. Первый Страж, живая легенда, распорядился распечатать Сокровищницу. Все дварфы знали, насколько огромны ее ячейки и как велико их количество. Но они доподлинно не ведали, какие металлы и минералы могут в ней храниться, какие артефакты и просто реликвии. Воображение сбоило, когда дело касалось Сокровищницы.

И это был шанс для кузнеца-инженера заполучить так необходимые ему материалы для работы и экспериментов.

Закончив осмотр кузни, так и не найдя каких-то нарушений, Экзибин приложился к кружке-ведру и пил, пока полностью ее не опустошил, громко прихлебывая. Зарычав от наслаждения, он потянулся к кранику, но расположенному с другой стороны.

Из него потекла жидкость чистая, прозрачная, как слеза дварфа, десять лет не пившего ничего, кроме воды. То был самогон, десять раз прогнанный через специальный дистиллятор, раздобытый у алхимиков. Штука, способная свалить кого угодно.

Буквально накапав себе в кружку, Мегакрут махом опрокинул содержимое. От вкуса и жара, мгновенно растекшегося по всему телу, сварливого коротышку всего перекосило. Даже усы встопорщились, что свидетельствовало об исключительном качестве алкоголя. Буквально нектар, недоступный остальному клану. Однако, существовала еще более забористая штука, которую гнал лично глава клана. Еще никому не довелось ее попробовать, о чем мечтали все.

Как следует зарядившись, мастер-кузнец направился в святая святых. На пивной склад, который он оборудовал в личную мастерскую. Там хранилось его главное сокровище и путь к воплощению мечты.

Однажды напившись, Экзибин настолько преисполнился, что набросал схему Парового Колосса. И теперь не упускал возможности доработать чертежи. Естественно, как следует зарядившись самогоном.