Драконье Пламя: За Порталом

Глава 60

Собравшись с духом и шумно выдохнув в закрытый шлем, Сартарон сделал последний шаг вперед, после которого уже не было шанса развернуться. Оказавшись в дальнем конце тронного зала, как и было положено, он на миг застыл. Глаза сами собой поднялись к подвешенному на стене гигантскому драконьем черепу.

О трофеях ордена в миру ходили настоящие легенды. Все, кому не повезло и одновременно выпал величайший дар — посетить тронный зал Цитадели, делились примерно одними впечатлениями. Черепа давили. Черепа внушали страх и оторопь. Казалось, что в любую секунду в пустых глазницах вспыхнет огонь и пасти разверзнутся, дабы издать рев или извергнуть пламя.

— Словно опять стала маленькой… — прошептала спутница воина.

— Все в порядке, Вериса. Они, как и прежде, не могут нам навредить.

— Но пугать стали будто еще сильнее. — взгляд девушки стал более настороженным, нервным.

Покосившись на подругу, первенец Стража взял ее за руку и чуть сжал. Латная перчатка не стала препятствием для ощущения легкой дрожи. А потому не молодой, по людским меркам, мужчина нахмурился. Уже давно, почти десять лет, он не видел возлюбленную в таком состоянии. За пределами Цитадели был интересный мир, неизведанный, но совсем не страшный.

— Соберись, встреча с отцом, судя по моим ощущениям, может быть много хуже. Не знаю, как он отнесется к новостям.

— Да. — обладательница примечательных, бело-черных волос отрывисто кивнула и попыталась оторвать глаза от стены.

— Просто зажмурься и иди, я поведу.

Впрочем, кому как не Сартарону было знать, что направляющая длань Верисе совсем не требовалась. В конце концов она, как и он, являлась дочерью своих родителей, взяв от них самое лучшее. И пусть еще не достигла их силы или мастерства, уверенно к тому шла.

Развернувшись, сын устремил свое внимание к противоположному концу зала и едва не дрогнул. Вся та ярость, гнев и жгучая ненависть, что не давали ему спать последние дни, сводя с ума, ударили с новой силой. Зубы против воли оскалились, а сила забурлила, готовая вырваться наружу испепеляющим огнем.

Виной тому была фигура, сидящая на троне. Источник всех захлестывающих разум эмоций. Тот, перед кем молодой дракон по-настоящему благоговел и тот, кого он действительно боялся. Страх перед отцом был… необъясним. Он возник сам, подсознательно, по мере взросления. Он же толкнул уйти из дома, где жили лучшие мастера во всем, что касалось боя и магии. Да и всего остального тоже.

Путешествуя по Новому Миру и забираясь так далеко от цивилизации в места, куда, вероятно, не ступала нога даже братьев ордена, Сартарон все больше осознавал разницу. Никто, будь то чудовища или представители иных рас, не могли ему противостоять. Твари, что иной раз наводить страх на целые регионы, слишком сильно отдаленные от Цитадели, гибли от его рук. Порой иные бестии, против которых на ежедневных тренировках выходили воины крови, оказывались сильнее.

Подобная мощь и ощущение безоговорочного превосходства над прочими могли вскружить голову. Но только не сыну Стража. Он знал, что существует сила куда более великая, чем доступна ему или будет доступна… в ближайшие сотни лет. Да и не испытывал он желания установить господство над теми, кто был даже не в силах создать что-то великое. Над теми, кто не всегда знал, с какой стороны браться за оружие, или что существует магия за пределами второго круга.

Нет, Сартарона влекла сама идея странствий. Ему нравилось посещать новые, неизведанные места. Забираться в каждую пещеру, переворачивать каждый подозрительный камень или корягу. Дух свободы вел его.

Хотя он и понимал, что, покинув Цитадель добровольно отказался от многого, очень многого. Ведь никто за пределами родной крепости и ордена не мог передать должной искусности в обращении с оружием или магией. Уход означал застой, а учитывая уровень противников за пределами Тренировочных полей, все могло обернуться деградацией.

Однако, иначе первенец поступить не мог. Присутствие отца было слишком тяжело выносить.

Первый шаг после остановки дался молодому дракону тяжело, потребовав совершить над собой волевое усилие. Тронный зал утопал в гнетущей тишине. Казалось, что нарушить ее означает обратить на себя внимание чего-то смертельно опасного. Будто ступаешь в логово настоящего дракона, коих давно извели во всем Новом Мире.

С каждым пройденным метром звон доспехов все сильнее ввинчивался в уши Сартарона, затмевая все остальное. Гнетущие черепа незаметно пропали из восприятия. Исчезли, подобно миражу. Все поле зрения молодого дракона заполнила фигура на троне, сложенном из костей. В какой-то момент ему начало казаться, что отец начал понемногу расти, увеличиваться. А в лицо ударила волна жара, вырвавшись из ослепительно-белой Чешуи.

В следующий миг все пропало, утонув в черноте. Пока не открылись два огромных глаза, пылающих золотым. Они смотрели в саму суть, в душу.

Под их взглядом молодой дракон опустился на колени, сам не заметив, как. Он чувствовал себя мелким, ничтожным. Незначительным и никчемным. Однако, в пылающих глазах с вертикальным зрачком будто плескалось одобрение. Совсем немного, самая чуточка. На фоне бесконечного золотого океана ярости и гнева.

…

Наблюдая за приближением сына, Алгалон впервые с момента боя в пустоте испытал яркую эмоцию, не являющуюся частью коктейля, постепенно становящегося привычным. То было удивление. Сначала его вызвало то, как их с Рейнхартом потомки взялись за руки. В довольно безобидном жесте читалось многое. Но следом… следом начались странности.

С каждым совершенным шагом Сартарона в направлении трона, черепа будто все больше сходили с ума. Запертые в них души бесновались, ярились, пытаясь вырваться из плена. Их владыка Цитадели тоже научился чувствовать более ясно. Как и желания, что они испытывали.

Пленники прошлого состояли из чистейшей ненависти ко всему, что их окружало. Они пытались запугать, смутить или внушить ужас всякому, кто заходил в тронный зал. Обычная служанка, гвардеец или мастер клинка, для них значения не имело. И если братья, постоянно несшие службу в тронном зале, научились до некоторой степени игнорировать влияние, другим приходилось тяжелее. Но даже самый необученный воин крови никогда не выдавал своих чувств. Посторонние же совсем другое дело. На них черепа производили неизгладимое впечатление.

Краем глаза следя за продвижением первенца, едва не дрожащего под напором десятков драконьих душ, большую часть внимания Страж уделял именно черепам. Трофеи висели смирно, не проявляя даже частички, малейшей капельки маны. Так казалось несведущим.

Драконоборец видел иную картину. Причина всех метаморфоз ему была непонятна, хотя бы потому, что возможных источников насчитывалось сразу несколько. Однако, они значительно расширяли его возможности и, казалось, продолжали это делать.

В восприятии Алгалона каждая костяшка обладала некой энергией. Силой, которой могли управлять вне пределов своей темницы. Суть ее оставалась неясной, помимо возможности влиять на умы. И разом все черепа сосредоточили свое внимание на Сартароне, а вот Верисе доставалось остаточным образом.

Чуть довернув голову в сторону, не поднимаясь с трона, владыка Цитадели опустил взор уже на своего сына. И увиденное ему совсем не понравилось. Юный дракон с трудом перебирал ноги. Подоплека крылась отнюдь не в весе действительно тяжелых, полных лат или усталости после дороги.

Он постепенно сдавал, прогибался под гнетом чужой воли, с трудом проходя каждый метр.

Всем естеством ощущая злорадство и насмешку, ключом бьющую из каждого трофея, возомнившего себя чем-то большим, Страж более терпеть и наблюдать не стал. Протянув руку, он коснулся древка Погибели. Ее запертые в костях души боялись особенно остро.

Вместе с прикосновением к древку, его собственная силы выплеснулась во вне, подобно одной из аур Грамдара. Она незримо накрыла весь тронный зал, окутав детей мягким плащом.

А вот черепам пришлось не сладко. Неслышимые стоны и глухое рычание, вырывающиеся из накрепко перетянутых цепями пастей, стали музыкой для ушей драконоборца. Для пленников его сила обернулась огнем и жаром, проникающим под каждую несуществующую чешуйку.

«Никогда не думал, что освою что-то из духовного арсенала, но иначе это не назвать. Не магия, а нечто интуитивное, держащаяся на одном желании. Я изменяюсь, причем очень быстро. Еще вчера ничего подобного не получалось, а сегодня ни одного погружения в иллюзию. Все попытки черепов затянуть в то пространство не возымели никакого эффекта»

Добравшись до подножья пьедестала, Сартарон рухнул на колени, в последний момент выпустив руку Верисы, дабы не увлечь ее за собой. Все же, на фоне девушки, он смотрелся настоящим великаном, будучи гораздо выше и в целом массивнее. Статью пойдя скорее в настоящего дракона, нежели отца.

Встав на ноги, Алгалон смотрел на сына с толикой довольства, ведь ему таки удалось выдержать напор разом многих тварей. Пусть и с помощью, но и возрастом он похвастаться не мог, а соответственно и силой с опытом. Дочь Рейнхарта и Зесши, с другой стороны, перенесла незримую войну относительно легко, отделавшись простым испугом. Глаза девушка предпочла спрятать, уткнувшись в пол.

Впрочем, она всегда вела себя так в присутствии Стража. Предательство матери оставило на ней неизгладимый отпечаток. Родив и вырастив дочь до шести лет, полубог ныне исчезнувшей Теократии ушла из города и никогда не возвращалась. С тех пор, еще будучи крайне талантливой малышкой, девочка испытывала стыд в присутствии любого из братьев ордена. От того нахождение в крепости ей быстро стало невыносимо.

Осознавая, какие чувства его захлестывают и как они влияют на всех остальных, драконоборец спустился на одну ступень ниже, решив действовать первым. От звука его шага плечи Верисы дернулись. Стоило ему сделать еще один, как она вся сжалась, не смея поднять головы. На последнем шаге полукровка задрожала.

«Все же и на нее черепа оказали не слабый эффект»

Алгалон мазнул взглядом по трофеям, от чего души испустили волны боли, настоящей агонии. Дав себе обещание что-то с ними сделать, он полностью сосредоточился на единственных гостях тронного зала.

На секунду оставив Погибель в воздухе, владыка Цитадели схватил сына за наплечник и резко вздернул на ноги. Тот встал, но немного покачивался, грозя в любой момент свалиться обратно. Потому, обратившись к магии, которую использовал крайне редко, он окатил детей волнами золотистого света.

Встряхнувшись, они стали выглядеть гораздо лучше.

— Не время проявлять слабость.

— Да. — коротко пискнула обладательница бело-черных волос, все еще не смея поднять головы.

— Спасибо, отец. Так гораздо лучше. — кивнув, Сартарон встал в полный рост, расправив плечи. — Зачем ты призвал нас обратно в дом? Я думал, мы можем путешествовать еще лет двадцать.

— Ты разделяешь мои переживания не хуже других. — подняв голову, Страж всмотрелся в глаза сына сквозь прорези шлема. Первенец в гуманоидном облике был не только массивнее, но и выше его.

— Да… — юный дракон опустил голову. — Это напугало меня. Никогда прежде мне не доводилось испытывать… подобное. Кто смог разбудить в тебе нечто настолько злое, настолько… ненавистное ко всему остальному?

— Он уже мертв. — на миг крошечная толика жара, запечатанного в Чешуе, вырвалась наружу, раскалив окружающий воздух. — Прежде чем я смог раздавить этого паразита, наару атаковал твою мать. Сейчас она сокрыта в надежном месте, спит.

— Она рассказывала мне о грядущем пополнении в семье. С ними… все в порядке? — первенец отца стаи сжал правую руку в кулак, напрягшись всем телом.

Вместо слов, не удержав порыва, драконоборец выпустил пламенные крылья. Воплощая в себе его чувства, они ударили в стены тронного зала, раскинувшись на десятки метров огненной стеной. Золотой вытеснил полумрак, но менее мрачной атмосфера не стала.

Рев пламени подкрепился скрипом металла. Перчатка Сартарона не выдерживала натиска чистой физической мощи владельца. Сегменты пальцев сминались и деформировались. В отличии от младших братьев и сестер, он отличался особой крепостью телосложения и размерами драконьей формы, чем полностью пошел именно в отца.

Слабость не продлилась дольше пары мгновений, но даже столь короткий срок вызвал у Алгалона прилив злости. В первую очередь обращенный на самого себя. Втянув крылья обратно, он положил руку на плечо застывшей в ужасе Верисы.

— Прости меня. — от всего сердца произнес он, стараясь контролировать голос, норовящий сорваться в пламя. — Зесши поступила так, как сочла нужным. В конце концов, Цитадель была для нее темницей. Но для тебя она — дом, а ты такая же часть ордена, как и любая другая сестра. Не бойся, тебя никогда не судили и не будут судить по поступкам матери.

— Спасибо. — сбросив оцепенение, девушка неловко шагнула назад, продолжая прятать глаза, и постаралась спрятаться за спиной того, к кому питала самые нежные чувства.

— Жаль, что я не смог раздавить эту тварь собственными руками. — почти рыча, проговорил Сартарион. — Где мама? Я хочу побыть рядом с ней и дождаться пробуждения.

— Минуло четыре дня, как она спит. И проснется еще не скоро. Если исцеление продолжится в том же темпе, пройдет минимум месяц, прежде чем мы сможет с ней заговорить.

— Наплевать, как долго, я готов ждать любой срок.

— Хорошо. — владыка Цитадели кивнул. — Я в любом случае не собирался отпускать вас. Ты возьмешь главенство над младшими, Цитадель будет под вашим присмотром. Младшие стражи, когда придет время, понадобятся мне в другом мире. Мы уничтожим всех, у кого хватило смелости пойти против ордена.

— Если враг так опасен, самые младшие могут лишиться жизней. — с тревогой произнес первенец. — Разумно ли звать обратно всех?

— Нет, поэтому домой вернутся не все, а только самые старшие твои братья и сестры. Остальным будет безопаснее вдали от грядущих битв и Цитадели.

— Раз так, то я хочу с отправиться с тобой в новый мир и лично отомстить за мать! — выпалил юный дракон.

— Нет, ты нужнее здесь, нежели там.

— Но…!

— Не смей спорить. — с нажимом проговорил Страж. — Там обитают чудовища, мощь и коварство которых ты не осознаешь. Тиамат оказалась их марионеткой, сама того не осознавая. А наару, явившийся за ней, без труда убил двух младших стражей. Понимаешь?

— Они настолько опасны?

— Более чем. — драконоборец телепортировался обратно на свой трон, словно никогда и не вставал с него. — Я бы вообще не вызывал вас обратно, сейчас вдали от Цитадели безопаснее. Ситуация вынуждает. Все младшие стражи нужны мне на той стороне, иначе в ударном кулаке будут не все пальцы. Не волнуйся, я не оставлю вас без защиты. Прямо сейчас Изурегас занимается чарами, которые оградят нашу крепость и город от вмешательства из-за пределов материального мира.

— Щит без меча почти бесполезен. Если опираться на твои описания, мы ничего не сможем противопоставить врагам, которые придут сокрушать нашу крепость.

— Спорное утверждение, впрочем, доводы мне ясны, сын. Вот только, вам и не нужно самостоятельно отбивать нападения. Достаточно послать мне сообщение, и тогда все сгорят в пламени моей ярости. Я приду, где бы ни был.

— Ну уж нет, я точно не откажусь обагрить свою алебарду кровью, а если придется, то и клыки. Пусть так, но я воздам за маму. Уверен, остальные будут со мной согласны.

— Не сомневаюсь.

— В таком случае, я сразу пошел на Поля, времени мало. Надо хоть немного подтянуть навыки в схватках с кем-то достойным, а то надоело валить всякую немощь.

— Соглашусь. — вставила Вериса.

— Идите. — махнув рукой, драконоборец откинулся на спинку трона, переведя предвкушающий взгляд на гигантские черепа. Совершенно неожиданно у него появился громоотвод для бурлящего гнева и причина дать ему волю.