Игла

Глава 11

Оказалось, что Светозара отпустили домой аж на целых полгода, в награду за особую работу.

— Я спас от стаи волколаков дочку своей командующей, — рассказывал он, уплетая пироги, которые испекла Игла. — Девчонка воистину сумасшедшая, управы на неё никакой. Сбежала из-под надзора нянек в поисках приключений, почти неделю её искали. Командующая Василиса рвала и метала, ты бы её видела, — буря во плоти. Мне даже страшно девчонку ей было возвращать. Хотя мелкая, как выяснилось, с ней в спесивости может потягаться.

— А отец её? — спросила Игла, накладывая Светозару добавки.

— Чей?

— Девочки. Имя-то у неё есть?

— А, да, Яра. А отца у неё и нет.

— Умер?

— Да не знает никто, кто он. Только шепчутся. Кто-то говорит, что она с главнокомандующим закрутила, кто-то вообще уверен, что это внебрачная дочка царя, потому что Василиса с ним дружбу водит. Только Яра всё равно ни на кого из них не похожа, волосы у неё что вороново крыло, глаз один чёрный как ночь, а второй — золотой.

— Говорят, золото — отметка богов, — пожала плечами Игла, садясь рядом и с интересом слушая.

— Ага, поэтому ещё шепчутся, что наша Василиса с каким из богов легла. Но это, ты сама понимаешь, уж явно совсем сказки. В это почти никто не верит. И я не верю. Я вот думаю, что может на девчонке проклятье какое или что-то вроде того. Кусается она уж точно как проклятая. Оставила мне пару отметин, пока я её домой волоком тащил.

— Я думала, вы там в Гвардии с нечистью боретесь, а вы, кажется, только слухи собираете, — засмеялась Игла, качая головой.

— Надо же на что-то отвлекаться! — засмеялся Светозар в ответ. — К слову, я рассказывал, как на Ночницу охотился? Страшная, жуть!

Игла подпёрла рукой подбородок и придвинулась поближе.

— Нет, расскажи.

— Так вот, слушай...

С тех пор, как Светозар вернулся в деревню, в скромной избушке Иглы он проводил больше времени, чем в родном доме. Девицы, разглядев в нём завидного жениха, ходили следом толпами, да он ни на кого не глядел, без оглядки бежал в лес к рыжеволосой дикарке. До того дошло, что пошли по деревне слухи, что Игла его приворожила. Игла порой и сама об этом думала, удивляясь, как быстро всё между ними переменилось, как обрела их дружба новое, совершенно иное обличье. Нет, не то, чтобы она раньше не думала о Светозаре больше, чем о друге. Признаться честно, мечтала она о нём так же неистово, как и другие деревенские девчонки. С замиранием сердца ждала его писем и всё хотела рассказать о своих чувствах, но боялась и никогда не писала об этом, потому что не верила, что прочитает то же в ответ. И как же она была счастлива, до невозможности, до сумасшествия счастлива, когда спустя долгие годы разлуки увидела в его ярких глазах отражение своих чувств. Страсть поглотила их подобно неистовому паводку, разлилась, вышла из берегов и не оставила земли под ногами.

Светозар знал других женщин. Игла видела это в его уверенных движениях, в его умелых поцелуях и ласках, которым он учил её и которым она жаждала научиться, потому как оказалась ненасытна, и алчна, и горяча, как бушующее в лесу пламя. Игла не знала ни стыда, ни стеснения, может, потому что и вправду была дикаркой. Кто знает. Но никогда она о том и не жалела.

— Увезу тебя... в... столицу... — повторял Светозар, пока Игла змеёй извивалась на нём. Он пытался удержать её прыткие бёдра руками, замедлить нарастающий темп, а Игла стонала и изгибалась, растворяясь в жаре избы и глазах любимого. — Будешь... моей.

Он резко сел, развернулся, подминая Иглу под себя и обжигая поцелуями её тяжёлые, полные груди.

— Тебе не позволено жениться, — выдохнула Игла. — Ещё... не... дослужился. Ах!

— Я тебя хочу. Женой. Любовницей. Неважно. Лишь бы при мне была. — Он навалился всем весом, грубо, но до боли приятно, вталкивая в неё каждое слов. — Моя. Чтобы. Только. На. Меня. Смотрела. Моя.

Твоя. Твоя. Только твоя. — Отвечала она не словами, но телом, откликаясь, на каждое его движение, открываясь навстречу и принимая его целиком. Нежного. Грубого. Искреннего. Тщеславного. Всего. Потому что не могла и не умела любить иначе.

Игла обхватила Светозара за шею, потянулась к его губам, как в окошко звонко постучали.

— Кто там? — удивилась Игла, поворачивая голову. За запотевшим окном она успела разглядеть чёрный силуэт птицы прежде, чем Светозар накрыл ладонью её лицо и повернул к себе.

— Смотри только на меня.

— Но...

— На меня. — Он склонился над ней, занимая всё пространство, и Игла снова утонула в его глазах. Птица стучала клювом в стекло, но Игле было плевать. Она больше ничего не видела кроме любимых глаз, не слышала ничего, кроме сладких стонов, и не чувствовала ничего, кроме его тела. Светозар по-звериному зарычал, достигая пика, до боли сжал её бедро и резко подался вперёд, чтобы оказаться как можно глубже. Игла вскрикнула, прижимаясь к нему всем телом.

Птица снова постучала, громче и требовательнее. Светозар выругался и слез с печи, по дороге к двери подобрал с пола брошенное платье и натянул на голое тело. Игла осталась лежать и тяжело дышала, медленно приходя в себя. Вздрогнула, когда хлопнула входная дверь.

— Что там? — спросила она, с любопытством свешиваясь с печи.

— Ворон из Гвардии, — отозвался Светозар. — Тут неподалёку кое-что случилось, просят съездить, проверить, раз я здесь. — Он бросил письмо на лавку и забрался обратно на печь. Тело его было холодным с мороза, и Игла недовольно завозилась, покрываясь мурашками. — Но это подождёт, сперва я ещё тебя поцелую.

— А что случилось? — спросила Игла уворачиваясь от его губ. — Где-то совсем рядом? Опасное что-то?

— Да пустяки. Пишут, что повадились...

***

Игла распахнула глаза. Она не хотела вспоминать то, что случилось дальше. Прежде приятный сон обещал обратиться кошмаром. Тёмная карета неторопливо покачивалась, по крыше барабанил дождь, напоминая звук, с которым ворон стучал в окошко её избы.

— Плохой сон? — спросил Дар. Он видел напротив и со скучающим видом глядел в окно.

— С чего ты взял? — Игла села и поморщилась, вся правая сторона тела, на которой она лежала затекла и отказывалась шевелиться.

— Ты стонала. Много.

— Да нет. — Она принялась разминать шею. — Вообще-то сон был весьма приятный.

Дар приподнял брови, оживляясь.

— Правда? А звуки были довольно жуткими. Значит, это ты так от удовольствия стонешь? А я уж решил, тебе приснилось, что ты обратилась медведицей. У тебя случайно нет скрытых талантов?

Игла вздохнула, не в настроении подыгрывать его ребячеству, и закинула ноги на сидение Дара. Тот перехватил её ноги в воздухе и с нескрываемым осуждением покосился на Иглу, и прежде чем, она успела что-то сказать, стянул сапоги, бросил на пол и уложил её ступни рядом с собой.

— Я пол-утра оттирал сидения, после знакомства с твоей подружкой Чернавой, — ответил он на вопросительный взгляд Иглы.

— Кстати об этом! — Игла ткнула его ступнёй в бедро. — Ты разве не чародей? Разве не знаешь никакого заклинания, чтобы со щёткой не возиться?

— А ты знаешь?

— Нет, — Игла поджала губы. — Бабушка не обучала меня бытовой магии, говорила, что она расхолаживает. Но ты-то не похож на того, кто будет работать руками, если этого можно избежать. Да и в доме Кощеевом вон как рьяно колдовал.

Дар молчал, глядя на сияющую от любопытства Иглу. Разве она спросила что-то странное? Чего он задумался? Отвечать не хочет? Вопрос же проще некуда.

— Так сложилось, что у меня почти нет магических сил, — наконец ответил он. — И я надеюсь, что наш маленьких поход поможет мне их вернуть.

Игла нахмурилась.

— Кощей их отобрал?

— Можно и так сказать, — кивнул Дар. — Артефакты и всякого рода магические безделушки помогают колдовать, и дом набит ими под завязку. А с собой, как ты можешь догадаться, много не утащишь. — Он продемонстрировал руку с перстнями, и Игла впервые рассмотрела их внимательно. — Знаешь, что это? — Он указал на крупные розово-фиолетовые и красные камни.

— Багрец! — воскликнула она. И как прежде не заметила? Багрец накапливал и сохранял магию. Очень дорогой и крайне редкий камень. Похожие камешки нашлись и в массивных серьгах Дара, браслетах и даже в фибулах, которыми были скреплены края его меховой накидки. — Как много!

— Но магии в них помещаются крохи, так что это на крайний случай.

— Так значит, ты не только читать, но и колдовать не можешь, — разочарованно протянула Игла и вызывающе прищурилась. — Какая же от тебя польза?

— Мой острый ум. И волшебная красота, разве ты о них забыла? — улыбнулся Дар, а Игла прыснула и закатила глаза.

— Ну, да, конечно. Как я могла позабыть, что мы обречены.

Дар с самым оскорблёным видом приложил руку к груди и склонил голову набок.

— Позволь-ка, разве не я расшифровал написанное и указал нам путь к Инежским горам?

— Мы ещё не знаем, прав ли ты.

— Разумеется, прав. — Золотые серьги надменно звякнули.

Игла прищурилась.

— Знаешь, ты мне нравишься больше, когда просишь прощения.

— Да? А я думал, тебе нравятся неотёсанные грубияны с чувством такта, как у пьяного медведя.

— А кто сказал, что мне есть дело до того, какой ты мужчина?

— А разве не ты раздевала меня на полу гостевой избы?

— Ты был весь в крови!

— А тебе такое нравится? Я, конечно, догадывался, что ты со странностями, но...

Огненная вспышка пронеслась над головой Дара и вгрызлась в обивку кареты.

— Совсем сдурела?! — в ужасе воскликнул Дар, сбивая пламя. Но Игла напрыгнула на него дикой кошкой, руки её пылали и только каким-то чудом не выжигали ему лицо.

— Извинись! — крикнула она, хватая его за ворот накидки. В карете завоняло тлеющим мехом, во все стороны повалил густой чёрный дым.

— За что! — Он попытался её оттолкнуть, но Игла вцепилась в него мёртвой хваткой. Похоже, изначально не самая удачная шутка зашла слишком далеко. — Слезь с меня!

— Извинись! — взревела она, и её рыжие волосы взметнулись подобно языкам пламени, отражение которого буйствовало в их с Даром глазах. Гнев застилал Игле взор, и она с трудом сдерживалась, чтобы к чертям не сжечь всё вокруг. — Извинись!!!

— Хорошо-хорошо! Извини! Боги! Ты ненормальная!

Ненормальная. Странная. Малохольная. Сколько раз она это слышала, но никогда эти слова не причиняли ей столько боли, как те, что были сказаны Даром. Нравится? Как такое может нравиться! Она показала ему свою слабость, она испугалась за него, она думала, что он умирал, а он... Как он может так легко смеяться над этим! Прикрывает свою никчёмность, насмехаясь над слабостями других. Вот и всё, что он может! Игла дёрнула Дара на себя, сходя с ума от злости. Кольцо на груди раскалилось добела, боль пронзала грудь.

— Ты — жалкий, никчёмный кусок хмырьего дерьма, — с ненавистью, которой сама не могла найти объяснения, прошипела она. — Всё, на что ты способен, прикрывать своё уродство блестящими цацками и глупыми колкостями. Ты никто, пустое место, настолько никому ненужный, что даже старый Кощей выбрал запереть тебя в ящике, чем оставить при себе!

Лицо Дара вытянулось, глаза поблекли, Игла поняла, что попала точно в цель, но не испытала удовлетворения, наоборот разозлилась ещё сильнее. Зарычала, оттолкнула его от себя, не желая ни мига больше смотреть на это смазливое лицо, и почти вывалилась из кареты, даже не заметив, что та остановилась. Ноги по колено утонули в снегу, и Игла побежала, куда глаза глядят. От кожи шёл пар, ладони продолжали пылать, а с ними — горело и всё тело. Игла упала на колени и опустила руки в снег. Пламя протестующе зашипело, не желая сходить, но всё же потухло. Игла, тяжело дыша, расстегнула душегрею, и сорвала с шеи кольцо. Кожу пекло, Игла с ужасом увидела круглый, вспухающий на груди ожог. Кольцо продолжало жечься, металл дрожал, и Игла испугалась, что оно расплавится.

— Что с тобой? — прошептала она. Кольцо раскалило цепочку, Игла вскрикнула и уронила то в снег. — Нет!

Она принялась разгребать его, влажный, липкий. Рукава тут же промокли, гнев схлынул вместе с пламенем, и Игла тут же продрогла. Она и не заметила, какой вокруг стоял морозный ветер. Неужели, они уже совсем высоко в горах? Да где же колечко! Волосы застилали обзор, и Игла то и дело раздражённо отбрасывала их за спину. За холодом пришёл такой же пронизывающий страх — а вдруг она его не найдёт! Где же! Где! Пальцы нащупали пеменистую землю и холодный металл — колечко расплавило снег до самой земли. Игла с облегчением выдохнула, сгорбилась, а потом и вовсе согнулась пополам, прижимая драгоценную находку к груди.

Что-то упало совсем рядом. Игла вздрогнула и распрямилась. В снегу лежали её сапоги. Рядом стоял Дар. Лицо его выражало абсолютное ничего, золотые глаза ровно горели на фоне ночного неба.

— Обувайся, дикая, — сказал он и кивнул на чёрную гряду впереди, посреди которой острой пикой возвышалась высокая чёрная гора. — Мы приехали.