Игла

Глава 38

Лошади Ветру не понравились. Сперва он и вовсе принял их за чудовищ и расплакался от испуга, спрятавшись за Иглу.

— Я не поеду с ними никуда! — ревел он, обнимая её за талию, боясь даже выглянуть. Соломенная шляпа сползла на затылок, грозя вот-вот упасть. — Они меня съедят!

— Лошади не едят людей, — успокаивала его Игла, поправляя шляпу, чтобы спрятать Ветра от солнца.

— Вообще-то эти очень даже едят, — бросил проходящий мимо Дар. Игла стрельнула в него осуждающим взглядом, а он усмехнулся и пожал плечами, поудобнее перехватывая сундук, который нёс к карете. — Что? Их называют келпи, они выловленны в озёрах Сереверных Земель. Но если вас это успокоит, моих друзей они не тронут.

— У тебя разве есть друзья? — фыркнула Ласка, толкая его локтем. Она несла в руках два раноцветных узелка с едой.

Дар проводил её непонимающим взглядом.

— Вы — мои друзья.

— Скорее — заложники.

— Ласка, — одёрнула её Игла.

— Что? — взмахнула руками та. — У нас ни кола, ни двора. Он, — она ткнула пальцем в Дара, — опрометчиво убил Баяна, но прикончить Забаву не сумел. И теперь мы вынуждены бежать чёрти куда, потому что Забава наверняка явится, чтобы оторвать головы кому? — нам! — Она развернулась и быстрым шагом направилась к карете, вся фигура её выражала гнев и раздражение.

Дар растерянно смотрел ей вслед.

— Она расстроена, это пройдёт, — примирительно сказала Игла. — Просто ей здесь нравится.

— Да нет, она права, — вздохнул Дар, грустно улыбнувшись. — Все здесь так или иначе пострадали из-за меня. Я виноват...

Игла не дала ему договорить.

— Если кто и виноват, так это Забава. И Ласка тоже это понимает. И злится она от бессилия, от того, что не может дотянуться до Забавы, поэтому срывается на всех вокруг. Уверена, она считает тебя другом.

— Я считаю тебя другом, — прошептал Ветер, выглядывая из-за юбки Иглы.

— Я тоже, — улыбнулась Игла, и Дар улыбнулся им в ответ.

— Теперь лошади меня не съедят? — спросил Ветер, а Дар засмеялся.

— Не съедят, идём, я вас познакомлю.

Ветер взял Дара за руку, и они вместе направились к карете. Игла, проводив из взглядом, вернулась обратно в пещеру — проверить, не забыли ли они что-то важное. Когда она заглянула на кухню, Мяун метался из стороны в сторону, торопливо упаковывая ещё с десяток узелков.

— Я забыл положить вам яиц! И пирог почти готов! И ещё не забыть клюквы в сахаре! — причитал он, прыгая с полки на полку.

— Мы и за месяц всё это не съёдим, Мяун, — улыбнулась Игла и присела на лавку.

— Не могу же я вас отпустить голодными! Да и стряпать для меня радость! Но вы так стремительно собрались уезжать! Когда ещё у меня будут гости? А я и половины своих лучших блюд для вас не умпел приготовить!

Игла облокотилась на стол и подпёрла подбородок руками.

— Знаешь, ты мог бы поехать с нами, — мягко сказала она. Ей и самой расставаться с Мяуном не хотелось, оставлять его посреди Тёмного Леса в полном одиночестве, медленно увядающего в ожидании хозяина, который никогда не вернётся.

— Это совершенно невозможно, — замотал головой Мяун, опуская уши. — У меня хозяйство. Куры, козы.

— Мы и их заберём. У Дара есть волшебный сундук, в который хоть целый дом уместить можно. Я знаю, это твой дом, но если так случилось, что он опустел, может, пришло время обрести новый? — Она прищурилась. — Если честно, не знаю, как Ласка будет жить дальше без твоих пирогов.

— Я приготовил ей три пирога, — отозвался Мяун, но не очень уверенно. — А куда... куда вы едете?

— В терем Дара. В отличие от пещеры, он надёжно защищён, заклинания здесь Забава может обойти, но туда ей не пробраться. Так что, если верить Дару, это самое безопасное место. И, буду честной, терем мрачноват и запущен, ему очень не хватает хорошего домового. Но работы там много, понимаю, если ты боишься не справиться.

— Нет работы, с которой я бы не справился! — распушил хвост Мяун и оскорблънно фыркнул, растопырив усы. — Домового лучше меня на свете нет!

Игла притворно вздохнула.

— Терему как раз такой и нужен. Паутина везде, в сокровищнице чёрт ногу сломит, а двор? Один бурьян! И знаешь, что? Ни одной грядки!

Мяун округлил глаза и схватился за грудь.

— Куда вы собрались? Вы же умрёте с голоду! Задохнётесь в пыли!

— Да, думаю, придётся поискать домового в Даргороде.

— Стоиличные домовые ни на что не годятся! — отрезал Мяун. — Лентяи и трутни! Даже щи удобоваримые сварить не могут!

— Ну, что поделать, — пожала плечами Игла.

Мяун снова замотал головой и принялся собирать узелки.

— Я не могу вас бросить в таком кошмаре! С вами же дети! Вы их со свету сживёте с таким отношением! А этот несчастный мальчик из подземелья? Он же не ест ничего кроме моих супов!

Игла улыбнулась и принялась помогать Мяуну с вещами.

— Ты прав. Без тебя мы не справимся.

Мяун бежал впереди, назажних лапах, обвешанный узелками с едой. Игла торопилась следом. Кармане её передника лежал уголёк из печи — часть прежнего дома Мяуна. Уголёк она положит в печь в тереме Дара, разожжёт пламя, и Мяун станет его частью и частью нового места.

Ласка и Ветер пришли в неописуемый восторг, когда Мяун запрыгнул к ним в карету, а Дар по просьбе Иглы, принялся запихивать в бездонный сундук кур и коз, ворча что-то о том, что вычищать после них какой-то там бархат Мяун будет самостоятельно.

Светозар сидел на крыше кареты и глядел вдаль. С той встречи у печи они с Иглой не разговаривали. Светозар держался в стороне, общались с ним только Ласка и Ветер, которые не знали деталей случившегося, а Игла не хотела обременять их, в конце концов оба они были ещё детьми. Дар не скрывал своей неприязни к Светозару, и не удоставиал его даже взглядом. Игла тоже не говорила с ним. Но не потому что стремилась наказать или сделать ему больно. Она попросту не находила слов, которые готова была обратить к нему, да и сил, чтобы эти слова произнести. Слишком свежи были раны, слишком мало времени прошло. Игла надеялась, что когда раны заживут, или хотя бы немного затянутся, она сможет наконец снова посмотреть Светозару в глаза и не мучить больше молчанием ни его, ни себя. Прошлого не изменить, но пропитывать свою жизнь и обидой и ненавистью Игла не хотела. Она надеялась, что со временем им обоим станет легче.

Всю дорогу Ветер не отлипал от окна, задавая бесконечные вопросы обо всём, что видел. В конце концов пали под натиском его любопытства все, кроме Мяуна, который продолжал терпеливо рассказывать про горы, реки, деревни и поля, мимо которых они проезжали.

Лошади мчали вперёд без устали, не уставая ни днём, ни ночью, и дорога для Иглы превратилась в один долгий, покрытый туманом день. Они останавливались на короткие привалы — размяться и перекусить, но надолго задерживаться на одном месте никто не хотел. Хоть они и расчитывали, что Забава не бросится за ними в погоню, напуганная нападением Дара и тем, что теперь все они знали её имя и могил ей противостоять, но всё же всем хотелось как можно скорее добраться до безопасного места и не вглядываться в лесные тени с плохо скрываевым беспокойством. Дар выглядел невозмутимо, но Игла ощущала лёгкую тревогу, исходившую от него. В том как он двигался, как смотрел на неё — иначе, не так, как прежде, будто охранял каждый её вдох.

Он ни о чём не спрашивал. Ни о той ночи, ни о ранах, которые не найти под одеждой, ни о её слезах. Но она знала: он помнит.

По ночам она просыпалась то ли от тишины — слишком глухой, слишком плотной. То ли от кошмаров, которых не могла запомнить, всё, что от них оставалось — тягучее, давящее чувство в груди. Игла садилась, зябко кутаясь в плащ, и ловила на себе обеспокоенный взгляд — Дар не спал. Ни разу не сомкнул глаз за всю дорогу. И путь казался ей бесконечным.

И всё же они добрались.

Терем встретил их сухим холодом, сквозняками и заснувшим очагом. Неуютное и пустое, но это было их убежище. Готовое принять их, потерявших дом, бегущих от опасностей, но — всё ещё полных надежд.

***

Зима пришла незаметно. Снег лёг на крышу, укутал лес и всё вокруг стало тише, медленнее, мягче.

Дни сливались в одно белое полотно. Игла просыпалась под тяжестью одеял и ночных кошмаров, и каждое утро немного удивлялась — она всё ещё здесь. Всё ещё цела.

Она старалась не думать о прошлом. О ночи в мрачном тереме у моря. О криках, боли и захлестнувшем её отчаянии от невозможности спастись. Они впечатались в память и не исчезали, но с каждым днём становились всё тише и бледнее.

Иногда она просыпалась, разбуженная собственным криком. В такие ночи Дар безмолвной тенью проскальзывал в комнату и садился на край кровати. Не прикасался, но она сама брала его за руку. Он держал её ладонь крепко, но осторожно, давая понять: он никуда не уйдёт, пока она не захочет. Она не хотела.

Иногда она не могла уснуть до самого утра и тогда они перебирались в гостиную, сидели у очага, болтали о пустяках или просто полчали. И Игла порой ловила себя на том, что смотрит на Дара слишком долго, будто пытается отыскать что-то в его лице. Он был прежним — и не был. В его взгляде поселилось что-то новое, тёмное и печальное. А может, оно всегда было там, просто Игла не замечала. Она никогда не взглядывалась в него по-настоящему.

— О чём думаешь? — сросил он однажды ночью, когда она вновь смотрела на него слишком долго.

— Иногда я боюсь, что багрец в твоей груди погаснет, — неожиданно для себя прошептала она. Такие сны ей тоже снились и пугали не меньше других кошмаров. А из головы всё не шла картина из купален, рана на спине Дара, которая не хотела затягиваться. Игла покачала головой, отгоняя воспоминания и неуверенно усмехнулась. — Знаю, это глупо...

Но Дар не засмеялся. Он взял её ладонь и прижал к своей груди. Багрец в ней разгорелся, отдавая тепло. Магия в нём стучала уверенно и ровно, направляя кровь по венам. Игла закрыла глаза, слушая безмолвное обещание Дара быть рядом и доверяясь ему. В ту ночь ей впервые не снились кошмары.

Жизнь шла своим чередом. Мир вокруг был равнодушен к ним, и в этом было странное утешение. Он не спрашивал, не жалел, не вспоминал. И со временем Игла тоже перестала оглядываться назад.

— Эй! А-ну, вылезай! Прятаться нечестно! — Ласка швырнула снежок и сугроб. Из-за него выглянул раскрасневшийся Ветер и метко метнул снежок в ответ. Ласка увернулась и тут же потянула за собой сидевшую на ступенях крыльца Иглу. — Идём, покажем ему!

Игла, смеясь поддалась, поправила варежки и подхватила горсть влажного снега. Но Ветер не дал ей слепить снежок. Оказывается, отсиживаясь в сугробе, он подготовил целую гору снарядов и теперь без остановки метал их в Иглу и Ласку. Они с криками стали убегать, чтобы спрятаться за ближайшим деревом. Спастись не удалось — снежки прилетели точно в цель. А последний угодил в Дара, который возник на дворе, ведя под уздцы коня. Он только что вернулся из Даргорода, куда отбывал по делам.

— Кто это сделал? — сурово спросил он, недовольно вытирая снег с лица.

— Это был Ветер! — выглянула из-за дерева Ласка.

— А это я! — крикнула Игла и метнула в Дара ещё один снежок.

— Ах так? — Дар наклонился за снегом. — Ну, держитесь.

Вихрь заметался по двору, занималось настоящее снежное сражение. Досталось даже Мяуну, когда тот вышел на крыльцо, чтобы позвать всех обедать. Обед был забыт почти сразу, и игра в снежки продолжалась. Ловкий и юркий Ветер лихо уворачивался от атак, но Ласка не давала ему спуску, быстро выгнала его из укрытия и закопала в снегу. Игла отбивалась от Дара, который метал снежки лениво, но метко. В итоге Игла не выдержала и просто стала пинать снег в его сторону. Перестаралась с замахом и, не устояв, упала.

— Цела? — Дар тут же возник над ней, закрывая собой яркое синее небо.

— Нужна помощь, — Игла протянула ему руку, а когда тот за неё взялся, дёрнула на себя. Дар не ожидал и тоже рухнул, едва её не задавив.

— С ума сошла? — выдохнул он облачко пара ей в лицо. Игла захохотала и столкнула его с себя.

— Не дождёшься! — она прытко оседлала его и сгребла снег со обеих сторон от его головы, забрасывая им его лицо. Дар недовольно заворчал, извернулся, обхватывая её руками, и они покатились по земле. Игла визжала и отбивалась от щекотки, пытаясь утянуть Дара в ближайший сугроб, но тот сопротивлялся. А потом всё и вовсе смешалось, когда на них, словно звери набросились Ветер и Ласка, присоединяясь к общей весёлой неразберихе.

Когда солнце над лесом заалело, напоминая о скором вечере, они, раскрасневшиеся, мокрые насквозь, уставшие и продрогшие наконец поспешили спрятаться в тереме. Тот, полный света, встретил их жарким теплом натопленных печей, ароматами щей и свежего хлеба. Мяун ждал их в столовой и ворчал, раскладывая сметану по тарелкам. Они шумной толпой расселись по местам, застучали ложками и кружками. После морожа щи казались обжигающими, но ели их жадно, стараясь скорее согреться. Ветер пересказывал снежное сражение, в котором стал главным героем, одолевшим остальных. Ласка кривлялась и беззлобно шутила над ним, локаясь локтями. Дар смеялся, потягивая горячий морс и глядел на Иглу, которая впервые за долгое время сияла почти так же ярко, как прежде.