Игла

Глава 32

Скрываться от жителей подземного города оказалось несложно. Светозар был бесшумен и бесплотен, будто морок... Дух... Светозар до сих пор не мог свыкнуться с мыслью о том, что он больше не человек. Нечисть, умертвие, проклятый — всё внутри переворачивалось от омерзения, он стал тем, с кем был обучен сражаться, кого привык изгонять. Капитан Лель, чародей, обучавший воспитанников Гвардии травоведению и целительству, не уставал повторять, что нечисть — не всегда зло и уродство, но Светозар неохотно ему верил. Ещё бы он пел по-другому! Все знали, что он каждую ночь ложился под оборотня, который ещё и возглавлял Гвардию. Они даже стали побратимами, хватило дерзости связать свои судьбы перед ликом богов. Многие — воспитанники, гвардейцы, простой люд — таким раскладом были недовольны, считали, что Гвардия прогнила и пропиталась проклятой мерзостью. Где это видано — оборотень во главе борцов с нечистью! Несколько раз гвардейцы даже высказывали опасения капитану Василисе, ведь она понимала воинов их лучше других, до сих пор держала меч и рубила головы нечисти, не раз возвращалась в гарнизон, с ног до головы покрытая кровью проклятых тварей. Но Василиса пресекала подобные разговоры на корню, советуя гвардейцам меньше сплетничать и больше думать о работе. А разве они не о работе и думали?

Но теперь... теперь Светозар сам стал проклятой тварью, и всё его естество противилось этому. Слишком много горя он видел, слишком много смертей, которые нечисть несла людям. Нет, конечно, сперва Светозар даже обрадовался, чуть не сошёл с ума от счастья, когда увидел Иглу, когда подумал... что жив, что всё обошлось тогда... Но потом он всё понял. И с тех пор его рвало на две части: одна ненавидела каждый миг, проведённый в призрачном облике, вторая хотела быть с Иглой, любить её как прежде, верить в то, что она сумеет вернуть его к жизни. Он и правда отчаянно хотел жить.

Светозар в одиночестве бродил по тёмному храму, проходил насквозь стены и преграды, даже не замечая их, но темнота не заканчивалась, казалось, она будет окутывать его вечно. Светозар чувствовал себя потерянным. Темнота подземного города напоминала ему о времени, проведённом в заточении кольце.

— Думаешь, у них получится?

Светозар замер, прислушиваясь к голосам в темноте. Прищурившись, он разглядел тускло светящиеся узоры, которые покрывали лица жрецов. Их было двое, они сидели на полу, держась за руки. Жрец ничего не ответил, но жрицу это не смутило:

— Ты прав, но в случае успеха, казнить их будет сложнее... Да, согласна, людям не обязательно знать. Достаточно уже того, что они чужаки.

Ублюдки! Игла отправилась им на помощь, а они собираются её убить! Нужно предупредить её, найти, сказать не возвращаться. Светозар развернулся. Найти обходной путь, плевать на книгу. Он бросился прочь, сделал пару шагов и вдруг... всё изменилось. Темнота исчезла, пространство обрело черты. Светозар стоял посреди просторной комнаты, залитой серебристым лунным светом, поразительно ярким после кромешного мрака. Ряды стрельчатых окон, из которых открывался вид на беспокойное море, расписные стены, пузатые резные колонны — высокий и богатый терем. Послышался шорох, и Светозар стремительно обернулся на звук. С широкой кровати, укрытой трепещущим на ветру балдахином, грациозно встала женщина. Невысокая, стройная, у одной ночной сорочке. Белоснежные волосы ниспадали на плечи и грудь, скрывая то, что не могла скрыть прозрачная ткань. Она была удивительно красива, по-особому притягательна, только светлые, почти белые глаза пугали. Неторопливо покачивая бёдрами женщина приблизилась, и Светозар заметил на её груди подвеску — точь в точь такую же, как была у Иглы, но без вплавленного в неё колечка.

— А ты красивый, — проворковала женщина, останавливаясь перед Светозаром. Он хотел отпрянуть, чтобы оказаться подальше от жутких нечеловеческих глаз, но не смог, ударившись о невидимую преграду. Покосившись вниз, увидел на полу круг из соли. Вот же! Призракам такой не преодолеть.

— Кто ты? — нервно прохрипел он, не зная, чего ожидать.

— Забава, — мурлыкнула она, невинно глядя на него снизу вверх. Голос её завораживал, обволакивал подобно густой болотной воде. Забава подняла изящную руку с длинными острыми ногтями и... нежно коснулась его щеки. Светозар вздрогнул, ощутив тёплое прикосновение к своей коже. Он схватил её за запястье. Схватил! Держал её тонкую руку в своей, и это не требовало совершенно никаких усилий!

— Как ты это сделала? — воскликнул он, дрожа от удивления и растерянности.

Забава игриво улыбнулась, облизала губы и прищурилась. Подавшись вперёд, она высвободилась, перехватила его руку и положила её себе на грудь. Мягкую, горячую, с затвердевшим соском, под нежной, тончайшей тканью, будто сотканной из лунного света. И он чувствовал. Он всё это чувствовал, будто взаправду стал живым.

— Как? — повторил он вопрос, а Забава уже спускала его ладонь ниже, по узору рёбер, изгибу тонкой талии, приятному бугорку живота. Светозар сходил с ума от прилива ощущений. Он почти забыл каково это — чувствовать. Быть живым. Частью мира, настоящей, полноценной. Быть человеком, а не эхом, бесплотной тенью. Боги, неужели это было так прекрасно? Так хорошо?

— Как? — спросил он в третий раз, хотя вряд ли его волновал ответ. Разве это важно? Разве не важнее то, что он снова стал собой?

— Ох, милый, — томно выдохнула Забава, провожая руку Светозара ещё ниже, пальцы тут же собрали горячую влагу, которой мгновенно пропиталась ткань сорочки. Забава покрыла глаза и тихо застонала. — Я и не на такое способна.

Вновь облизнувшись, Забава решительно прильнула к Светозару и накрыла его губы своими.

***

Ветер шёл впереди, высвечивая лампой тёмный, заросший мертвосветом и пылью коридор.

— То, что сказал дракон... — кое-что не давало Игле покоя. — Неужели Забава возвела весь этот город только для того, чтобы... чтобы ты в него пришёл?

— Не думаю. — Дар пожал плечами. — Это было бы слишком даже для неё. Наверно... — Он качнул головой и ненадолго умолк, сомневаясь в собственных словах. — В любом случае, Забава мечтала о собственном городе задолго до того, как... затеяла эту игру со мной. Говорила о месте, которое не будет подчиняться богам. Но я и подумать не мог, что она добилась своего.

Игла кивнула. Мысли были тяжёлыми, тревожными. На сердце не спокойно. Она коснулась подвески, необычно холодной, почти ледяной. Всё ли в порядке?

— Всё хорошо? — спросил Дар, заметив её растерянный вид.

— Да, да, просто, — отмахнулась Игла. — Думаю, где искать книгу. Вряд ли она лежит на самом видном месте.

— Что такое книга? — спросил Ветер, оборачиваясь. — Может быть, я смогу помочь?

Он выглядел совершенно непринуждённо, даже весело, и, кажется, уже совсем не обижался на Дара. Похоже, представление с драконом, в котором ему даже удалось поучаствовать, отвлекло Ветра достаточно, чтобы забыть о недавних слезах. Ветер был так горд собой, будто разделался с драконом собственноручно. Игла улыбнулась, румянец на бледных щеках Ветра и жизнерадостные искорки во взгляде радовали глаз. Игла вытащила из сумки книгу с заклинаниями и протянула Ветру.

— Вот такая штука.

— Похоже на светоч!

Ветер остановился, отдал лампу Дару и с интересом посмотрел на книгу, протянул к ней руку, но отдёрнул, не решившись прикоснуться, и спрятал обе руки за спину.

— Да-да! Как странно, я думал, что он единственный в своём роде!

— Что такое светоч? — спросил Дар. — Другая книга?

— Это наш самый священный предмет! — Ветер смотрел то на книгу, то на Иглу с замешательством, словно не был уверен, что Игла имеет право держать её в руках. — Наследие Белой Царицы и связь с ней. Жрецы хранят его в храме, молятся в большие колокола, прислонившись к нему лбом, чтобы Белая Царица услышала их. Каждый житель города касается светоча дважды в жизни. Когда рождается и когда умирает. Я при рождении не касался светоча, поэтому... ну, в общем в храм мне заходить нельзя и не всем можно со мной общаться, но это неважно! Важно другое! Откуда у вас ещё один светоч?

— Это... просто книга, — Игла не знала, как объяснить. Они с Даром переглянулись, явно думая об одном и том же. Возможно ли, что светоч — то, что они ищут? И если да, то как его раздобыть?

— Что такое «просто книга»? — Ветер же был занят совершенно другими мыслями.

Игла открыла книгу и показала записи Ветру.

— Вот, люди записывают сюда свои мысли, знания или фантазии, чтобы другие люди смогли о них узнать.

— Да? — не поверил Ветер. — Хотите сказать, это что-то вроде наших скрижей?

— Скрижей? — настал чрёд Иглы теряться в догадках. — Что это?

— Жрецы вырезают слова на каменных табличках — скрижах, — ответил Ветер, продолжая путь по коридору. — Это очень удобно, их можно читать даже в темноте. А это неудобно, — он ткнул пальцем в книгу, которую Игла несла в руках, — в темноте не почитаешь. Но я всё равно читать не умею. Этому учат только жрецов и некоторых воинов. Ходокам и всем остальным такое ни к чему — так жрецы говорят.

— Умение читать и писать наделяет властью, — сказал Дар, останавливаясь на развилке. Коридор раздваивался. — Неудивительно, что ваши жрецы не хотят делиться знаниями.

— Какая власть может быть в умении понимать закорючки? — с сомнением спросил Ветер.

— Например, вот это, — Дар указал на книгу. — Сборник могущественных заклинаний, ключи не только к тому, как устроен мир, но и к тому, как его изменить. Игла может всё это узнать, а ты нет.

— Жрецы говорят, что менять мир не в наших силах.

— А ещё ваши жрецы говорят, что в Проклятых Пределах живут одни чудовища. Они говорят только то, что выгодно им. Чтобы вы сидели смирно и подчинялись.

— Они заботятся о нас, — возразил Ветер, но голос его звучал не слишком уверенно. — Если бы не они, мы бы погибли.

— Или наконец выбрались бы из этого проклятого города.

Игла положила руку на предплечье Дара, призывая его остудить пыл. Она чувствовала его раздражение и боль от сложившейся несправедливости, но Ветер тут бы ни при чём, он был такой же жертвой обстоятельств, как и сам Дар. Возможно, именно поэтому его это и задевало так сильно. В маленьком Ветре он видел себя. Себя от сестры Дар спасти не сумел, поэтому так отчаянно пытался расшевелить Ветра?

— Дар хочет сказать, что важно самому выбирать свою жизнь, — она примирительно улыбнулась. — Независимо от того, что говорят другие. Жрецы могут желать вам зла или добра, заботиться или пытаться подчинить, но только ты, Ветер, должен решать, как жить, какой путь выбирать. Никто — даже жрецы — не имеет права лишать тебя этого выбора. Не позволяя тебе учиться, спрашивать о Проклятых Пределах, умышленно или нет, они этот выбор отнимают. Это не значит, что они плохие, это значит, что все мы можем ошибаться. Возможно, дело в том, что кто-то когда-то лишил выбора их.

Ветер задумчиво кусал губы, пытаясь переварить сказанное. Дар с благодарностью взглянул на Иглу. Она улыбнулась ему, и от этой тёплой улыбки по телу Дара пробежал невольный трепет, багрец в груди наполнился тяжестью, не в силах выдержать приливая необъяснимой нежности. Игла моргнула и отступила, разрывая касание. Показалось? Лицо Дара отражало её собственную растерянность.

— Смотрите-смотрите! Сюда! — донёсся из темноты голос Ветра.

Игла и Дар поспешили к нему.

Большой зал терема освещали сотни мертвосветов, они росли на колоннах, стенах, треснувшем надвое троне из белого, украшенного самоцветами мрамора. За троном на стене красным огнём горело и переливалось созвездие Дракона. Светились не все линии и звёзды, но самых крупных из них всё ещё сияла магия. Живой красный свет смешивался с мёртым голубым сиянием мертвосветов и вместе они погружали зал в странные фиолетовые сумерки.

— Это же наш свет! — воскликнул Ветер, указывая на созвездие и подбегая ближе. — Точно как на картинках в храме! Только сияет! Взаправду сияет!

Дар подошёл ближе, поставил лампу на расколотый трон и провёл рукой по стене. Остановил пальцы у потухшей звезды. На его руке сверкнули золотые когти, послышался хруст и в следующий миг на ладони Дара уже лежал красиво огранённый, но безжизненный и тёмный камень.

— Багрец, — сказал Дар. — Пустой.

Игла подошла к нему и с грустью взяла бесполезный камешек с ладони. Багрец был не просто пуст, он был мёртв. Обычно эти камни можно раз за разом наполнять магией, они любят её, жаждут, впитывают и растут благодаря ей. Но если магии нет, если слишком долго не подпитывать багрец, то и он со временем потемнеет и погибнет, потеряв способность к восстановлению. Игла читала об этом, но ни разу не видела прежде, сжала камешек чуть сильнее, и он рассыпался пылью в её ладони.

— Что это значит? — спросил Ветер, с беспокойством глядя на помрачневшие лица Иглы и Дара.

— Что землетрясение было ни при чём, — ответил Дар, вынимая из стены ещё один мёртвый багрец.

— Нет-нет! — замотал головой Ветер. — Во время землетрясения обрушилась самая высокая башня и свет тотчас исчез! Дракон обернулся вокруг терема, чтобы не дать ему рухнуть! Жрецы говорили, что дело в той башне!

— Скорее всего башня была источником иллюзии звёздного неба, — сказала Игла. — Но подпитывал эту иллюзию вот эти волшебные камни — багрец.

— А их наполняла своей магией Забава, ваша Белая Царица. — Дар указал на трон. — Когда она ушла из города, магия начала постепенно иссякать. Землетрясение повредило башню, чары иллюзий прервались и свет исчез, это правда, но даже если бы башня не упала, свет всё равно бы потух. — Он коснулся трёх сияющих камней. — Этого запаса магии не хватило бы надолго.

— Но это можно поправить? — с надеждой спросил Ветер. — Восстановить башню? Заново наполнить камни? Всё вернуть на свои места?

Игла посмотрела на Дара и положила руку на плечо Ветра, надеясь его утешить.

— Эти камни нельзя наполнить заново, — сказал Дар. — Да и если бы было можно, чар хватило бы на год... то есть на один большой колокол, в лучшем случае. А из того, что осталось... и того меньше.

На глаза Ветра навернулись слёзы. Губы его задрожали подбородок напрягся, стараясь сдержать порыв, но не вышло и Ветер заплакал. Игла присела перед ним на корточки, стараясь заглянуть в глаза.

— Мне очень жаль, малыш. — Она ласково погладила Ветра по плечам. — Мы бы очень хотели вернуть вам свет.

— Я... не... из-за света... — всхлипнул Ветер, размазывая слёзы по лицу. — Я и без него... нормально... я... Жрецы... теперь... велят вас... казни-и-ить!

Игла обняла Ветра и оглянулась на Дара, тот задумчиво смотрел на стену, а потом принялся выковыривать багрец и складывать по карманам. Вот же. Ребёнок плачет, а он занят тем, что себе багрец ворует. Вытянув потухший камень, Дар протянул его Игле.

— Ну-ка, прикоснись?

— Что ты задумал? — нахмурилась Игла, но к камню прикоснулась. Багрец, почуяв магию, мигнул слабым, почти невидимым светом и снова потух.

— Этот, кажется, ещё можно наполнить, — пробормотал Дар, придирчиво разглядывая грани. — Отлично.

— Дар? — напомнила о своём вопросе Игла.

— Если мы найдём достаточно живых камней, — Дар заговорил торопливо, будто едва поспевал за собственным мыслями, — то можно будет попробовать заново раскинуть иллюзию над небольшой частью обитаемого города. Если сделать всё правильно, то света, вполне возможно, хватит на десяток лет. Мало, но лучше, чем ничего. Может, за это время, зная, что такое свет и когда ему придёт конец, они одумаются и решатся наконец покинуть город.

Ветер всхлипнул и перестал плакать, в глазах его зажглась надежда. Дар, перехватив его взгляд, мимолётно улыбнулся ему.

Втроём они быстро вытащили из стены все подходящие камни и разложили по сумкам. Закончив, принялись искать книгу. Но удача им не улыбнулась. Трижды они обошли терем, но не нашли ни одной книги — совсем. Похоже, Забава читать не любила. Посовещавшись, решили двинуться в обратный путь. Прежде чем уйти, Дар забрался на череп поверженного дракона и забрал из его лба последний тлеющий багрец.

***

В городе их уже ждали. Едва Дар и Иглой переступили ворота, воины взяли их в плотное кольцо, схватили и, несмотря на протесты и просьбы Ветра, куда-то поволокли. Игла ожидала, что они снова окажутся в храме, но ошиблась. Воины привели их на небольшую площадь, освещённую синим огнём, который плясал на каменных столбах. На площади теснились люди, бледные, испуганные, болезненно худые, они встревоженно шептались, звенели наполненными камешками косами и явно чего-то ждали. На каменном возвышении неподвижно, словно сияющие статуи, стояли жрецы. А за их спинами медленно раскачивались две петли. У Иглы внутри всё похолодело — их вели на виселицу.